«ад ебучий».
* * *
Он не может выбросить хмурого незнакомца и его «ад» из головы. Парень показался ему незаурядным, и Хосока захватывает его нерассказанная история. Поэтому он безостановочно размышляет над тем, что же прячется за зацепившими его словами. Учёба на ненавистную специальность? Утомительные курсы? Вынужденная подработка? Однако жизнь идёт своим чередом, затягивая рутиной будней, и спустя пять дней Хосок принимает тот факт, что правды ему никогда не узнать. Принятие позволяет отпустить ситуацию. Но когда Чон расслабляется, незнакомец вновь появляется в его жизни. На той же остановке, в том же худи и массивных наушниках, в тот же треклятый дождь. Хосок улыбается своим мыслям: один раз – совпадение, второй – почти судьба. (Нет, конечно, но что мешает ему понаблюдать снова? Верно, ничего).* * *
Время, отведённое на «ад ебучий» всегда составляло несколько утренних часов. Он повторялся каждый будний день, исключая четверги. Такой пункт, как «цветочный», тоже встречался почти каждый день, но не обязательно по будням, и время напротив него всегда стояло разное: иногда сразу после «ада», иногда с трёх до семи, а пару раз встретился поздний вечер, с восьми до двенадцати. Что можно делать в цветочном так часто? Вероятно, работать. (Хосок мысленно усмехнулся подобному выводу: незнакомец не выглядел так, будто способен с улыбкой преподносить покупателю красивые букеты. Хотя, возможно, он один из тех угрюмых продавцов, что никогда не улыбаются, даже из вежливости). Были и другие пункты. Подготовить записи. Забежать к Джуну. Зайти за продуктами. Не убить Сокджина. Отдать долг. Это всё, конечно, было занимательно, но совсем не приближало Хосока к разгадке столь заинтересовавшего его предмета. Он наблюдал уже третью неделю, но ни одной подсказки в блокноте так и не увидел. Зато выявил закономерность: парень приходил на остановку, вероятно, каждый день – здесь он не мог сказать точно, – после двенадцати. Если быть точнее, с двенадцати до часу. (Однажды он появился в 12:43, и Хосок пропустил, наверное, четыре или пять «своих» автобусов, чтобы дождаться его). Во вторник и пятницу, когда пары Чона заканчивались пораньше, он обязательно сталкивался с ним. В другие дни – нет, но это не расстраивало. Иногда Хосок приходил, а незнакомец уже сидел на остановке со своим неизменным блокнотом, что-то записывая или вычёркивая, словно только и дожидаясь, когда странный парень присядет рядом, чтобы изучить его планы на ближайшие несколько дней. Хосоку нравилось наблюдать. Собирать факты, строить на их основе предположения о том, как живёт этот парень, что из себя представляет. И он не чувствовал себя жутким сталкером или кем-то подобным. Он просто потреблял информацию о другом человеке без его ведома, играя в детектива или писателя, который, вероятно, может себе позволить сделать прототипом героя собственной истории удачно подвернувшегося незнакомца. Тем более, объект его наблюдения всегда был настолько погружен в себя, что совсем не замечал заинтересованных взглядов на себе и листах своего ежедневника, развязывая Чону руки. И как бы он не убеждал себя, что он просто любит интересные истории и загадки, что он может прекратить в любой момент, было одно «но». Через месяц после их второй встречи парень почему-то не появился, как обычно. Ни через час, ни через два. Хосок внезапно провалился в панику.* * *
Сначала он подумал о самых худших вариантах. Почему-то в состоянии подвешенной неизвестности всегда предпочитаешь хвататься за самые страшные предположения. С такой жизнью, которую для него иногда представлял Хосок, этот незнакомец вполне мог просто вскрыться. «Ад ебучий» перестал казаться простым развлечением. Что это? Что прячется за этими двумя словами? Может, это больница, где умирает кто-то из его родных? Может, это он умирает, тщетно пытаясь побороть неизлечимую болезнь? Может, его принуждают к чему-то отвратительному, угрожая ему или его семье? Хосок обхватил себя руками, чтобы унять дрожь. Но это не помогло. Он мог бы вмешаться! Мог бы помочь! А что, если парня больше нет? Действительно нет? И это его, хосокова, вина? Его незнакомец не выглядел особенно общительным, хоть в блокноте иногда проскальзывали имена других людей. Что, если что-то случилось, но ему не к кому обратиться за помощью? Кажется, он неплохой человек. Хосок бы хотел помочь! Что делать? Что ему теперь делать? Рациональная часть сознания, к которой Хосок воззвал с большим трудом из-за состояния, близкого к небольшой истерике, подкинула ужасно правильную мысль. Сейчас он не сможет сделать ничего. Паниковать бессмысленно. Нужно успокоиться и дождаться следующего вторника. Может, сегодня он просто освободился раньше и уже уехал? Может, избавился от потребности посещать свой «ад» – как не парадоксально, они сталкивались, судя по всему, когда незнакомец заканчивал со своими делами в этом месте. Но что, если тот парень больше не вернётся? Что, если он никогда не увидит его вновь? И так и не узнает, что скрывалось за теми двумя словами? Хосок глубоко вздохнул, принимая поражение. Он бессилен. Настроение совершенно испортилось. К тому же он продрог, пока ждал человека, имени которого даже не знал – осень уже вступила в свои права, отобрав у людей последние крохи летнего тепла. Поэтому Чон решил вымыть грустные мысли и холод из онемевших конечностей стаканчиком сладкого кофе. Но даже не представлял, насколько это решение правильное.* * *
Хосок вернулся на территорию университета. Обычно он брал кофе в небольшой кофейне, которая находилась недалеко от его учебного корпуса. Место было уютное, но не пользовалось большой популярностью, благодаря чему посетители имели возможность купить кофе во время обеденного перерыва и не погибнуть как отец Симбы. А ещё там подрабатывал Чимин, его хороший друг. Он готовился поступать на тот же факультет, что и Хосок, в следующем году. Когда-то танцы связали их, ещё маленьких мальчишек, и Чон был безмерно благодарен судьбе за эту дружбу. Чимин, определённо, являлся самым лучшим человеком из всех, кого он знал – а знал он не так уж и мало. Пятиминутная болтовня с другом во время приготовления кофе могла сделать любой, даже самый тяжёлый день лучше. И Хосок каждый раз выбирал это место за его многочисленные плюсы: приветливый голос Чимина, его тёплую улыбку, вкусный кофе, мягкие диванчики и стулья, любимый (и, как по волшебству, почти всегда свободный) столик у окна, множество растений, ненавязчивую музыка из колонок где-то под потолком, атмосферу уюта. Но сейчас сил идти туда не было. И друга, если он на смене, расстраивать не хотелось. Чимин всегда отлично чувствовал чужое настроение и слишком легко перенимал его. Пусть Хосок действительно расстроился, повод-то был пустячный, совсем не стоящий чиминовых переживаний. Поэтому Чон направился в кофейню, что находилась на пути в главный корпус. Её открыли в этом месте с расчётом, что студенты, идущие на пары или с них, а, может, из корпуса в корпус, не удержатся и забегут за стаканчиком кофе. И не прогадали. Кофейня была переполнена посетителями всегда, начиная с открытия и заканчивая поздним вечером.Но самый пик, конечно, выпадал на обеденные часы. Хосок однажды зашёл туда в это время, и… Что ж, кто из нас не совершает ошибок? В тот день он безбожно опоздал на пару просто потому, что его заказ сделали только спустя полчаса, до корпуса ещё нужно было добежать и, как назло, занятие поставили в дальней аудитории, на верхнем этаже. У него сохранились не самые приятные воспоминания: толпа такая, что действительно чувствуешь себя отцом Симбы, боишься ненароком упасть и быть затоптанным, ужасная духота, пробежка до корпуса, словно он спринтер какой-то, смешки одногруппников, презрительный взгляд преподавателя и его едкие слова. Ну, хоть кофе был сносный, и на том спасибо. Остывший, к сожалению, но всё же. Тогда Хосок пообещал себе никогда не возвращаться в ту кофейню. Но, разбитый и обессиленный, даже не вспомнил об этом. Он слишком нуждался в кружке сладкого горячего кофе, потому толкнул стеклянную створку дверей, не задумываясь, к чему его это приведёт.* * *
Понуро пристроившись в возбуждённо гудящую очередь, он отстоял в ней минут двадцать и даже не заметил этого, провалившись в свои безрадостные мысли. Вырвал его оттуда чуть хрипловатый голос кассира. – Даже радует, когда среди сверкающих энтузиазмом юнцов появляется кто-то настолько убитый. В эти часы такое бывает редко. Настроение Хосока совсем не располагало к жонглированию шутками с обслуживающим персоналом, поэтому он проигнорировал комментарий, сказанный явно с усмешкой на губах. Чон почувствовал взгляд работника кофейни, упёршийся прямо в его макушку, и нахмурился, но глаз не поднял. Специально. Не хотел выставлять свою досаду кому-то на потеху. – Карамельный латте, пожалуйста. – Что, хочется подсластить тяжёлый день? Тогда попрошу добавить вам двойной сироп. Хосок и это проигнорировал. Какое ему дело до этого придурка? Пусть паясничает себе, видимо, стоять за кассой целый день до ужаса нудно. Вряд ли Чон зайдет в эту кофейню ещё хоть раз, так что ему действительно было всё равно, что о нём подумает этот шутник. – Я не заслужил даже простого «спасибо»? Ну ладно, ничего страшного. Кажется, сегодня у вас действительно не самый лучший день, – тон кассира смягчился. «День-хуень, честное слово», – мысленно ответил Чон. Какая-то его часть начала терять терпение – он просто зашёл за кофе, так какого чёрта? – но безразличие к ситуации в целом победило. Ругаться не хотелось так же сильно, как шутить, и он продолжил разглядывать носки своих ботинок, протягивая карту для оплаты. Кассир быстро и умело провёл операцию, видимо, сжалившись над несчастным Хосоком и не желая больше его задерживать. Но стоило Чону выдохнуть с облегчением, как он почувствовал, что его руку с только что возвращенной картой и чеком аккуратно удерживают за край рукава. – Подожди секунду. На чьё имя заказ? – Хосок. Чон Хосок, – тихо ответил пойманный, немного удивлённо глядя на собственную руку, которую тут же отпустили. – Так вот как зовут моего недосталкера. Приятно, наконец, познакомиться. Хосок резко поднял взгляд и столкнулся с тем, к чему не был готов. На него разом обрушилось осознание ситуации и чужая улыбка, такая милая и искренняя, что он мысленно споткнулся и кубарем скатился вниз с горы неправильных решений, которые принял с того момента, как решил заглянуть в чужой блокнот, повинуясь треклятому любопытству. Стыд затопил с ног до головы, делая все движения скомканными, дёрганными. Никогда ещё собственное тело не казалось таким неловким. Первым порывом стало желание убежать как можно дальше, но Хосок прекрасно осознавал, что, вероятно, споткнётся об собственную ногу, прямо как об эту чёртову улыбку, и выставит себя в глупом свете. Он живо представил подобную сцену – а ведь казалось, что хуже уже некуда! – и предпочёл остаться на месте. Чон пытался смотреть куда угодно, но только не на такого знакомого незнакомца (взгляд как-то сам собой зацепился за буквы на бейджике, сложившиеся в имя – «Мин Юнги»), и выдохнул, когда тот с улыбкой, что чувствовалась в голосе – чёрт, чёрт! – отпустил его: – Ваш заказ будет готов через пять минут.** *
Хосок мог только надеяться, что Юнги останется на кассе, а заказ ему отдаст другой работник, но судьба была явно не на стороне Чона – он из противоположной части зала увидел, как его старо-новый знакомый поменялся с напарником. В голове лихорадочно крутились тысячи вариантов извинений, и, когда пришло время забрать напиток, Хосок подумал, что нашёл подходящие слова. Он кропотливо собрал их в связную речь и повторял её про себя, направляясь к стойке, но моментально растерял, словно рассыпавшиеся бусины, от болезненного толчка в бок. Кажется, его задел локтем кто-то из отходящей от прилавка толпы. Хосок недовольно поморщился, потирая ушибленное место, и обернулся, чтобы найти виновника и получить извинения, но, похоже, его невольный обидчик даже внимания не обратил, что ударил кого-то. Чон мысленно вздохнул, возвращая взгляд к стойке, и наткнулся на очередную улыбку – слава богам, в этот раз только уголками губ. – Неприятная ситуация, правда? Здесь частенько такая толпа, что переживаешь, как бы не затоптали кого-нибудь. Всё же отца Симбы ждала страшная смерть. Сердце Хосока пропустило удар. Этот парень что, мысли читать умеет? – Никогда не любил этот мультик, - пожал плечами Юнги, не спеша протягивать стаканчик с кофе. – Да, я тоже. – Хосок мысленно досчитал до пяти, прежде чем продолжить, виновато опустив взгляд. – Прости, я не должен был подсматривать в твой блокнот! Я думал, что ты не замечаешь. Это всё моё глупое любопытство! Понимаю, это не оправдание, но… Мне стало интересно, что за «ад ебучий», а потом я не смог остановиться и, кажется, едва не превратился в сталкера. Только теперь понимаю, насколько это, должно быть, жутко и странно. Прости, пожалуйста! Нужно было сделать мне замечание, я бы сразу же прекратил, и… – Ничего страшного. Мне тоже стало любопытно, поэтому я притворялся, что не замечаю. Всё ждал, когда ты заговоришь – у тебя на лице вопросы проскальзывали так явно. Не представляю, сколько сил потребовалось, чтобы их не озвучить. После этого признания Чон решился поднять взгляд. И хотя Юнги казался спокойным, чувство вины никуда не ушло, поэтому он продолжил: – Прости, я… – Успокойся, ладно? Если бы я не хотел, чтобы ты смотрел, я бы так и сказал. Хосок хотел было попытаться снова, но бариста поставил на стойку рядом с Юнги следующий заказ, сопроводив свои действия гневным взглядом, намекающим, что нужно работать, а не вести светские беседы с милыми недосталкерами. Мин вздохнул, протягивая, наконец, собеседнику его стакан с кофе и ванильный капкейк. – Но я не… – Это за счёт заведения, – он виновато улыбнулся. Хосок тут же ощутил себя атакованным. – Прости, если тебя обидело моё поведение у кассы. Надеюсь, что у тебя не случилось ничего серьёзного. – Всё в порядке, не нужно, это ведь я… – «виноват» повисло недосказанностью в воздухе, потому что Юнги притворно нахмурился и вновь перебил его. – Просто возьми чёртов капкейк, Чон Хосок, или я насильно его в тебя запихну, вот увидишь. Чон медлил всего секунду, прежде чем расплыться в благодарной улыбке. Попытка отказаться от угощения обернулась провалом, но это, пожалуй, был самый сладкий проигрыш в его жизни. – Спасибо! – Иди уже, мне нужно работать, – Мин отвернулся к следующим клиентам, вручая им их напитки и заготовленные вежливые фразы, чуть улыбаясь. Таким Хосок запечатлел его в своей памяти, прежде чем выйти на улицу.* * *
Только покинув кофейню, Хосок осознал, что она и является тем загадочным местом, что скрывалось под двумя словами, небрежно брошенными на белые листы блокнота, ответом на загадку, что мучала его больше месяца. Всё это время она была так близко! Он закрыл лицо ладонью и беззвучно рассмеялся. Что ж, если он только что вышел из самого ада, то может авторитетно заявить, что черти там дюже обаятельные и выпечка очень даже ничего. Обнаружив на стакане номер телефона вместо имени, Хосок широко улыбнулся, поспешно занёс цифры в телефонную книгу, а после насладился уже не подбадривающим в плохой день, а дополняющим приятные ситуации карамельным латте, ванильным капкейком и сочетанием прохладного ветра с тёплыми лучами солнца, выглянувшего из-за вуали облаков.* * *
19:47 От: Неизвестный «Ты серьёзно назвал место, где продают такие чудесные капкейки, адом?» Юнги спрятал телефон в карман, а улыбку – в тёплый шарф, понимая, что с выбором не прогадал. Кажется, Хосоку нравятся ванильные капкейки. Кажется, Юнги нравится Хосок.