На шаг впереди

Парень ворвался в кабинет директора, игнорируя возмущенные возгласы секретаря. Там он обнаружил растерянного и крайне напряженного Джонаса, стоящего у двери, и директора, сидящего за столом в большом и мягком кресле. Митч прекрасно знал, что отец Нила оказывает значительную поддержку в финансировании школы. Парня не бесил тот факт, что администрация готова закрыть глаза на ужасное поведение мажорчика. Ему не нравились только две вещи — Нил пытался установить в школе свои порядки, в противовес влиянию Митча. И еще докучал Джонасу. — Мюллер, что ты тут забыл?! — Митч влетел в кабинет так громко и неожиданно, что директор аж дернулся. — Мы разговариваем с Джонасом. — Это я ударил Нила. — выдал он. Джонас, которого чуть не прибило дверью, нервно икнул. Директор устало снял очки и потер переносицу кончиками своих пальцев. Лицо его выражало раздражение и усталость. — Митчелл Мюллер, — начал он, так и не открыв глаз. — Не надо делать ситуацию еще более комичной. — Еще более? — воскликнул Митч, разводя руками. — Нил постоянно докапывается до Джонаса, а Вы говорите, что ситуация комичная! Что тут комичного? — Погодите, молодой человек. Я ни в чем не обвиняю Джонаса. Нил сказал, что его ударил ты, а не Джонас. Но Джонас, — директор перевел взгляд на парня, который от греха подальше отошел от дверного проема. — Джонас заявляет, что Нила ударил он. Митч усмехнулся. Понятно, значит этот подонок Нил понял, какой урон репутации наносит слух о том, что ему врезал самый тихий мальчик школы, и теперь сваливает вину на парня «покруче», чтобы не совсем упасть в глазах школьной общественности. Это было в его стиле. Но Джонас… Митч взглянул на него — сонный, испуганный, глаза как три копейки, и все рано идет доказывать свою вину. Да, это тоже было в стиле Джонаса. — Да Вагнеру, наверное, это приснилось. — Митч немного грубовато притянул его к себе, так, как он сделал бы пару месяцев назад, когда они еще не были так близки. В то время это был единственный способ коснуться его. — Видите ли Вы, Джонас как раз покупал мне бутер, когда в столовую пришел Нил. Он прикопался, начал говорить что-то про моего отчима. Парень сделал красноречивую паузу, прямо смотря в маленькие, немного красноватые от усталости глаза директора. Тот недовольно сжал рот и напрягся. Конечно, Митч прекрасно помнил события трехлетней давности. Ведь именно директор, этот маленький и ничем не примечательный человечек с широкой улыбкой и подписал те самые бумаги, в которых говорилось, что Митч неуправляем, он доставляет проблемы нормальным ученикам, проявляет агрессию ко всему сущему и он вряд ли когда-нибудь измениться. Митч прекрасно понимал, что эта бумага не сильно повлияла на его приговор — кухонный нож в боку отчима был большей проблемой, чем выписка от администрации. Митч не злился на директора, понимая, что он просто очередной подонок-формалист, который занимает не свою должность. Он решил продолжить: — Так вот после его слов я ему и вмазал. Сразу скажу, что извиняться я не буду — не перед этим гандоном, ни перед его родителями. Идите все нахуй. После этого все завертелось и закружилось — слова Митча имели эффект атомной бомбы. Его родителей (тетю) в срочном порядке вызвали в школу, но отвечая на звонок, та ответила, что она сейчас на суточной смене, и дома будет только завтра вечером. Про Джонаса все забыли, потому что вина Митча казалась всем очевидной. Его быстренько выдворили из кабинета директора, но тот все равно стоял за дверями и упорно подслушивал. Митчу грозило отстранение от уроков на две недели, но из-за постоянного отсутствия тети и какого-либо контроля, администрация все же решила оставить его, но после уроков он обязан был ходить к школьному психологу и на другие странные коррекционные занятия во внеучебное время. Парня со всеми его пожитками сразу же повели в класс, где он должен был прослушать увлекательную лекцию социального работника «Как стать Человеком». Конечно же, в компании таких же «славных парней». Смысла в этом было маловато, ведь Митч и раньше посещал такие классы. Социальный работник обычно не утруждал себя чтением лекций, и просто ставил кассету с фильмом нравоучительного содержания, и следил за тишиной. Можно было делать все, что душе угодно, главное — вести себя как паинька и не пользоваться телефоном. Парень считал это достойной платой за разрешение сегодняшней ситуации. Джонас встретил его в коридоре по пути в класс и посмотрел на него такими печальными и извиняющимися глазами, что у Митча дрогнуло сердце. Кое как, смазанными жестами он передал Джонасу, что он позвонит, как только освободится. Джонас понимающе кивнул и улыбнулся, как бы желая удачи. И вот — Митч снова в этой небольшой комнатке, стены которой когда-то давно были выкрашены в голубой цвет, но годы взяли свое — комната стала скорее сероватой. Он сел на последнюю парту у стены, так как не любил соседей. Парты были такими же скрипучими, как и в прошлый раз, а стулья, казалось, были сконструированы для человека только с одной ягодицей. Но все ничего. Главное — что его не отстранили от занятий. Время тут тянулось невыносимо медленно. Митч уже видел этот фильм, и не раз. В отчаянии он начал рыться в портфеле — нужно было хоть чем-то себя развлечь. Он устало посмотрел на потрепанный учебник в его руке. Физика. Он пролистал его, нашел пару картинок, но они не несли для него никакого смысла — одни чёрточки, кружечки, загагулины… Тоска! Он достал свою рабочую тетрадь и попытался поиграть в крестики-нолики с самим собой. Понятное дело, это было ну совсем не весело. Митч перевел взгляд на социального работника. Кажется, или он уснул? Парень начертил целое поле для игры в морской бой, расставил свои корабли, а вторую такую же бумажку с полем кинул в соседа по ряду. Тот радостно принялся расставлять свои корабли. Играли они не очень долго — социальный работник проснулся от тихого перешептывания и сказал, чтобы они немедленно прекратили. — Вот гадство. — думал Митч. — Если бы знал, что попаду сюда, мог бы журнальчик хоть какой-нибудь провести. Он попытался поспать, но был слишком зол для этого. К тому же, голос из фильма был такой звонкий и неприятный! Митч в отчаянии снова полез в портфель — может быть, произойдет чудо, и там окажется то, что способно его развеселить? И чудо произошло. Парень не верил своим глазам — в его руках была та самая сложенная пополам тетрадь. Тетрадь Джонаса. Митча пробил холодный пот. Как она оказалась тут?! Он постарался вспомнить, куда положил тетрадь после прочтения. Кажется, на стол. А потом он, похоже, случайно взял к себе в портфель и целый день проносил с собой. Парню стало не по себе. Он бы умер, если бы потерял тетрадь. А если бы ее кто-то нашел?.. Но тетрадь была здесь, в его руках, и никто в классе и подумать не мог, что в такой помятой и непримечательной тетради может быть что-то важное. Но как тетрадь снова оказалась в портфеле? Они же менялись ими с Джонасом… Сердце пропустило пару ударов. Митч редко испытывал чувство страха, и сейчас был как раз один из таких моментов. Осознание того, что он передал Джонасу портфель с его же эротическим дневником, и тот проходил с ним сутки и ничего не заметил, просто убило его. Вероятность такого странного стечения обстоятельств была минимальной, но если бы Джонас заметил… Митч знал, что все прошло бы ой как не гладко. Его воображение отказывалось рисовать возможные варианты развития событий, так как это по-настоящему пугало парня. Однако он попытался взять себя в руки. — Все нормально, — говорил он про себя. — Джонас ничего не заметил. Если бы он заметил, то я бы уже, наверное, умер. Тетрадь у меня, а значит все обошлось… Значит, Господь действительно существует? Митч поражался своей удаче, но не мог делать это слишком долго — тетрадь с ее секретами просто жгла ему руки. Он вспомнил, что так и не дочитал ее в прошлый раз. Он осмотрелся — половина ребят в комнате спали, другие рисовали или смотрели фильм. Расстояние между партами было достаточным, чтобы никто не разглядел текст. Митч сделал глубокий вдох и открыл тетрадь. Там ничего не изменилось — из тетради не были вырваны страницы, она выглядела точно так же, как и в прошлый раз. А это еще раз подтверждало тот факт, что кроме Митча о ее перемещениях в пространстве больше никто не знает. Он мельком просмотрел те записи, которые читал в прошлый раз, намеренно игнорируя ту, что повествовала об открытом признании Джонаса в своей бисексуальности и последующих… выводах. Причина была проста — Митч не хотел распаляться раньше времени. Следующая запись датировалась недавним временем, и была сделана около полугода назад. Внутри парня что-то кольнуло — он уже предвкушал открытие новой тайны Джонаса. «Опять потерял эту тетрадь. Чувствую, что когда-нибудь это обернется не очень хорошей историей.» Митч удивленно хмыкнул. — А ты был прав, Джои! «Прошлые записи я сделал так давно… С этого времени опыта у меня не прибавилось. Я все еще вижу мокрые сны, иногда с женщинами, но чаще — с мужчинами. Сначала это меня тревожило, но теперь это происходит так часто, что я уже смирился. Но мне все равно трудно. Во сне все так ярко и красочно, я почти по-настоящему чувствую, что меня кто-то обнимает, целует, и прочее. Как бы не был ярок конец сна, я просыпаюсь и чувствую себя ужасно обманутым. Возбуждение не уходит, но мне не нравится то, что я вижу в порно, то, что вижу на улице и в школе. Когда я представляю себя с парнем из реального мира — меня передергивает. Они мне все не нравятся. Но возбуждение не уходит, и теперь я мучаюсь по ночам. Просто класс.» Митч удивленно перечитал написанное. Джонас был очень избирательным, и очень одиноким в то время. Но как такой избирательный парень клюнул на быдловские ухаживания Митча? В поисках ответа он двинулся дальше. «Несмотря на то, что порно оставляет после себя весьма неприятный осадок, у меня есть любимые жанры: Deep throat, Hard, Home video, Peeping, Gang bang, Orgasms, Doggy style. Я не могу сказать, почему у меня такой странный набор. Первые четыре фильтра я еще могу объяснить, но следующий… Я никогда не мечтал о таком для себя, но черт, иногда это выглядит очень сексуально. Конечно, если актеры не очень стремные. Кстати, в теге sugar daddy и пассивы и активы просто прелесть, но я не могу смотреть это. Наверное, это табу для меня. И вообще все эти темы с семьей… ужас!» На этом запись оканчивалась, и следом шла следующая, но Митч был готов умереть уже сейчас. Написанное вернуло парня на два дня назад, когда он в первый раз прочитал первые страницы дневника. Он думал, что он привыкнет к откровениям Джонаса, и читать все это будет уже не так мучительно… Как же он ошибался. Следующие записи были написаны три месяца назад, после этой отметки Джонас даты не проставлял, но было видно, что они сделаны примерно в один временной промежуток. «Произошли некоторые изменения, и я не знаю, что мне делать. В школу снова пришел Он. Хотя, наверное нет смысла тут пытаться что-то зашифровать, как я обычно делаю это в других дневниках. В школу снова вернулся Митч Мюллер. Он стал просто огромным и, кажется, очень злым. Мы работали над проектом вместе, и «вляпались в ситуацию». Но дело даже не в этом. Я просто много думаю о нем. Я не знаю.» — Большой и очень злой? — думал Митч. — Это… пожалуй, не так плохо? Но почему мое имя в этом дневнике? Он продолжил чтение. «Я не знаю, не знаю. Когда мы с Митчем были в Чудии, у меня появились розовые полосы. Это косвенный признак того, что он мне нравится?.. Мне сложно в это поверить. Мы совсем разные. Но все равно, какое-то ощущение… Ничего точнее сказать пока не могу.» «Не хочу писать тут о романтических привязанностях… Здесь я описываю немного иные желания. К новым событиям. После «случая» мне очень неудобно дрочить. Вся комната становится розовой и светится, как лампочка. Это очень заметно, и теперь никак нельзя делать это в комнате, когда на этаже есть люди. А на нашем втором этаже никогда не бывает безлюдно… Из-за этого хожу нервный. Не знаю, что делать.» — Очень интересно… — протянул Митч, даже не заметив, что произнес это вслух. Социальный работник в своей полудреме одобрительно кивнул, на подсознательном уровне радуясь тому, что лекция кому-то интересна. Но Митчу до нее не было дела. Он по три раза перечитывал каждое предложение так вдумчиво, что могло показаться, что крупный и аккуратный подчерк Джонаса уже отпечатался на сетчатке его глаз. Он уже видел эту картину, когда они были вместе. Комната действительно наполнялась ярко-розовым светом. Митч закинул ногу на ногу. «Это просто какой-то кошмар. Я не могу спокойно подрочить. Из-за этих розовых, мать его, полос. Это ужасно, я целый день хожу нервный (кажется, я об этом уже писал). И еще мысли всякие в голову лезут, не могу нормально учиться на уроках. Еще ко мне подсадили Митча на биологии…» «Теперь делаю это в ванной. Это не так удобно, зато меня никто не увидит. Везде есть свои плюсы! Если коротко, то я попробовал сделать это с пальцами. Прочитал в интернете, как их лучше всего сгибать, и все такое. Не буду врать себе же — сначала это неприятно. Но потом у меня получилось. Ну, или что-то того. Единственное, что я знаю точно — пальцы у меня, к сожалению, коротковаты. Пальцы Митча подошли бы, у него просто огромные руки и длинные сильные пальцы. Я часто смотрю на них, как какой-то маньяк. Надеюсь, что он этого не замечает.» Митч посмотрел на свою руку. Та немного дрожала от напряжения и волнения. Джонасовы заметки еще чуть-чуть, да и сведут его с ума. «Сегодня во время урока никак не мог собраться — Митч сидел рядом. Когда он близко, и я могу чувствовать его рядом, меня немного ведет. Со мной такое случается редко, но сегодня у меня какое-то очень и очень игривое настроение. Очень хотелось взять его за руку. Просто так, а потом смотреть, что он скажет. Хотя он, наверное, ничего не скажет. Я, наверное, не в его вкусе.» «Отмена, блять. Сегодня мы чуть не поцеловались у меня в комнате, но Дин нас чуть не спалил. Я прогнал Митча, хотя на улице был дождь. Не нужно было этого делать, но я очень испугался. Очень. А когда страх ушел, я все, кажется, понял. Я, похоже, тоже ему нравлюсь. Все сходится! На радостях меня накрыло, и я уснул только к утру. Я думал, что мне будет стыдно смотреть ему в глаза с утра, ведь я буквально руки стер, думая о нем. Но нет. С утра, после коротенького разговора с ним, я не очень тактично сбежал. И сбежал не в библиотеку, как обычно, а в туалет, потому что сил моих не хватало сидеть с таким стояком. Очень стыдно.» На лбу Митча выступили первые капли пота. «Сегодня были в Икее с родителями. Смотрели кухни, прихожие, что только не смотрели… Больше всего мне понравилась одна уютная зеленая кухня. Экспозиции в магазине построены так, что покупатель может как бы ходить по чьей-то квартире. Так вот я случайно забрел на «балкон». Не настоящий конечно, просто закуточек в импровизированной квартире. Мне до дрожи захотелось поцеловаться там с Митчем. Ситуация — мы ищем мебель, смотрим, измеряем, и вдруг заходим в этот закуточек, а там он меня целует, прижимая к этим чудесным стеллажам. Господи, мне так нравится, когда он меня зажимает…» «Сегодня мы тусили с Митем и его друзьями. Получилось так, что в машине было мало место, и меня усадили к Митчу на колени. Самое неловкое, из того, что я делал в жизни. Его подруга Стретч водит просто ужасно, я постоянно елозил на его коленях туда-сюда. Чтобы я не вывалился, он держал меня сзади. Если бы я не боялся умереть в этой машине с этим водителем, я бы места себе не находил от смущения. Но, я заметил, что Митч очень жесткий. Я имею ввиду не характер. У него очень твердое тело, хотя, насколько я знаю, спортом он не занимается. Наверное, бить людей — очень энергозатратно. Но в целом, мне понравилось. Если бы я не был таким тяжелым, я быть может, часто бы сидел у него на коленях.» «Какие же у него красивые руки. Я хочу облизать их. Если он только когда-нибудь предложит мне такое, я соглашусь сразу же.» «Сегодня после школы Митч уронил телефон и нагнулся за ним. Он всегда носит очень узкие штаны с заниженной посадкой. Так вот когда он нагнулся, я увидел его зад. Обычно это смешно — увидеть чью-то жопу, но мне стало не-по себе. Мне так захотелось пощупать его. Господи, будь я чуть-чуть уверенней в себе!» «Купил презервативы, когда был на экскурсии в другом городе. Я мало того, что параноик, таки еще и озабоченный. Я купил их на всякий случай. Чтобы потом не отказывать из-за такой глупости. Я очень надеюсь, что мы дойдем до этого… когда-нибудь.» «Интересно, а у него большой? Ха-ха, я иногда ловлю себя на мысли, что слишком большой я просто не вывезу. Хотя, если это Митч… можно будет постараться!» «Он такой замечательный. Мы провели целый день вместе, и за это время он ни разу не сделал никакого грубого выпада в мою сторону. Я думаю, он меня ценит и не хочет торопить события. Конечно, на самом деле, в реальности, я не всегда готов к открытому выражению чувств. Мне бывает стыдно на ровном месте, но он все равно относится ко мне очень внимательно. Это- лучше всего на свете. Я не в силах сделать первый шаг, я смирился с тем, что у меня патологическая неуверенность в себе. Я трус, просто трус. Но он все равно печется обо мне. Если бы он только знал, какие мысли возникают у меня во время наших встреч, особенно у меня дома!.. Я готов морально и физически к любой близости, до тех пор, пока он относится ко мне так, как сейчас. Пусть только попросит. Пусть придет и сделает со мной все, что ему хотелось бы. Я буду не против. Если это Митч, то все хорошо. Пусть только сделает первый шаг. А я приму любые его желания.» На этом записи кончались. Митч закрыл тетрадь и положил ее в рюкзак, убедился, что он закрыт. Не долго думая, он положил портфель на колени. Не только для сохранности. Он посмотрел на часы — оставалось всего десять минут, и занятие закончится. Он выйдет из школы, и сразу пойдет к Джонасу, чтобы… чтобы… Митч напрягся. Он просто пойдет к Джонасу, а там — будь что будет. Он не умел планировать. Единственное, чем он руководствовался сейчас — желанием увидеть Джои. А там, по ходу… Он обязательно что-нибудь придумает. Главное, что Джонас не будет против.

***

Джонас сидел в своей комнате у окна, каждые пять минут нервно косясь на настенные часы. Через десять минут у Митча закончится занятие. Парень глубоко вздохнул, потом немного резко встал, и, подойдя к зеркалу, в седьмой раз за последний час поправил волосы. Потом подошел обратно к окну и принялся ждать. Конечно, он знал, что Митч придет к нему сразу же, как окончится занятие. Он знал также и то, что к Митчу попала его тетрадь, он заметил ее, когда они обменялись портфелями. Он не мог этого не заметить. Сперва он очень разозлился на парня. Ему было стыдно и неприятно, он хотел разорвать тетрадь, но потом одумался и решил оставить все, как есть. Разве что он дополнил написанное последней записью, чтобы немного смотивировать Митча, и аккуратно уложил тетрадь между учебников. Это выглядело как тщательно спланированная манипуляция, но ведь Митч сам хотел быть в курсе желаний Джонаса. И Джонас был не против поделиться этой информацией. В конечном итоге, как бы Митч не старался, Джонас всегда будет на шаг впереди.