Подружка дьявола

      Соён сидела перед зеркалом и наносила нещадный слой тонального крема на лицо, когда я пришла в ее комнату по просьбе Ханбина. Она сидела на полу, одетая в легкое платье на бретельках, такая маленькая, хрупкая. Возможно потому что я ни разу не видела ее с такого ракурса, мне показалось, что она слишком сильно похудела: кожа буквально обтягивала скелет ее спины, а венки и артерии были так четко видны, что по ним можно было изучать строение кровеносной системы человека. Только лишь волосы, уже отросшие у корней на несколько сантиметров, продолжали оставаться густыми и шелковистыми, красиво переливаясь от пробивавшегося в комнату солнечного света. Если не знать ее хоть самую малость, наверное, ее воспринимали бы как невинного ангела. Я поймала себя на мысли, что несмотря на ее грубость и жестокость, продолжала восхищаться ею.       — Почему ты не хочешь его любить? — она первая нарушила царившую несколько минут тишину, даже не оборачиваясь, продолжая заниматься своим делом.       — Что? — словно выплыв из своего сна, немного растерялась. — Соён, я ведь уже говорила, что невозможно заставить…       — Ты ведь даже не пытаешься…       — Я… я не понимаю, для чего это всё. Почему ты так усиленно стараешься заставить меня полюбить того, кого любишь сама?       — Я боюсь.       — Чего?       — Что он останется один.       — Соён, я не знаю, что у тебя в голове, что в голове у твоего Дракона, чем вы тут вообще все думаете… Но прошу тебя, отпусти меня. Отпусти к моим родным, я должна позаботиться о них, — в какой-то момент я вдруг перестала верить Ханбину, хотя понимала, что мои чувства к нему от этого не угасают, что было довольно протиречиво.       — Ты похожа на меня, — она вдруг изменилась в лице, обернувшись ко мне и медленно поднявшись на ноги. — И теперь каждый враг Джиёна или мой, увидев тебя, уничтожит всех, кто тебе дорог, кто будет рядом с тобой, — у меня пробежался холодок по коже, но я пыталась не дать себя запугать.       — Я… я не имею к вам никакого отношения.       — Если ты хочешь действительно хорошей жизни для своих родных, тебе нужно быть далеко от них. Иначе они могут пострадать, — она слегка улыбнулась, довольная собой и моей реакцей на ее слова — я всё-таки испугалась.       И всё зло теперь шло не напрямую от Соён или Квон Джиёна, а от их противников только потому, что я была внешне похожа на Соён. На секунду, на самую малую долю мне показалось, что Соён даже переживает обо мне и моих родителях, но это было бы слишком нереальным, ведь ее не интересует в этом мире ничего, кроме Дракона. Он — ее любовь, ее цель и смысл существования.       — Соён…       — Что? — она вновь вернулась к зеркалу, медленно расчесывая длинные волосы.       — Квон… Джиён… Он… он тебя любит?       — Ни разу об этом не говорил, — грустно улыбнувшись, пожала плечами.       Эта девушка то ли как хамелеон постоянно меняла свои эмоции, то ли как лиса хитро владела ими, но в подходящие моменты включала ту или иную. Я не понимала, почему она его так любила, почему его ставила во главе своей жизни. Но я не хотела понимать, не хотела ничего знать об этих испорченных людях, которые занимаются преступной деятельностью, которым плевать на всех вокруг.       — Соён, я могу хотя бы увидеть своих родителей? Просто сказать им, что со мной всё хорошо. Я обещаю, что больше ничего не попрошу у тебя и останусь рядом, если ты так этого хочешь! — я знала, что если покину этот дом, этих людей, то уже навсегда: мы можем уехать с родителями далеко, на какой-нибудь остров, туда, где нас никто не найдет.       Сердце бешено забилось, гул стоял в ушах, когда Соён вновь обернулась ко мне, и в ее глазах не было того недоверия, которое я видела обычно.       — Так-то ты заслужила поощрение, — она тянула специально, давно уже решив всё в своей голове, но заставляя меня нервничать, видимо для того, чтобы дать понять, что я не получу желаемое так просто. — Тэян отвезет тебя и привезет обратно.       — Почему не Ханбин? — и тут же закрыла рот ладонью, осознав, что похоже выдала себя с потрохами, на что Соён тут же, хитро прищурившись, заулыбалась.       — Так и знала, что между вами что-то есть.       — Нет, ничего нет.       — Но ты бы этого хотела, — прошептала мне на ухо, заставляя содрогнуться и ломать пальцы от досады.       Она выглядела крайне странно, что-то напридумав себе и чему-то усмехаясь. Мне не нравилось ее поведение, отчего я впадала то в краску, то в отчаяние, потому что не понимала, что эта девушка будет делать со своим открытием, скрыть которое у меня изначально не было шансов.       — Позови его.       Мое сердце ухнуло вниз. Она точно что-то задумала, но я даже подозревать не могла что и зачем ей что-либо делать. На дрожащих, почти негнущихся ногах я еле вышла из комнаты, сразу сталкиваясь с Кимом, который удержал меня за руку, потому что я сразу хотела дать дёру, побледнев и покраснев сотню раз за минуту.       — Что случилось? — он насупил брови, а я как рыба на суше хватала ртом воздух, не в силах сказать что-то вразумительное — мозг отключился, тело не слушалось. — Минсук?       Но тут дверь комнаты распахнула Соён, резко затаскивая нас обоих внутрь и захлопывая дверь. Она схватила Кима за ворот его темно-синей шелковой рубашки и превратилась в озлобленную ведьму:       — Ким сука Ханбин! Что ты с ней сделал?!       Я пропала, точно пропала. Глаза заметались вокруг в поисках спасения, потому что отголосками разума начала понимать, что эта девушка сейчас скажет ему о моих чувствах, и мне проще умереть на месте, чем видеть его лицо.       — Соён, у тебя опять крышу снесло? Выпей успокоительного, — парень обхватил ее руки, мягко убирая их, но не отпуская — и почему-то я обратила на это внимание, чувствуя странную горечь и как будто легкий удар поддых.       — Ты ее любишь? Она тебе нравится?       — О чем ты?       — О ней! — она посмотрела на меня так властно и самодовольно, что я впервые захотела ударить ее, молча проглатывая свою обиду и бесконечное разочарование.       Ким с подозрением смотрел то на злую Соён, то на меня, пытавшуюся подавить в себе все чувства. Я старалась выглядеть как можно более равнодушной, но, наверное, в моих глазах читалась вселенская боль и печаль.       — Я не хотел никого вводить в заблуждение…       Этого было достаточно. Я не слышала всего остального, что он говорил. Глаза словно застелила какая-то пелена, а внутри что-то оборвалось. Я даже не успела толком осознать своих чувств, насытиться ими, как их напрочь обрезали, четко разграничив невозможность осуществления всех мечт и желаний. Соён ликовала. Она в очередной раз опустила меня на дно, унизила, заставила понять свое место. В очередной раз напомнила мне о том, что нельзя показывать своих чувств ни ей, ни кому бы то ни было, а еще лучше, видимо, вообще их не иметь. В эгоизме тоже есть свои плюсы: возможность ранить тебя снижается до нулевой отметки.       Какое-то время я была в прострации, а затем оставалась одна в комнате, которую выделили для меня, и полностью погружалась в свои бессмысленные раздумья. Наверное, это не должно было быть каким-то ударом, но чувствовала я себя крайне неприятно и опустошенно. Было стыдно, обидно, досадно. И почему я всё еще так тщетно пыталась держаться за эти неосязаемые чувства к Ханбину? Каждый раз сердце болезненно сжималось в ответ, напоминая, что оно так просто не отпустит и не забудет. Было бы что забывать…       Я проснулась от чьего-то легкого прикосновения, лениво открывая глаза и не сразу поверив в реальность стоящего передо мной человека.       — Мама! — слезы мигом хлынули из глаз, и я лицом уткнулась в ее грудь, крепко прижав к себе, руками щупая спину, боясь, что это лишь призрак, который может улетучиться в любой момент.       — Дочка, — шептала она, касаясь губами макушки и прижимая к себе. — Мы так переживали, так…       Это была она. Моя мама. Живая, невредимая, пахнувшая кокосом и миндалем. Похудевшая, немного осунувшаяся, словно постарела на несколько лет. Она мягко сжимала мои щеки, заглядывая в глаза, полные слез. Сердце забилось так часто от переполнявшей радости, что я почти не слышала несколько первых ее фраз.       — Я ненадолго, дорогая…       — А папа? Он тоже…       — Нет, моя дорогая. Ему стыдно… так стыдно, что втянул тебя во всё это… Прости его, если сможешь…       — Мама! Я не сержусь! Он ни в чем не виноват передо мной!       — Доченька, прости… У нас не было выбора… Мы такие ужасные родители… Не в состоянии даже позаботиться о тебе и твоем будущем…       — Мама, что ты такое говоришь?! — голос дрогнул, и мама это заметила, совсем огорчившись моей реакцией.       В голове каким-то быстрым темпом начал складываться пазл, вырисовываясь в общую картинку, которая мне совсем не нравилась, в которую я не смогла бы поверить никогда.       — Доченька, этот человек сказал, что будет заботиться о тебе, что даст тебе всё, чего мы не смогли, — после ее слов внутри всё похолодело от страха и ужаса.       — Мама, вы…       — Если сможешь, то, пожалуйста, прости нас! Мы с твоим отцом уезжаем далеко, этот человек сделал нам другие документы, заплатил все долги, мы сможем начать жизнь заново!       — Мама, а…       — Через год или два эти люди забудут о нас, и ты приедешь к нам! Мы снова будем все вместе, но пока тебе нужно остаться здесь. Он — очень хороший человек. Отец сначала не доверял ему, говорил, что он — ужасный человек. Но после всего, что он сделал для нас, я верю ему. И ты тоже должна доверять ему…       Так неужели Ханбин всё-таки сдержал свое слово?! А я уже множество раз успела разочароваться в нем! Неважно, что он не испытывал ко мне таких же чувств, что и я, это всё ушло на второй план.       Я пошла провожать к выходу маму, отмечая про себя, что в квартире никого не было. Никого не было, кроме хозяина квартиры, который стоял у двери, поглядывая то наружу, то в небольшую камеру домофона на стене.       — Вам нужно поскорее уходить, пока никто не заметил, что вы были тут, — подгонял Тэян меня и маму.       Я обняла ее крепко-крепко и знала, что это точно не в последний раз. Теперь во мне поселилась уверенность, что с ними всё будет в порядке, главное, мне переждать пару лет. С одной стороны два года казались вечностью, но с другой — я ведь проучилась в Сеуле столько лет вдали от родителей, так что два года точно осилю.       — Дочка, никто не знает, кроме него, где мы будем. Ты у него спроси сама. Хорошо? — мама коснулась ладонью моей щеки, и мое сердце жадно заныло, потому что я боялась не увидеть ее вновь.       — Мама, ты не сказала, как его зовут, — улыбнулась кратко, прижимаясь всем телом к ней.       — Ли Сынхен, — прошептала она. — Прощай, моя дорогая! — и вышла из квартиры.       Тэян вышел за ней, закрыв плотно дверь квартиры, а я некоторое время всё еще пребывала в легкой эйфории от встречи с матерью. Глядя на белую дверь, перебирала и смаковала каждое услышанное от нее слово, чувствуя как сердце сладко обволакивается в приятной неге. С родителями всё будет хорошо, они будут далеко от этого ужаса. Ханбин всё-таки сдержал своё слово, а я готова была сыпать на него проклятия только потому, что узнала, что он не любит меня. Похоже, становлюсь такой же неблагодарною тварью, какими являются они тут все. Ханбин… Вдруг словно молния сверкнула в моей голове, четко оттачивая предпоследнюю фразу мамы «Ли Сынхен». Но я не знала человека с таким именем!       Когда вернулся Тэян, я уже искусала весь большой палец до крови и сразу же набросилась на него с расспросами.       — Простите, но вы не знаете человека по имени Ли Сынхен? Кто вам позвонил? Кто попросил вас помочь мне?       Мужчина удивленно повёл бровью, чуть склонив голову набок.       — Не имею ни малейшего понятия. Твоя мама сама пришла сюда, ее даже чуть не пристрелил мой человек.       — Но ведь это странно. Она пришла именно тогда, когда кроме нас с вами тут никого не осталось.       — Может быть, это имя выдумали. Возможно, тот, кто вам помог, не хотел быть узнанным, — мужчина мягко улыбнулся, коснувшись ладонью моей головы. — Соён оставила поручение, — меня даже тряхнуло от упоминания ее имени. — Нужно закончить твое внешнее перевоплощение.       — Что?! Но я не хочу! Не хочу никаких татуировок! Прошу вас!       — Не переживай. Пока обойдемся временными. Как привыкнешь, сделаем нормальные.       — Не привыкну.       Мужчина улыбнулся, обхватив одной рукой мое плечо, а второй набрав чей-то номер и сказав что-то явно не на корейском. Заметив мое сомнение, снова улыбнулся, своей улыбкой словно обдавая солнечным теплом, отчего хотелось верить ему, доверять, позволить позаботиться о себе. Наверное, в нем было что-то от отца, а, может быть, он сам чувствовал себя так по отношению ко мне. Кто знает, какая была жизнь у него, раз он говорил о своей жене?       Стало неловко и немного стыдно. Меня гложило любопытство разузнать о его семье, но было боязно услышать что-то ужасное и страшное. Отдаленно я понимала, что в жизни этих людей не было радужного счастья, а если оно и было, то скрашивалось пятнами их деятельности и ее последствий.       Мы спустились на лифте в подземную парковку, и к черному Гелендвагену нас сопроводили четверо мужчин в кожаных куртках и джинсах, что явно отличало их от охранников в особняке Джиёна и Соён. Тэян помог мне забраться внутрь на пассажирское сиденье впереди и сам, дав какие-то указания сопровождавшим нас, уселся за руль.       — Больно не будет, если ты об этом думаешь, — когда мы тронулись и проехали минут десять в молчании, заговорил мужчина.       — Я не думаю о боли.       — Думаешь о том, почему родители продали тебя? — предательские мурашки пробежались по коже, но мой голос оставался твердым.       — Нет. Я всё понимаю.       — Соён относится к тебе гораздо лучше, стоило бы это ценить…       — Очень легко, имея столько денег, выглядеть «лучше» на фоне бедных людей… Сразу можно решить все проблемы.       — Жаль, что ты так думаешь, — я осеклась, пристыженная своей грубой фразой в адрес человека, который не думал о чем-то плохом в мою сторону, который потерял свою жену, и никакие деньги ему теперь не помогут вернуть ее с того света.       — Простите. Я не хотела… Расскажите о своей жене?       — Нет.       — Почему? Разве она была плохим человеком?       — Нет. Это я был плохим мужем.       — Она погибла по вашей вине?       — Я доверял не тем людям.       — Это вы о Квон Джиёне? — меня бросало в дрожь при одной только мысли о том, сколько судеб и жизней загубил этот негодяй.       — Нет, принцесса. Как раз он — единственный человек в этом мире, которому можно доверять…       — Но ведь он убийца! Он насилует и убивает! И похоже, ему это даже нравится!       — Меньше всего доверять нужно тем, кто больше всего вызывает доверия. Люди с улыбкой на лице, которые постоянно пытаются тебе помочь, спасти, вроде как желают всего хорошего, на самом деле в любой момент могут воткнуть тебе нож в спину…       — Хотите сказать, что от Квон Джиёна всегда знаешь, чего ожидать? Именно поэтому он заслуживает доверия?       — Нет. Он для меня человек-загадка. Но одно знаю точно: если ты его друг, он отдаст свою жизнь и миллион других, чтобы спасти твою.       — Так поступают все друзья, помогают друг другу, стоят плечом к плечу…       — Нет. Как правило, это всё слова. Когда ты оказываешься в полной заднице, мало кто захочет тебя оттуда вытаскивать.       Я демонстративно отвернулась от него, глядя в окно машины, не желая продолжать этот разговор о человеке, который был мне неприятен. Почему все вокруг его так возвышали? Чем он их так привлекал? Единственное, что я о нем узнала за это время, — он латентный психопат, если такие существуют в природе.       Временная татуировка не была болезненной, как я думала изначально. Мне просто нарисовали хной и какой-то странной распыляющейся краской дракона и ромашку — всё, как у Соён. Мастер Ку, приятный молодой человек привлекательной наружности, сказал, чтобы я приезжала каждые две недели на обновление цвета, пока не решусь на настоящую татуировку. Он перекинулся несколькими фразами с Тэяном, кажется, на японском, отчего я в очередной раз поразилась тому, откуда эти люди знают столько языков.       Тэян повел меня в кофейню неподалеку, предварительно накинув мне на голову широкополую шляпу. Я не сразу поняла, к чему это, ведь мы входили в помещение, но когда он подхватил меня за локоть, резко разворачивая за угол, то заметила, что за одним из столиков сидел Бан Шихёк, при виде которого у меня подкосились коленки и сперло дыхание. Этот изверг был виноват во всем зле, которое случилось с моим ангелом Тэхёном.       Я сжала ладони в кулаки до такой степени сильно, что ногти впились в кожу и побелели костяшки на пальцах. Он так расслабленно сидел, пил кофе и вел беседу с каким-то мужчиной, лицо которого мне не было знакомо. А мой Тэхён незаслуженно пережил такой ужас в своей жизни! Внутри что-то громко заклокотало, мне стало жарко, и я осознала, что хочу убить этого человека, хочу причинить ему боль, хочу, чтобы он на себе прочувствовал всё то, что пришлось на судьбу Тэхёна.       Тэян каким-то невероятным чутьем видимо понял, что творится в моей душе, и крепко сжал меня за предплечье, насильно усаживая меня спиной к ним, вероятно, чтобы не привлекать лишнее внимание. Однако толпу мужчин, вошедшую за нами, трудно было не заметить, и Бан Шихёк воскликнул на всё помещение:       — Кого я вижу, друг мой!       Тэян на мгновение скользнул по мне испепеляющим взглядом, от которого у меня все внутренности сжались, но тут же принял свой величественный вид с вежливой улыбкой и манерами. Меня перекосило от этого обращения к моему сопровождающему, потому что неосознанно начали подкрадываться нехорошие мысли, что и этот, казалось бы, вполне себе положительный мужчина мог иметь отношение к тому борделю. Я понимала, что мне нельзя было подавать даже вид, что мы знакомы, однако Шихёк был, видимо, другого мнения и решил, что поздороваться только с Тэяном ему маловато.       — Госпожа Ким Соён, — в его голосе прозвучало столько неприкрытой лести и заискивания, что захотелось дать ему пощечину, но я держала себя в руках, прикидывая, как от него отвязаться и как это могла бы сделать настоящая Соён.       — Она сегодня не в духе, — натянуто усмехнулся Тэян, не давая Бану пройти ко мне ближе.       — Это так неуважительно…       — Пусть проваливает! Не желаю никого видеть! — я и сама не ожидала от себя такой грубости в голосе, что стоило говорить о Тэяне, который опешил на несколько секунд.       Мужчины еще о чем-то поговорили, и Шихёк ушел, прошептав себе что-то под нос не вполне вразумительное. Тэян уселся напротив, довольно улыбаясь мне и хитро прищурившись. Прикусывая нижнюю губу, рассматривала всё по сторонам, ломая пальцы под столом из-за хлынувшего в кровь адреналина. Нужно было как-то успокоиться, потому что меня начинала бить мелкая дрожь, и я бы выдала себя с потрохами. Для их мира я нужна была как копия Соён, которую можно было и подставить, и убить, и отдать врагам на растерзание, но сначала все их противники должны были поверить в то, что я — она.       Ханбин обманул меня, пытаясь спасти. Теперь я оказывалась запутанной в гораздо более хитроумной и опасной игре, нежели раньше. Соён изначально рассматривала меня как щит, а Дракон только и рад был возможности как-то дополнительно обезопасить свою Королеву. Мной воспользовались как вещью, и теперь каждый прожитый день мог оказаться последним, хотя я и надеялась, что через пару лет это всё закончится, как говорила мне мама, и я уеду к ней и папе. Нужно было лишь потерпеть… и выжить.       Соён куда-то пропала на почти месяц, и никто не говорил о ней ничего. Мы также продолжали жить в квартире Тэяна. Мы — это я, Квон Джиён и периодически появляющийся Сынри. Ханбин исчез вместе с Соён, поэтому основную массу времени я проводила в своей комнате в бесцельном ее обследовании и чтении книг зарубежных авторов. Телефон, компьютер, телевизор — ничего такого в моей комнате не было, словно цивилизация обошла эту квартиру за несколько километров. Однако у всех мужчин телефоны точно были, а у Сынри я как-то даже заметила ноутбук в руках. Время словно остановилось, и я не понимала, куда мы движемся. На мое присутствие никто не обращал внимания, даже когда я проходила на кухню за водой во время трапезы всех мужчин. Все были поглощены каким-то общим делом, о котором постоянно говорили как о каком-то секрете.       Я пыталась узнать у Тэяна, куда подевались Соён с Ханбином, на что он привычным жестом касался ладонью моей щеки, улыбался и ничего не отвечал. Как мне это было нужно понимать? Никак. Мне в принципе не нужно было что-либо понимать, о чем-то думать и говорить. Быть растением, конечно, не такая уж и ужасная роль, но мне нужно было что-то делать, куда-то направлять свою энергию. Единственное развлечение состояло в поездках раз в неделю к мастеру Ку Джунэ, с которым я могла поговорить о чем-нибудь и иногда даже посмеяться. Один раз мы застали его за игрой на гитаре, поэтому я стала упрашивать его научить и меня. Тэян, у которого судя по всему время было рассчитано по минутам, сначала был не рад моей затее, но потом стал оставлять меня на почти целый день в салоне этого молодого парня, который мне очень нравился. Он не расспрашивал меня о том, как я оказалась среди них, зачем вообще всё это, словно итак знал. Он занимался своим делом, пока я бренькала на его гитаре, пытаясь научиться хотя бы элементарным трем аккордам. Хороший простой человек, который умело делал свое дело и разбавлял мою полную уныния и бессмысленности жизнь.       Но в очередной раз, когда я надела понравившееся Ку белое платье на бретельках, нас с Тэяном у выхода из квартиры остановил сам Квон Джиён, который выглядел серьезным и трезвым, что было для него редкостью. Оценивающим взглядом он осмотрел меня с головы до ног, словно товар выбирал при покупке, отчего мне стало неприятно, и внутри всё сжалось в предчувствии чего-то нехорошего, ведь с этим человеком не было связано ничего радостного.       — Я ее забираю, — как будто о вещи сказал.       — Нам нужно освежить рисунок…       — Меня не ебет, — он кивнул одному из своих охранников, который грубо схватил меня за руку и потащил за Джиёном.       — Можно помягче? Я же не убегаю никуда, — буркнула под нос, пытаясь вырваться из крепкой хватки высокого и плечистого мужчины в черном деловом костюме, рядом с которым Квон, одетый в пляжную рубашку и шорты, выглядел как подросток.       Меня впихнули в лифт, в котором я забилась в дальний угол, глядя на носки своих туфель и размышляя о том, сколько же они стоили, ведь их купила Соён. Думать о том, куда меня везли, я не пыталась, потому что знала, что ничего приятного или веселого точно не будет, а заранее омрачаться не хотелось. Это же Квон Джиён.       На одном факте совместного времяпрепровождения неприятности не закончились, конечно же. Почему-то мистер Дьявол сел со мной на заднее сиденье автомобиля и закурил, а я села как можно дальше от него, максимально сжавшись и глядя в окно. Табачный дым довольно быстро заполнил салон, и я стала кашлять.       — Мне скучно, — пробормотал мужчина, когда мы проехали пару светофоров. — Слышь, отсоси мне, — я даже не была удивлена это услышать, лишь неприятно сдавило горло.       — Можете рукоблудстовать, я не смотрю.       — Ты охренела?       — Чего вы возмущаетесь? — устало посмотрела на мужчину, который и не злился, но и не был спокоен, как обычно. — Я могу заблевать салон, если вам так скучно, — и вновь отвернулась к окну — да, я бессмертная. — Можем в города сыграть…       — Откуда ты такая ебанутая взялась только?       — Сами же купили в борделе. Забыли? — стрельнула взглядом по мужчине, который вновь вернулся к своему пофигистичному пребыванию.       — Запамятовал.       — Ничего себе, какое слово вы знаете! А я думала, весь ваш лексикон ограничивается тюремным сленгом…       Это было лишним, потому что я схватила оплеуху. Не от Дракона, конечно, а от охранника, который сидел впереди меня. Квон усмехнулся, а я отвернулась, ладонью касаясь горящей щеки.