На шаг впереди

— Вот же черт! — громко выругался Митч и поспешил обратно. Голос разума говорил, что маячить у дома своего бойфренда ночью с затуманенной мыслями головой — такая себе перспектива. Но ноги сюда почему-то пришли. — Митч? — со стороны дома послышался скрип открывающегося окна, и из открытой рамы показалась взлохмаченная голова Джонаса. Похоже, что шум за окном разбудил его. — Ты что-то забыл? Парню хотелось ответить, что в этом доме он оставил свой покой, но остатки нервных клеток в его тупой башке запретили ему произнести это. Да и вообще, он не знал, что ответить. — Митч, ты чего? — шепотом «прокричал» Джонас, высовываясь из окна. Через ночную темень Митч умудрился рассмотреть рисунок на его пижаме. Держать себя в руках стало еще сложнее. — Ты пьяный, что ли? — Нет, не пьяный. — пробубнил тот, пиная случайно попавшийся придорожный камень ногой. В темноте он казался не таким большим, и нервный Митч немного не рассчитал свои силы, и этот самый камешек со звоном разбил соседское окно. — Блять! — Ох, черт! — ругнулся Джонас и в панике начал открывать окно еще шире. — Залезай ко мне, быстро! Думать было некогда. Митч в одно мгновение забрался на многострадальный клен, росший рядом с окном Джонаса, но обычно это дело требовало аккуратности и вдумчивого передвижения конечностей, и поэтому Митч уже начал заваливаться назад, так и не дотянувшись до подоконника. Еще чуть-чуть, и он бы не успел: с грохотом свалился бы вниз, и навлек на себя праведный гнев всей округи. Но ему помогли — неожиданно крепкие и хваткие руки буквально затащили его внутрь. Окно захлопнулось, и из-за стекла уже была слышна ругань соседа. Но Митч не уделил ей внимания, потому что в тот момент был буквально вжат в лежащего под ним Джонаса, который до сих пор крепко держал его за плечи и усиленно вдыхал воздух. — Оу, Джои, я, наверное, тебя придавил. — он попытался подняться, но Джонас все так же не отпускал его. — Не двигайся пока. — шепнул он, и его приглушенный голос прозвучал откуда-то из области груди. — У меня не очень высокие подоконники, если встанешь, то они тебя увидят. Тот просто коротко кивнул, пытаясь успокоить сбившееся от резких движений дыхание и не сойти с ума от того, насколько мягким и теплым был Джонас. — Представляешь, мне приснилась какая-то фигня, наверно, в комнате было душно. Я пошел открыть окно, и ты тут бродишь! — говорил он, старательно пытаясь подавить зевки, так как все еще пребывал в чрезвычайно сонном состоянии. — Что же тут забыл, дорогой мой Митч? — «Дорогой мой»? — удивленно переспросил Митч, уже порываясь встать. — Ну да. — все так же сонно усмехался Джои. — Тебя что-то смущает? Или мне как обычно назвать тебя говнюком? — Просто тебе не кажется, что это слишком…? — неуверенно пробубнил Митч. Он старательно пытался слезть, ну или по крайней мере сползти с Джонаса, потому что каждое взаимодействие с ним запускало в нем череду смущающих воспоминаний. А он, плотно прижатый к Джонасу всем телом, по понятной причине не хотел отдаваться этим самым воспоминаниям. — Мне не кажется. — хихикнул он, и Митча вновь окатило дрожью от микро движений Джонаса. — Но если тебе не хочется, чтобы я тебя так называл, то не буду. Митч сделал последнюю попытку встать, но Джонас никак не отпускал его. Ему показалось это странным, но ничего в лице Джонаса не говорило об его особо игривом настроении. Что это? Просто жажда близости? — Ты какой-то напряженный. — заметил Джонас, говоря уже почти заснувшим голосом. — Тебе неудобно так лежать? — Ну, — Митч почувствовал себя неловко. А вдруг эти объятия и были намеком, приглашением к тому, что описано в тетради? Нужно действовать аккуратно. — Мне просто кажется, что я тебя придавил. Джонас рассмеялся. — Из нас двоих самый тяжелый это я, так что это ты должен бояться быть раздавленным. — Какой там страх, Джои! — когда Джонас так мило смеется, Митч уже не находит в себе сил опасаться чего-то и просто расслабляется. — Я бы был на седьмом небе от счастья, если бы ты оказался сверху! Парень уже ждал такого же заливистого и приятного смеха в ответ, но Джонас подозрительно затих. Митч подумал над тем, что сказал буквально пару секунд назад. — Бля… Джонас затих и неловко прикусил губу, старательно пряча от парня смущенный взгляд. В комнате было темно, но Митч готов был поклясться, что лицо Джонаса покраснело в один момент. — Джонас, ты не подумай! — начал оправдываться тот. — Я ничего не имел в виду, просто… — Ничего-ничего! . — Джонас тоже принялся оправдываться в ответ. — Я все понял, просто… не знаю. Ты так неожиданно это сказал, и я… Хотя, чего я оправдываюсь? Джонас неуверенно улыбнулся — У меня, наверное, на лице и так все написано… Он неловко рассмеялся, чтобы сгладить острые углы этого неловкого разговора, но Митчу все равно было стыдно за свои слова. Он решил, что для Джонаса они прозвучали слишком грубо. — Тебе это неприятно? — Митч спросил его в лоб, потому что больше не было смысла притворяться в том, что он умеет нормально вести беседу. — Что неприятно? — не понял Джонас. — Мои слова. О том, если бы ты был сверху. — Ох, Митч… — Джонас вновь немного замялся, отводя взгляд от нависающего над ним парня. — Говори, как есть. — Митч звучал бескомпромиссно, хотя мысленно он не требовал честного ответа, а скорее молил о нем. Джонас бросил на него немного обеспокоенный взгляд. Заглянув в глаза немного напуганного своей же решительностью хулигана, он, кажется, все понял. — Мне не неприятно. — мягко сказал он, касаясь напряженных предплечий Митча ладонями. — Просто я не очень привык к таким шуткам. Знаешь ведь, Сидни так шутить не будет. — От нее можно всего ожидать. — на полном серьезе сказал Митч, и заметил счастливую улыбку на лице Джонаса. — Ну правда же? Джонас ничего не ответил, лишь пожал плечами. Но по его едва различимому довольному виду можно было догадаться, что замечание Митча о его сестре ему понравилось. — Я вовсе не против того, что иногда ты так шутишь, — продолжал парень. — Помнишь ту шутку про многочлен? Это было смешно. — Я помню. — Рассмеялся Митч, уже совсем расслабившись. Он каждый раз поражался тому, как Джонас легко рассеивал тревожные мысли и умел плавно перевести тему разговора в более мирное русло. Возможно, это являлось необходимым умением для жизни в такой большой семье, но Митч отбрасывал эти мысли. Ему было приятно думать, что во время встреч Джонас просто получает удовольствие, а не оттачивает умения максимально учтивого обращения. — Ну так вот. Даю тебе полное право продолжать шутить так и дальше. — Парень улыбнулся. — В пределах разумного, конечно же. — А право поцеловать тебя у меня есть? — вдруг выпалил Митч, все же немного ошалев от такого обилия тепла и мягкости, которыми была наполнена эта короткая встреча, ведь Джонас буквально излучал их. Джонас вздрогнул, и Митч сразу же начал объясняться: — Тоже в пределах разумного… — Ох, Митч! — счастливо шепнул он, обвив руками шею парня. Митч окончательно завалился на него и потерял точку опоры, но все эти вещи теперь казались такими незначительными, второстепенными, далекими! Смысл имели только мягкие губы парня под ним, теплые руки, притягивающие за затылок и ни с чем несравнимые ощущения восторга и радости, которые мигом наполнили тела обоих. Они всегда целовались так — закрыв глаза, чтобы не спугнуть момент, и очень целомудренно, чтобы не испугать друг друга. Но сегодня все было немного по-другому. Митч явно чувствовал, как Джонас крепко сжимал его предплечья и как старательно пытался успокоить сбившееся дыхание. На секунду ему показалось, что все его попытки быть порядочным с Джонасом не приводят ни к какому положительному результату, они оба загоняют себя в придуманные ими же рамки, не получая при этом достаточной радости. — Ну вот, — подумал Митч, все же следя за потоком своих мыслей даже в такой интимной ситуации. Все же, привычка обдумывать все на свете заразна. — Джои лежит прямо, мать его, подо мной, но разве это поцелуй? У нас всегда это получается как-то напряжно… А если попробовать вот так?.. Он приоткрыл рот, немного захватив нижнюю губу Джонаса. Реакции не последовало, ведь Джонас до сих пор пытался нормализовать свое дыхание. Тогда Митч, окончательно забив на то, что под силой собственного веса буквально вжался в Джонаса, ухватил того за подбородок и слегка надавил, открывая сжатые от напряжения челюсти. Парень подозрительно притих и даже ослабил хватку. — Наконец-то! — пронеслось в голове у Митча. — Лед тронулся! Он еще раз смял губы Митча своими, перемешивая их сбивчивое горячее дыхание. Митчу вдруг стало невыносимо жарко — Джонас ответил ему взаимностью, робко повторяя его движения. Доселе стеснительный и зажатый, парень наконец понял, чего так долго лишал себя — и с головой бросился в омут, имя которому Митч-чертов-Мюллер. Джонас сам пустил в дело язык — одних касаний ему вдруг оказалось мало, и он наотмашь полоснул ими по тонким губам Митча. Потом еще раз, пытаясь понять ощущения. Еще раз, чтобы увериться. И еще — чтобы ответить Митчу. Это было немного безумно — Митч, потерявший всякое чувство реальности, отчаянно впился в губы Джонаса, выбивая из того сдавленные стоны. Положа руку на сердце, он сам бы не прочь пару раз всхлипнуть, ведь Джонас оказался невероятно страстным в поцелуях. В начале было видно, что таким образом он целуется в первый раз, но когда в дело пошел язык, то стало горячо, жарко, и невыносимо мокро. Джонас целовал его так, будто это его первый и последний раз, и поэтому порой его движения были рваными, чуть ли не отчаянными. Но и это не все — теплые руки недавно зевавшего парня плавно переместились с предплечий Митча на шею, а потом и вовсе на поясницу Митча, задирая его толстовку. Парень не обращал на эту маленькую деталь внимания, пока шаловливые ручонки не пролезли под нее. Не отдавая отчет своим действиям, Джонас плавно водил руками по его спине, задирая толстовку выше и выше. Митча это только подстегивало: почему-то медленное и ненавязчивое задирание одежды, это бесцельное блуждание его рук по напряженной спине, задевание каких-то особо чувствительных точек в районе лопаток… Это было мучительно. Он не осознавал, что творил, когда трясущимися от волнения руками приспустил пижаму Джонаса, его боксеры, а потом и свои джинсы. Не помнил, что при этом говорил Джонас, и говорил ли он что-то вообще, или просто тихо всхлипывал, стараясь унять голос, рвущийся наружу. Митч не помнил, как и где конкретно он трогал Джои, себя, и трогал ли его в ответ Джои. Но судя по острым ощущениям, по тягучей, невероятно приятной и даже немного пугающей судороги в теле, судя по звездам в глазах… да, кажется, они трогали друг друга. Причем прямо так, как было написано в тетради Джонаса. Так же бесстыдно, так же горячо и так же приятно. Короткая световая вспышка, подскочившие в комнате предметы, полный удовольствия возглас — так и закончилась их незапланированная «шалость». Они лежали, сцепившись в клубочек, не в силах посмотреть друг другу в глаза после всего происходящего — нужно было прийти в себя и успокоиться. Но не все происходит так, как нам бы того хотелось. Внизу включили свет, послышались торопливые шаги и непонятные возгласы. Парни почуяли, что пахнет жареным. В прямом смысле. — Кажется, лампочка лопнула! — Взволнованно сказал Джонас. Митч все же догадался встать с него и по-быстрому натянуть штаны, при этом тактично отвернулся, чтобы Джонас смог спокойно сделать то же самое. — Ага. Это, из-за меня, наверное. — Он неловко усмехнулся. Не верилось, что буквально пару минут назад они неистово надрачивали друг другу. — Из-за нас. — поправил его Джонас, опустив глаза. — Митч, это было… Шаги были все ближе, и ведь парни сперва даже не обратили на это внимания! Ни говоря друг другу ни слова, парни бросились к окну — Джонас открыл оконную раму и придерживал ошалевшего от стремительности происходящих событий Митча, чтобы тот не соскользнул с подоконника, пока искал руками ветки покрепче. Пара секунд — и Митч уже внизу, а Джонас уже в постели, старательно изображая спящего человека. Что было дальше Митч помнил плохо — что-то будто приподнимало его над землей, давая сил хоть как-то добрести до дома. Придя домой, он, не раздеваясь, лег на кровать и уснул крепким сном.