Давай без утраченных героев

Питер не знал, как это произошло. Может быть, свалился с высоты, пока мчался на паутине с перчаткой. Даже его сверхсильное тело не особо в восторге от ударов об землю. А может, встретился с чьим-то бластером и сам не заметил, но, жгучая, словно расплавленный металл, боль растекалась по всей грудной клетке. От неё хотелось выть волком. Он не помнил, как закончилась битва. Отключился в какой-то момент и стрелял во врагов наугад, пока ноги не подкосились. Холодная земля встретилась с разодранными коленями. Стертые в кровь ладони зарылись в грязь. А вдруг он все-таки потерял сознание? Осознанность точно. Только повторял: «Мистер Старк, мистер Старк…» И тяжелые хрипы разрывали легкие. В полном мраке Питер чувствовал, что не контролирует своё тело. Ноги по-прежнему напоминали протезы из ваты. Руки рассыпались. А рёбра… О, рёбра горели как у грешника в аду. Как у рождественского поросёнка на вертеле. Кричать хотелось нещадно, плакать, биться в истерике, потому что воздуха не хватает. Потому что перчатка Таноса схватила его за глотку и душит, душит, душит. Ни единого вдоха перед лицом смерти. Ни проблеска света перед последним мигом. «Паучок». Только электрические разряды проскальзывали между взволнованными нотками. А затем ворох приятных, нежных ощущений. Тёплые руки, обхватившие лицо. Детский шепоток где-то рядом. Дыхание со вкусом мятной жвачки на губах. «Малыш, давай же. Давно пора проснуться». Питер задрал голову и ослепшими глазами посмотрел туда, где должно было быть небо. С ним говорили сами боги, а он, жалкий мальчишка, не мог ответить. Лишь тянулся вверх руками, надеясь, что мгла смилуется, подхватит его и отправит домой. Дома хорошо: тетя Мэй с двойным горячим шоколадом, Нед с конструктором из ограниченного выпуска, а ещё Тони. Тони в перепачканной маслом рабочей майке. Как он мог оставить Тони рядом с Таносом и так глупо потеряться? А теперь вместо разрушенной Земли безымянная неизвестность. И даже обратиться не к кому. Проглотила кроху-паука собственная вязкая паутина. «Папочка, а кто это?..» Звонко. Так звонко и искренне, что по темной небесной поволоке прошлись трещины. Из них вот-вот должны были грянуть молнии. Если бы ноги сгибались в коленях, Питер наверняка бы отпрыгнул в сторону. А потом бы залюбовался. «Это главный защитник планеты, милая. Только не говори ему об этом, все равно не поверит». Земля под подошвами вздрогнула. «Пит, будь добр, не пугай ребёнка. Открой уже глаза». Грудь сжали железными тисками. Ключицы затрещали под стальным напором, трахея жалобно запищала, а сердце захныкало как пёс в подворотне: прося пощады, умоляя о любви. — Мистер Старк. Тони! «Питер, пожалуйста…» И по лицу заскользило что-то крохотное, оставляя влажную дорожку. Юркое, быстрое: от скул перекатилось к уху, затем по шее, во впадинку на груди и куда-то к сердцу. Чертовски соленое. Последний раз Питер плакал, когда не спас кошку с котятами. Три или четыре года назад — сам тогда ещё не понял свои силы, а теперь знал и не мог даже пошевелиться. Только бы дышать, и этого достаточно. «Дыши, малыш. Дыши и потихоньку просыпайся. Ты нужен нам, Паркер». Кровь пронеслась по венам. «Ты нужен мне, Питер». Тепло обласкало Кольским пальцев. «Вернись. Прошу. Давай без утраченных героев». И легкий ветерок, отдающий весенней прохладой, лизнул горло. Сердце забилось, ища правильный ритм. Лёгкие, сбрасывая безнадежную пыль, наполнились воздухом. И боль, не дающая покоя, растворилась в горькой памяти. — Мистер Старк! Вы правда живы! Питер не успел открыть глаза, не успел зажмуриться от лучей солнца, палящих через оконное стекло. Машинально впился руками в горячее, слегка исхудавшее, но живое тело. Тони выдохнул с таким облегчением, будто держал материк на своих плечах, и подхватил за талию хрупкого мальчишку. Два почти потерянных человека. Без пяти минут бездыханные тела с геройским упоминанием. — Пит, твоё сердце. Оно бьется, — тараторил Тони, ощупывая быстро вздымавшуюся грудь. А глаза не спускались с румяных, наконец смущенных щёк. — Поверить не могу. Ну ты паршивец, чуть в гроб меня не загнал! Да я же… — Я так скучал, Тони. Так боялся, что потерял… — Питер, я… — …боялся, что больше не увижу света в этом мире. — Эй, карапуз. — Я люблю вас, мистер Старк! Глупая тишина. Два изумленных взгляда. Надежда и осторожность. Тонкие руки с голубыми венками. Широкие ладони с жесткой кожей. Питер смотрел со страхом и обожанием. Тони — с опаской и заботой. Ещё секунда, и один из них сбежит к черту из палаты. А другой, конечно, не даст ему этого сделать. — Папочка, твой защитник проснулся! — и бойкая девчонка у них на коленях, не знающая в этой жизни ни бедствий, не нашествий из космоса. Питер глядел на неё даже с большим изумлением, чем на собственную смелость. Безупречное сходство Старков. И та же дерзость. — Да, и теперь ему не отвертеться от железного надзора. Ты ведь поможешь Питти поскорее выбраться из этой койки? — Тони подмигнул дочери. — Паучок, познакомься, это Морган. Она твоя нянечка на ближайшие дни. — Здравствуй, Морган… Ещё одна пара рук обвила Питера, но теперь уже на шее, и вместе Старки уложили его на подушку. — Здравствуй, защитник. Ты должен лежать, чтобы вернуть силы. Хорошо? — Питер кивнул, переводя взгляд на Тони. Тот светился. Конечно, он, черт возьми, светился. — Вот и славненько. За это ты получишь тысячу поцелуев! В ответ брови Питера резко поползли вверх — ничего не скажешь, семейный шантаж. Зато Старк лишь рассмеялся. Он снял дочку с постели и, чмокнув ее в макушку, выдворил из палаты. — А как же моя тысяча поцелуев? — подал голос Паркер, на что Тони лишь пожал плечами: — Получишь при выписке, — но он ведь никогда не был так прост. — От того Старка, кого сам выберешь. И только попробуй мне ещё раз устроить такие сердечные игры! А затем слегка дрожащие губы коснулись лба Питера, и тот с благодарной улыбкой прикрыл глаза. — В этот раз обещаю проснуться. Дышать было гораздо легче.