Прощальный подарок

      Руки ужасно дрожали то ли от холода, то ли от страха. Смешно. Бесы ведь не умеют боятся, но Легиону было отчего-то до жути невыносимо взглянуть на Ивана Семеновича в самый последний раз, перед тем, как пуды земли навеки поглотят Святого. Горечь, такая вязкая и чересчур липкая, словно цепями оплетала нелюдя, перекрывая доступ к кислороду.       «Больно» — всё, что рогатый запомнил о тех бесконечно долгий минутах, проведенных около безымянной могилы. Сложно понять его подлинные чувства на тот момент. Хотя, это не удастся теперь уже никому.       Слезы демона совсем отличались от Ваниных. Они больше походили на раскаленную лаву, очень сильно обжигающую щеки. Правда, отрываясь от бесовской кожи, абсолютно не примечательно, по-человечески даже, мокрыми каплями смачивали промерзлый грунт.       Крест Легион соорудил самостоятельно, буквально из подручных средств: с трудом отыскав две более-менее ровные палки, перевязал их первой попавшейся бечевкой — вскоре, установив конструкцию у «изголовья» свежей насыпи.       Он не знал зачем сложил три пальца вместе, остальные прижимая к ладони. Не знал зачем тяжело выдохнув, начал креститься. Однако точно осведомился в том, сколь сия процедура разрывала изнутри, заставляла корчиться в муках, поскольку категорически запрещалась для всех представителей его сословия. Только бес терпел, желая попрощаться, как подобает упокоению монаха. Самого чистого.

***

      Дверь открытая нараспашку пропускала в помещение сквозистый ветер. От слоев пыли хотелось чихать. Полуразваленная хибара располагающиеся посреди сотни вырубленных деревьев ничуть не изменилась. Ну, разве что на предмет бо́льшего наличия грязи.       А в центре комнаты стоял полностью ошарашенный бес. Перед самым его лицом, будто ни в чем не бывало сиял знакомый силуэт. Но возвращение из Рая невозможно, уж он-то был в этом уверен. Тогда, как?       — Ж-живой.       Ваня лишь еле видно нахмурился, отрицательно качая головой. И искра надежды, загоревшаяся было в глазах «Тьмы», мгновенно потухла, оставляя после себя синее пламя безнадежности. Просто привиделось — ничего другого. Поэтому быстро развернувшись в противоположном направлении мужчина вознамерился прытким орлом покинуть странное место. И вдруг…       — Спасибо, — движение резко прекратилось. Чужой голос ранил слух острее любого ножа. Бес оглянулся, неверяще ожидая продолжения. — помог мне. — монах ступил шаг назад, в самом деле, отпуская поклон, но теперь, разумеется, из побуждений куда глубже.       — Да, чем же?! — недовольно взвыл демон, преодолевая расстояние между ними в два счета.       — Не оставил грешника помирать в одиночестве.       — Грешника? Вань, ты ведь… — нелюдь тщетно пытался ухватить призрака за плечи, потрясти, чтоб тот опомнился наконец, но руки неизменно проходили мимо.       — Неважно, коли мой черед спасти настал. С остатками бесовщины внутренней на земле жить тебе век не долог.       — Яки житиё?..       Монах предпочел прервать поток неуместной речи одними глазами. Смотрел долго, пристально. Иногда смещая зрачки туда-сюда. Глядел особенно завораживающее, далеко в душу, если она, конечно, могла быть у беса. Однако в последнем Иван, точно, не сомневался.       Несколько мгновений, и Святой выдыхает что-то теплое прямо в уста демона. Не соприкасаясь, нет. Самую малость вдали находясь, но вместе с тем, так тактильно, что второй вздрагивает от неожиданности. Глупо улыбается, припоминает, как сам похожим образом любил отправлять в сторону юноши смуглые кольца папиросного дыма. Почти сразу вскрикивает, осознавая, сущность инородного тела во рту. Но, несмотря на опасность, плотно смыкает губы, позволяя теплу разливаться внутри. Святой Дух пробирает каждую кость, разрывает мышечные ткани, а чёрт всё пытается принять, усмирить свет. Кулаки образуется неосознанно. В ушах шумит. Последние, что он слышит: «Тише-тише, родной, потерпи чутка, Легиоша».       Призрак понимает, что так лучше. Для них обоих. Бес совсем уж не бес — человек отныне. Незачем значит больше им видится. И, проходя сквозь падающие на колени тело, Иван желает добрых лет своему заклятому врагу.        А утром, по возвращению рассудка, путь Легиона ляжет в монастырь.