Любимый братик

Вероника лежала дома, на диване, сжавшись в комочек. Среди кучи хламья она уютно устроилась, перерезав изоляцию с внешним миром. Снова поссорилась с мужем из-за очередной ерунды, и снова одна... Сердце пропустило один удар и заныло. А глаза защипало, и Ника, впервые за долгое время проведенное с Костей, заплакала. От тоски, от грусти, от отчаяния. Нет ничего страшнее слова «расставания»... Она через силу улыбнулась, утерла слезы и вдруг, среди бесконечного хлама увидела свой телефон, что лежал на кухонном столике. Неожиданная мысль о нём навела её на ещё более тоскливый лад, так что она, хлюпнув носом, пошла звонить Косте. В конце концов надо было же кому-то извиняться первому… Но он, словно забыв, как брать трубку телефона, не отвечал на звонок, сколько девушка не звонила. И Вероника Измайлова решилась. Набрала нужный номер, обхватила себя руками и постаралась улыбнуться. Гриша конечно иногда раздражает, но не хотелось бы, чтобы он начал за нее переживать. Итак не перестает волноваться… — Привет, Ушастик! Что-то случилось? — послышался в трубке весёлый голос брата. На что Измайлова глубоко вздохнула и ответила: — Нет, нет, все хорошо, Гринь! — уверенно проговорила она и закусила губу. — Надо встретиться… Измайлов, кажется, по ту сторону провода, потерял дар речи. Ведь сестра звонила ему, прося о встрече, только в экстренных случаях. Когда что-то случалось, она всегда набирала его заветный номер. Знала, что Гриня всегда поможет, не бросит в трудную минуту…

***

Они сидели в кафе, уплетая пиццу, и Вероника начала:   — Гринь, ты знаешь… Прости меня, — она отложила кусок пиццы и посмотрела в глаза брата, замечая как те округляются.   — За что? — усмехнулся опер, бросая пиццу, уже хорошенько подгоревшую, на тарелку. Он поправил футболку и посмотрел на девчонку с тревогой. На что Вероника тепло улыбнулась и обняла его. Нежно, ласково, тепло. Измайлов затрепетал. Его изумил и смутил этот поступок, а что-то внутри сжалось.   — Гринь, извини, я иногда таким говном бываю, порой даже понять не могу, почему тебе досталась такая ужасная сестра… — Измайлова не разнимала рук, боясь посмотреть ему в глаза. Впервые за много месяцев.   — Ничего, Ушастик, — он неловко обнял её, стараясь не спугнуть. — Опять с Костей что-ли поругались? Вероника замотала головой и Измайлов почувствовал, как девушка плачет. Все обиды, все печали и горести просто отошли на второй план. У него на руках сейчас плакал самый близкий и самый родной для него человек. Его сестра, которую он безумно любил. И которая доверяла ему впервые за долгое время. — Ничего, помиритесь ещё… — прибодрил ее Измайлов, нежно поглаживая по светлым шелковистым волосам. На самом деле, он любил ее больше жизни. Отдал бы всё на свете за любимую сестрёнку! Даже порой самому казалось, что это совсем не братская любовь, не любовь старшего брата к младшей сестре, а нечто большее… И пусть их общение почти испарилось, но вот, она здесь, на его коленях, обнимает и плачет, прижавшись к сильному мужскому плечу… Он видит и знает это, но если их будущее общение подарит им доверие, то… О чем еще можно мечтать? — Я тебя люблю, Гринь… — шёпот. — Я тебя тоже люблю, сестрёнка… — шёпот в ответ.