Внутри нас

      Дэхен дернул рукой, чтобы отбросить одеяло и чуть не уронил кистью с катетером капельницу.       — Тихо, тихо, — зашуршал мужской голос рядом, — куда побежал?       Енгук еще пытался шутить.Дэхен понял, что лежит в больнице. Эти ощущения ни с чем не спутаешь.       — Давно я здесь? такое чувство, что я стал привидением.       Бан хмыкнул.       — Сутки всего.       — А ты давно здесь? — так же тихо прошипел Дэ.       Тело напоминало кусок мочалки. Такое же измочаленное. Плюс ко всему тяжелое. Дэ не очень-то хотел знать, что с ним, поэтому даже не шевелился.       — Я и не уходил. Ты помнишь, как попал сюда?       Енгук придвинул стул ближе и сел, наклонившись к его лицу. Дэхен взял для себя передышку, прежде чем ответить. Бан выглядел потемневшим и усталым. Нелегко и ему далась эта ночь.       — Помню. Как ушли оттуда помню. Первую темную палату помню, операционную и вот сейчас.       — Тебя мы повезли сначала в ближайшую больницу, там нас уверили, что подлатали так, что здесь и сейчас не умрешь, но перенаправили дальше по Сеулу. Губу тебе зашили уже здесь. В общем, сделали все и сразу, — тихо говорил Бан.       Дэхен давно не слышал, чтобы хен так много говорил. Нижняя губа и правда была как не своя, но Дэ даже языком не хотел это трогать.       — Есть зеркало?       — Посмотришь на себя, когда сам встать сможешь, а пока врач велел тебе не волноваться.       Дэхен даже дрогнул и испуганно посмотрел на хена, а этот юморист улыбается. Мишка гамми, сука. Впрочем, обзору мешал опухший и заплывший глаз.       Дэхен медленно разумом приходил в себя.       — Рассказали моим родителям?       — Ты пропал не в самые спокойные несколько часов. Получилось так, что мы не смогли не волновать их…       Енгук говорил без тени сомнения в голосе. Как? Как он может быть таким сильным? Ах, да. Это ведь не ему ломали ноги в подвале, не ему от удара кастетом расхерачило пол лица. Нет, наверное, он бы и тогда был сильным.       — Они едут? — мямлил Дэхен.       — Да. Через час или меньше они будут здесь.       Чон хотел уснуть на день другой и проснуться когда все это станет воспоминанием.       — Что вы им сказали?       — Что тебя похитили, а потом, что ты в больнице. Эта ночь такая сумасшедшая. Прости, я не мог успокоить твоих родителей, потому что не «все в порядке»…       Дэхен не смотрел на хена и звонко всхлипнул, прервав его разговор.       — Что я им скажу? — Чон затрясся от тихих слез.       Тело сгибало от того как душа сжимается и ищет укрытия.       — Что я не захотел спать с мужиком? Опять?! Что я проститутка, посмевшая отказать хозяину?       На самом деле последних слов сквозь истерику было не разобрать. Дэхен не плакал, он кричал. На его счастье Енгук вовремя сообразил позвать медсестру. Чон еще как-то комментировал то, что ему ставят укол сквозь истерический смех. Теперь он еще и сумасшедший. Он ярко запомнил только, что после укола он успел вздохнуть полтора раза, а дальше тьма. И не было ощущения лучше, чем не чувствовать ничего.       Пробуждение под вечер было более приятным и менее эмоциональным. В окно с кровати было видно только ясное желтоватое небо. Встреча с родителями после обеда из-за бычьей дозы успокоительного напоминала приход мирских к Будде. Чон только и сказал, что это была проделка соперников группы. Такое бывает. Ни убитый вид отца с братом (додумались приехать все, как на похороны ей богу), ни ожидаемые слезы матери не вызвали в Дэхене более чем пары слезинок. И только Бан знал, чем это без препаратов могло обернуться. Чон кожей чувствовал, что Енгук где-то в палате. Знакомое шуршание кедами по плитке, фырканье носом. Бан однозначно был здесь, хоть его и не видели глаза Дэ.       Он смотрел сейчас на Бана у окна и думал, почему тот все еще здесь? Он в тех же трениках, серых от пыли из того подвала, в той же футболке с замысловатым рисунком грязных разводов. Енгук явно уже сутки не отходил от Дэхена. Даже, несмотря на ситуацию, приятно, черт возьми.       Раз уж Енгук здесь Дэхен, наверное, должен поговорить.Все-таки утренний разговор был, мягко говоря, неудачен.       — Хен, как вы меня нашли?       Бан вздрогнул, и какое-то время рассматривал Дэхена. По взгляду было заметно, как он выплывает из своих мыслей.       — Камера у входа в агентство сняла номера машины, в которую тебя упаковали. Хорошо нуны с рецепшена сразу прибежали не только к охране, но и к нам.       Дэ вспомнил, что когда он уходил, Енгук был с Чунхоном. Ну, да, конечно, теперь он им еще и свидание видимо испортил. Енгук продолжал.       — Спасибо у друзей Чонопа родители в полиции работают. По уличным камерам мы нашли, куда уехала машина, — Бан теперь тоже взял для себя передышку, — я должен был сразу, как узнал обо всем прекратить это. Просто ты тогда так резко запретил поднимать эту тему, что я засомневался, что тебе нужна помощь. Ты должен был рассказать обо всем раньше. И прости, что так долго не приезжали.       По лицу Енгука было видно, что его мучила вина. Разве он был виновен? Дэхен знал, что нет.       — Хен, о чем я должен был рассказать? Будто я знал, что так получится. Будто кто-то из нас мог подумать, что такое случится. Забудь. Спасибо, что вы не оставили меня и вытащили оттуда. Я, честно, не рассчитывал, что оттуда выйду.       Енгук отвернулся обратно. Дэ не понял, его не устроил ответ или это было «а может и правда?»?       — Что теперь с нами будет? — рассуждал вслух Дэхен.       — Ты о компании? Ничего не будет. Первое время они по накатанной будут с нами уважительны. Благо наши контракты действуют еще максимум пол года. Я пока не говорил с вами об этом… может, мы уйдем все вместе? У меня есть база для своего агентства так что… мы еще это обсудим.       — А Чжэ?..       — Со мной связался сегодня один мужик. Представитель другого мужика, у которого этот Чжэ в печенках. Так вот, чтобы, как он хочет, заткнуть его под самый плинтус мы должны дать информацию ему о тебе и Чхве. Желательно фото, видео. Тогда Чжэиль пусть уйдет не за решетку (таких людей не сажают, сам понимаешь) так хоть в забытье и нищету. С подпорченной репутацией никто не свяжется.       — Ты уверен?       — Пока нет. Это будет сделано после того как мы убедимся в человеке и в первую очередь с твоего согласия.       Дэхен ничего не ответил. В голове слишком пусто, а на душе погано, чтобы принимать решения. Хочется, чтобы это все просто закончилось, а не копаться в прошлом, в этом грязном белье. С другой стороны это лишняя возможность избавиться от Чжэиля. Чон устал. Его снова клонило в сон. Даже немного страшно. Почему он так много хочет спать?              Вокалист очнулся снова, когда в палате было темно и прохладно. В открытое окно поступал свежий воздух, иногда тревожа занавески. Холодный свет уличного фонаря освещал палату. Дэ был огорожен от соседей шторкой и, по сути, не знал, есть ли кто там. В дальнем углу сидел человек. Чон мутно видел его и не знал кто там. Человек завозился и вышел на свет. Енгук был растрепанный и сонный.Правда, уже в свежей одежде.       — Все нормально? — осторожно спросил Енгук.       Дэхен молчал и думал о своем, не совсем еще проснувшись.       — Дэхен, — подошел ближе Бан, — ты как?       — Лучше, — выдохнул Дэ.       Он только сейчас начал ощущать то же тяжелое отбитое тело. Внезапно Енгук сел на край кровати и замер, будто задумался.       — Что-то не так? — Дэ не чувствовал неловкости.       В полутьме он тешил себя мыслью, что то, как он сам смотрит на хена не так заметно как днем.       — Я много думал последние дни.       Чон хмыкнул.       — Ты всегда много думаешь.       — Послушай. Может сейчас и не время для разговора, но мне уже трудно откладывать его. Знаешь, Химчан мне рассказал на днях кое-что.       Дэхен сразу же напрягся, сознание достаточно ясно вернулось в голову, чтобы понимать, что происходит. Он не мог выдерживать долгие молчания как Енгук, поэтому сразу начал говорить.       — Что он сказал? И как сказал мне интересно?       — Он говорил о том, что я тебе нравлюсь. В палате только мы не волнуйся об этом.       — Конечно, иначе бы этого разговора и не было, — Дэхен не отрывался от чужого взгляда.       Сейчас было все ясно между ними как никогда.       — «Нравишься»?       Енгук помялся, но ответил.       — Он сказал «любит».       — Он не соврал, — попытался сглотнуть в пересохшее горло Дэхен, — люблю.       Дэ прикрыл глаза слабыми руками, потому что не мог смотреть в это лицо. Как и соврать не мог тоже.       — Хен, прошу тебя, забудь эти слова. Я просил его не рассказывать об этом. Все это время ведь мои чувства не мешали не работе, не дружбе, — Дэ чувствовал, что вот-вот расплачется, — мне дороги наши отношения. Поэтому забудь о том, что он сказал… пожа…       Дэхена на полуслове оборвало касание холодных пальцев. Енгук силой оттягивал руки Дэ от лица. Чон видел напряженное лицо хена и не мог этого видеть. Не хотел видеть, как любимые губы произнесут страшные слова. Енгук собирался топором вырубать ему сердце из груди, а Дэ снова бессилен. Любовь не сдует ветром, она не исчезнет, но будет отчаянно больно. Поэтому Чон устало расслабил руки и собрал остатки сил, чтобы не разреветься сейчас. Чтобы суметь это вынести.       — Ты мне тоже нравишься, не хочешь со мной встречаться?       Сердце в груди радостно застучало по переломанным ребрам. Будучи готовым к отсечению головы гильотиной и предсмертному воплю, чтобы Бан заткнулся, Дэ перестал дышать. Он не ослышался? А может это сладкие галлюцинации от обезболивающих, и Дэ давно лежит на полу с разбитой капельницей?       — А? — простонал Дэ.       — Я не так давно осознал, что мне нравятся в романтическом смысле оба пола. Как и мои чувства к тебе.       Дэхен не верил тому, что слышал. И возможно ли поверить, когда столько времени страдал?       — Хен, а как давно я тебе нравлюсь? Ты уверен в этом? Не с того ли момента как тебе Химчан рассказал про меня?       Бан задумался. От чего легче не становилось ни на грамм.       — С дебюта я думаю. Просто я не осознавал. И знаешь, ты мне не «нравишься». Я люблю тебя. И пусть сейчас я немного лукавлю, но совсем скоро это будет иначе.       — А Чунхон? Я же видел вас вчера утром…       — Дэ, — Енгук волновался и разглаживал складки одеяла на его ногах, — Чунхон поймал меня за порно… за гейским порно. Я пытался объяснить ему, что это нормально, ну, не порно… то есть и порно тоже…       — Замолчи уже, — как мог, посмеялся слабый Дэ, — ты решил ему на практике показать как это «не противно»?       — Я не знаю, что я хотел, — виновато снизу вверх смотрел Енгук, — растерялся, а что делать не придумал. В итоге получилось что-то несусветное.       Дэхен какое-то время не отвечал на признание и размышлял про себя.              — Если мы встречаемся…- несмело заговорил Дэхен, — не заигрывай больше с нунами из стаффа. Они меня из-за тебя бесят.       Енгук хрюкнул от смеха, переполз от края к центру кровати и обнял ноги Дэхена своим телом. «Скоро», «иначе», «люблю» — эхом отдавалось в голове. Дэ хотел бы коснуться Енгука сам, сплести пальцы, но деревянное тело не слушалось, а вскоре и картинка перед глазами помутилась, и вокалист провалился в сон.              Родители еще день провели у постели Дэхена, дав Енгуку возможность отдохнуть. Когда семья Дэ, успокоенная представителем компании и врачами о безопасности сына и брата уехала, вернулся Енгук. Вместе с мемберами и вкусняшками.       Чон смотрел в зеркало, аккуратно трогал себя и придирчиво двигал губой с тонкой продольной белой полоской.       — Напугали, я думал вовсе Квазимодо, — Дэ впервые смог встать к зеркалу сам в больничной ночнушке.       — Ну да, это он еще себя в том подвале не видел, каким мы видели, — возмутился Енджэ.       Дэхен смотрел на себя в зеркало и замер. Енгук подошел к нему и наклонился к самому лицу. Бан прислонился носом к его виску и обнял за талию. В душе все сладко перевернулось, а тело застыло, лишь бы не спугнуть момент.       — Че это, — начал показывать на пару пальцем Химчан, — Бан ты че это делаешь?       — А что, мне нельзя обнимать того, кого я люблю?       Чунхон и Чоноп одновременно присвистнули, от чего начали хихикать между собой.       — Когда успели то… поверить не могу, — задыхался в удивлении Ким.       — Я тоже не мог поверить, — тихо отозвался Дэ и положил ладони на ласковые руки Енгука.       — Парни, — немного отстранился Бан, — если что-то не так, говорите сейчас, чтобы не было потом недомолвок или еще чего.       — Хен, да все нормально, — махнул рукой Чунхон.       — Нет, — проскрипел Енджэ, — это вопрос скорее к Химчану.       И пять пар глаз уставились на мужчину.       — Что?! — завопил он, — что, я скажу «расставайтесь»? Я вам мешать не буду, только умоляю, не милуйтесь при мне, а то я за себя и свой язык не отвечаю.       — Вот и договорились, — прохрипел Бан, уткнувшись носом в волосы Дэхена.       Чон как школьница зарделся и пытался спрятать смущенную улыбку. Когда ребята ушли, остался только Енджэ у кровати Дэхена. Он начал больно его тыкать под ребра и щекотать, при этом, не говоря ни слова и имея очень грозный вид. Вид грозной птички.       — Хватит, Енджэ!       — Ты идиот.       — О чем ты?       — Все ты никому не рассказываешь. Все что-то молчишь, а потом вот такие проблемы, — Енджэ отвесил Дэхену щелбан, — не забывай, что ты вообще-то не один.       — Спасибо, — потирая лоб, ответил Дэ.       На самом деле он старался отвлечься, чтобы снова не пустить слезу.       

***

      

      Дэхен впервые был здесь. Енгук никого из мемберов не приводил сюда.              Не приводил ведь?              — Нет, Дэ. Ты первый, — улыбался Бан.       Чон про себя чертыхнулся. Он не собирался говорить вслух. Главное теперь не ляпнуть про пылищу/грязищу в этом чисто для склада вещей месте, а не съемной квартире. Дэ в последнее время не отходил от Енгука. Вообще после выписки жизнь была странной. Чон уже забыл, какого это не ждать звонков ночью и не проверять запасы презервативов и лубриканта каждую неделю. Вдалеке от Бана становилось некомфортно. Может даже что страшно. Будто его снова могли затащить в чужую машину. Тем более, что все доказательства любви спонсора к мальчикам Чон смог предоставить, и бояться было чего.       Притираться с Енгуком было забавно. Он оказался совсем неловким в новых для него отношениях. По его лицу всегда видно, что он прислушивается к себе после каждого касания, чуть серьезней пожатия руки. Про поцелуи Дэхен и не думает. Инициатором он точно не станет, потому что помнит как поступили с ним. Может с Енгуком получится иначе?       Сидя за только что протертым столом, Дэхена изводила до зуда в одном месте новая мысль. Он точно лопнет, если не спросит об этом. Енгук как раз садился за стол со своим стаканчиком кофе.       — Хен, я же теперь могу задать тебе вопрос, не очень… как бы это…       Енгук пил из пластикового стаканчика готовый кофе и, не моргая, смотрел на Дэхена.       — Ты и так спрашивал, что не попадя. Так что, чего уже теперь стесняться, валяй.       — Хен ты…       Как бы не хотелось узнать про опыт Бана с другими мужчинами, у Дэ просто не поворачивался язык.       — Пока я добрый.       Была, не была.       — У тебя вообще никакого опыта не было со своим полом?       — Какого опыта? — с лицом в виде кирпича спросил Енгук.       Он издевается?! Уточнения только больше вгоняют в смущение.       — То есть, как вот ты за девушками ухаживал, — Дэ смотрел в стол и прочистил горло, — и не только ухаживал, — Дэхен голосом постарался намекнуть на смысл своих слов, — с парнями ты так делал?       Чон уже чувствовал, как дымятся его уши. В итоге Енгук, оголяя акульи зубы, заржал и похлопал по голове милого Дэхена.        — Ты такой смешной, когда смущаешься.       — Ты это специально?       — Я с самого начала понял, что ты от меня хочешь узнать.        — Вредина.       — Нет.       — Да! — возмутился Дэ.       Енгук улыбнулся и уткнулся в кружку.       — Я не про вредину.       Дэхен еще с секунду выходил из состояния «404 нот фаунд». Получалось, что Дэхен у Енгука действительно первый? Чон начал так широко улыбаться, что затрещало за ушами. Он дурак. Неужели подобная новость может быть так волнительна?              Может. Дэхен ведь влюбленный дурак.              Чон успокоил себя ответом на вопрос и теперь вспомнил о другом важном деле.       — Слушай, я тут набросал одну песню, не поможешь с музыкой? Для гитары хочу ее подобрать.       — Не вопрос. Текст не покажешь?       Дэ замотал головой.       — Сюрприз.       Слова в тот момент как-то сами ложились на бумагу легко и быстро. Руки не поспевали за мыслями, поэтому ужасный подчерк смог бы разобрать только сам Дэхен. Правда, определенные строчки давались тяжело. Чон писал сквозь слезную муть перед глазами. Естественно далее было опустошение, вычитка, редактирование.       В комнату практики во время небольшого безделья зашел Дэхен с гитарой в руках и листками с нотами. Он подошел к Химчану. К тому моменту все разговоры смолкли. Кому предлагать сыграть это просто не было выбора. Все-таки Ким единственный, кто профессионально занимается музыкой.       — Хен, — Дэ говорил тихо и осторожно, — ты не саккомпанируешь мне?       Дэхен волновался, так как впервые будет петь эту песню перед кем-то.       — Давай, — легко согласился Химчан и протянул руки, чтобы принять инструмент с нотами.       Небольшой гул в комнате возобновился под тихое бряцанье напряженной мелодии. Чон уже говорил мемберам, что хочет кое-что выпустить, но не уверен в этом. В том, что он там намутил.       Напевая мотив, Дэхен одобрил готовность Химчана. В комнате уже собрался народ из танцоров и нескольких тонсенов из новой группы. Чон давно переборол себя и мог сдерживать слишком сильные эмоции, чтобы спеть достойно.       Химчан начал играть, когда в зале стихло. Несколько аккордов под смелым напором пальцев и Дэхен, будто в трансе. Чон пел, уже почти не заглядывая в свой листок, с закрытыми глазами. Только иногда он открывал их при легких поворотах в мелодии, чтобы увидеть реакцию на эту песню. Ведь впереди самое главное. Самое трудное. И только пять пар понимающих глаз с затаенным страхом ждали кульминации. Химчан был великолепен. Он чувствовал, что именно сейчас нужно выбивать из гитары дух. Так же как и Дэ выбивал из себя воспоминания. Надломленный крик из души великолепно сплетался с вокальным мелизмом и тренированным голосом.       Тихо было еще несколько секунд после того как затихла гитара. Химчан оперся на гриф и тоже молчал. Жидкие аплодисменты и возгласы о том, какая у Дэ грустная песня. Когда многие вышли Химчан заговорил.       — Дэхен, прости, — Ким встал с кресла и оставил рядом инструмент, — наверное, я не смогу больше сыграть эту песню. Не смогу еще раз…       — А я, наверное, не смогу это еще раз спеть.       Химчан на секунду задержал на нем взгляд, кивнул в понимании и вышел.       На место Химчана сел Енгук и повернул лицо к Дэхену. Он положил руку на подлокотник кресла и почти касался рукой руки Дэ. Чон разрывался внутри. Ну почему они не могут даже коснуться друг друга. Почему Бан не может его обнять при всех?       Он может. Но он не глупый человек и прекрасно понимает, что этого делать нельзя. Все это в его черных глазах, в его волнении на лице. Начать отношения не сложно. Тяжело быть в отношениях и постоянно следить за тем, что ты делаешь. Тяжело не иметь возможности касаться, когда этого так хочется.       Уже в общаге в их общей комнате Енгук обнял Дэ и поцеловал. Чон не смог сдержаться и углубил поцелуй, как и собственное опьянение этим.Опьянение объятьями, мягкими, но потрескавшимися губами с привкусом сигаретного дыма. Кое-как им удалось остановиться не задохнувшись.       Чон боялся, что в его сознании всплывет то, чего бы он хотел меньше всего, но получилось так, что в мире перестало существовать все кроме Енгука. Он, правда, чертыхнулся на свое возбуждение и постарался быстрее спрятаться под одеялом на своей кровати. Енгук раздевшись, внезапно примостился рядом с планшетом в руках. Чон закатил глаза в темноте и отодвинулся ближе к стенке.       — Тебе не жарко? — спросил Енгук.       — Нет, — ответил Дэ, согнув одну ногу в колене, чтобы приподнялось покрывало и его «лишнего» бугорка не было видно.       — Да сними ты его, как будто я тебя в трусах не видел, — добродушно сказал Бан и стянул с Дэхена покрывало.       На горе Дэ в комнате было достаточно светло из-за рекламного щита напротив их комнаты на улице, и не увидеть нехилое возбуждение было невозможно. Енгук опустил себе на грудь планшет и потянулся рукой к заповедным лесам. Дэхен быстро перехватил его руку и скороговоркой сказал: «не надо».       — Почему?       — Что значит «почему»?       — Что значит «не надо»?       Они оба смотрели друг на друга и упрямо не собирались отвечать. В итоге первым сдался Дэхен.       — Давай лучше посмотрим, что ты там хотел, — кивнул на планшет Дэ.       Енгук не поднял его с груди, а только воспользовался ослабевшей хваткой в руке Дэхена и все-таки положил руку ему на пах. Чон задохнулся. Он был бы ужасным вруном, если бы сказал, что не хочет этого. Он боялся, что будет думать о Чжэиле, о том, что он сделал с ним и чему научил. Однако в голове сейчас не было мыслей. Ни о том теперь далеком времени, ни даже о незапертой двери в комнату. Дэхен непроизвольно задышал тяжелее, закрыл глаза и раздвинул бедра пошире, потому что Енгук исследовал его дальше. Хотелось прошептать на ухо бесстыжему Гуку, чтобы он забрался под белье, но быть единственным не в своем уме не хотелось. Поэтому Дэ забрался под резинку шорт Енгука сам. Конечно, несколько разочаровало, что Бан не настолько возбужден как сам Дэ, но он так быстро начал реагировать, что замешательства как не бывало. Правда Бан вздрогнул всем телом и, убрав на пол планшет, остановил Дэ.       — Что ты делаешь? — прошептал Гук.       — Я же не задаю тебе таких вопросов.       Дэхен сам не узнал свой голос. Когда он вообще был таким? Да никогда, наверняка. Ему еще не приходилось так терять голову по своему желанию. Это же черт его дери Енгук. Как могло быть иначе, когда он сам касается его. Дэ и мечтать о таком не мог.       Теперь главное, чтобы никто не зашел в комнату.       — Без стука к нам не зайдут, — прохрипел Бан.       Дэхен опять сказал что-то вслух. Хрип Гука говорил о многом. По крайней мере, о той же степени крайней возбужденности. Первым до горячей влажной плоти коснулся Бан, а Дэхен только ближе прижался к хену. Дыхания сплетались в одно. Дэ сразу последовал примеру Гука и запустил руку ему под резинку трусов. Бан не брился с последнего концерта, поэтому ощущать короткие волосы на лобке было волнительно. Наверняка здесь таким неидеальным, неухоженным его не видел и не ощущал практически никто. Дэхен не сдержал стон, когда Гук нарочно грубо задевал чувствительное место — головку. Дэ стянул ниже мешающее белье и потянул так же ёнгуковы шорты. Бан не сопротивлялся, он только вытянул правую руку, чтобы лежать на ней вместе с Дэ. В итоге дрочить обоим одновременно «вызвался» Бан. Его длинные пальцы на удивление крепко сжимали два члена, которые хорошо помещались в его руке. Дэхен только несмело гладил торс Бана влажными пальцами. За своим возбуждением Дэ не замечал, как идет время, не думал о том, кто первый начинал поцелуй и почему так нелегко отдышаться. Все-таки маленькую деталь еще в начале он приметил. Его член немного толще, чем у Енгука. Когда до разрядки оставалось совсем ничего, Дэ заволновался. Он не хотел испачкать хена.       — Енгук-хен, подожди.       — Почему, сейчас? — надломленно прохрипел Бан, но все-таки остановился.       — Испачкаешься, — смущенно ответил Дэ и попытался убрать его руку, так смело сжимающую их плоть.       — Глупый, — прошептал Енгук, и придвинулся ближе.       Несколько резвых движений и Дэхен не сдержал свой стон. Судорога свела внизу живота, и Дэ непроизвольно стал толкаться Енгуку в руку.       «Хён» — только и шептал Дэ, уткнувшись ему в грудь.       — А ты боялся, — передохнув, прохрипел Бан.       Чон падал в сон в объятиях Енгука. Они не будут торопиться. А может, что уже завтра накинутся друг на друга где-нибудь далеко не в общежитии. Плевать. С Енгуком все правильно, все возможно. Любовь не должна быть осуждена. Они оба чувствовали друг друга и понимали это.       Теперь Дэхен не крошится. Теперь он может жить, когда рядом есть человек, благодаря которому он вынесет что угодно.