don't run away

      Я просто смотрю на неё. Она улыбается в ответ и отворачивается, что-то бубнит себе под нос и задает какой-то вопрос. А я даже не слышу — весь в ней сейчас, весь в её волосах, её улыбке, её смехе, её голосе, её теле, в её душе. Это может продолжаться до бесконечности. Это так глупо — тонуть в ней, забывая себя, забывая, кто ты есть. Просто стою, шатаюсь, потому что дороги не особо ровные, да и водитель хочет ехать побыстрее, невольно наклоняюсь к ней ближе, заглядываю в её бездонные глаза и понимаю, что без них я раньше просто не жил — только существовал в данном времени, как-то пытался выжить. И, как мне казалось, у меня хорошо получалось. Но сейчас я ни в чём не уверен. Одно я знаю точно — без неё вся моя жизнь потеряет всякий смысл.       — Эй, Югём, ты чего? — её мягкий, мелодичный голос отзывается эхом в голове. Я возвращаюсь в реальность. Передо мной обычная девушка с русой копной коротких волос, мешками под глазами, большими, бордовыми, несуразными очками, которые ей не идут. На её голове такого же цвета берет, тело окутано толстой серой материей, я бы назвал это «пальтом». Она шмыгает носом, смотрит на меня вытаращенными глазами, врезается в меня, так как автобус, в котором мы едем, совершает крутой поворот. Я слышу её запах: такой чистый, невинный. Так и пахнет она — любовь всей моей жизни — Ким Йерим. От неё исходит аромат сладкого лимона. Знаете, Йери как конфета в некрасивой обертке. Кажется, что совсем невкусная, но стоит раскрыть фантик, как ты видишь огромный и сахарный леденец со вкусом медового лимона. Сладкая, тягучая, опьяняющая. Хочется чувствовать её на языке долго, пока от лимонного вкуса не затошнит. Да и то я не уверен, что это возможно. Мне кажется, я могу поглощать Йерим до бесконечности.       — Просто задумался, — коротко отвечаю, возвращая между нами прежнюю дистанцию. Она делает такое любопытное выражение лица, как будто бы пытается проникнуть в голову и порыться в моих мыслях. Так глупо улыбается, пряча свой нос в шарф, отводит глаза, избегая моего пытливого взгляда. Сейчас вся она для меня необыкновенная, какая-то невозможная и недосягаемая, хотя стоит так близко — стоит просто протянуть руку. Но в тоже время кажется такой родной, милой, своей, точнее моей. Я бы сравнил её с пушистым котёнком.Такой невообразимый комок счастья и нежности.       — О чём? — спрашивает она, проговорив это прямо в ухо. Её дыхание обжигает кожу, и по телу разносится некоторая дрожь. Хочется сказать:       О тебе…       Но эти слова застревают глубоко внутри меня, не желая выбраться наружу, быть сказанными так нежно и плавно. Я только придумываю что-то на ходу, чтобы не выдать себя с потрохами:       — Да запара на учёбе. Тип у нас была лаба сегодня, и короче мой сосед разбил колбы с реактивами. Пришлось всё переделывать. В итоге, мы ушли последними. — Да, врать так, как я, должен уметь каждый. Где Ди Каприо, вручающий Оскар?       — Ох, — она делает такое удивленное лицо, гладит по спине, как бы утешая своими прикосновениями, — понимаю. Но вы всё равно молодцы! Успели же сдать работу.       Наверное, я должен никак не отреагировать на её чувственные поглаживания, но всё буквально сжимается, и в области паха начинается нервное пульсирование. Мы же просто друзья… Так какого хера ты творишь, а, Ким Йерим?       — А у тебя как день в универе прошёл, Йерим-а? — она смотрит так странно, как будто бы и не знает, что я хочу. Знаешь, Йери, да, ты не знаешь, чего я хочу. Я очень сильно хочу тебя прямо сейчас. Просто хотя бы обнять, для начала… Но даже этого себе не могу позволить. Чувствую себя псом, которого посадили на цепь, а перед ним положили гору из костей. Вот только цепь настолько коротка, что до заветного лакомства не дотянуться. И остается разве что только смотреть на горку косточек, пуская каждый день по миллиону литров слюней.       — Смотрели, как делают аборт. — Без каких-либо эмоций проговаривает Йерим, смотря в грязное автобусное окно. Она всегда так делает — отводит взгляд и говорит тихо, если не хочет продолжать разговор. А не хочет Ким потому, что думает, что мне неинтересно это слушать. Господи, да ты даже может зачитать мне свои лекции по патологической анатомии! Не будь такой глупенькой, пожалуйста. Если бы ты знала, что мне интересно всё, что с тобой связано. Только вот Йери не слышит моих мыслей, не видит моей улыбки — она просто мчится, увидев свободное место в автобусе. Хотя кроме меня и неё больше никто не едет стоя. Я только устало плетусь за девушкой. С виду такая тихая, но внутри столько энергии — прямо батарейка на минималках.       — Ты специально помчалась туда, чтобы занять место? — я с недоумением гляжу на подругу, которая распласталась на сидении, блаженно прикрыв свои глаза.       — Да! И ещё, чтобы ты не занял место. Я же знаю, что ты тот ещё говнюк. — Произносит она, вырывая из рук мою учебную сумку, устраивая ту у себя на коленях вместе со своим чёрным кожаным портфелем.       — Эй! Вообще-то обидно… — я демонстративно надуваю губки, а Йерим только заливисто смеется.Какой же я болван.       — Ты там что-то спрашивал про аборт, но я не успела ответить. Так во-о-от, — тянет она протяжно, принимая более человеческую позу, а не позу уставшей и вялой сосиски. Хотя, Ким Йерим, ты в любой позе будешь сексуальна, я уверен. Ох, да что я такое несу… — В общем, нам показывали процедуру проведения. Это было очень круто! Я хочу попробовать! — Йери так и светится от счастья, чувствуется, что она воодушевлена. Я, конечно, тоже фанат химии и всё такое, но её рвения к медицине мне никогда не понять. Я безумно ей завидую в этом плане и в то же время восхищаюсь. Она любит это так сильно, буквально живёт только одной медициной и ничем больше. Нет, всё-таки, я могу её понять. Я люблю Йерим так сильно, как она любит медицину — самоотверженно и навеки.       — Ты хочешь убить чужого ребёнка? — слова вылетают изо рта сами. Я вижу, что её расстраивает мой вопрос, щеки её краснеют, и Ким прикусывает губу, сжимая край своего пальто тонкими пальцами.       — Почему сразу убить? Некоторым аборт необходим по медицинским показаниям… — она проговаривает это неуверенно, прекрасно понимая, что зачастую женщины сами идут на аборт. — По мне так лучше избавиться от ребёнка, чем носить его от человека, которому наплевать на ваше общее чадо. Это очень больно…       Её слова кажутся мне немного жестокими и грубыми, но потом я вспомнил о том, что моя мама растила меня сама, пока не встретила отчима. Знаю, как ей было тяжело, поэтому возразить не могу. Но Йери всегда такая чувствительная и импульсивная — одно сказанное слово может поднять всех её тараканов, которые начнут отстаивать свою позицию до победного да ещё тебя убеждать в этом же.       — А если девушку изнасиловали? Представь, каково это носить под сердцем, а потом воспитывать ребёнка, который будет каждый день напоминать об этом. Да и кто возьмёт девушку с «прицепом»? Парни и мужчины нынче боятся ответственности, — говорит она сначала громко, но потом голос её стихает. Я не хочу слышать этих слов, просто не хочу. Понимаю, что Йери отчасти права, но… Много хороших людей — много плохих. Это всего лишь жизнь. Я ведь готов принять её любой…       — Но ребёнок ни в чём не виноват в таком случае. Он имеет право на жизнь. — Ким только поджимает губы, опуская голову ещё ниже, рассматривая свои ботинки. Девушка и сказать ничего в ответ не может, но я чувствую, что она не до конца согласна. Йери всегда считает, что в таких экстренных случаях можно от ребёнка избавиться без всяких угрызений совести. Всё-таки с каждым годом своего обучения в медицинском институте Йерим будет становиться хладнокровнее и хладнокровнее — иначе просто никак. Какой патологоанатом сможет спокойно проводить вскрытие трупа, если будет сочувствовать каждому человеку? Думать об его судьбе? Он просто нормально работать не будет. Для врача пациенты должны быть обычным «мясом». Чем больше хладнокровия, тем лучше для самого же медика. Иначе дурка. Любому врачу будет сложно пережить столько смертей, столько несчастных судеб… Нужно относиться к этому проще — как к работе в офисе, например.       — Может быть, ты и прав… — в этот раз Йери не особо охотно отстаивает свою позицию. Ким прекрасно понимает, что я говорю чистую и неоспоримую правду, поэтому заметно затихает, всё ещё рассматривая свои осенние ботинки. Да, на дворе уже дождливый и пасмурный октябрь. Мне нравится это время года. По-своему меланхолична и грустна осень. В эти месяцы можно подумать о чём-то таком, переосмыслить свою жизнь или что-то такое. Да и самое время — начинать жить сначала. Где-нибудь в середине октября разработать стратегию, всю зиму готовится к этому, а весной, когда природа перерождается — переродиться и самому. Очень даже хороший план, я считаю.       Йери встаёт и отдает мне сумку, приближаясь к двери автобуса. На следующей остановке нам нужно выходить. Сегодня пятница, обычно, моих родителей не бывает дома до полудня субботы — они то на работе, то отправляются по делам, то снимают номер в отеле. Словом, их почти что никогда нет дома в эти часы, поэтому у нас с Ким тоже образовался некий ритуал: каждую пятницу мы ночуем у меня дома. Я очень даже рад, что мы проводим время вместе. Но, знаете, находиться рядом с любимым человеком и сдерживать себя — невыносимо. Мне хочется касаться её, целовать, обнимать так сильно, чтобы она никогда не вырвалась из моей хватки. Но каждый раз, в субботу рано утром, Йерим ускользает. А я, как всегда, прошу её остаться. Что я получаю взамен? Ким просто уходит, закрыв дверь, оставляя меня одного в пустой квартире.       Двери распахиваются и девушка буквально прыгает из колымаги на мокрый асфальт, чуть ли не поскальзываясь на нём. Я ловлю её всем своим телом, пытаясь удержаться и не упасть прямиком на ровный и не очень гостеприимный тротуар. Йери восстанавливает равновесие и мило мне улыбается. Она всегда такая неуклюжая. Но я готов каждый раз спасать её, даже если ситуация будет просто нерешаемой. Ким Югём всегда придёт к тебе на помощь. Я надеюсь, что ты знаешь это, Йерим… Потому что если произнести это вслух, то прозвучат данные слова крайне глупо.        — Уф, спасибо, Югём-а, — она нежно касается моих волос, взъерошивает их, на что я фыркаю и поправляю свою чёлку. Это выглядит так мило, что, кажется, мои щеки начинают краснеть. Я ещё ни разу не признавался Йери в своих чувствах, но все мои действия и поступки, я уверен, так и кричат об этом. Похоже, ты стала видеть ещё хуже, раз не замечаешь очевидных вещей. С другой стороны я испытываю дикий страх. Что если наша дружба разрушится? Я ведь не смогу даже просто быть другом для Йерим. Просто готов терпеть всё, лишь бы она всегда была рядом.       — Ты неисправима, — мы идём по тротуару от остановки, сворачиваем с многолюдной улицы в проулок и двигаемся дальше. Всего каких-то десять минут и мы будем уже в моей квартире. Я не знаю, чем мы займемся сегодня, но моя подруга почему-то тише обычного. Неужели на неё так сильно повлияли сказанные мною слова? Ох, ну конечно! Глупышка Йери всегда воспринимает всё близко к сердцу. Жаль, что меня она держит где-то в печени…       — Почему такая задумчивая? — тихонько толкаю её в плечо, отчего Ким устало поднимает свою голову. Её карие глаза напоминают сейчас тёмный янтарь, который поглощает меня. Знаете, очень хочется плакать. Почему? Да потому что я навсегда застрял в удивительном месте, название которому Ф-Р-Е-Н-Д-З-О-Н-А. И почему судьба всегда так жестока?       — Не знаю. Наверное, настроение пропало… — и мне, как всегда, хочется развеселить её. Не хочу видеть эту кислую мину. Я просто щекочу её через толстый слой ткани, на что Йери улыбается, хотя совсем не чувствует теплоты пальцев даже близко. Ким смешит даже попытка. И видеть эту улыбку — лучше всего на свете. Пожалуйста, Йерим, улыбайся всегда.       — Всё хорошо, правда, спасибо, Югём, — девушка обнимает меня на секунду, а я всего лишь смеюсь с этого, как дурак плетусь за ней, за её лимонным ароматом. Я чувствую счастье и с тем же печаль. Это так хорошо — быть с ней рядом, но так плохо знать, что ничто не принадлежит мне. Я хочу быть очень значимым в её жизни, больше, чем сейчас. Но возможно ли это? На меня когда-нибудь посмотрят как на горячего и сексуального парня? Да? Или же нет? Что происходит в твоей голове, а, Ким Йерим? Просто скажи мне…       — Смотри у меня. Грустить сегодня катастрофически противопоказано! — мы подходим к многоквартирному дому, поднимаемся на пятый этаж с помощью лифта, обсуждая, какой фильм лучше посмотреть и чего приготовить поесть. Обычные бытовые диалоги, казалось бы. Но в них заключена вся прелесть. Стоит только представить, что мы живём вместе в одной квартире… Я бы стал самым счастливым человеком на планете.       Замок открывается, мы оказываемся внутри моей квартиры. На пороге нас поджидает моя кошка, которую Йерим сразу же начинает тискать, даже не раздевшись.       — Эй, Мун, как у тебя дела? Ты моя хорошая киса, — девушка берёт кошку на руки и целует ту в мордашку, — хорошая же, да?       На моём лице расцветает улыбка. В который раз за сегодня? Наверное, в тысячный, если не больше. Конечно, поэтому мне хочется быть с Йерим двадцать четыре на семь. Она — причина моей бесконечной радости. Она — причина моей улыбки. Она — катализатор моего хорошего настроения.       В итоге, кошка спрыгивает с рук, а Ким просто дуется, снимая с себя верхнюю одежду. Как обычно, мы вместе идём в ванную, моем руки и сразу же летим переодеваться. Нет ничего лучше, чем видеть Йери в своей футболке и милых девчачьих пижамных штанах. Она берёт плед в моей комнате и шагает на кухню, я роюсь в холодильнике. Плед девушка накинула на голову и завернулась в него, оставляя в поле видимости только своё круглое и милое лицо. Это всегда выглядит так смешно.       — Замёрзла? — спрашиваю я, хотя прекрасно знаю, что Йерим ещё тот зяблик. Чего я вообще про неё не знаю? Может, стоит начать с этого вопроса?..       — А тебе, видимо, жарко, — она смотрит на меня сверху вниз, на чёрные шорты и белую футболку. Правда, на ногах у меня всё-таки тёплые носки, как и у Йери. Просто, кое-кто не догадывается, что в его присутствии мне очень жарко.       — Что будем кушать? — в холодильнике есть что-то похожее на еду. Йери останавливается на жареной курочке из обычной доставки и рисе. Я предлагаю разогреть его с овощами, на что она кивает, обнажая свои руки из пледа, дабы помочь мне с готовкой.       Пока я разогреваю и рис, и курицу, Йери чистит лук, вытирая слёзы. Уф, не запомнит же ведь, что надо его намочить, прежде чем резать…       — Глупенькая, — она поворачивает голову в мою сторону, расслышав эти слова, — ну кто так лук режет?       — Сделал бы всё сам, раз такой умный, — Йери показывает язык, моет руки и спешит удалиться из кухни, чтобы выбрать фильм, который мы будем смотреть этим вечером. Наверняка, выберет очередную романтичную драму. Хотя я никогда не смотрю эти фильмы — я всегда смотрю на Йерим.       Я не знаю, стоит ли описывать, как мы хорошо поели и всё такое, как начали смотреть фильм. Это всё, на самом деле, не имеет никакого значения, по сравнению с тем, что происходило дальше.       Мы лежим вдвоём, смотрим это кино. Точнее Йери смотрит, пока я каждую секунду поглядываю на неё. Сейчас мы на моей кровати, в моей комнате, рядом друг с другом. Чувствую, как от неё исходит тепло. Такое родное, живое тепло. Если честно, то мне просто невыносимо. Её холодные ступни то и дело касаются моих икр под пледом. Иногда она даже прикладывает их специально, чтобы погреться, жмётся к руке, кладёт голову на плечо. Йерим-а, ты невозможная… Почему ты так делаешь?       Начинается постельная сцена в фильме. Я начинаю смотреть на экран, только потому, что хочу отвлечься от подобных мыслей, хотя это очень опрометчивое решение.       — Ты никогда не задумывался над тем, с кем хочешь потерять девственность? — стоны, доносящиеся от телевизора, перебивает голос Йерим, и почему-то мои уши краснеют от этого вопроса. Конечно, я бы хотел заняться первым сексом с тобой, но разве это возможно?       — С тем человеком, которого полюблю и который полюбит меня, — выдаю я на одном дыхании, пытаясь подавить в себе какую-то панику. Мне не хочется разговаривать на эту тему, потому что я боюсь сказать что-то лишнее.       — Тебе не кажется, что это глупо? — она поднимает голову с моего плеча и смотрит на меня так выжидающе.       — Почему это глупо?       — Ну, с людьми рано или поздно расстаются. Этот человек может сделать тебе больно, а ты подарил ему свой первый раз. То есть ты его никогда не забудешь. А вспоминать о нём будет очень больно.       — И что тогда делать? Вообще не заниматься сексом? Это ещё глупее. — Я не понимаю, к чему клонит Йерим, но… Мне это не нравится.       — Например, я думаю, можно заняться сексом с лучшим другом. Он тебя никогда не оставит, да и помнить о нём всегда — приятно, — Йерим только улыбается, всё ещё смотря на меня пытливо, так: «Что скажешь на этот счёт?» Что я скажу? Ты несешь бред, Ким Йерим, полнейший бред, потому что я не так представлял себе эту ситуацию. Я не такой тупой, я понимаю, к чему ты клонишь, но…       — К чему это всё? — спрашиваю, пытаясь быть как можно спокойнее.       — Я хочу, чтобы ты был моим первым…       Ким не смотрит на меня — на телевизор. Её щеки заливаются краской, как и мои. Я не знаю, что ей на это ответить. Если я скажу «да», то она поймет, что я чувствую? А если «нет»? Это обидит Йери? Господи, я не знаю, что мне делать. Почему я влюбился именно в Ким Йерим? П-о-ч-е-м-у? Только ей может прийти что-то подобное в голову. Я не хочу ею пользоваться, не хочу быть навсегда запомнен, как её лучший друг.       — Но…       — Пожалуйста, Югём. Просто секс. Всего один раз. Или я настолько некрасивая? — Йери отворачивается, зарывается в пледе. Кажется, что она плачет. Да чёрт тебя подери. Что я делаю не так в этой жизни? Что?       Я закрываю своё до невозможного красное лицо и бурчу что-то из ряда:       — Хорошо, но мы не сможем сделать это трезвыми.       Йерим радостно ко мне оборачивается, касается моего плеча своей рукой, а я хочу провалиться сквозь землю. Как долго она думает об этом? Это ведь ей не сейчас же в голову пришло.       — Хорошо. Я видела там в шкафу бутылку чего-то алкогольного. Мы потом обязательно купим такую же… — она вскакивает с кровати, даже не спрашивая моего разрешения. Мой разум кричит, что пора остановиться. Моё сердце и, в особенности, мой член, решают пустить всё на самотёк. Я просто решаю воспользоваться случаем и заняться сексом с Йери. Конечно, когда такая возможность ещё представится? Правильно — никогда. Раз уж она сама всё затеяла… Но почему же тогда так сложно всё это сделать? Наверное, ответ прост — потому что мы оба законченные девственники. Стыд и чувство стеснения меня переполняют, как переполняют и Йерим, но она пытается скрыть это, хотя её красное лицо и тело выдают девушку с потрохами. Что мы ,мать твою, вообще делаем?       — Пей, — говорит Ким, садясь напротив меня. Она открыла недопитую родителями бутылку виски. Я хватаю горлышко и делаю три больших глотка. Моё воображение рисует голую Йерим, отчего тело пробивает дикая дрожь. Просто отворачиваюсь от неё, пока она выпивает алкоголь. Затем я делаю это ещё раз, потом опять её губы прилипают к горлышку. Я — она, я — она, я — она. Он бьёт в голову где-то через пятнадцать минут. Причём до этого я ощущал какое-то веселье и легкость, а сейчас… Всё плывет, а Йери смеется с фильма, который всё ещё идёт по телевизору. Так заливисто, что я тоже начинаю смеяться, хотя шутка была до невозможного тупая. Её янтарные глаза становятся ещё темнее, в них виднеется такой загадочный блеск, который завораживает меня. Я счастлив, да, я действительно счастлив, что это произойдет со мной, с нами.       Я наклоняюсь к ней, и мои губы врезаются в уголок её рта, больше не чувствую стеснения. Утопаю в лимонном запахе и в её губах, пухлых, на которых остался апельсиновый бальзам, которым она постоянно пользуется. Нам не хватает воздуха, руки болтаются где-то внизу, мы настолько не знаем, что делать и как, но просто поддаемся желанию, которое возникло. Возможно, Йери делает это потому, что ей надо, но мне лично наплевать. Когда я бы смог поцеловать её так, как сейчас? Так жадно, так чувственно и страстно, так, как я хочу. Мои пальцы невольно путаются в её коротких волосах, Йерим же запускает пятерню в мои локоны, так нежно, так медленно, хватается за корни аккуратно, оттягивая меня, смотрит в глаза — блестящие шоколадные огоньки. Её пальцы остаются в волосах, перебирая их, она же возвращается к моему лицу и целует в щёку, потом в нос, затем в лоб, оставляя на моём лице несколько десятков чувственных поцелуев. С каждым прикосновением я томно вздыхаю, притягивая её к себе. Забираюсь пальцами под футболку, блуждаю холодными подушечками по горячей коже. Что я сейчас чувствую? Это не описать. Как будто внутри разливается целый океан, отдаёт импульсы прямиком к сердцу и паху. Одно тепло, такое нежное, медленно растекающееся, стремящееся достигнуть каждой клетки тела. Словно паришь в облаке и никогда не хочешь приземляться.       Я расстегиваю её лифчик, снимаю бретельки через рукава футболки и вытаскиваю его, пока Йерим целует моё лицо и шею. Её мокрый нос, как у кошки, щекочет кожу, отчего хочется поежиться и прижать горячую девушку ближе к себе. Мне кажется, что до секса дело не дойдет, потому что я готов закончить уже сейчас. Но Ким не останавливается на достигнутом — снимает с меня футболку. Мы всё ещё сидим напротив друг друга. Я беру её за руку и тяну на себя, затем переворачиваю и оказываюсь сверху. Она тянет резинку пижамных штанов вниз, а я подхватываю тонкую ткань и дёргаю. Худое тело Йерим всё ещё скрывается в моей футболке, которую хочется разорвать прямо сейчас. Я припадаю к её губам, внутри всё сгорает. Тысячи свечей. Кислорода не хватает.       — Чёрт! Презервативы… — проговаривает Ким, вскакивая с кровати, оставив меня в замешательстве. Плюхаюсь спиной, разглядывая потолок. Понимаю, что она продумала всё заранее. Усмехаюсь. Нет, громко смеюсь, приложив к своему лбу руку. На губах всё ещё чувствую апельсиновый вкус. Наверное, за это я и люблю её. Непредсказуемая чудачка, которая с виду кажется нелюдимой, но, на самом деле, самый общительный и прекрасный человек во Вселенной. Ты действительно этого хочешь?       Йерим приземляется на мой и до этого очень чувствительный пах. Снимает с меня шорты и… В общем, ничего нового — обычный мужской стояк в трусах. Ну, а чего ещё стоит ожидать, когда ты собираешься заняться сексом с любимым человеком? Всё очевидно. Если сейчас мы до конца обнажимся друг перед другом, то обратной дороги не будет. Я всё жду, что она скажет: «Я так не могу», и оденется. Но Йерим настойчиво стягивает с меня нижнее белье, а я просто отворачиваю голову, стараясь не смотреть на то, как она надевает презерватив. Я знаю, что мой взгляд будет только смущать её. Она встаёт, снимает футболку, ложиться на моё место и притягивает к себе за руку. Я словно неживой следую за ней. Потому что не хочу делать больно, не хочу, чтобы потом Йери об этом жалела, не хочу стать причиной её слёз.       Ким лежит подо мной, полуголая, горячая, извивается как змея, ища нужное и удобное положение. Томно выдыхает прямо в лицо, и запах виски с сладким лимоном отчетливо вонзается в сознание. Столько раз смотрел порнофильмы, столько раз представлял её так, себя, нас, а в итоге не могу даже пошевелиться. Страшно. Словно ты хирург, который впервые делает операцию — одно лишнее движение и человек может умереть. На плечах тяжелый груз ответственности. Я чувствую его, не могу расслабиться. Не представляю, что делать дальше.       Йери толкает меня, и я уже понимаю, что спектакль окончен. Не знаю, к сожалению или к счастью, но я ошибся… Она берёт мои ладони, кладёт их к себе на бёдра, причём так сильно, что чувствую, как мои пальцы сами непринуждённо хватают тонкую кожу. Сглатываю очень громко, подушечки оказываются подо тканью нижнего белья. Медленно и аккуратно оно скользит вниз, обнажая её до конца. Прикладываюсь к ней всем своим телом, и берёт такая дрожь от столь тесной близости, я не смотрю на Ким, стараюсь, ведь она тоже стесняется, все ещё, наверное…       Зато Йерим смотрит в упор, заглядывает в глаза. Ещё секунда нерешительности и, кажется, она действительно не выдержит и возьмёт ситуацию в свои руки. Я же витаю в собственных мыслях. Можно ли хотеть друга? Можно ли заняться своим первым сексом с лучшим другом? Это нормально? Йери любит меня так же, как и я её? Совсем не по-дружески?       Размышления прерывает поцелуй девушки. Прямо в губы. Глубокий, нежный, желающий высосать из меня всё, что можно. Я готов к этому, готов отдаться тебе, Йери. Её тело прижимается к моему до невозможного, кончики пальцев пульсируют от накатывающего с новой силой возбуждения. Что мы делаем?       Всё же на что-то решаюсь, на какой-то первый шаг, который погрузит нас в этот процесс, с невозможностью вернуться назад. Одна фаланга пальцев оказывается внутри, всё ещё боюсь сделать что-то не так. Она смотрит, выжидающе, прося продолжения, прося об этом всем своим жалостливым взглядом. И я слушаюсь её, слушаюсь беспрекословно. Йери только громко вздыхает, смотря на мою руку. Ей, должно быть, и больно, и хорошо. Чувствую, как её тело трясется, трясется в ожидании чего-то большего. Ким начинает приходить в движение, скулить, да, она скулит, стонет, вздыхает так. И в каждом этом звуке я ощущаю, как она кричит о своём желании. Хватаю второй рукой за плечо, успокаивая её. Я не хочу, чтобы всё закончилось слишком быстро, но понимаю, что этого не избежать. Возможно, Йерим даже не почувствует оргазма в первый раз. Поэтому, наклоняюсь к уху, шепчу тихо-тихо: «Просто расслабься». О, Господи, кто бы мне сказал это, мой член уже вспотел в этом презервативе. Дети, если вы читаете это, то знайте, что во время предварительных ласок лучше не пользоваться контрацепцией. Я не говорю вообще ей не пользоваться, просто не надевайте сначала шубу, а потом трусы. Надеюсь, что вы меня понимаете.       Девушка кивает, закусывает свою губу до появления маленьких алых капелек и выдыхает. Чёрт, у меня сейчас крыша от всего происходящего поедет. Я уже слышу, как кто-то говорит: «Здравствуйте, я Ваша кукуха, и я готовка к отлёту».       Пальцы виртуозно проникают дальше, вглубь, изучают, ощущают внутреннюю пульсацию, Йери прогибается в спине, её рот издаёт протяжный стон. Двигаю ими в такт биения собственного сердца. Почувствуй, как оно бешено колотится из-за тебя, Йерим-а.       С её губ один за другим слетают тихие вздохи, она сдерживает себя. Я могу только предположить, что ощущает девушка. Говорят, что от такого проникновения им даже приятно, даже очень приятно. Нащупываю большим пальцем клитор и тихонько надавливаю на него. Йерим как будто пробивает током, она прижимается ко мне, её ладони обхватывают плечи, ноги раздвигаются ещё шире, голова приподнимается, целует шею, посасывая молочную кожу. Аромат лимона ощущается ещё больше, чем обычно. Мой личный афродизиак.       Проделываю такие манипуляции около пяти минут, Йери же с каждой секундой стонет всё сексуальнее, всё более глубже проникает в мой мозг с этими пошлыми выдохами. Взамен терзает меня: блуждает руками по телу, вонзает ногти в спину, оставляет поцелуи горячими губами, зубами же впивается в шею, будто бы ставит метки. Когда её пик близится, то она опрокидывает голову, впивается руками в ткань покрывала и неуверенно двигается навстречу мне. Вот он — самый протяжный и длинный стон, который накрывает, словно большая тёплая волна. Глаза закрыты, только шумное дыхание и движение грудной клетки туда-сюда, вместе с сердцем.       Кажется, что мы вполне себе готовы остановиться на достигнутом. Это же можно считать первым разом, так ведь? Я такой трус, что с радостью могу снять своё сексуальное напряжение в туалете или ванной, просто представляя голую Йерим, которая стонала подо мной. Это уже большой успех, что я подарил ей такое наслаждение. Ведь не факт, что всё бы закончилось именно так. Да и вообще, у мужчин нет как таковой девственности. Её невозможно как доказать, так и опровергнуть.       Но Йери не желает останавливаться. Раз уж это происходит, то всё должно дойти до логического конца. А я всё ещё боюсь. Там было так узко, влажно. Волнуюсь вовсе не за Ким, а за себя. Что будет, если я сразу кончу? Даже не знаю… Это будет называться «Позор века»! Прости, Йерим, я не виноват в том, что ты такая сексуальная.       Девушка восстанавливает дыхание, пока мой член с каждой секундой опускается. Он устал быть в «зале ожидания». О, я его прекрасно понимаю. Йерим дарит свой тысячный поцелуй мне, только мне, навсегда мне. Её первый поцелуй, первый секс — всё это будет принадлежать мне. Так чего же я жду? Прекрасный шанс выгравировать своё имя в голове Йери на всю оставшуюся жизнь. Ты точно к этому готова?       Она как будто слышит мои мысли и кивает, сообщает о том, что ждёт этого. Тело не напряжено — просто тает в моих руках, как лёд, плавится от тепла, исходящего от нас обоих. Припадаю к её ключице, кожа сладкая, медовая, будто бы растворяется во рту. Я не хочу, чтобы это когда-то заканчивалось.       Проникаю медленно, осторожно, боясь сделать лишнее движение. Это же просто секс, почему я приношу ему такое большое значение? Может быть, когда придёт время расставаться, то Йери и не вспомнит обо мне. Это я, дурачок, буду всю жизнь беречь воспоминания, связанные со своей первой любовью.       Губы тянутся к моим, выдыхает прямо в мой рот, мычит что-то, цепляется за плечи и руки, привыкает к новым ощущениям, как я. Даже не знаю, как описать то, что чувствую. Весь пах как будто бы парализовало, он горит, пылает, каждая точка становится такой восприимчивой, что стоит только коснуться, как всё взорвется большим пламенем. Так сильно давит, но, мне это нравится, нравится чувствовать её так, нравится быть в ней, внутри неё, проникать в самую глубь, докапываться до сути, плыть в её крови, по венам, прямо к сердцу, чтобы навсегда там поселиться. Хватит уже обитать непонятно где. Я хочу значить для тебя что-то. Хочу значить больше. Хочу, чтобы ты не могла жить без меня, потому что я не могу без тебя.       Если честно, что было дальше, я не помню. Всё как в тумане. Какие-то очень интимные движения, в голове миллионы импульсов и мыслей, приглушенные женские стоны, пот, стекающий с лица и море наслаждения, которое теперь получал один лишь я. Тону в этом, тону в ней, захлебываясь всем, что происходит вокруг. Не жалею, нет, счастлив, рад, свечусь, подобно звезде. Каждое её прикосновение, поцелуй, шепот на ухо — всё это толкает меня куда-то вглубь, возвышает куда-то ввысь, прямиком в белоснежные облака. Парю рядом с ней, парю и наслаждаюсь морозным воздухом, который обжигает лёгкие. Мне нестрашно падать, я знаю, что Йерим поймает меня. Правда же?       Когда моё бездыханное тело падает рядом с тёплой Ким, то нас накрывает мягкий плед, который она достаёт неизвестно откуда. Вдыхаю аромат лимона, смотрю на потолок, боюсь к ней прикоснуться. Меня теперь слишком много. Понимаю это, поэтому просто стараюсь восстановить дыхание. Сил нет никаких, хочется спать, чувствую себя расслабленно и хорошо. Йерим часто дышит, накрывает себя с головой пледом, пропадает в мягкой материи. Надеюсь, что она не жалеет об этом, потому что я — нет. Счастье переполняет, оно везде отражается: в зрачках, во взгляде, в глупой улыбке, в лёгкой дрожи. Всё им пропитано. Я даже думаю о том, что не буду стирать это постельное белье, которое впитывает наши запахи, наш общий запах. Пусть ты, Йерим, может, и забудешь об этом, но лично я не хочу забывать. Никогда.       Плед шуршит, и из-под него появляется копна русых волос. Йерим садится на кровать, я смотрю на её обнажённую спину, девушка обнимает себя за плечи. Почему-то мне кажется, что она плачет. Хочу подняться и поцеловать её, но сил нет совсем. Даже ничего сказать не могу. Весь я остался внутри неё. Она натягивает на себя футболку, пытается встать, но ноги её трясутся, наверное, ещё голова кружится. Йерим садится назад, тяжело вздыхая.       — Ты куда? — обеспокоенно хриплю я, потому что в горле давно пересохло.       — Домой… — тянет Йери, даже не оборачиваясь. Ты просто воспользовалась мной, да, Ким Йерим? Получила то, что хотела, и решила уйти? Очень умно.       Девушка натягивает на себя нижнее белье, смотрит в какую-то точку. В комнату входит Мун, запрыгивает на кровать и ластиться к Йери. Она гладит кошку по голове.       — Пожалуйста, не убегай…       Хватаю за запястье, несильно, даже нежно. Заставляю обернуться, посмотреть на меня. Её взгляд полный вины и сожаления. Щеки и правда мокрые. Почему же ты плачешь?       — Ты нужна мне…       Я лично приравниваю эти слова к фразе: «Я люблю тебя». Наверное, Йерим сама это понимает, но, должно быть, не хочет признавать. Не хочу быть один этой ночью, не хочу, чтобы и в этот раз она ушла от меня. Останься, пожалуйста, не оставляй одного со всеми этими безумными мыслями.       Шмыгает носом, заправляет лезущие в глаза пряди за ухо, берёт Мун и ложится рядом со мной. Бережно накрываю нас пледом, телевизор шумит на заднем фоне, кошка мурчит, разглядываем вдвоём потолок моей комнаты.       — Спасибо, — шепчу я, отчего Йерим прижимается к моему телу, обнимает, утыкается в плечо.       Пожалуйста, скажи, что любишь меня…       Просто скажи.       Я ведь тоже.       Тоже давно люблю тебя.       Пожалуйста, никогда больше не убегай, ты нужна мне…