Молекула

Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Но шарфик был вполне реален – длинный, цветной, знакомо скрученный в петельку и, главное, насквозь пропахший чертовой “Молекулой”. Диана заметила его сразу же – в ту же секунду, как подошла к стойке администрации небольшого отеля на выезде из Москвы. Она оказалась здесь почти случайно: просто села в машину и поехала, не разбирая дороги, в поисках первой попавшейся гостиницы. Цель была высокая и благородная – напиться и забыться как минимум на пару дней. Почему не городская квартира – не понимала сама, но не стала анализировать. Просто хотелось свалить от ноющих и требующих внимания детей, проедающей плешь мамы, наяривающих смс пассий, собственных мыслей – от всего, что раздражало. И в итоге наткнулась на него. На шарфик. – Ваш ключ, номер на втором этаже, – хостес положила перед Дианой пластиковую карточку и улыбнулась чуть нежнее, чем следовало бы. – Вас проводить? – Это чье? – Что, простите? – на лице девушки не дрогнул ни один мускул, но во взгляде отчетливо проступила жалость. – Это, – Арбенина показушно-брезгливо приподняла шарфик двумя пальцами и покрутила перед носом хостес, – чья вещь? – Простите, – затараторила девушка, тут же мысленно реабилитировав Арбенину – это было заметно по глазам, – мы не уследили. Сейчас все уберем. – Ничего не нужно убирать. Просто ответьте, кто хозяйка. – К сожалению, я не уполномочена… – Сколько? – Диана добавила в голос максимум секса, чтобы ударить по всем фронтам сразу. – Я не могу… – И кофе выпьем, хотите? Хочешь, хочешь. Конечно, хочешь. Рожай уже, блин. – Не нужно ничего, – наконец твердо ответила девушка. – Женщина лет сорока, с короткой стрижкой, вселилась незадолго до вас. В соседний номер, у нас только на втором этаже одноместные люксы. – Вы чудо, – Арбенина послала хостес воздушный поцелуй и нагло прихватила шарф со стойки. – Я ей сама передам. Номер встретил прохладой, чистотой, запахом свежего белья и бутылкой вина на прикроватном столике. Правда, проклятая “Молекула” тут же расползлась по всем углам, яростно пожирая другие ароматы – и зачем так сильно душиться? Впрочем, до всего, что ей нравилось, Светка всегда была жадной. И до нее, Дианы, тоже. Конечно, в голодные девяностые они не пользовались никакими духами. Тогда Светка пахла чистой молочной кожей с капелькой меда, травяным шампунем, после скрипки – гладким теплым деревом, после очередных посиделок – густым сигаретным дымом. И почти всегда – сексом. “Молекула” появилась, когда они расстались. Просто однажды проникла в темный гостиничный номер вместе с хозяйкой, раз и навсегда осев в Дианиных ноздрях, и практически стала синонимом их спонтанных свиданий. Неудивительно, что этот запах действовал на Арбенину лучше любого афродизиака – моментально захотелось много, жарко и бурно трахаться. Диана не стала сопротивляться внезапно нахлынувшему возбуждению – расстегнула пуговицы на джинсах и, зарывшись носом в злополучный шарфик, быстро довела себя до оргазма. Правда, особого облегчения он не принес, даже наоборот – “Молекула”, казалось, въелась не только в кожу, но и в сознание. И существовал только один способ вытравить эту ядовитую дрянь из организма. – Чего тебе? – прозвучало из трубки вместо приветствия. – Сурганова, ты неласковая, – Диана села на пол, прижавшись боком к разделявшей их тонкой стенке, и провела ладонью по бежево-золотистым обоям. – Напомнить, как мы расстались в последний раз? – ехидно, но не зло, и на том спасибо. – Расскажи лучше, где ты. – В Караганде. Арбенина, давай по существу. – Хочу увидеть, – просто и коротко, как о само собой разумеющемся. – Нет, Дин, в другой раз. Я не дома, я вообще в другом городе, так что извини. – В Москве? – Нет, – слишком быстро, чтобы можно было поверить, – и на этом закончим. – Давно пора понять, – снисходительно ухмыльнулась Диана, нутром чувствуя неясное шевеление за стеной, – что я тебя везде найду, если приспичит. – Бог в помощь, – хохотнула противная Сурганова и, не попрощавшись, нажала отбой. Весело тебе, значит, да? *** На втором стакане виски Арбенина засомневалась, на третьем – серьезно напряглась, а на четвертом – практически отчаялась. И с чего она решила, что Света здесь – мало ли в стране немолодых, стриженых, украшенных цветными шарфами и облитых с ног до головы “Молекулой”? И какой смысл торчать тут, в тесном гостиничном барчике, если в соседнем номере – скорее всего! – остановилась какая-то левая тетка? “Здесь, здесь, – упорно твердил внутренний голос, – иначе бы тебя так не крючило”. Сурганова появилась в тот момент, когда Диана, уже заметно несвежая, собралась уходить. – Виски мне налейте, пожалуйста, – знакомый хриплый голос за секунду вывел Арбенину из пьяного коматоза. А Света, казалось, не обращала никакого внимания на сидящую на соседнем стуле фигуру – серьезная, даже печальная, она бездумно листала ленту Фейсбука, не останавливая взгляд ни на одной из записей. – Бухаем, значит. – Блять, Динка! – И тебе здравствуй, любимая. Несколько секунд молча сверлили друг друга взглядами. Диана старательно фокусировалась на светлом пятне, вероятно являвшемся Светиным прекрасным лицом, и усилием воли втягивала щеки, чтобы не расплыться в довольной улыбке. Сурганова деланно хмурилась – капитулировать перед этой пьянью она не собиралась ни за какие коврижки. И ведь действительно нашла, зараза! – Арбенина, ты меня преследуешь? – Светик, вокруг Москва, не Питер, – старательно покачала указательным пальцем перед идеально прямым носом, – и кто кого преследует? Признавайся, скучала, ночей не спала, сняла гостиницу недалеко от Благовещенки, чтобы совершать одинокие набеги на мой уснувший дом… — Нужна ты мне, — процедила сквозь зубы и так уверенно посмотрела в глаза, что Диана на секунду опешила. Но решила так просто не сдаваться — слишком ярким был щекочущий ноздри запах, слишком соскучившейся — она сама. Правда, фильтровать базар это не помогало. — Кого ты наебать пытаешься, Светик? Скажи еще, что ты тут с бабой. А Эллочка как же? Задевает рогами верхушки сосен? — Тебя не касается. Я приехала хорошо провести время, и ты мне не помешаешь, — одним глотком допила виски, положила на стойку купюру и резко встала. — И не вздумай ко мне ломиться, все равно не открою. — Не очень-то и хотелось. Давай, пиздуй, давай-давай. Гудбай, Америка. — Дура, — пожала плечами Света и, развернувшись на носках, бодро зашагала прочь, оставив Диану в облаке ненавистной "Молекулы". Арбенина чертыхнулась сквозь зубы, покрутила в пальцах стакан, но допивать не стала – хватит на сегодня. Нужна холодная голова и трезвый рассудок, чтобы дожать эту стерву. Без трофея Диана покидать гостиницу не собиралась – слишком невероятной была эта случайная встреча, и было бы настоящей глупостью отказываться от таких подарков судьбы. В Светин номер она постучала спустя полчаса – умывшаяся и протрезвевшая. Перед выходом спешно сунула в рот сразу три пастилки «Ментоса», поэтому запросто могла свежим дыханием заморозить все живое вокруг. Сурганова открывать не спешила, поэтому пришлось пару раз для верности приложить по металлу кулаком. – Опять? – в приоткрывшейся щелочке появился птичий нос и недовольный серый глаз. Диана не растерялась – быстро сунула в зазор ногу, чтобы отрезать все пути к отступлению. – Впусти. – Ага, щас. – Быстро, Сурганова. – Девочками своими командовать будешь. – Ты тоже моя девочка. – Уверена? Ира, иди сюда, – слегка развернувшись, крикнула вглубь номера, – я тебя с Дианой Сергеевной познакомлю. Мерзкая Ира выглядела как модель – длинные светлые волосы до попы, гладкая кожа, синие глаза-блюдца. Было видно, что приехала вот-вот – не успела ни стереть макияж, ни снять брючный костюм. Впрочем, Сурганова всегда любила раздевать сама. Сука! Диана скрежетнула зубами, навалилась на дверь плечом и, резко дернув расплывшуюся в приветственной улыбке Иру за руку, выволокла ее в гостиничный коридор. Развернуть спиной, придать нужное ускорение, оттолкнуть вопящую Сурганову – тело действовало практически на автомате, и никакая сила, даже 25-летней выдержки, не могла ему сейчас помешать. Финальный штрих – запихнуть пятьдесят килограмм ярости обратно в номер, ввалиться следом и захлопнуть за собой дверь. И пусть Ира там хоть состарится! – Ты ебнулась?! Одновременно с вопросом посыпался град шлепков – по рукам, плечам, бокам, животу – везде, куда у этой маленькой стервы получалось дотянуться. – Эй, эй, Сурганова, победителей не судят! – Я тебя убью просто, убью, и меня оправдают! – Оставишь детей сиротами?! – пытаясь увернуться от бомбардировки. – Усыновлю! Удочерю! Они мне еще спасибо скажут! – Ну убивай тогда, нахрена лупишь? Больно же! – взвыла Арбенина, пропустив очередной, особенно чувствительный удар. – Ну уж нееет, – злорадно, – ты помучаешься! – Все, ты меня достала, – увернулась от очередного шлепка и одним движением отпрыгнула в сторону. Светина рука мазнула пустоту, и этой секундной форы хватило на главное – сгрести в объятья и запечатать рот поцелуем. И сразу мир будто перестал существовать: есть только ее губы, сладкие и мягкие, тепло ее тела, ее крышесносящий запах, и в животе уже горячо пульсирует, и сознание то рисует идиллические картинки из серии «долго и счастливо», то воспроизводит самые пошлые сцены из фильмов для взрослых. Из состояния блаженства Арбенину вырвал ощутимый тычок в грудь. – Ты… ты… пошла вон отсюда! Не дав опомниться толком, Светка, ее маленький, худенький, вечноболеющий цветочек, дернула на себя дверь, едва не сорвав ее с петель, и выпихнула все еще плохо соображающую Арбенину за пределы номера. И, видимо, своей жизни. В коридоре маялась бледная Ира — то ли Светку ждала, то ли сумку, которую Диана краем глаза заметила на обувнице, то ли манны небесной. Позориться перед соперницей не хотелось, поэтому Арбенина, сделав максимально серьезное лицо и слегка наклонившись к девушке, доверительно произнесла: — Два из десяти. Не советую. В номер вернулась мрачнее тучи – избитая, мучающаяся похмельем, взбудораженная коротким поцелуем, злая до чертиков на Сурганову, ее кукольную фаворитку и саму себя, раз за разом наступавшую на одни и те же грабли. Нежно улыбнулась бутылке вина на столике – и пофигу, что недорогое, сейчас даже настойка боярышника подошла бы; бросила полный презрения взгляд на скомканный шарфик на кровати. – Сука, из-за тебя все, – процедила сквозь зубы, – сраный кусок ткани, лежишь тут и даже не краснеешь. В дверь постучали, когда Диана, допивая первую бесплатную бутылку, принимала мучительное, но судьбоносное решение отправиться за второй. Распахнула дверь без лишних вопросов, в полной уверенности, что это персонал гостиницы или, как максимум, отживевшая Ира, решившая накостылять сопернице. Но на пороге виновато топталась Светка. – Я зайду? – А стоит ли? – пьяно ухмыльнулась Арбенина. – Ира соскучится. – Господи, Дин, это журналистка. Не хотелось никуда ехать, вот и позвала сюда. Счастье, что газета не желтая, а то вовек бы не отмылись. Зато пришлось отвечать на кучу вопросов о тебе, юбилеях и наших творческих планах. – Я тебе медаль на грудь повешу, – посторонилась, пропуская в номер и внутренне ликуя, – за спасение утопающих в пожаре. Выпить есть? – А тебе не хватит? – А тебя ебет? Либо тащи, либо проваливай. Каши с тобой все равно не сваришь, а для нравоучений у меня маман есть. – Какой каши, Дин? – подошла вплотную, смело заглянула в глаза. – Опять трахаться по гостиницам? Мне давно не двадцать пять для таких финтов. – А мне насрать, – чеканя каждое слово, выплюнула прямо в приоткрытые губы, – хоть семьдесят. Если я зову, значит, должна идти. – Перебьешься. Злость накрыла Диану мгновенно, смешалась с алкогольным туманом в голове, и она, сама до конца не осознавая, что делает, с силой впечатала Свету в ближайшую стену, впилась губами в шею, рукой, прямо сквозь штаны, смяла промежность, другой – больно схватила за грудь. Кажется, Сурганова вырывалась, но Диане было все равно – в их общей истории было столько точек невозврата и столько ее личных грехов, что еще один эпизод, даже такой поганый, погоды не сделает. Когда они вдвоем рухнули на кровать, Света уже не сопротивлялась – жадно подставляла шею под колючие арбенинские поцелуи, прижимала к себе ее руки, хрипло, в голос, стонала от каждого больного прикосновения. И Диана, не в силах совладать с накрывшим её безумием, двигалась еще быстрее, целовала еще яростнее, придавливала еще сильнее. Свету спас он. Шарфик. Просто попался под руку, под бьющиеся в агонии пальцы, которыми она судорожно перебирала по кровати. Она узнала свою вещь практически сразу, на ощупь, и моментально замерла, затихла, заледенела под Дианой. – Выпусти. – Что такое? – Арбенина, до сих пор не вернувшаяся в реальность, не сразу поняла, что все закончилось, так толком и не начавшись. – Слезь с меня, быстро. Оттолкнула, вскочила на ноги, натянула приспущенные брюки, нашарила на полу свитер. И уже от порога, обернувшись, прошипела: – Значит, это я тебя преследую? Фетишистка гребаная! *** Страшно не было. Подумаешь, второй этаж – она и не такую высоту на концертах покоряла. Страшнее было показаться Свете – эта чокнутая могла запросто сбросить ее с балкона. Во всем, что касалось членовредительства, Сурганова не знала меры. Шаг был вынужденным – Диана отправила два десятка смс, столько же раз набрала номер, замерев у стенки со стаканом возле уха (телефон послушно звонил, а как же), предприняла бессчетное количество попыток ломиться в дверь, пока проходящая мимо девушка-администратор ласково, но настойчиво не посоветовала ей прекратить. Оставался единственный путь – через балкон. Когда на нем что-то грохнуло и заматерилось Дианиным голосом, Света не удивилась – после двухчасовой какофонии из телефонных и дверных звонков, заботливо устроенной любимой женщиной, стоило ожидать чего-то поистине грандиозного. Не дрогнул и ни один мускул на лице, когда Арбенина, изрядно ощипанная, но не побежденная, ввалилась в комнату. – Свет, только не выгоняй, а? С шарфом случайно получилось, я просто нашла его на стойке. И… забыла отдать. – Знаю я, что ты с ним делала, – спокойно и устало, так, чтобы помучилась. – Знаешь, – легко согласилась Диана, – и ты так тоже делаешь. У тебя десяток моих рубашек. – И что? – И то, что я теперь не могу думать ни о чем другом. Пожалуйста… потрогай меня, пожалуйста. Я отплачу… чем хочешь. Любое твое желание. – Значит, – заинтересованно, даже в глаза наконец посмотрела, – теперь я веду? А ты будешь хорошей девочкой? – Да, – решительно выдохнула Арбенина, достала из кармана злополучный шарфик, последний раз приложила его к губам и наконец разжала ладонь – отдала. Света бесшумно встала из кресла, мягко, по-кошачьи преодолела разделяющее их расстояние, взяла Диану за подбородок. – Ну хорошо. Медленно сняла с нее – все так же стоя – свитер, джинсы, хмыкнув, отбросила в сторону абсолютно влажное белье. Внимательно окинула взглядом всю, с головы до ног, и под этим прицельным огнем Диана съежилась, почувствовала себя слабой, зависимой и незначительной. Впрочем, сегодня она не просто заслужила – хотела этого. Неожиданно резко схватила, подтащила к окну, подхватив под бедра, усадила на подоконник. Арбенина сморщилась от прикосновения к холодному камню, но только на секунду – любые поверхности сейчас будут искрить и плавиться под ней, и эта не стала исключением. Света разделась только до пояса – все еще девичья грудь, рельефный живот, исполосованный шрамами, свободные брюки, болтающиеся на выпирающих тазовых косточках. Хотелось смотреть на нее, не моргая, и подчиняться, не споря, и отдаваться еще и еще, каждый раз моля о продолжении. Музыкальные пальчики, изученные не просто до мелочей – до молекул, до атомов, ворвались в нее так резко и властно, что бедра непроизвольно сжались. И это ощущение правильности, заполненности, идеальной мозаики тел, ощущение, что каждый бугорок, каждая выемка внутри тебя упруго ложится на неровности любимых рук, — именно оно заставляло Диану бесконечно сходить с ума от каждого движения. К первым двум пальцам присоединился третий, и Диана почувствовала, нет, практически воочию увидела, как ее липкая вязкая влага стекает по Светиной руке и теряется в районе запястья, а ее собственные ладони, бездумно шарящие по бархатной спине, то и дело смахивают соленые капельки пота с ее позвоночника. Хотелось соединять и смешивать их выделения, и водить мокрыми ладонями по губам, заставляя облизывать пальцы, и погружать ее руки в собственный рот, и целоваться после, доставая языком то, что не успела выпить до. Сегодня Диана не хотела молчать — легкие стоны перемежались со скулящими просьбами, выдохи на грани полноценного звука — с громкими криками, нежное "боже, да" — с откровенно-пошлым "выеби меня, глубже, сильнее, еще, ну!". И Света реагировала — шептала своим блядско-хриплым голосом, какая она, Диана, вкусная, какая жаркая, как кайфово ее любить и как дико нравится трахать. Когда все еще бьющуюся в оргазме, но уже практически обессиленную Арбенину сдернули с подоконника, за окном уже начало темнеть. Поддерживая друг друга, как пьяные, на ватных ногах они допозли до кровати и рухнули рядом. И все, на что хватило сил — положить руку на грудь и, едва разлепив опухшие губы, произнести: — У меня еще два дня здесь. И услышать в ответ: — У меня тоже. Давай сдадим один номер. И почувствовать по голосу, что она улыбается.