Bad Rain

Держись подальше от тисков разума Neural Machine

— «Актуальность моей дипломной работы состоит в том…» В то-ом… — С сигареты на клавиатуру падает столбик пепла. — Блять. Дауд оглядывается в поисках пепельницы и находит её на другом конце комнаты на подоконнике, всю забитую окурками. Парень снова ругается и вместо того, чтобы встать и убраться, тянется к одной из валяющихся под столом пустых банок из-под энергетика. У него нет на это времени. Дауд Найф*, студент четвёртого курса факультета фундаментальной подготовки Академии Натурфилософии, второй месяц пишет диплом. За это время он похудел на несколько килограммов и едва не заработал нервный тик, ругаясь со своим дипломным руководителем о необходимости посещения закрытого участка библиотеки. От раздумий его отвлекает пиликанье скайпа. Почти весь прошедший месяц Дауд общался только со своим преподавателем, и новый человек в его самовольном затворничестве кажется ему весьма нежелательным элементом. Однако, только взглянув на имя звонящего, он чувствует, как желание сбрасывать пропадает. — Хе-ей, чувак! Ты выглядишь как говно, ты знаешь об этом? Студент смотрит на улыбающееся лицо друга и глубоко вздыхает. Леон — невыносимый человек, особенно если дело касается общения. — Да, я знаю. — Ты хоть спать ложись иногда. А то, знаешь, Смотрители не дремлют и следят за всеми нами. Ведь «ученые входят…» — «… в группу риска». Бла-бла-бла. Я знаю. Лично буду уведомлять тебя обо всех блондинах, пытающихся со мной заговорить. — О блондинах, м-м? — он деланно хмурится, сильно напоминая при этом Академского священника. — Не слишком ли много вы знаете об оккультизме, молодой человек? — Да пошел ты! — Расслабься! С чего Инженеру вообще к тебе приходить? Ты ведь всего-то пишешь диплом по теме, в которой разбирается от силы человека два во всей Империи. — Вот именно. — Этот разговор начинает порядком утомлять парня. Ему сейчас нужно было думать о более важных вещах, чем старые боги и исчезнувшие культы. — Если тебе нечем заняться — помоги с актуальностью. — «Актуальность моей дипломной работы состоит в том, что, разобравшись во всем, я смогу получить поддержку всезнающего духа»? — Клянусь, когда-нибудь я тебя убью. Леон звонко смеется. — Ладно-ладно, сейчас что-нибудь придумаю. Дауд просыпается и оказывается нигде. Он недоуменно оглядывается по сторонам. Вокруг лишь темнота и пустота. Под ногами не видно пола, а потолок над головой уходит в бесконечность. Вернее, уходил бы при наличии стен. Парень ведет плечами. Он уверен, что не спит, однако все происходящее слишком похоже на сон, чтобы быть правдой. Серконосец видит себя, так что его точно не похитили и не заперли в темной комнате. — Что за черт? — восклицает он и замечает впереди слабый отблеск. За неимением других вариантов, Дауд идет в ту сторону и вскоре натыкается на висящий в воздухе стеллаж с инструментами. Студент несколько секунд недоуменно таращится на него, пока его не накрывает волна осознания. Бездна. Он попал в Бездну. Парень видит летающие столы и инструменты, чертежи, книги и полусобранные устройства. Он замирает, не в силах пошевелиться. Этого не может быть! Это сказки! Бездны не существует, как не существует и ее хозяина. Это даже не пропаганда Аббатства, это научно доказанный факт. Вера в подобное — пережиток прошлого, давно искорененный в обществе. — Здравствуй, Дауд. Перед ним появляется человек, и серконосец сразу узнает его. У него было много имен, однако большинство культурологов остановились лишь на одном: Инженер. Дауд отступает назад, чем вызывает у древнего духа искреннюю улыбку. Он, одетый в старомодный светло-серый макинтош, в каких еще полвека назад ходили китобои, кажется, представляет собой сплошное белое пятно. У Инженера бледная, до синевы, кожа, белые взъерошенные волосы и белые же светящиеся инфернальным светом глаза. — Что тебе нужно? Древний бог («Это сон! Это сон! Это точно сон!») улыбается еще шире. — Вот так сразу? Хорошо. Судя по всему, ты уже знаешь моё имя, и я могу не представляться. — Дух стоит прямо перед Даудом, но его голос раздаётся сразу со всех сторон одновременно. — Я привел тебя сюда, потому что ты заинтересовал меня. Ты особенный. Ты первый за долгое время, кто смог найти это место. — Инженер склоняет голову на бок, и голос его смягчается. — Ты станешь великим ученым, и я хочу тебе в этом помочь. Дауда на секунду посещает мысль о его возможном будущем. Каких высот он может достичь при поддержке всезнающего бога! О каких тайнах мироздания сможет узнать, о каких сможет рассказать миру! Инженер подходит к нему. В его улыбке — обещание открывающихся перспектив. — Ты стоишь на пороге великих открытий. — Дух касается ладонью его щеки. Руки у него обжигающе горячие. — Ты заглянешь в те уголки мироздания, куда ещё ни один смертный не смел заглядывать. — Дауд чувствует, как начинает терять связь с реальностью. Все, что занимает его сознание сейчас, — тихий вкрадчивый голос и яркие белые глаза. — Я знаю это. И они все тоже узнают. — Нет! — парень отшатывается в сторону. Он вспоминает занятия, проводимые Смотрителями на первом курсе, рассказывающие о Бездне и её хозяине. Серконосец не знает ни одного ученого, связавшегося с Инженером и при этом хорошо кончившего. — Аббатство не просто так защищало людей от тебя. И мне от тебя ничего не нужно! Дух хмыкает, будто Дауд — сказавший глупость неразумный ребёнок. — Прекрасно, — тянет он, и студенту чудится восхищение в его голосе. — Отказываться от моей поддержки. Ты интереснее, чем я думал. — Он улыбается, и у парня волосы встают дыбом. — Я не стану тебя принуждать. Нет ничего хуже, чем знание, полученное насильно. Но знай, что я буду наблюдать за тобой с превеликим интересом. Инженер протягивает бледную руку и, прежде чем серконосец успевает отшатнуться, закрывает ему глаза. Дауд просыпается в холодном поту. Кожа на лице горит в том месте, где его касался дух. Парень открывает окно, впуская в комнату прохладный воздух, и долго потом смотрит на чернильные воды Ренхевен, пытаясь убедить себя, что это был просто кошмар. Он переволновался, перетрудился, недостаточно спал весь последний месяц. Ему нужно отвлечься и заняться пока чем-нибудь другим. В ванной Дауд пытливо вглядывается в собственное лицо в поисках каких-либо изменений и, к собственному облегчению, не находит их. К утру он окончательно убеждает себя, что все произошедшее были лишь дурным сном на почве стресса, но все-таки решает сходить в часовню. Когда-то давно Аббатство выполняло роль инквизиции, карая еретиков и сектантов, поклоняющихся Инженеру. В большинстве своём это были ученые, ставившие бесчеловечные опыты во имя своего всезнающего покровителя. Со временем более разумная часть ученого мира доказала, что Инженер — просто мифическая фигура и ни он, ни Бездна не существуют. Слушая проповедь, Дауд вспоминает сегодняшний сон. «Ты особенный», — сказал ему дух. В тот момент парень готов был в это поверить. Он стремительно мотает головой. Это неправда. Инженер не приходил к нему. Он не особенный, он такой же, как все. А Бездна и её белесый обитатель — лишь старые сказки, страшилки для первокурсников: будешь много учиться — к тебе придёт древний дух и сведёт с ума. Дауд кивает этим мыслям, всего на секунду чувствуя странную горечь в душе. На бронзовом Смотрительском знамени неясным отсветом мигают белые глаза. Оставшиеся до диплома месяцы проходят в том же темпе: мало сна, много книг, кофе и энергетиков. Дауд спит по три часа в сутки, едва успевая найти время для еды и душа. Леон не оставляет попыток вытащить его куда-нибудь, но оказывается послан. Серконосец чувствует: ему нужно защитить эту работу во что бы то ни стало. Словно, если он провалится, произойдет что-то невероятно ужасное, что положит конец всей его жизни. Перед самым днём Х он позволяет себе выспаться. Ему снятся тёплые Карнакские пляжи. Парень давно решил, что после защиты отправится домой: он устал от сырости и холода. Однако вскоре тёплый песок и ласковое море сменяются снегом и льдом. Перед ним расстилаются бесконечно холодные и бесконечно белые тивийские пустоши. Дауд чувствует, как холод пробирает его до самых костей, замораживая мышцы и внутренние органы. Вдалеке парень замечает неверный отсвет костра и направляется в ту сторону. Силы покидают его, когда до спасительного тепла остаётся лишь пара метров. Последнее, что его затухающе сознание успевает уловить, — чужие горячие ладони на лице. — Да, исследование хорошее, но теоретического подтверждения почти никакого нет… — Потому что этой темой почти никто не занимался… — пытается оправдаться Дауд, но Соколов не обращает на него внимания. — Я не могу подтвердить ни компетентность вашей работы, ни даже правильность расчётов. Парень поворачивается к своему научному руководителю в поисках поддержки, но тот, как и прочие академики, слишком напуган своим начальником, чтобы спорить. «Заткнись и смирись», — говорит его взгляд. Дауд едва сдерживается, чтобы не свернуть проклятому тивийцу шею, когда тот ставит ему неудовлетворительную оценку. — Удачи в следующий раз, молодой человек. «Да пошёл ты», — мысленно отвечает ему серконосец. Он сдержанно кланяется и вылетает из аудитории. — Ебливая скотина! — вопит Дауд, избивая опору служившего курилкой навеса учебником по квантовой механике и каким-то чудом не ломая его напополам. Дымящие в небо однокашники наблюдают за ним с молчаливым одобрением. Защититься в этот день удалось лишь паре человек, но и те разделяли мрачное настроение остальных. — Соколов — мразь, — резонно замечает кто-то. По курилке проходит одобрительный гул. Единственная из них всех девушка прекращает рыдать и, шмыгая носом, выдавливает: — Мать меня убьет. — Жаль, нельзя сдать кому-то другому. — Да уж, с этим мудозвоном помощь на стороне не помешала бы. Студенты начинают шумно обсуждать это. Дауд закуривает, вглядываясь в солнечные лучи, пробивающиеся сквозь колышущуюся листву. «Помощь на стороне». Кто им поможет? Обратись они хоть к самому императору, он бы… «На стороне». Парню кажется, что в раскидистой кроне мигают белые глаза. «Помощь». Серконосец трясёт головой. Соколов того не стоит. Он не собирается ломать себе жизнь, связываясь с древней сказкой. В лучшем случае он докажет собственную глупость. В худшем — его заберут Смотрители. «Ты особенный», — сказал ему дух. Дауд сжимает сигарету в кулаке, не обращая внимания на боль. Это неправильно. Это противозаконно. Это… «Ты станешь великим учёным», — тихо шуршит листва у него над головой. Парень оглядывается на ругающихся товарищей. Он был достоин этой оценки больше их всех. «Я хочу тебе в этом помочь», — чувствует он горячее дыхание у собственного уха. Дауд выбрасывает сигарету и бросается в сторону библиотеки. — Куда это он? — За ружьем. Ещё в самом начале года его научный руководитель достал ему пропуск в закрытую часть библиотеки, где хранятся редкие и невероятно ценные книги. И там же находится старая оккультная литература. Дауд не видел, но откуда-то точно знает, что она там. Он пролетает мимо дремлющего библиотекаря и бросается в самый дальний конец закрытого зала, где сейчас, на его счастье, никого нет. — «Удачи в следующий раз», — рычит он, вытаскивая несколько увесистых томов с затянутой паутиной полки. — Кому из нас ещё удача понадобится? В книгах он находит описания ритуалов и опытов, проводившихся культистами несколько веков назад. В одной даже есть невероятно точный рисунок: бледная худая фигура, закутанная в старомодный макинтош. Черты лица смазанные, однако ярко выделяются взъерошенные белые волосы. Дауд проводит по рисунку пальцами, и ему чудится, что этот лист куда теплее, чем все остальные. Серконосец фотографирует описания алтаря и заклинания призыва, записи ритуалов и рисунки амулетов. Он понятия не имеет, как эти книги вообще остались в сохранности после стольких лет Смотрительской охоты. Парень снова переводит взгляд на портрет Инженера. Мог ли древний бог сфабриковать доказательства собственного несуществования? Следующие несколько недель Дауд проводит в сооружении алтаря. Ему удаётся найти на окраине Дануолла заброшенное здание, в котором, судя по его виду, давно никто не появлялся. В разных частях города, чтобы не вызывать подозрений, он покупает необходимые дерево, инструменты и с десяток метров белоснежного шёлка, который потом вручную расписывает почти месяц. Смотря на творение рук своих, он чувствует, как что-то подходит к концу. И тут же одергивает себя: все только начинается. Дауд садится на колени и читает замысловатый текст древнего заклинания. Ничего не происходит. Он повторяет заклинание ещё раз, и ещё. Он слышит, как на верхних этажах свистит ветер. — Ты хотел мне помочь. Я был неправ тогда, — молит серконосец. — Я… Мне нужна твоя помощь. Ты нужен! Пожалуйста. Раздаётся тихий смех. Парень в ужасе оглядывается, ожидая увидеть Смотрительский патруль на пороге. Однако комната оказывается пустой. Серконосец разворачивается обратно и врезается лбом в чужие колени. Он отшатывается назад со страхом разглядывая внезапно появившегося духа. Инженер сидит на алтаре, закинув ногу на ногу и склонив голову на бок. Он выглядит точно так же, как и несколько месяцев назад, и Дауд наконец получает возможность рассмотреть его получше. Первыми в глаза ему бросаются подсумки, во множестве навешанные на ремни, обхватывающие худую фигуру. Руки у духа все перебинтованные, с пятнами машинного масла на повязках. Множественные карманы на брюках набиты черт знает чем, а за голенище сапога воткнуты несколько отверток. — Как интересно, — улыбается он. — Стоило тебе один раз завалить сдачу диплома, как ты тут же готов преступить не только собственные принципы, но и закон. — Дауд хочет ответить, но дух взмахом руки останавливает его. — Не стоит, я знаю, что произошло. — Инженер надавливает носком сапога на его подбородок, заставляя задрать голову. Серконосец пытается отстраниться, но понимает, что не может сдвинуться с места. — Вы, люди, такие забавные. Отвергаете предложенную помощь, а потом унижаетесь, ползаете на коленях, пытаясь вернуть все обратно. Он качает ногой туда-сюда, заставляя парня крутить головой. Дауд искренне пытается возмутиться, однако не может думать о духе без прямо-таки щенячьего восторга. Это длится всего несколько секунд, но, когда Инженер отпускает его, парень чувствует себя невероятно уставшим. — Ты, конечно, проделал невероятную работу, — бог с восхищением оглядывает алтарь, — однако ты действительно думаешь, что ты единственный одаренный студент в Империи? И что я буду сидеть и ждать, пока ты передумаешь и снизойдешь до того, чтобы принять мою помощь? — Я лучше них, ты сам сказал мне это. — Я мог передумать, — безапелляционно пожимает плечами дух. Дауд понимает, куда тот клонит. Он упустил свой шанс. — Пожалуйста, — просит он. — Ты моя единственная надежда. Неожиданно Инженер улыбается и, нагнувшись к парню, берет его за руку. Его лицо оказывается совсем близко к лицу серконосца. Свет белых глаз почти ослепляет, но тот все равно не может оторвать взгляда. — Неужели Антон довёл тебя до такого состояния? — Он выглядит действительно удивленным. — Соколов скучен и глуп. Он уже много лет жаждет встречи со мной, хотя абсолютно ничего из себя не представляет. — Парень чувствует его горячее дыхание на своём лице. — Впрочем, он помог тебе осознать свою ошибку. Я не виню, что ты отверг мою помощь в прошлый раз. Ты лишь человек, а даже лучшим из людей свойственно ошибаться. — Он касается ладонью Даудовой щеки, и тот чувствует, как по телу начинает распространяться тепло. — Конечно, я помогу. Умных людей, действительно, много, но ни один из них не дотягивает до твоего уровня. Дауд не верит своему счастью. Это все было не зря. Инженер выбрал его. Его, а не одного из этих напыщенных болванов. Парень открывает было рот, чтобы поблагодарить духа, как внезапно все тело пронзает нестерпимой болью. Он чувствует, как Инженер выпрямляется и прижимает его голову к своим коленям. Серконосец ухватывает его плащ свободной рукой и не сдерживает крика, когда боль сосредотачивается в голове. В глазах вспыхивает белый свет, и он падает без чувств. Придя в себя, Дауд осознаёт, что все ещё лежит головой на коленях Инженера. Дух гладит его по волосам, тихо мурлыкая какую-то песенку. Серконосец чувствует себя абсолютно вымотанным, у него едва хватает сил на то, чтобы дышать. Он слышит, что бог что-то говорит ему, но не может сосредоточиться, чтобы понять, что. Инженер обхватывает рукой его шею и надавливает на подбородок, заставляя запрокинуть голову. — Иди домой, — говорит он. Дауд хочет ответить, что не может, что у него не осталось для этого сил, однако дух несильно бьет его коленом в грудь, заставляя подняться, и силы внезапно возвращаются. — Я дал тебе способности, которые помогут тебе достичь твоей цели. Однако как распорядиться ими — это уже твоё решение. Выбирай мудро. С этим словами дух исчезает, оставляя вместо себя амулет из медвежьего когтя. Тот оказывается чертовски горячим, когда Дауд берет его в руки. Серконосец с интересом оглядывает вырезанные на нем чудные символы и решает поискать их значение в украденных из библиотеки книгах. Уже выйдя на улицу, парень замечает странный рисунок, появившийся на тыльной стороне его ладони. Он поспешно натягивает рукав до самых пальцев. Навряд ли кто-то из прохожих узнает символ давно исчезнувшего культа, но он вполне может наткнуться на Смотрителей. Оказавшись в метро и забившись в самый дальний угол вагона, Дауд, не сдержавшись, разглядывает метку. Больше всего она похожа на очень стилизованные скрещенные отвертку, штангенциркуль и столярный угольник и вспыхивает белым светом, когда парень сжимает кулак. Серконосец счастливо улыбается. Начинается новая жизнь. Оставшиеся недели лета он проводит в Карнаке. Его, несмотря на все протесты, туда вытаскивают и Леон, и Инженер. «Ты заслужил отдых», — ласково улыбается дух, отворачивая его голову от учебников. «Тебе нужно развеяться. И найти себе девушку. Хоть на неделю забудь о своих квамках», — вваливается в его квартирку друг, размахивая туристическими брошюрами. «Кварках», — недовольно поправляет Дауд, но на море увезти себя позволяет. Если даже древний бог считает, что ему нужен отдых, кто он такой, чтобы противиться? Большую часть следующего года он практически живёт в библиотеке. Леон бросает попытки отвлечь его от учебников, старенький библиотекарь перестаёт проверять его запросы, и единственной компанией Дауда остаётся Инженер. Дух незримой тенью следует за ним, подсказывая и направляя, и поначалу его постоянное присутствие сильно напрягает. «Хорошая работа», — говорит Инженер, и Дауд чувствует себя щенком, которого хозяин научил не портить мебель. Он с головой уходит в книги, пытаясь отыскать в них необходимую информацию. В этом ему сильно помогает подаренный амулет: необходимые книги будто звенят при его приближении и становятся невероятно горячими на ощупь. Дауд приучивается к перчаткам, практически круглосуточно закрывающим его руки, когда ложь про пораненную ладонь становится слишком очевидной. Свет от метки проходит даже сквозь них, но окружающим он не виден. Парень удивительно легко осваивается с подаренными силами. Поначалу он может только читать мысли, и это кажется ему совершенно бесполезным. Студенты мало думают о занятиях и больше — о вечеринках и всякой ерунде. «Задрот», — слышит он презрительный шепот в чужих головах. «Никчемные идиоты», — думает серконосец в ответ. Но Инженер и этим остается доволен. «Молодец», — ласково улыбается он и учит Дауда управлять поведением людей. Парень чувствует себя первоклашкой, которого учитель хвалит перед всем классом. На контроль разума энергии тратится куда больше, чем на телепатию. Серконосец заменяет воду энергетиками. У него нет времени разбираться с ворчливым библиотекарем и досаждающими студентами. Дауд уверен, что за этот год узнает о мире больше, чем за всю прошедшую жизнь. Инженер делится с ним своими знаниями и рассказывает о достижениях ученых прошлого, не попавших в учебники. Дух диктует ему заумные задачи, в которых парень, ожидаемо, делает кучу ошибок. «Плохо», — разочарованно тянет бог, и Дауд чувствует себя отличником, завалившим экзамены из-за ерунды. Он перестает выходить из библиотеки вообще, устраиваясь на ночлег прямо на столах в читальном зале. Когда весной к нему приходит Смотритель, Дауд уже мало похож на живого человека. Они некоторое время беседуют, пока парню не надоедает этот цирк. Из мыслей церковника он узнает, что Аббатство подозревает его в ереси. Он приказывает Смотрителю снять с него все обвинения и отправляет восвояси. «Хорошо», — шепчет ему на ухо Инженер, и Дауд чувствует себя так, словно занял первое место на олимпиаде. — Тебе нужно отдохнуть. — Парень мотает головой. До защиты осталось меньше недели, и у него совершенно нет времени на всякую ерунду. Злость на Соколова даёт энергии не меньше энергетиков. Инженер мягко обхватывает его шею одной рукой и заставляет поднять голову. Дауд обнаруживает себя в Бездне. Прямо перед ним висит явно не вписывающееся в её минималистичный интерьер зеркало в золоченой вычурной раме. Найф на секунду пугается своего отражения: землистая кожа, черные круги под глазами. — Иди поспи, уверяю, твои знания никуда не денутся. — Глаза Инженера отражаются в зеркале огнями дальнего света. Его белая кожа резко контрастирует с Даудовой. Парень устало откидывается головой ему на плечо. — У меня много работы, — пытается возразить он, но дух зажимает ему рот рукой. — Будет очень плохо, если ты посреди защиты свалишься ничком от усталости. — Бог забирает у него книгу. — Тебе не стоит так перенапрягаться. — А где ты был весь этот год? — Это была проверка. Справишься ли ты, продолжишь ли добиваться всего своими силами или скинешь все на меня. — Голос Инженера убаюкивает. Дауд противится ему изо всех сил. Широко раскрытые глаза начинают слезиться от больно бьющего по ним света. — И ты мастерски прошёл её. Я не ошибся в тебе. — Свободной рукой бог обхватывает парня поперёк груди, крепко прижимая к себе. — Ты молодец, — шепчет он. — Ты один из немногих, кто сделал все правильно. Горячая ладонь скользит по его телу и, забравшись под футболку, обжигает живот. Парень поворачивает голову к Инженеру и зачарованно смотрит в его глаза, светящиеся уже не ослепляющее-ярко, но мягко и уютно. — Ты доказал, что достоин моего покровительства. — Горячее дыхание духа обжигает его губы. — Так что не волнуйся, я научу тебя. Ещё недавно Дауд возмутился бы подобному вмешательству в личное пространство, тем более со стороны другого мужчины, однако близость духа гнева не вызывает. Рядом с ним тепло и комфортно. Ощущение горячей ладони на шее стало настолько привычным, что без него даже вдыхаемый воздух кажется ледяным. Найф прекрасно понимает, что делает дух, но абсолютно не может этому противиться. Слышать подобную похвалу приятно. Ещё приятнее осознавать, что её удостаиваешься один ты. — А теперь спи, — мягко улыбается Инженер и, убрав ладонь с шеи, закрывает парню глаза. Дауд проваливается в пустоту, все еще чувствуя на теле жар чужих рук. Просыпается он от звука, будто входную дверь пытаются выбить тараном. На лице и теле все ещё чувствуются следы чужих прикосновений. Дауд сбрасывает с себя тяжеленный учебник и нехотя тащится к двери. На пороге оказывается весьма помятый Леон с упаковкой пива в руках. Парень поспешно прячет левую руку в карман брюк. Он не уверен, знает ли Леон символ на его ладони, но рисковать не собирается. — Еб твою мать, — говорит друг вместо приветствия, а затем поворачивается к коридору: — Здравствуйте, не могли бы вы забрать его в свои застенки? Пара недель без книг, и, я вас уверяю, он станет нормальным человеком. — Чего тебе надо? Серконосец фыркает. — Мы не виделись почти год, а ты спрашиваешь, чего мне надо? Я пришёл спасти тебя от страшного чудовища в лице квантовой механики. Дауд уже хочет послать его куда подальше, но ему вспоминается сегодняшний сон. «Тебе нужно отдохнуть». Он глубоко вздыхает. — Ладно, заходи. Леон издаёт радостный крик и сразу же направляется на кухню. — У тебя есть еда? Я не ел целую вечность. «Целая вечность» в системе парня может обозначать и неделю, и пару часов. Дауд вспоминает, что где-то оставалась пицца. — Знаешь, — говорит ему Леон с набитым ртом, — я уверен, что курьеры бросали жребий, кто поедет к тебе, только чтоб не видеть твою обросшую рожу. Дауд бросает взгляд на своё отражение в зеркале над раковиной и запирает дверь в ванную. — Не волнуйся! — слышится ему вдогонку голос серконосца. — Если у меня когда-нибудь на тебя встанет, и я захочу с тобой уединиться, ты узнаешь об этом первым! — Да пошёл ты! Леон всегда был невероятно громким. И сейчас, привыкший за долгое время к тишине, Найф осознает это в полной мере. Инженер всегда говорит полушепотом, тихо и вкрадчиво. Леон же даже в лагере после отбоя продолжал вещать, как с трибуны. Дауд сквозь шум воды слышит его возмущённые комментарии. Неожиданно для себя он понимает, что скучал. Они знакомы уже просто неприлично долго, и весь этот год серконосца ему сильно не хватало. — Ну вот, совсем другое дело! Леон лежит в его кровати, свалив книги на пол и оставив только самую толстую, чтобы примостить на неё тарелку. — Ты хоть дома перчатки снимай, — замечает он. — Холодно, — коротко отвечает Дауд, и друг тут же забывает о перчатках. С ним всегда было просто. Парни проводят в кровати весь день. Смотрят какие-то глупые комедии, пьют пиво и говорят обо всякой ерунде. Говорит в основном Леон, за этот год узнавший больше новостей, чем Дауд мог бы узнать за несколько лет. —… Видел тренировку Королевского защитника. Бился сразу с четырьмя. — Парень презрительно фыркает. — «Лучший клинок Карнаки». Если в Карнаке такие клинки, я рад, что родился в Куллеро. — Все настолько плохо? — спрашивает Найф и тут же жалеет об этом. О фехтовании Леон может говорить часами. Размышлять о стойках, об ударах, о видах оружия. Обычно это является местью за Даудову тягу к обсуждению физических теорий. Вот и сейчас он открывает было рот, чтобы начать речь явно не на пять минут, но парень успевает вставить: — А впрочем, я ведь в этом ни хрена не понимаю. Найф врет. В фехтовании он понимает даже больше, чем хочет: опыт многолетнего общения с Леоном даёт свои, пусть и крайне сомнительные, плоды. — Я могу научить. Дауд вздрагивает и поворачивается к другу. Тот очень серьёзно смотрит на него, здорово напоминая Инженера. Разве что в голосе не слышны присущие духу иррациональные нежность и удовлетворение. Леон к нему подобных чувств явно не испытывает, но о том, чтобы поделится знаниями, явно не шутит. — Посмотрим. Всякое в жизни может пригодиться. Серконосец согласно кивает, становясь похожим на Инженера ещё больше. Только кожа у него смуглая, а волосы и глаза — черные. Найфу становится интересно, умеет ли дух фехтовать. — Ну, или я обещаю от тебя отстать, если ты прекратишь трахать мне мозг своими частицами. — Я уж испугался, что ты нормальным человеком стал. — Пошёл на хер! Кому вообще будет интересно слушать про эту микроскопическую поебень? — А кому интересное в двадцатый раз слушать, что палаши Смотрителей и стражников различаются на полдюйма в длине? — Эти полд… Договорить парень не успевает — Дауд сталкивает его с кровати, отправляя вдогонку учебник потяжелее. Инженер с ним хотя бы не спорит. Защищается Дауд дольше всех остальных. Соколов засыпает его таким количеством вопросов, что остальные члены комиссии уже в открытую начинают скучать, уставившись каждый в свой смартфон. Для абсолютного большинства из них все было понятно ещё год назад, во время предыдущей его защиты. Остальные же отсеялись, только услышав тему. Один только Соколов отказывается сдаваться. Найф с улыбкой смотрит на главу Академии, отвечая ему с такой простотой, будто они не сложнейшие взаимодействия материи обсуждают, а школьную математику. По сравнению с задачами Инженера вопросы Соколова, действительно, кажутся лишь детским лепетом. «Выкуси, мудила, — думает парень, сцепляя руки в замок и чувствуя распространяющееся от метки тепло. — Он выбрал меня, а не тебя, никчемный ты кусок…» — Я думаю, на этом можно закончить, — прерывает его мысли голос одного из членов комиссии. Соколов впивается в коллегу полным ярости взглядом. — Мистер Найф с блеском доказал свою компетентность. Теперь позвольте это сделать и всем остальным. — Да, разумеется. Дауд с усмешкой смотрит, как он ставит ему отличную оценку; под грозным взглядом вымотанной комиссии другую и не поставишь. Из аудитории парень выходит, провожаемый восхищенными взглядами преподавателей и завистливыми — однокашников. Он уверен, что каждый из них с удовольствием подвесил бы его на его собственном галстуке. Оказавшись на улице, Найф стягивает эту опостылевшую удавку, закуривает и, выпустив струйку дыма в сторону знака «Курение запрещено», стремительно направляется в сторону выхода. Будь его воля, он бы спалил это место к чертям. Вечером они с Леоном идут в бар и сидят там до глубокой ночи. Смотря на друга, флиртующего с несколькими девушками сразу, Дауд чувствует странное умиротворение. Он уже целую вечность не находился среди людей. Громкая музыка нестерпимо бьет по привыкшим к тишине ушам, яркие блики прожекторов рассеивают внимание. — Привет! К нему подсаживается девушка. Миловидное личико, вьющиеся волосы до плеч, точеная фигурка, обтянутая узким синим платьицем. — Чего один сидишь? Ещё недавно, до всей этой кошмарной истории, он бы даже познакомился с ней. Возможно, их знакомство продлилось бы даже дольше одной ночи. Окружающий воздух начинает казаться ему холоднее обычного. — Прости, — Дауд одним глотком осушает бокал и с громким стуком ставит его на стол, — но мне пора идти. Он быстро отписывается Леону, точно зная, что тот не заметит его отсутствия, и выходит на улицу. Ночной воздух освежает, но облегчения не приносит. Дауд закуривает, забегает в ближайший круглосуточный магазин за банкой копченого угря и ловит попутку до окраины. Найф не был здесь уже очень долго, но без труда находит нужный ему дом. Здесь все так же пустынно и гуляют сквозняки. Дауд спускается в подвал, едва не навернувшись с лестницы, и на ощупь находит комнату с алтарем. Несмотря на творящийся в остальной части здания хаос, это место кажется ему почти уютным. От алтаря исходит мягкий белый свет, на его поверхности нет ни пылинки, будто кто-то каждый день приводит святилище в порядок. Дауд кладет банку на его обтянутую шелком поверхность и опускается на колени. — Это что, жертвоприношение? Парень смущенно смотрит на бога снизу вверх. Он раньше никогда так не делал, но много читал в оккультных книгах, что Инженер весьма охотно принимал в качестве подношения угрей. Дух с улыбкой смотрит на него, стуча по жестяной крышке длинными ногтями. — Я хотел поблагодарить тебя. За все, что ты сделал. Бог жестом приказывает ему встать и, ухватив за воротник рубашки, притягивает к себе. — Тебе не за что меня благодарить, — ласково улыбается дух. Голос Инженера зачаровывает. Он внезапно оказывается совсем близко, и Дауд опирается о стол, чтобы не упасть. Найф открывает рот, чтобы возразить, но бог прерывает его, закрывая рот рукой. — Ты сделал все сам, а я лишь подсказывал тебе верное направление, — шелестит он. — Ты молодец. Парень смущенно улыбается и, убрав руку Инженера с лица, мягко целует раскрытую ладонь. Сейчас это почему-то кажется очень правильным, и он не сопротивляется, когда дух притягивает его за шею, позволяя утянуть себя на белоснежный шелк.