Спустя вечность

Он сидел в темноте и наблюдал за редкими тенями, проскальзывающими мимо окна. Солнце давно скрылось за горизонтом, уступив место ночи. Свет фонарей тщетно старался пробиться сквозь густую тьму окраины - бесполезно. Некоторые лампочки то и дело перегорали, другие были уже давно разбиты местной шпаной. На улице царил мрак. Из-за цвета своей одежды он, казалось, сливался с окружающей тьмой. Растрепанные в нелепом беспорядке черные волосы до плеч словно тянулись к этой темноте, будто ветки нагого дерева. Адам считал это место тихим. Конечно, преступность тут процветала, но зато дома находились на приличном расстоянии от дороги, а соответственно, и от шума города. Ему нравилась тишина. Помимо неё он мог выносить разве что звуки музыки, но никак не отвратительный шорох резины, тершейся об асфальт. Перевалило за полночь. Идиллию нарушали только редкие шаги случайных прохожих, задержавшихся где-то по своей воле или же против неё. Иногда Адам поглядывал на улицу сквозь плохо выдутое стекло, которое, словно издеваясь, немного искажало картину, творя невообразимые вещи с лицами людей. Женские шаги были редкостью в такое время, а уж увидеть эту женщину он никак не ожидал. Адам замер, глядя сквозь стекло словно кот, завороженный красной точкой лазера. Его сердце, наверное, пропустило бы удар, если бы вообще билось. Мужчина вскочил со своего места и, чуть не упав из-за столкновения с креслом, быстро направился к двери. Ему было плевать на саднящее колено - боль скоро утихнет. У двери он сбавил шаг, аккуратно взявшись длинными тонкими пальцами за металлическую ручку, словно боясь повредить. Почему он сидел у окна? Почему все эти годы он по несколько часов просиживал в этом кресле, глядя на улицу? Конечно, он ждал её и сейчас осознал это как никогда. И каждый раз, не увидев её, подумывал о самоубийстве... Адам включил свет, который сначала ослепил его, но он не обратил на это ровным счетом никакого внимания. Он повернул ручку и по-хозяйски открыл дверь, сделав шаг вперед. Какое-то чувство острым шипом вонзилось ему в грудную клетку. Горечь и одновременно неописуемое счастье завладели его существом. Он вообразил себя собакой, верно ждущей своего хозяина на протяжении многих лет...как там её звали...Неважно. Он искренне надеялся, что сможет остаться равнодушным, дожидаясь, пока она подойдет. Его лицо не выражало ничего, кроме легкого удивления и благоговения. Но не прошло и секунды, как она улыбнулась, и это сорвало чеку с гранаты. Вампир сделал несколько, возможно, слишком поспешных шагов вперед, встав на край крыльца и оглядывая любовь всей своей жизни. Ева была прекрасна. Вся в белом, как всегда, полная противоположность ему самому. Волосы - они немного отросли с их последней встречи. Впрочем, не только у неё. Она медленно присела, ставя чемоданы на землю, о которую не раз была разбита пивная бутылка. Грязно, сыро, темно, но для обоих окружение исчезло в ту самую секунду, как их взгляды встретились. Избавившись от своей ноши, вампиресса выпрямилась. Адам сделал шаг вперед, спустившись на ступеньку вниз, и протянул ей руку. Она неторопливо подошла и вложила свою руку в его ладонь. Они самозабвенно смотрели друг на друга, не смея сказать ни слова. Вампир аккуратно потянул девушку за собой, поднимаясь по ступенькам и не смея повернуться к ней спиной. Подсознательно он боялся, что если она останется вне пределов крыльца хоть на секунду дольше, то исчезнет так же неожиданно, как появилась. Он с трудом сдерживал в себе порыв сжать её руку крепче, но боялся спугнуть. Неподалеку от входной двери вампир, наконец, остановился. Три шага длились вечность. Он не отпускал её руку, но позволил себе приблизиться, глядя в глаза любимой женщине. Они смотрели друг на друга с бесконечной любовью, но в то же время хищно, не дыша. Взгляд Евы скользнул по губам мужчины, и тогда он, наконец, понял, что она не уйдет. Он приблизился, встав вплотную. Приподнял руку к её волосам и чуть приоткрыл рот. Она сама потянулась к нему, не резко, но с ощутимым порывом. Несколько секунд он колебался, смакуя момент, наблюдая за её желанием, и, наконец, дал себе волю, прильнув к столь желанным губам в жадном, даже в чем-то яростном, поцелуе. Вампир сам не заметил, как чуть сжал белокурые локоны. Они не желали расставаться, не хотели отдалиться даже на миллиметр после такой мучительной и долгой разлуки, длинною в несколько десятков лет. Целая человеческая жизнь, прожитая порознь. Но даже она не смогла погасить то губительное пламя, что так неотвратимо влекло их друг к другу. Он прервал поцелуй, после чего повел голову чуть в сторону, касаясь губами её щеки и мочки уха. Она чувствовала на коже его дыхание, лишенное тепла, и не смела шевельнуться, трепетно касаясь пальцами его груди. Они оба сейчас были хищниками...и жертвами. Адам слегка отклонился назад, жадно втягивая носом воздух, в котором витал её запах. Её столь притягательный мягкий парфюм. Аромат её тела. Он сводил с ума, заставляя покориться и прильнуть губами к шее вампирессы. Она отдалась в его власть, закрыв глаза и немного запрокинув голову назад. Они прекрасно понимали, что больше не протянут друг без друга ни секунды. И крепко сжатые руки - до хруста суставов, до скрипа кожаных перчаток - только подтверждали это. Они встречали друг друга молча, ведь оба так любили тишину, прерываемую короткими вздохами.