Наверх

      Пять ожидавших у кареты русалок не без удивления наблюдали, как бабка Марта, больно схватив за волосы, тащит к ним еще двух. Судя по поведению старухи, злой настолько, что даже не боялась помять Претенденткам перед встречей с Морским Царем нежные плавники, эта парочка пыталась убежать. Довольно странно. Обычно от милости Его Воднейшества не бегали.       Пятерка расступилась, дверца кареты раскрылась, и беглянок буквально швырнули внутрь. Надсмотрщица Марта злобно обвела глазами остальных:       — Чего застыли? А ну, полезайте быстрее. И так опаздываете, Владыка долго ждать не будет.       Девушки переглянулись и одна за другой вплыли в карету. Колес у подводного средства передвижения предсказуемо не имелось, а собрано оно было без единого гвоздя из черепа настолько большой рыбы, что все семеро поместились внутри. С крыши вниз свисал пучок длинных крепких водорослей, и каждая из русалочек тщательно обвязала себя ими вокруг талии: путь обещал быть быстрым и неблизким, и никому не хотелось вылететь из кареты посреди опасного Дикого моря. Старая Марта в последний раз грозно зыркнула, захлопнула дверцу кареты, больше похожей на клетку, и скомандовала шестерке акул-мако трогаться. Те рванули вперед, подняв за собой со дна облако ила. Русалочки тут же больно ударились, кто друг о друга, а кто о стены их импровизированной тюрьмы.       Поначалу, до того, как акулы оседлали подходящее течение, карету изрядно мотало, и девушкам было не до знакомств — удержаться бы внутри, ничего не переломав. Но через какое-то время шестерка мако встроилась наконец в поток, тряска заметно ослабла, и приглашенные на бал принялись разглядывать друг друга. В подводном мире не было ни фамилий, ни отчеств, лишь имена, а посему каждое выделялось из тысяч и тысяч прочих. Узнав имя, ты узнавал русалку, и Претендентки, недолго думая, начали представляться.       Первыми имена назвали две до пугающего, словно капли воды похожие друг на друга девушки. Обе они, как и предписывалось этикетом бала Морского Царя, выглядели сейчас наполовину человеком, наполовину русалкой. У обеих были черные густые волосы и черные же глаза, а чешуя их, с едва заметным серым узором, мерцала металлическим отблеском. Об этих двоих на дне ходили странные, а порой и откровенно чудовищные слухи: Маргаритифера и Тортилла слыли подозрительно успешными, маниакально целеустремленными и вопиюще самодостаточными девушками. Поговаривали, что всё и всегда получалось именно так, как они хотели.       Рядом с ними, явно чувствуя себя не в своем рифе, жалась светленькая русалочка с очень красивыми перламутровыми волосами, розоватыми глазами и почти прозрачной кожей. Лицо её было крайне настороженным, а голос, когда она знакомилась, звучал нервно. Мелеагрина, любимая воспитанница бабки Марты.       На особо резких поворотах её аккуратно придерживала за локоток еще одна тихая красавица, уже каштановой масти, представившаяся Розалией. Она старалась находиться подальше от остальных русалочек, насколько это позволяла тесная карета, и заметно вздрагивала каждый раз, когда кто-то её касался.       Особенно когда этим кем-то оказывалась пятая, довольно спесивая девушка, при малейшей неровности пути хватавшаяся практически за всё, что плавало под рукой, в том числе за космы соседок. Она вела себя крайне самоуверенно, то и дело поправляя и без того идеально лежавшие темные волосы, чуть менее блестящие, чем у двух одинаковых, но гораздо более длинные. То была Аравана, выросшая на одной из самых дальних водорослевых ферм во владениях бабки Марты.       История же беглянок — невысокой кудрявой русалочки с пухлыми губками и кукольным личиком, назвавшейся Лореляй, и её подруги с правильными чертами лица и изумительно прямыми волосами, Лилианы, звучала подозрительно: много лет они работали на мясной ферме и, несмотря на чудовищные условия и возможность в любой момент самим стать кормом, о побеге и не думали, а когда их выбрали Претендентками и решили отправить на бал, в лучшую жизнь, решились бежать? Что-то не сходилось.       Маргаритифера долго смотрела на них, а потом, внезапно улыбнувшись, спросила:       — Любите друг друга?       Мелеагрина шокированно вздрогнула. Одно дело, когда до любви друг к другу доходят отчаявшиеся русалки, навеки обреченные жить на дне, но Претендентки, те, кто может получить благословение Морского Царя…       Лореляй ответила, одновременно приобняв Лилиану:       — Очень любим. И прекращать не собираемся.       — Поэтому пытались сбежать?       — Ага.       — Вы молодцы.       Мелеагрина испуганно посмотрела на Маргаритиферу, Аравана же хмыкнула:       — Молодцы? Эти-то дурехи?       Вторая одинаковка — Тортилла — смерила её оценивающим взглядом:       — Еще какие. Редко встретишь кого-то, кто пытается бороться.       — Но ведь, — снова подала голос Мелеагрина, — разве любовь между ними не фальшивая? Настоящая любовь бывает только с суженым принцем.       Остальные шесть русалочек недоуменно посмотрели друг на друга. Ответила Маргаритифера, вновь с мягкой улыбкой:       — Да, если верить Морскому Царю и старухам, которые сами на суше никогда не бывали. Но стоит ли им верить?       — А еще интереснее, — подала голос Аравана, — кто этих суженых выбирает.       — Судьба? — предположила Мелеагрина.       — Деньги, — закатила глаза Аравана.       На какое-то время в карете вновь воцарилась тишина. Русалочки размышляли над перспективой быть проданными незнакомому мужчине, и тем задумчивее эти мысли были, чем менее каждая из них вообще представляла, что же такое «мужчина». Под водой таковых не водилось — ну, если не считать самого Морского Царя, но простые русалочки никогда в жизни его не видели, — и всё, что они знали, было известно исключительно по рассказам наставниц вроде бабки Марты.       Согласно их словам мужчины отличались плоской грудью, большими руками, а еще у них бывали бороды, усы и лысины. Мужчины — вечные дети, и о них надо заботиться, но при этом им нужно подчиняться. Еще все мужчины полигамны — на это старая Марта особенно упирала — и постоянно думают о сексе, но одновременно только они — полноценные личности, лишенные внезапных эмоциональных перепадов. Секс для мужчины должен быть всегда разнообразен и по первому требованию, но при этом нельзя вести себя как шлюха и важно быть скромной. Мужчины в разы умнее, все их решения логичны и не подлежат сомнению, но если они внезапно без причины переспали с кем-то другим, то лишь по досадной случайности. Рядом с мужчиной нужно всегда быть красивой, потому что иначе ты его не достойна, но сам мужчина вовсе не обязан чему-то соответствовать — он хорош уже по праву рождения. Что бы ты ни делала и как бы ни была в этом опытна — мужчина с первого раза всегда всё сделает лучше, даже если кажется, что это не так.       В общем, получалось как-то противоречивенько. И даже возможность приворожить человека навсегда не грела душу — за эту любовь придется платить своей жизнью, и очень не факт, что привораживать кого-то, похожего на мужчину из рассказов старых русалок, вообще захочется.       Но придется, ведь иначе Морскому Царю могут не заплатить.       Молчание нарушила Аравана, обратившаяся к двум одинаковым русалкам:       — Не похоже, чтобы сами вы хоть как-то пытались бороться.       Маргаритифера снова улыбнулась, и улыбка эта была одновременно и загадочна, и пугающе определенна:       — Поверь, мы не только жаждем свободы, мы её еще и получим.       В диалог вмешалась Лореляй, прижимавшая к груди Лилиану:       — Уж даже и не знаю, заметили ли вы, но вообще-то нас везут к старику на смотрины. После этого либо на сушу — к женишкам в рабство, либо на плантации водорослей. И не сказать, что лучше.       Вторая русалочка выглядела явно сникшей.       — Лучше, конечно же, жить на суше свободными — подальше и от Морского Царя, и от рабского труда, — ответила Маргаритифера. — Разве не так?       Аравана хмыкнула, глядя на свои руки:       — Мне сойдет любой вариант без плантаций.       Внезапно голос подала Розалия:       — У ферм есть и свои плюсы. К примеру, я не очень люблю чужие прикосновения, и даже самый тяжелый труд легче мысли о том, что моего тела будет касаться его господин и владелец.       Лилиана болезненно застонала, и кудрявая Лореляй покрепче её обняла. Аравана удивленно подняла бровь:       — Тогда почему ты вообще поехала? Осталась бы дома.       — Ну что ты, так нельзя, — покачала головой Розалия. — Спроси хоть у этих бедняжек. Все Надзирательницы стараются отправить на бал как можно больше самых красивых из своих подопечных. За каждую избранную Морским Царем они получат пятилетнюю свободу от работы. Мне не повезло родиться красивой и менее решительной, чем Лореляй и Лилиана. Маргаритифера права — вы, девочки, молодцы.       Тут вдруг заговорила Лилиана:       — Ты просто одна. А нас двое. Нам было проще.       Розалина покачала головой:       — Дело не в количестве…       — Они тоже не про количество, — Тортилла сказала это так внезапно, что удивила даже Маргаритиферу. — Когда ты не один — ты не один. Тебе помогут, тебя поддержат. Когда вы вместе — вы в разы сильнее, чем просто двое.       — Да-да, конечно, — закатила глаза Аравана. — Плавали, знаем. Вы вот-вот начнете вещать про сестринство, взаимовыручку и так далее, а как дойдет до дела — перегрызетесь, лишь бы Морской Царь взял на сушу. Не вы первые, не вы последние.       — Этого не будет, — мягко парировала Маргаритифера. — Мы с сестрой станем свободными вместе.       — И ты ей веришь? — выгнула бровь Аравана, глядя на Тортиллу.       — Верю, — спокойно кивнула та.       Аравана пожала плечами:       — Ну тогда мне очевидно, кто из вас двоих будет корячиться на плантациях. Счастливо оставаться.       Тортилла явно хотела ответить что-то хлесткое, но в разговор вмешалась нахмурившаяся Мелеагрина:       — Бабуля Марта сказала, что выбор Царя всегда честен, а победительниц из числа Претенденток он определит сразу же, как только увидит. Его нельзя обмануть. Почему ты считаешь, что заранее знаешь его выбор?       Аравана хмыкнула:       — Я знаю других русалок, дорогуша. Все идут по головам, и эта парочка не станет исключением.       Карета было вновь погрузилась в молчание, но внезапно Лореляй, до этого спокойно гладившая Лилиану по голове, начала жадно ту целовать. Аравана закатила глаза, Розалия, покраснев, отвернулась, одинаковки спокойно принялись разглядывать свои плавники, а вот Мелеагрину аж затрясло от злости:       — Вы что удумали? Мы же на бал Владыки едем, а вы блудничаете! А если ваш грех на нас падет, и из-за него Царь нас не выберет?!       Тортилла махнула рукой:       — Оставь их. Кроме любви на дне иного света-то и нет.       — Издеваешься?! И срам такой при себе терпеть? Ну уж нет, — Мелеагрина перехватила водоросли поудобнее и вцепилась в волосы кудрявой Лореляй, оттаскивая ту от возлюбленной. — Нечего пакостями заниматься! Закончится всё — тогда и милуйтесь сколько хотите, но не на наших же глазах!       — И как ты себе это представляешь? — внезапно вмешалась Аравана. — Шансов, что обеих на сушу возьмут, — ноль. Если кого-то одного — навсегда разлучат. А если обе на фермы, то, скорее всего, на разные, Царь знакомых между собой старается разделять. Пусть себе милуются, пока могут. А ты — глаза закрой или в окно смотри и замолчи уже.       — И не подумаю! Они нарушают законы Владыки!       Тут снова вмешалась Тортилла, мертвой хваткой зажав руку Мелеагрины и заставив ту отпустить волосы Лореляй:       — Если ты, святоша, немедленно не прекратишь, пару законов нарушу уже я. Заодно узнаем, как быстро ты можешь плыть за каретой на своих плавниках.       — Ты же не выкинешь меня?!       — И выкину, и вломлю для ускорения.       Мелеагрина обиженно отплыла подальше и уставилась в окно, игнорируя остальных. Маргаритифера посмотрела на Тортиллу и мягко улыбнулась:       — Возьмем этих милующихся гурами с собой?       — Издеваешься? Двух-то от одной надсмотрщицы не брали никогда, а ты делаешь вид, что четверых пропихнешь? Да кто тебе поверит?! — возмутилась Аравана.       — Если можем — давай возьмем. Пусть любят себе друг друга, они же ничего дурного не делают, — пожала плечами Тортилла.       Маргаритифера повернулась к Лореляй и Лилиане:       — Хотите с нами на поверхность?       Лилиана буквально вцепилась в Лореляй:       — Мы не расстанемся! И я лучше умру, чем кому-то еще позволю к себе притронуться!       — Вам и не придется расставаться. На суше мы станем свободными. Я сделаю нас свободными. И вам ничего не будет угрожать.       Лореляй и Лилиана переглянулись.       — Так не бывает, — подала голос кудрявая.       — Скорее, так не было раньше, — мягко поправила Маргаритифера. — Но кто-то же должен всё изменить?       — И это, конечно же, ты, — хмыкнула Аравана.       — И это, конечно же, мы, — загадочно улыбнулась Маргаритифера.       Возлюбленные вновь переключились друг на друга, а остальные русалочки задумались каждая о своем. Мелеагрина, насупившись, смотрела в окно, хоть там и сложно было что-то разглядеть. Конечно, даже будучи в переходной — «половинчатой» — форме, русалка видела во тьме глубин в разы лучше людей, но всё-таки в истинной это было бы не в пример легче и проще. Внезапно карета остановилась, русалки встрепенулись, но Мелеагрина поспешила их разочаровать:       — Затор. Наверное, выехали слишком поздно.       В окно виднелось множество карет, стройным рядом — строго по течению — застывших друг за другом. Запертые в них русалочки могли лишь покорно ждать возобновления движения, так как остаток пути пролегал по землям еще более диким, чем ранее. Существами, что водились в округе, Надзирательницы пугали особо нерадивых работниц, и остановка — тем более по непонятным причинам — в подобном месте заставляла нервничать. Русалочки попеременно выглядывали в окно и прислушивались. Откуда-то издалека до них доносился невнятный гвалт, но разобрать в нем хоть что-то не получалось. Повозки вокруг по-прежнему были недвижимы.       Выглянув в свою очередь в окошко, Маргаритифера нахмурилась, и это не осталось незамеченным Тортиллой:       — Что-то не так?       — Слишком много.       — В смысле?       — Карет слишком много. Зачем столько? Он выберет десять Претенденток максимум. Судя по затору, нас тут порядка восьми сотен, а на предыдущие балы он созывал не более трехсот. Слишком много. С другой стороны, в прошлый раз на сушу отправилось вообще всего двое. Может, решил расширить выбор? Если только не… Покинуть карету!       Тортилле повторять дважды нужды не было. Она тут же кинулась к двери, выбила её и протянула руку своей одинаковке. Та повернулась к остальным:       — Быстрее, уходим!       — Но зачем? — Лореляй была удивлена не менее прочих, но раньше остальных смогла оправиться от шока.       — Тут не безопасно! Быстрее!       Русалки переглянулись. И вдруг Лилиана, всматривавшаяся в окно, вскрикнула и, схватив Лореляй за руку, рванула к выходу.       — Там свет! Свет!       Дважды повторять не пришлось. Остальные девушки выскочили следом, и над ними тотчас нависли акулы-мако из упряжки: те были не только извозчиками, но и охранниками своей ноши и отпускать груз явно не собирались. Тортилла и Маргаритифера медленно отступали к ближайшему гроту, внимательно глядя перед собой, в полную светящихся точек тьму, и жестами подзывая остальных русалок. Внезапно мелькнула черная тень, и первую акулу из упряжки словно перекусили пополам. Мелеагрина чуть было не завизжала, но Аравана быстро заткнула ей рот рукой и скорее потащила к гроту.       — Что это? — прошептала испуганно Розалия.       — Морские Демоны, — процедила сквозь зубы Тортилла. — Все моря знают, когда Морской Царь ждет к себе Претенденток. Мы здесь словно косяк отборной жирной рыбы, бери — не хочу.       — Но… — это уже подала голос Мелеагрина. — Владыка что, не вступится за нас?       Аравана хмыкнула, потирая плечо:       — Ты слышала Маргаритиферу. Нас тут порядка восьми сотен, а ему нужно не больше десятка. Выбор и вправду будет честным, а победительниц определить легко с первого взгляда — кто не сдох, тот и молодец. Мертвое мясо не продашь.       Лилиана обняла покрепче Лореляй, прижимая к себе и словно надеясь защитить. Со стороны кареты явственно различались звуки борьбы — акулы пытались сопротивляться, но куда им против сильнейших морских тварей. От прочих карет начали слышаться вполне отчетливые и не требующие интерпретаций крики. Семерка русалок продолжала отступать к гроту. Да, с одной стороны, у каждой на шее висел кинжал, и чисто теоретически они могли попытаться их использовать. С другой — каждая понимала, что подпустить Морского Дьявола на расстояние удара кинжалом можно лишь один-единственный раз в жизни — незадолго до её конца.       Взгляд Лореляй постепенно стекленел.       — Мы должны были сбежать раньше…       — И наткнуться на этих тварей в другом месте? Отличный план, жаль, не сработал! — злобно рявкнула Аравана.       — Но мы бы могли уйти…       — Максимум, что вы бы смогли — не бесить сейчас меня своим нытьем. Морские Дьяволы сильно расплодились в последние годы, три соседние с моей фермы сожрали подчистую, даже костей не оставили. Я знала, от кого сваливаю наверх. Жаль только, так и не свалила.       — Мы все умр!.. — в панике завопила было Мелеагрина, но Аравана снова заткнула ей рот рукой.       — Никто не умрет! — рявкнула Тортилла. — Мы выберемся на сушу и будем свободными!       — Чтобы оказаться на суше, сначала нужно попасть во дворец. А путь туда отрезан, — злобно напомнила Аравана, с трудом удерживая бьющуюся в конвульсиях набожную русалочку.       — На глубине есть вещи и пострашнее Морских Дьяволов, — ответила Тортилла, задумчиво оглядывая валявшиеся на дне обломки костей, явно оставшиеся от экипажей Претенденток прошлых лет.       — К примеру? — хмыкнула Аравана.       — К примеру, я, — ощетинилась та, подобрав острую кость побольше. А потом внезапно приняла свой русалочий облик — безносый, с миндалевидными глазами, лишь силуэтом напоминавший человеческий. Морской Царь категорически запрещал носить такую личину рядом с его дворцом, и Мелеагрина ахнула. Но Тортилла была права — в такой форме любая русалка становилась в разы быстрее, почти не мерзла на глубине и лучше видела. А конкретно она еще и внушала ужас.       Пугали не формы — и плавники, и чешуя её соответствовали всем русалочьим меркам изящества. Но что-то демоническое проглядывало в окрасе, в выражении морды, в частоколе острых мелких зубов, которые, с одной стороны, выглядели аккуратными и белыми, с другой — по-хищному страшными. Опасность словно сквозила в самой манере держаться и подгребать плавниками. Подобрав со дна еще несколько продолговатых костей подходящей остроты, Тортилла чуть ли не силой впихнула их в руки прочих русалок. Передавая Маргаритифере, сказала:       — Забейтесь в грот. Это старый риф, сверху и сбоку в него непросто пробиться. Если я не справлюсь — полезут через единственный ход. Встречайте копьями, и, если повезет, часть помрет, им надоест, и они отстанут.       — Поняла. Но лучше не рискуй понапрасну.       — Не буду. Мне же и самой нужно наверх.       Затолкав остальных в грот, Тортилла повернулась к первому из подступавших к ним Морских Дьяволов. Перед мордой страшной образины с мутными глазами и чудовищными челюстями парил на тонком усике огонек — обманчивый, предательский свет, завлекавший наивный рыбий молодняк и слепящий любого, кто пытался дать отпор. Тортилла еще раз поудобнее перехватила свое импровизированное копье и поплыла навстречу.       Огонек погас, и воцарилась тьма, наполненная страшным рычанием, стуком и звуками разрываемой плоти. Из грота было совершенно не разобрать, что происходило снаружи, и русалочки жались друг к другу, в страхе прислушиваясь. Но вот всё смолкло, Маргаритифера шепотом велела приготовить копья и напряженно всмотрелась в пустоту, полную поднятого со дна ила и крови.       В темноте начал разгораться огонек. Русалки попятились было, и только Маргаритифера стояла на своем месте, спокойно глядя, но не опуская копья.       Вдруг появился второй.       Потом третий.       А потом засветилась вся Тортилла.       Она по-прежнему была в своей истинной русалочьей форме. Источавшие свечение пятна и полосы огибали её хвост, заползая на плавники и руки. Она стояла в мутном месиве чужой крови и собственного света, пугающая, и держала на самодельной пике голову Морского Демона, наблюдая, как его собратья неуверенно подплывали ближе. А потом ощетинилась, дико закричала, внезапно раскрыв воротник. Он тоже засветился, свет обрамил её лицо, и Дьяволы отступили. Главный закон морей они знали — чем больше ты видишь света, тем больше увидишь смерти.       — Что она такое?.. — прошептала Розалия.       — Моя отважная сестра, — произнесла Маргаритифера.       — То есть ты тоже такая?       Вместо ответа она приняла истинную форму и подплыла к своей одинаковке. Хвост и плавники Маргаритиферы постепенно разгорались, а вот расправленный воротник в разы меньше, чем у сестры, походил на бойцовский и скорее напоминал корону. Она повернулась к остальным русалочкам и мягко позвала:       — Идем за Тортиллой. Я замыкаю.       Странная процессия двигалась к Дворцу Морского Царя. Впереди плыла светящаяся Тортилла, несшая пику с головой Дьявола, и его сородичи расступались, не трогая русалочек. Всё вокруг было наполнено криками умирающих и стонами еще живых. Лореляй держалась рядом с Лилианой, закрывая ей глаза рукой каждый раз, когда мимо них проплывали откушеные плавники или иные останки менее удачливых Претенденток. Аравана тащила под руки испуганных Розалию и Мелеагрину. Замыкала цепочку с бесстрастным лицом светящаяся Маргаритифера. Около часа плыли они вперед, наблюдая кровавую бойню и будучи не в силах помочь остальным. И только когда семерка русалочек достигла ворот Дворца, а последние Морские Дьяволы отстали, Маргаритифера позволила себе заговорить:       — Больной ублюдок.       Остальные молчали. Даже Мелеагрина не спорила, глядя только перед собой. Одинаковки вновь приняли предписанный этикетом облик полурыбы-получеловека, и Тортилла произнесла:       — Если кто-то передумал идти с нами наверх, самое время об этом сказать.       — Там будет так же? — тихим голосом спросила Лилиана.       — Нет, — ответила ей Маргаритифера. — Там будут комнаты с мягкими кроватями. Еда, несколько раз в день, вкусная. Учеба. Вокруг — безопасный свет и те, кто никогда не был на дне. А потом — свобода. Я обещаю. После всего, что мы пережили, вы заслужили свободу.       Русалочки переглянулись. Маргаритифера вытянула руку вперед, и первой свою предсказуемо положила Тортилла. За ней, ко всеобщему удивлению, Аравана. Потом Лореляй и Лилиана. Розалия. И наконец, с дрожащими губами, и Мелеагрина.       — Я больше никогда не хочу возвращаться в море, — прошептала она.       — Так и будет, — приобняла её Розалия.       Маргаритифера повернулась к воротам и постучала. Двери осторожно открыла старая русалка, по виду — типичная бывшая Надзирательница, — и поманила семерку за собой. Через пару минут они уже застыли в роскошном тронном зале перед Морским Царем. Зал был полон света и музыки, поражал воображение сокровищами и убранством, но особенно девушкам запомнились огромные окна, мимо которых то и дело проплывали тела разорванных русалок. Маргаритифера, словно не позволявшая себе замечать этого, мягко подсказывала остальным, что делать и когда кланяться.       — О Владыка! Семь Претенденток стоят пред троном Твоим в надежде, что именно нас изберешь Ты для встречи с сужеными и приумножения богатств Твоих.       Огромная толстая масса на троне прищурила подслеповатые, заплывшие жиром глазки и внезапно пропищала:       — Чудесно. А вы хорошенькие. Как мне повезло! — и добавил куда-то в сторону: — Больше никого не пускать, этих хватит.       Все семеро смотрели на него снизу вверх, и Аравана, быстро скосившая глаза на остальных русалочек, победно ухмыльнулась: не только в ней произошла перемена. Даже набожная Мелеагрина и нежная Розалия, что уж говорить о Лолеряй с Лилианой, смотрели на Морского Царя и друг на друга иначе. Очень иначе. Настолько иначе, что наверняка и эта жирная туша заметила бы, не отвлеки его очередное блюдо.       Застыв в поклоне и всё так же не поднимая глаз, Маргаритифера произнесла:       — Это нам с сестрами повезло, Владыка.       — Найдите себе место и спите, — махнул он рукой. — Завтра подниму вас на поверхность. Тронете хоть что-то из сокровищ — убью.       — Конечно, Владыка. Твои избранницы не дерзнут просить больше уже данной Тобой милости.       Русалочки склонились ещё ниже и стояли так несколько минут, пока та старуха, что впустила во дворец, не увела их прочь из тронного зала. Через считанные секунды в нем громко грянула музыка и послышался смех — Морского Царя развлекали. Ужина девушкам не досталось — на земле завтра и так покормят, зачем тратиться? В итоге русалочки расположились кучкой на полу в чулане неподалеку от входа — или, как многозначительно напомнила Тортилла, — выхода из дворца. Настроение царило крайне сомнительное. Одинаковки переглянулись: надо было как-то отвлечь остальных от грустных мыслей.       — На поверхности нам понадобятся имена попроще, больше похожие на человеческие, — заговорила Маргаритифера, и русалочки постепенно повернули к ней головы. — Можно придумать их заранее. Я буду Маргаритой, а лучше — просто Марго.       — Ты — Лиля, — поцеловала Лореляй в ушко Лилиану.       — А ты тогда — Ляля, — ответила та.       — Я, наверное, Роза? — уточнила у Маргаритиферы Розалия. Та кивнула. — Хорошее имя.       — Я, пожалуй, Рина, — всё еще стуча зубами, представилась Мелеагрина.       — Рыбка, — хмыкнула Аравана. Остальная шестерка уставилась на неё. — Вот только не надо ля-ля. Я четко знаю, кем буду. И без псевдонима в профессии никак. Привыкайте.       — А я понятия не имею, какое имя выбрать, — честно сказала Тортилла.       Остальные задумались.       — Торти? — предложила Ляля.       — Язык вырву, — бесстрастно предупредила та.       — А как насчет Татьяна? — спросила Маргаритифера.       — Оно не очень-то похоже на Тортиллу, — нахмурилась Роза.       — Не похоже буквами, но похоже на неё саму. Татьяна. Как тебе?       — Татьяна? Да, сильное имя. Жить можно, — согласилась та.       — А еще, — мягко произнесла Маргарита, обращаясь сразу ко всем русалочкам, — отныне мы не просто Претендентки. Мы кое-что большее.       — Принцессы? — радостно оживилась Мелеагрина, и на неё сразу зашикали.       — Сестры, — улыбнулась Марго.