не для слабонервных

По ветхим стенам старого общежития стучит дождь, заглушая вздохи Хайджи каждый раз, когда Какеру вскидывает бедра. Кап, кап, кап… Каждый раз, когда они делают это в такой позе, Какеру нервничает — Хайджи знает об этом, — Какеру нависает над ним, лежащим на спине. Хайджи не возражает: Какеру хорош в любой позе, и ничто не мешает наслаждаться его тихими постанываниями, которые слетают с его губ всякий раз, когда Хайджи сжимает его чуть сильнее, не отпуская — чуть дольше, чем Какеру может выдержать. Хайджи нравится видеть свою ногу, закинутую на плечо Какеру, второй он прижимается к изгибу его талии. Движения неспешные, почти неторопливые: Хайджи лелеет каждый выдох Какеру, покусывает губы, не отводя взгляда — Какеру подается вперед, и всякий раз у Хайджи невольно поджимаются пальцы на ногах. Хайджи до сих пор помнит, как залилось краснотой лицо Какеру в день, когда он, кормя Ниру, впервые предложил заняться сексом. И в первый раз Какеру нервничал слишком сильно — сдавил в ладони тюбик со смазкой, и большая капля попала Хайджи в глаз. А еще Хайджи нравится и то, как выглядит Какеру, стоящий на четвереньках перед зеркалом, нравится видеть свой член в нем; нравится шептать пошлые словечки на ухо — и он благодарит свой факультет за обширный словарный запас. — Все в порядке? — Какеру озабоченно нахмуривает брови, прекращая движение, чтобы наклониться и всмотреться в его лицо. — Ах, не волнуйся. Я просто кое о чем вспомнил, — улыбается Хайджи, прижимаясь ногой к щеке Какеру, — отбрось любезности. Какеру не отвечает, вместо этого навалившись на него с новыми силами, с пугающей точностью попадая по простате, отчего Хайджи выгибает спину — ах, да, он же сам научил этому Какеру. Тогда, в ванной комнате общежития, с прижатым к стене Какеру — его нога была высоко задрана, он был полностью открыт для Хайджи. Их прервал постучавший в дверь Муса, и Хайджи до сих пор не понимает, как все привело к короткому разговору о том, как лучше готовить скумбрию. И все это время Хайджи был внутри Какеру, чувствуя приятное удовольствие от небольшой шалости — закрывая Какеру рот, Хайджи давил на простату, а Какеру царапал его спину, широко распахнув глаза. Когда Муса ушел, Хайджи обратил все внимание на Какеру — тот едва стоял на ногах, все его тело била дрожь, со стеклянными глазами он посасывал пальцы Хайджи, превратившись в лужицу собственной спермы. Он не знает, как долго уже они этим занимаются. В Аотакэ смиренное спокойствие; остальные члены клуба ушли, когда Нико-чан-сэмпай во время завтрака застукал жуткий взгляд Хайджи, направленный на сидящего напротив Какеру. Негласное правило: все, даже Принц, покидают общежитие, когда кто-то замечает подобный сигнал. «Не хочу иметь ничего общего с Хаконэ Экиденом», — ворчал Кинг, выходя из кухни вслед за всеми, оставляя Какеру и Хайджи наедине. На лице Какеру отразилось замешательство, он повернулся к Хайджи, чтобы узнать, должен ли он остановить их. Ладонь на плече и блеск в глазах Хайджи, когда они шли в комнату, были единственным ответом, который Какеру получил, прежде чем Хайджи запер дверь с четким щелчком. Не смущаясь собственного протяжного стона, Хайджи запрокидывает голову назад, когда Какеру особенно жестко подается вперед, глубоко вдыхая полной грудью. «Он может продолжать так целый день», — думает слегка ошеломленный Хайджи, уставившись в невзрачный потолок над ними. Между ними невероятная близость. Шорох брюк Какеру, тихое, но вездесущее тиканье секундных стрелок на старых часах, смешивающееся со звуками дождя снаружи. Тяжелый аромат пота и секса в плотно сжатом воздухе, туманящий чувства Хайджи, заставляющий тонуть в нем. Мятые и тонкие простыни, дешевая ткань царапает кожу. Во всем общежитии их только двое. Оставлены всеми, но друг с другом. Будто отрезаны от всего мира, им позволены мгновения жить, дышать, существовать вместе — и только вместе. Он никогда не чувствовал большего единения. Они, лишь они. Хайджи и Какеру. Какеру и Хайджи.  — Хайджи, — бормочет Какеру, вырывая его из собственных мыслей, — Мне нужно… Крепкая хватка, когда Хайджи переплетает их пальцы, смягчающийся взгляд, когда Хайджи ловит дрожащие губы Какеру. — Давай… Какеру. Веление, наполненное лаской, и Какеру требуется лишь одна секунда, чтобы подчиниться, он повинуется Хайджи и позволяет удовольствию выбить из него стон, от которого Хайджи в блаженстве прикрывает глаза. Он чувствует, как Какеру выходит, слышит звук падающего на дно мусорки презерватива, и не ожидает тяжелого вздоха следом. — Ты не… — Ммм? Хайджи нехотя разлепляет веки и моргает, улавливая, куда направлен унылый взгляд Какеру. Он снова моргает и смотрит вниз, на приветствующую их крепкую эрекцию. Смеется. — О, это? Об этом я позабочусь… Одним плавным движением Какеру опускается на колени — Хайджи даже не успевает договорить, а Какеру уже направляет его член к приоткрытому рту. Хайджи едва сдерживает вздох и рукой цепляется за волосы Какеру, чтобы остановить его. — Акх!.. Какеру… — дразнящее движение языком, — я позабочусь!.. О… — стонет, — ста… старым, до… добрым… способом! Хайджи чувствует облегчение, когда Какеру отстраняется, но с таким недовольным звуком, будто бы у него отобрали любимую конфету. Слюна стекает по его подбородку. Хайджи сухо сглатывает. — Это тоже старый добрый способ, Хайджи-сан, — невозмутимо говорит Какеру, прежде чем снова взять Хайджи  в рот — для того, чтобы второй раз за день его ошеломить. Чудовище. Он создал чудовище. Пальцы Хайджи сжимают волосы Какеру, они уже близки к развязке. Какеру перехватывает его член у основания, позволяя медленно трахать себя в рот. Вдалбливаясь в глотку до того, что стенки сжимают его так сильно, Хайджи развязно стонет. У Какеру нет рвотного рефлекса, и это возмутительно: говорить по-нормальному не может, зато языком работать — еще как… Хайджи утирает с подбородка Какеру слюну, усмехаясь: — Так вот почему тебя так заинтересовало фруктовое мороженое, которое покупает Муса? — спрашивает он, несмотря на то, что уже знает ответ. Он видел заначку Какеру, видел его липкие пальцы и раскрасневшийся рот. Они близко. Так близко. И Какеру вытворяет своим языком что-то невообразимое, облизывает головку, урчит глоткой, доводя Хайджи до исступления. — Хаа… Какеру, — шепчет Хайджи, поглаживая Какеру по волосам, — перестань. Эта просьба словно показалась Какеру унизительной, подрывающей его достоинство, так что, к потрясению Хайджи, тот лишь сильнее в него вцепился. Хайджи предпринимает вялую попытку отпихнуть Какеру от себя, но получает лишь грубый отсос, заставляющий мстительно дергать неподатливую голову за волосы. Хайджи не понимает, что нашло на Какеру, изо всех сил он старается сдержаться, сжимая кулаки. С последним толчком проклятье срывается с его губ, своей неослабляющейся хваткой Какеру напоминает ему демона, высасывающего жизнь. — Какеру! — стонет он, чудовищная смесь жестокости и похоти слышна в его голосе. В момент, когда их взгляды встречаются, Хайджи прижимает Какеру к себе, не давая отстраниться, и с его именем на губах кончает. Хайджи безвольно смотрит за дергающимся кадыком, когда Какеру сглатывает его сперму. — Спасибо за угощение, Хайджи-сан, — самодовольно говорит Какеру, облизывая губы. Отродье, — не без довольства думает Хайджи. Он в смятении. Внутри него так много любви, что она никогда не истощится, даже если Какеру будет вбирать ее в себя каждый раз, когда ему того хочется. Хайджи не знает, что делать с Какеру. Невозможный, доводящий до белого каления Курахара Какеру, которой когда-то пролетел мимо, будто ветер, и Хайджи был бы последним идиотом, если бы не погнался за ним, если бы не сделал своим. Голова кружится от счастья. Он ошеломлен, он влюблен — безумно и глупо влюблен, — он втягивает Какеру в поцелуй, притягивая к себе за подбородок. Безрассудный, эмоциональный, бросающийся из крайности в крайность, и Хайджи любит его за это. Заключая Какеру в объятия, он тянет его на себя, откидываясь назад. Тихий смешок перерастает в громкий смех, и Какеру недоуменно таращится на него. — Получилось не очень, да? О, как же Хайджи любит этого глупого невежу. В нем чувства хлещут через край, когда он обхватывает лицо Какеру обеими руками. — Получилось более чем достаточно, — отвечает Хайджи все так же улыбаясь. Ему так здорово от того, что Какеру на нем, прекрасный Какеру, — но, мхм… — Хайджи-сан, у вас опять встал, — удивленно произносит Какеру, и Хайджи смущается, когда тот пытается на ощупь найти подтверждение своим словам. Но смущение отходит на второй план, когда Какеру, опираясь о его грудь ладонями, приподнимается, чтобы усесться верхом. Одну руку он заводит назад, направляя член Хайджи между своих раздвинутых ног. — Какеру! — раздраженно вскликивает Хайджи, заставляя Какеру остановиться на полпути и наивно посмотреть на него. — Что? — Будет больно, я же еще не подготовил тебя… — Я уже сделал это сам, — говорит Какеру, обрывая Хайджи прежде, чем тот успевает сказать что-то еще. …что? Но когда он успел, когда нашел время? Какеру начинает опускаться, головка члена соскользнула и уткнулась в промежность. Хайджи недоволен: член немного подергивается в предвкушении. Предатель. — Я еще не надел презерватив! — Хайджи-сан, — тянет Какеру, тщательно выговаривая слова, будто бы говоря с ребенком — Хайджи бы это позабавило, если бы не крепкая рука на его члене, — просто войдите уже. Какеру наконец подставил головку к анусу и опустился так резко, что Хайджи захлебнулся от недостатка воздуха. Он безвольно зажат под Какеру, тот выжимает из него все соки, и Хайджи знает, что это чудовище он создал своими руками. И здесь, этот момент, когда Какеру выгибается, сжимая Хайджи внутри, когда он откидывает челку и стонет, будто бы в порно, застывшим кадром впечатывается в память. Для него уже нет пути назад, истерично думает Хайджи.