Тень жизни.

Совет кланов в Башне Кои, как и всегда, был роскошен. После обсуждения основных вопросов начался банкет. Но принимающий орден Цзинь и его вассалы так и не обратили внимания, что представители прочих кланов заклинателей держатся от них в стороне и общаются несколько неохотно. — Вы еще не разобрались с тем проклятым босяком? — рыкнул Не Минцзюе, сверху вниз смотря на своего второго побратима — Цзинь Гуанъяо. — Он заперт в темнице до конца своей жизни, старший брат. Дабы размышлять над своим поведением, — с улыбкой произнес Ляньфан-цзунь. — Вот как? И многое он уже наразмышлял? — злобно усмехнулся Чифэн-цзунь. — Хотел бы я тогда посмотреть в его подлые глазенки. А что? Хорошая идея! Почему бы нам не наведаться в темницы ордена Ланьлин Цзинь? — Глупости все это! — Цзинь Гуаншань раскрыл расписной веер. — Зачем посещать столь мрачное и непривлекательное место, когда тут гораздо красочнее и веселее. — А почему бы и нет? — тут же встрял глава какого-то не очень крупного ордена. — Я бы посмотрел в глаза того ублюдка, что посмел уничтожить пятьдесят человек клана Чан, оставив простых людей без защиты от темных тварей. — Этому нет никаких доказательств, — парировал Глава Ордена Цзинь. Но, к его несчастью, большинство глав кланов поддержали Чифэн-цзуня. Выбора не оставалось, поэтому он все же сопроводил гостей в темницы Ордена. Сюэ Яна держали в самой дальней камере на нижнем уровне темницы, дальше была только голая стена. — Надо же, какие люди решили меня навестить, — Сюэ Ян продемонстрировал «гостям» свою фирменную безумную улыбочку. — Что-то он не похож на заключенного, — с сомнением произнес один из заклинателей. Это было действительно так. Сюэ Ян выглядел чересчур чистым и ухоженным для окружающей обстановки. Парень лишь шире улыбнулся. — Больно ты доволен жизнью, чертов босяк! Видно, совсем не раскаиваешься в своем поступке! — прокричал кто-то. — Они получили по заслугам! — довольно протянул Сюэ Ян, закидывая руки за голову и устраиваясь у стены. Ехидный взгляд босяка так и кричал: "Я болтаю, что хочу, ничего вы мне не сделаете". Не удержавшись, Сюэ Ян начал глупо хихикать, чем вывел вспыльчивого Не Минцзюе из себя. Чифэн-цзунь выхватил Бася из ножен, висящих на поясе, и замахнулся, собираясь обрушить поток яростной духовной силы на слегка побледневшего Сюэ Яна. Но Ляньфан-цзунь повис на руке заклинателя, отчего поток силы направился в стену, разрушив ее. — Совсем спятил?! — наорал на своего младшего побратима Не Минцзюе. — А там что? — раздались голоса заклинателей, их взгляды были направлены на разрушенную стену, за которой виднелся проход. — Должно быть один из старых туннелей. Их довольно много под Башней Кои. Так что ничего интересного, — Цзинь Гуаншань спрятал половину своего лица за веером, но от большинства заклинателей не укрылся нервный тон, которым были произнесены его слова. — ПРИЗРАЧНЫЙ ГЕНЕРАЛ!!! ЭТО ПРИЗРАЧНЫЙ ГЕНЕРАЛ — ВЭНЬ НИН!!! — раздалось из прохода. Кто-то все же сунул свой любопытный нос в открывшийся проход. Заклинатели дружно ломанулись в дыру в стене, толкаясь и мешая друг другу. Они оказались в длинном темном коридоре с камерами, в одной из которых и находился Призрачный Генерал — сильнейший лютый мертвец, созданный лично Старейшиной Илин. Помимо своей силы, тот был известен еще и тем, что ему было возвращено сознание и способность мыслить. Лютый мертвец был закован в массивные цепи, покрытые десятками талисманов, и не подавал никаких признаков разума. — Так, значит, Глава Ордена Цзинь чтит память собственного сына? — ехидно проговорил Чифэн-цзунь, смотря на побледневшего Гуаншаня. — Тем, что обманул всех заклинателей, заявив, что сжег тела Вэнь Нина и Вэнь Цин, а прах развеял над Безночным Городом. А что мы тут видим теперь? — Вполне себе целый Призрачный Генерал, — ответил Лань Сичэнь, переведя посуровевший взгляд на Главу Цзинь и Гуанъяо. В темнице неожиданно стало чуть светлее, раздался треск. Вокруг главы Цзян вились фиолетовые молнии, а меж бровей появилась глубокая складка. — Не много ли глава Цзинь берет на себя? — от ледяного тона Цзян Ваньиня заклинателей прошиб холодный пот. Гуаншань начал неразборчиво что-то лепетать про изучение, исследования и эксперименты, чем вызвал еще более яркие всполохи молний вокруг Цзян Чена. — Может, — подал голос кто-то, — пройдем дальше? Вдруг еще и живую деву Вэнь Цин найдем? — Могу вас уверить в том, дальше нет абсолютно ничего интересного… — сказал Цзинь Гуаншань, но этим вызвал только больше подозрений. Заклинатели двинулись дальше по коридору, заглядывая за каждую решетку. Но камеры оказались пусты. Дойдя до последней камеры, в которой также ничего не обнаружилось, заклинатели даже немного разочаровались, а Цзинь Гуаншань облегченно вздохнул. Но стоило заклинателям двинуться обратно, как Лань Сичэнь заметил, что Цзян Ваньинь вовсе не собирается уходить и ледяным взглядом смотрит на стену. — Знаете, — вкрадчиво произнес он, поглаживая пурпурное кольцо на своем пальце, которое через миг обратилось в длинный, окруженный разрядами фиолетовых молний кнут. — А ведь одна стена уже оказалась фальшивкой. Цзыдянь взметнулся змеей, обрушив свою сокрушающую мощь на каменную кладку. Цзинь Гуаншань и Цзинь Гуанъяо моментально побледнели, стоило стене рухнуть, обнажая решетку еще одной камеры. Лязгнули цепи. В углу открывшейся взору заклинателей камеры кто-то вздрогнул, пытаясь спрятаться. Сломав замок одним ударом Цзыдяня, глава ордена Цзян вошел в камеру и усмехнулся. — Я даже не удивлен, — мужчина улыбался, но в его взгляде плескалась неконтролируемая ярость. Заклинатели пригляделись к закованной в цепи фигуре. И чем дольше они смотрели, тем больше криков негодования проносилось под сводами темницы. Казалось, массивные цепи были слишком тяжелы для тонких, обтянутых сухой сероватой кожей рук и ног. Обрывки грязной ткани едва ли прикрывали крайне истощенное, покрытое бесчисленными синяками человеческое тело. Темные волосы были спутаны в большой ком. Глаза были склеены желтоватой коркой, на впалых щеках виднелись дорожки подсохшего гноя, текущего из ушей. Человек дернулся, сильнее вжимаясь в угол, открыл рот и издал непонятный звук. Особо зоркие заклинатели сразу же заметили отсутствие языка. Но людей поразило не это. В грязном, истощенном и явно тяжело больном человеке присутствующие с большим трудом, но все же узнали Старейшину Илин — Вэй Усяня.