Повороты судьбы

Сара уже не помнила, сколько времени она удерживала равновесие на широкой спине лошади, рысящей по лесной дороге. В голове бились слова «Шма», но возможности прочитать молитву не было: поднести к лицу правую руку, намертво вцепившуюся в седло, было нереально. Нужно было уклоняться от веток, нависавших над дорогой, и при этом не падать. Жертва похищения всерьез подозревала, что в случае падения с лошади, похититель просто прикажет еe связать, перекинет через седло и повезет дальше, словно тюк с товаром. Лучше было держаться: удерживать внутри крик и слeзы, сдерживать тошноту и не думать воде и пище. Можно было только вспоминать… Всe началось с болезни отца. Холодным январским днем Иешуа де Тальма отправился в Ноттингемский замок на своих ногах, а вернулся в носилках. Лицо отца было перекошено, язык и левая половина тела не повиновались ему. Когда отец снова начал выходить из дому, Сара стала всюду сопровождать его. Конечно, разумней было бы нанять в сопровождающие крепкого парня, но охранника пришлось бы поселить в своем доме, а у де Тальма молодая незамужняя дочь. Не подобает. Девочка и так без матери растет, ничего о мужском коварстве не знает, и нечего лишний раз вводить дитя в соблазн. Так решил мудрый старый папа и стал наносить деловые визиты вместе с дочкой. Иешуа и раньше считал правильным только своe мнение, а уж после удара стал и вовсе самодуром. Сара поддерживала отца на крутых подъемах и спусках, но мало что понимала в финансовых делах. Поэтому во время долгих бесед ростовщика и шерифа она откровенно скучала и глазела по сторонам. И быстро обнаружила ещe одного человека, которому тоже было ужасно скучно. Молодой нарядный рыцарь таращился на девушку прямо и откровенно. Юной леди следовало бы скромно потупить взор, но Сара не была леди. А еврейке можно было позволить себе некоторую вольность в поведении — не всe ли равно, что чужак о ней подумает. Преграда между ними была невидимой, но почти физически ощутимой, надежно разделявшей два разных мира. Однажды Саре довелось увидеть замерзший пруд. Вода покрылась прозрачной ледяной коркой, прочной настолько, что местные мальчишки выбегали на самую середину пруда. Сара тоже осмелилась выйти на лед. Под ногами шевелились водоросли и шла своя таинственная жизнь. Огромная рыба выплыла из глубины и уставилась на девушку круглыми немигающими глазами. Рот рыбы приоткрылся, из него выплыла цепочка пузырьков, рыбина вильнула хвостом и уплыла в темноту, сверкнув на прощанье серебристой чешуей. Рыцаря звали сэр Гай Гизборн. Он тоже сверкал чешуей доспеха и забавно приоткрывал рот, выпуская пузыри ничего не значащих слов. Сэр Гай был красив. Так может быть красив новенький собор на городской площади: огромный, соразмерный и… бесконечно чуждый. Можно ходить по улице мимо собора, любоваться гармонией линий и игрой света на оконных витражах, но точно знать, что никогда не окажешься внутри. Это совсем чужой мир — чуждый, враждебный, но не злой. А потом был погром в Ноттингеме. Вернее, сначала была записка, принесенная неизвестным доброжелателем в капюшоне: «Уходите из Ноттингема, шериф хочет вас убить». Без лишних разговоров де Тальма поняли, что должник решил устранить кредитора, дабы не возвращать долги. Днем ростовщик сказал шерифу: «Деньги — это то, чем мы платим за свою жизнь». Ночью пришло время заплатить жизнями за деньги. Чужими жизнями. Ни Сара, ни её отец не подумали о том, что убить всех евреев руками черни окажется проще, чем подослать наемных убийц в дом наглого ростовщика. Ни многолетний жизненный опыт, ни Священная Книга не подсказали Иешуа де Тальма предупредить своих сородичей. Семейство просто второпях навьючило самые ценные вещи на ослика, на котором обычно слуги возили дрова и продукты с рынка, и, не оглядываясь, покинуло город. С улицы уже доносился грохот выбиваемых дверей и грозные крики погромщиков, но голова Сары была занята лишь мыслями об отце и малышах. Всю ночь де Тальма шли. Убегали подальше от Ноттингема со всей поспешностью, на которую способны маленькие дети и пожилой ослик. Дорога белела в лунном свете путеводной нитью, а деревья по бокам стояли сплошными черными стенами. В глубине леса за этими стенами обитали чудовища из страшных сказок. Отвратительные ведьмы варили в огромных котлах приворотное зелье и непослушных детишек. Разбойники точили ножи и устраивали засады. Кровожадные оборотни рыскали по округе в поисках жертвы. Но беглецы были слишком напуганы и не могли бояться ещё больше. Сказки о лесных оборотнях — людях, превращенных в волков после колдовского ритуала в полнолуние, меркли после встречи с настоящими оборотнями. Жадность превратила шерифа Ноттингемского в злобного колдуна, а несколько слов, брошенных в толпу, сделали из мирных горожан жестоких убийц. После этого сказочные чудища уже не пугали. Перед рассветом малыши совсем выбились из сил и падали на ходу. Они заснули прямо на траве раньше, чем взрослые успели развернуть одеяла. Когда Сара проснулась, Самуил и Эстер уже носились по полянке за бабочками. Отец произносил последнюю из утренних брахот: «Благословен Ты, Господь, Б-г наш, Царь вселенной, снявший сон с глаз моих и дремоту с век моих», благодаря создателя за новый день, который предстояло прожить. При свете дня лес казался дружелюбнее, чем ночью. Сквозь листву пробивались яркие лучи солнца, стоявшего уже высоко. В каменной чаше бил родник, вода перетекала через край чаши и превращалась в ручеёк, весело скачущий по камушкам. Родниковая вода, которой странники запили завтрак, состоявший из соленого козьего сыра и черствых ячменных лепешек, оказалась невероятно вкусной. Воздух был свежим, а жизнь — прекрасной. Можно было двигаться дальше. Разбойник выскочил на дорогу перед путниками так стремительно, как будто именно их и поджидал. Он так искренне радовался своему везению, что даже не стал вынимать меч из потертых ножен. Впрочем, с такой-то рожей головорезу не было нужды грозить беглецам оружием. С деньгами пришлось расстаться сразу, а вот менору и Книгу удалось сохранить. Разбойник явно очень спешил, а громоздкий подсвечник тяжело таскать по лесным дебрям. Только после того, как грабитель нырнул обратно в лесную чащу, Сара задумалась о том, что могло бы случиться. Например, если бы им встретился не бандит-одиночка, а организованная шайка. Банда Робин Гуда, хотя бы. О знаменитом разбойнике ходили легенды не только среди крестьян, но и среди скупщиков краденого и ювелиров, с которыми имел дело Иешуа де Тальма. Как гласила одна из известных де Тальма историй, кусочки золота, попадающего в руки ювелиров из рук мужчин в капюшонах, предпочитающих приходить в лавку под покровом темноты, были когда-то частями эмблемы тамплиеров. Святыня храмовников была похищена молодцами Робин Гуда и переплавлена. Сара с ужасом представила, как грубые руки сминают менору в комок и кладут в огонь, как семисвечник перестает быть символом связи еврейской души с небом и превращается просто в кусок металла. Почти по-настоящему увидела, как разбойник отрывает драгоценную обложку книги и бросает в грязь бесценное содержимое. Земля закачалась под ногами Сары, а в ушах зашумело. Но главное испытание было ещe впереди. Небо раскололось на куски и упало на голову Сары только днем, когда главный погромщик с двумя солдатами догнал беглецов на лесной дороге. Он не посчитал нужным ничего скрывать и обрушил на Сару такие подробности, без которых юная девушка предпочла бы обойтись. Очевидно, гад считал, что Сара должна быть ему благодарна за спасение жизни её семьи. Он ведь прислал записку и предупредил де Тальма, а остальные… Сара ярко представила всех остальных: друзей и просто знакомых, стариков, детей и её ровесниц. Всех тех, кто был её миром. Кто вчера ещё был жив и чьи изуродованные тела теперь валялись на улицах Ноттингема. Чувство вины обрушилось на Сару слишком тяжелым грузом, и не было другого выхода, кроме как переложить его на плечи главного виновника всех бед семейства де Тальма. Тем более что погромщик (а по совместительству — непрошеный спаситель) стоял напротив Сары, нагло пялился на неё оценивающим взглядом и явно желал увидеть немедленные проявления благодарности. И он бы их увидел. И ощутил бы на собственной шкуре – небольшой дамский кинжал приличная девушка просто обязана носить с собой. Но всё то время, что Гизборн общался с Сарой, один из его солдат держал острый меч у горла её отца. Поэтому девушка могла только словами пытаться побольнее ударить врага, искать в непрошибаемой броне его самоуверенности щель для острого слова, но рыцарь её не слышал. Не слышал и не понимал. Да и как мог что-то понять тот, кто убил несколько десятков ни в чем не повинных людей, просто выполняя приказ? Подлый приказ подлого начальства… Гизборн был прав: у Сары была истерика. Хотелось немедленно вцепиться в горло врагу, чьи руки были в крови её друзей. Скорее всего, за этим порывом последовала бы быстрая смерть, избавившая девушку от острого ощущения невыносимой вины. Но, став причиной гибели евреев Ноттингема, Сара не могла стать ещё и причиной смерти отца, брата и сестры. Нужно было держать себя в руках и копить силы для будущей мести. Поэтому Сара была почти рада, когда похититель взгромоздил её на спину вьючной лошади. Девушка даже не обернулась на крики отца и малышей. Отец перестал быть опорой и защитой. Его гордыня и неразумие стали причиной множества смертей. Ему теперь предстоит читать Поминальный Кадиш по всем жертвам погрома. Отец стар и сможет искренне благодарить Б-га «за постигшее его зло, как за ниспосланное ему добро». А Саре предстоит совершить месть. Ей нужно стать сильной. Стать Юдифью, обманувшей Олоферна. *** Никогда раньше Сара не ездила верхом так долго. Нет, она не была затворницей, ни разу не покидавшей городских стен — отец много путешествовал по делам и возил семью за собой. Но дети всегда передвигались в крытой повозке, сидя на мягких подушках. У них под рукой были фрукты в меду, каленые орешки и фляга с разбавленным вином. Воспоминание заставило проглотить слюну и облизать пересохшие губы. В это время похититель, ехавший впереди маленького отряда, поднял руку и остановился. Лошадь под Сарой тоже встала и девушка почти свалилась на землю, но смогла удержаться на ногах. Рыцарь не соизволил даже подать ей руку. Впрочем, странно было бы ожидать от него чего-то хорошего. Оказаться наедине с похитителем оказалось страшно. Сара попыталась призвать на помощь авторитет короля. Вспомнила о своем женихе — Ароне из Линкольна. Но имя самого богатого человека Англии, похоже, было просто незнакомо необразованному христианину. А о короле нахал говорил так, как будто не раз обедал с Его Величеством за одним столом. «Я куплю тебя у него»… Как кобылу или продажную девку. Подлец даже не понимал, что он подлец. Рыцарь был искренне уверен в том, что совершает доброе дело. Он просто упивался собственным благородством: сэр Гай спас девушке жизнь и готовился приложить все усилия для того, чтобы спасти еe душу. Он собирался сделать Сару своей женой, сделать еe леди, не понимая, что такая участь для еврейки хуже смерти. Сара знала, что никакие пытки не заставят еe сменить веру. Еврей не может перестать быть евреем. Можно предать Б-га, предать свой народ, но завет нерушим. Сара могла стать наложницей христианина: грех такой связи ложился на мужчину. Дети от их союза были бы евреями, а семейный капитал де Тальма помог бы Саре позже выйти замуж за солидного человека. После того, как враг умрет. В конце концов, причиной смерти не обязательно должен быть кинжал в глотке или сердце. (Если говорить честно, то отважная еврейская девушка ни разу в жизни не убила никого крупнее комара). У какой-нибудь знахарки наверняка можно будет купить яд. Но благородный рыцарь страстно желал, чтобы всe было по правилам. По его христианским правилам, в которых за связь с еврейкой могли и сжечь живьем. Ради спасения бессмертной души, разумеется. Это противоречие невозможно было разрешить. Предстоял поединок характеров, в котором Сара собиралась победить. В конце концов, на её стороне красота, женское коварство и мужская природа. Не так-то сложно будет выиграть в этой игре. *** Земля под ногами ещe качалась, а к одеревеневшему телу только начинала возвращаться чувствительность в тот момент, когда из кустов с криком выскочили трое бандитов, с одним из которых де Тальма уже встречались. Рыцарь отодвинул Сару за спину и вступил в бой с вожаком, солдатам достались свои противники. Момент был идеальным для того, чтобы шмыгнуть в придорожные заросли и затаиться до тех пор, пока о ней не забудут. Но ноги не слушались девушку и она смогла лишь отползти в сторонку, подальше от дерущихся мужчин. Сара сама не знала, кому желала победы в этой схватке. Гизборна она ненавидела, но с его присутствием в своей жизни уже смирилась. Разбойники были куда опаснее, но они наверняка не потащат свою жертву в церковь жениться по христианскому обряду. Скорее всего, разбойники обесчестят девушку прямо в лесу и зарежут после забавы. Кажется, совсем недавно Сара мечтала о смерти? Теперь эта перспектива её страшила. Но от человеческих желаний уже ничего не зависело: Господь вновь поворачивал судьбы детей Израиля по своей воле.