somebody to love or just find bri

Джон прячет свои руки под длинными рукавами выглаженной, белой рубашки, которая совсем недавно, буквально прошлым вечером, была испачкана кровавыми пятнами. Особого пристрастия к селф-харму у него не наблюдалось, но последние события, связанные со смертью собаки, стали причиной сделанного. Черезчур чувствительная натура, казалось бы, но ответ вряд ли удовлетворит читателей, — человек бывалой стойкости и мужественности, несмотря на столь молодой возраст, так интересует общественность. Благодаря стеснительной улыбке, мелкой, но заметной мимике и незаметными жестами, юноша привлекал людей к себе и тянул их за собой. Похожего на лидера парня, по имени Джон Ричард Дикон заметили учителя и всячески пытались втянуть беднягу в различные школьные и районные мероприятия, которые неоднократно кончались либо совершенствованием самого подростка, в плане разговорчивости и дипломатичных бесед с персонами, либо нейтральному расхождению мнений и компромиссного согласия между двумя людьми или целыми компаниями. Период перехода со средней школы в старшую так же повлиял на ситуацию, якобы приветливо передав Джону стресс и заострив все его чувства. Семнадцатилетний юноша с отросшими до плечей каштановыми волосами, серо-зелёными, задумчивыми глазами, вглядывался в каждого, кто пройдёт мимо него, и не важно, заденет ли плечом, скривится или махнёт рукой. Это так не важно сейчас, лучшим переживанием и занятием было натягивание до конца длинных пальцев, полупрозрачную хлопковую ткань. Она кажется Джону настолько прозрачной, что проскользнуло ощущение, словно пёстрые, необработанные порезы светятся у всех на виду и дают повод подумать лишнего. Будь у него возможность превратится в прохожих, то он бы постоянно отводил взгляд в сторону, чтобы не видеть ни его противного лица, ни рук — абсолютно ничего, дабы исчезнуть вообще. Противно отвечать за свои поступки, как бы странно не казалось, но это являлось для Джона самой отвратительной должностью в своей жизни. Новое здание, новые люди, новые ощущения и разум. Касательно последнего — это было вообще в новинку. Пубертатный период даёт своё, с этим никто из родителей не спорил, но состояние парня за последние летние месяца неузнаваемо отличалось. Было неописуемо подозрительно наблюдать за тем, как молодой парень находился целые сутки в своей маленькой, душной комнатке на чердаке, занимаясь не пойми чем, ведь каждый приход матери на верх, заканчивался тем, что её глаза буквально не видели явного дела за пределами четырёх стен. Лилиан вздыхала с каждым разом всё отчаяннее, что Джон уже не отличал её обычного, материнского, вздоха от такого волнующегося и внушительно тяготящегося внутри всех родственников. Приходилось лишь скрываться в комнате и думать как бы его придумать уважительную причину, чтобы в который раз отказаться от прогулки с Фредди. К слову о нём — парень с необычным, воодушевляющим голосом — всё за что его можно ставить выше, нежели других. Не говоря уже о его чуткости и щедрости, конечно, этим он тоже не раз притягивал людей к себе. Учились эти двое вместе с самого раннего возраста; сдружились моментально, фраза за фразой и вот их не оторвать от разговора с друг другом. Как упоминалось ранее, у Фредди был дар — голос. Он частенько пропадал в церковном хоре, тем самым нередко прогуливал уроки. А вот занятию Джона не позавидуешь, ведь парень вечно прикрывал его, мол «Фредди плохо, он ушёл домой» или же «Извините, у него сегодня заболела бабушка, за ней нужен присмотр», — молвилось о старушке, кой и в помине не было. На момент такой выручки, парень даже не знал какое количество родственников имеет Фред, приходилось придумывать на ходу и не обращая внимания на учителей, которые с улыбкой закатывали глаза, ведь знали, что у Меркьюри нет никаких стариков ближе, чем на его родине. Джон даже не спрашивал какой он национальности, к слову, его всегда интересовало это, но на подобную тему они никогда не разговаривали, по крайней мере потому что «не принято». Единственный, смущающий, но никак не отвергающий разговор, который они охотно вели, был о сексе. Начал об этом, как не странно — Фредди. А сам Джон никак не сопротивлялся, ибо не за чем, все свои. Даже если эти «свои» — это его друг и он сам. Фред не раз прислушивался к советам, избирая в словах Джона самое подходящее. Ближе к шестнадцати один из напутствий помог Меркьюри справится с волнением, которым он страдает до сих пор. Но уверенности в том, что сам хозяин данного совета пользуется тем же, не было. Парень не раз видел, как Джон пытается сдержаться и не закричать. Паническая атака или простой страх, отличить практически невозможно. Почему он не замечал этого ранее и не остановил? Возможно, с него просто хреновый друг, ведь последние месяца в средней школе, Фред затягивал в лёгкие сигаретный дым и не парился на счёт того, что его рассекретят или накажут. К тому же, вместо доброго слова, предлагал косяк Джону, якобы для того, чтобы справиться со стрессом. Умный отказ вызвал у Фредди двусмысленную ухмылку и очередной затяг. Тогда то Джону стало противно находится с ним и сокращать прогулки стало просто необходимостью. Потребность защищать себя от собственного себя. Вот что всегда было в приоритете у Джона. Недоверие другим и единичные привязанности даже тогда, когда требовалось связываться с огромным количеством других персон. Хрупкая, не доверяющая собственному «я» душа, пряталась за сильной духом маской, которая раскололась в самый неподходящий момент. Молчание — знак эгоизма не к окружающим, а к самому себе. Знал бы он раньше об этом.        — Знаешь, когда я чувствую себя по блядски, то курю. — приподняв голову, произнёс Фред и с полной уверенностью улыбнулся. Сигарета подрагивала в дрожащих пальцах, ногти на которых видно слегка пожелтевшие от табака.       — Знаю, а других вариантов, чтобы утихомирить свои «порывы», не было? — спросил Джон. Фред с боевой готовностью сделал серьёзное лицо, что на секунду дало Дикону новую причину для небольшого испуга и шага в противоположную сторону.       — Пока что это единственное, что действительно помогает мне. — с дерзостью ответил курящий, и мгновенно оторвав фильтр от уст, присунул сигарету прямо к губам Джона. — Попробуй.       — Ты противен. — пробубнел парень и одним махом руки, отбросил сигарету в сторону, обронив её на землю.        — Не был ты моим другом, получил подзатыльник за это. — Фредди был готов поднять ту самую «драгоценную» вещь, но Джон во время затоптал её остатки. — Да что с тобой такое?       — Достань лучше новую. В ответ лишь вздох и шуршание пальцев в полупустом коробке.        — Огоньку хоть дашь или ты тоже его закопаешь? — ухмыльнулся Фредди.        — Памятник ещё поставлю, не беспокойся по-поводу этого.        — Дорого, не нужно. Смешок Джона раздался эхом по всему заднему двору школы, выбрасывая с себя ещё нотку недовольства и того самого противного чувства на счёт курящего Фредди. Фред много рассказывал о том, как к нему подходили девушки с параллельного класса и предлагали ему встречаться, но как истинный джентльмен и верующий в одну любовь на всю жизнь, отказывал им, обещая прогуляться с ними возле какой-нибудь реки. Не смотря на то, что в Лестере не было подобного и близко, Меркьюри умудрялся находить место в ближайшем графстве, например — Ривер Сор. В итоге, одно упоминание о водоёмах вызывало у Джона смех, ведь ни одно «свидание» не увенчивалось успехом, а Фред лишь указывал на свои несчастливые узы с той девушкой, которая попадалась ему с предложением рандеву. Мол: «Не моя родственная душа, от того и больно». В прямом смысле, ведь тот не раз попадал в воду из-за неосторожного комплимента или неловкого движения. «Может, оно и к лучшему», — отвечал Джон и Фредди сразу становилось легче. Временами Джон помогал Фредди распеваться, невзирая на то, что первый не имел даже малейшего понятия о том, правильно ли останавливает, поднимает и опускает руки, стоя в виде дережора перед знающим дело, вокалистом. Джон думал, что правильно называть его именно так, ведь пел тот божественно. Ещё немного практики и голос будет вполне идеальным, по крайней мере так казалось Дикону. Такие же отращенные до плеч темные пряди удачно лезли в уголки губ, заставляя пропевать Фреда не святые слова, а благие маты. Звучало довольно забавно, но Бог, в которого верил Фредди, явно не обрадовался такому. После репетиций на том же заднем дворе в любую погоду, Меркьюри спрашивал о том, хотел бы Джон научиться играть на каком-нибудь интрументе. Хриплый голос пропускал некоторые гласные, от чего Джон выдавливал смешок и переводил тему на что-то более важное. Потому что он не знал ответа. Каждый раз слыша один и тот же вопрос, голос внутри умолял рассказать мечту, ведь это единственный друг, которому он может более-менее довериться. Именно звучание бас-гитары заставляло Дикона замирать на месте, но возможности для того, чтобы купить её однозначно не было. Деньги уходили на продукты для семьи, одежду и не бесплатную учёбу.       — Мне кажется сегодня было намно-ого лучше, чем в про-ошлый, ёбаный вторник. — спускаясь по лестнице, пропел Фред.       — Ха-ха, — просмеялся Джон, — я также думаю. Ты уверен, что не попадёшь в ад за такие высказывания?       — Не волнуйся, всё под контролем. — ответил Меркьюри. — Он любит меня, но я не уверен.       — Наверное грешно думать о том, чтобы мужчина любил другого мужчину. — предположил Дикон.  Фред отвёл взгляд в сторону, а после ответил:       — Ну, знаешь ли, любовь не выбирают, оно само осознаётся. Какая разница кто кого любит?       — В какой-то степени ты прав. — улыбнулся Джон. После этого случая Джон начал приглядывать за своими чувствами, этак прислушиваться к ощущениям и приглядываться к людям, которые окружают его. Один раз, что парни, что девушки казались ему абсолютно одинаковыми и по-своему привлекательными. То есть, его не отталкивал ни один, ни другой пол. И как ему удалось заметить, пришел он к такому выводу постепенно, а друг просто поставил огромную точку в этой существующей, в то время, каше. С каждым днём ему казалось, что остаться одним — это то, чего допустить ни в коем случае нельзя, но как оказалось, всё совсем по другому. Одиноким можно остаться в любой момент, а выбраться из собственной зоны комфорта не так уж и легко. Общество особо не стремилось признавать бисексуалов, — считая их непостоянными, беспечными и легкомысленными людьми, а девушек так вообще — нимфоманками. Что уж говорить о гомосексуальных меньшинствах, то тут принято молчать вообще. Нет, конечно же были люди, которые были совершенно нейтральны, и даже те, которые признавали это, как нормальное явление в современном мире. Главной проблемой оставалось то, что их было настолько мизерное количество, что и принятым фактом их существования назвать нельзя. Мир открывался постепенно, и тех людей, которые узнавали в себе частичку «нетрадиционности» было принято гнобить за свою особенность и манипулировать действиями, дабы добиться обратного эффекта. Возможно, именно по этой причине Дикону пришлось на некоторое время лгать о своих предпочтениях в кругу знакомых, а в итоге полностью отгородиться от движущегося мира в коробке, под названием — дом. Он до конца был убеждён в том, что после того, как пройдут каникулы, и окончательно перейдёт в новую школу, заживёт спокойно, позабыв о своих чувствах и сосредоточится исключительно на учёбе.