Записки о фарфоровой кукле

      С пяти лет Клаудия может контактировать с призраками. Впервые она увидела Черри - бездомную собаку, обитавшую около их дома некоторое время. Отец не разрешает взять её к себе, да и вообще приближаться к ней.       На одной из прогулок Клаудии удаётся сбежать и погладить псинку. Она костлявая и плешивая, с подбитым ухом. У неё редкая поседевшая шерсть, но это не останавливает маленькую девочку. Она гладит её и чувствует мокрый язык на своей ладони.       При виде этого, Пятый брезгливо кривит губы. Но перестать наблюдать за сестрой не может. Он переступает через себя и никому не говорит, что сестра водится с бродячей собакой.       Из-за холодной зимы Черри не выжила. Клаудия узнаёт об этом, когда утром на коврике в своей комнате видит её призрак. Сначала девочка думает, что отец всё-таки смиловался и разрешил собаке пожить с ними. Однако, дотронувшись до неё, Клау понимает, что что-то не так. Она говорит об этом родителю, и сэр Реджинальд Харгривз что-то пишет в тетради.       Позже он рассказывает дочери об её способности. Братья и сёстры восторженно начинают расспрашивать об этом и просить такую же силу. Пятый, единственный, не поверит, а Клаудия, держа Черри на руках, покажет ему язык.       Каждый из них остаётся при своём мнении ровно до тех пор, пока в тринадцать, после первой миссии, Клау не видит мертвецов, которых убила её семья. Она слышит ужасные вопли и её трясёт от страха.       Проходя мимо её комнаты, Пятый слышит всхлипы. Так и не дождавшись разрешения, он входит в комнату. Сестра сидит на полу, прижав колени к груди.       - Пятый... - пара испуганных заплаканных глаз смотрит на него.       - Что случилось? - он мгновенно оказывается рядом и садится.       - Они тут, я их вижу... - Клаудия дышит глубоко и рвано, пытаясь этим предотвратить подступающую истерику.       Пятому не нужно конкретизации, чтобы понять о ком она говорит. На пару секунд в нём проскальзывает ужас, но он заставляет себя сосредоточиться.       - Они не причинят тебе вреда. Они неживые, помни об этом всегда. Боятся нужно живых, а не мёртвых, - Пятый стирает размазанную тушь с её лица и гладит её за щёку. Ах, каких усилий ему стоит это напускное спокойствие.       И Клаудии становится менее страшно, скорее даже от того, что с ней есть кто-то живой, нежели от его слов.       Пятый давно ведёт личный дневник. Он много пишет о своей семье, однако с недавних пор начинает уделять больше строк одной из своих сестёр.       "Клаудия, и без того имея светлую бледную кожу, в последнее время становится совсем болезненно-бледной. Раньше у неё хотя бы был более-менее здоровый вид. Сейчас, смотря на неё, можно увидеть целую палитру цветов. К вечно разбитым коленям и синякам по всему телу прибавились огромные синяки под глазами и истощённый вид. Она не может нормально спать. Говорит, что ночью голоса особенно сильно слышны. После пыток отца, она боится темноты, но он строго настрого запрещает ей включать ночник. Деспотичный псих.       Она такая хрупкая. Мне её так жаль, очень сильно..."       Абзацы о ней написаны красным, специально, чтобы ненароком не наткнуться на них, во время перечитывания. От яркого цвета, они, словно огонь, бросаются в глаза. Но ему никогда не хватает духу, чтобы прочитать их снова. Он знает, что всё становится только хуже.       Пятый не может от неё отойти, потому что очень сильно волнуется. Клаудия не особо сильна в точных науках, а у него как раз много свободного времени, чтобы позаниматься с ней. Позже он и сам начинает предлагать помощь. Он не желает покидать её надолго.       Иногда после отбоя он приходил в её комнату и наблюдал, как она спит. Клау часто ворочается и что-то невнятно говорит. В такие моменты ему становится особенно страшно. Страшно от того, что она может сойти с ума или сделать ещё что-то похуже этого. Это ведь Четвёртая. От неё можно ожидать чего угодно, а лучше вообще ничего не ожидать. Так живётся спокойнее.       Пятый и сам становится параноиком. Поэтому он просит Бена присматривать за их сестрой. Тот согласно кивает.       Клау и Бен прекрасно понимают друг друга. Они разделяют страхи на счёт их сил и даже спорят о том, кто страшнее - призраки или тентакли?       - Мне лично нравятся морепродукты. В частности осьминожьи лапы, очень пикантный вкус, - она активно делает вид, что занята раскладыванием вещей на полке, однако на самом деле, внимательно наблюдает за реакцией брата.       - Фу, Клаудия, фу! - Бен противно кривится. - Я вообще не люблю всё, что имеет хоть какое-то подобие щупалец.       "Я действительно рад, что Бен оказывает на неё положительное влияние. Они понимают друг друга. Он дарит ей спокойствие, чего никогда не смогу ей дать я".       Пятый захлопывает толстый блокнот и ещё долго размышляет над этим.       Однажды он заплетает ей косы. У неё длиннющие волнистые волосы, которые вечно путаются и не желают поддаваться расчёсыванию.       - Когда-нибудь я повыдираю их все от злости, Четвёртая. Припомни мои слова. Терпеть их не могу! - они ему так нравятся, кто бы знал.       - Могу их обрезать, - Клаудия специально дёргает головой вперёд, от чего прядь волос выбивается из его рук.       - Только после моей смерти, - он ни за что на свете не позволит ей обрезать их.       Пятый смотрит на неё через зеркало. В свои четырнадцать она слишком ярко подводит глаза, что ещё больше оттеняет её бледность. Он до сих пор помнит её весёлой и беззаботной, с безбашенными поступками и громким смехом. Сейчас она хрупкая и бледная, будто вот-вот растворится в пространстве. Он называет её фарфоровой куклой, отмечая их сходства. Клаудия фыркает и говорит, что никакая она ему не куколка.       У них обоих скверные характеры: он слишком заносчивый, она слишком импульсивная. Пятый ненавидит бардак, Клаудия его олицетворение. У него вся жизнь - список правил, у неё нет границ и тормозов. Оказывается, противоположности действительно притягиваются. Они так много времени проводят вместе, что Пятый не замечает, как она становится ему небезразлична. В том самом плане.       Когда они возвращались домой из музея, когда внезапно полил дождь, а у них не было зонтов. Плохая погода только ухудшала и без того плохое настроение обоих. А всё из-за того, что Пятый сказал, что ему не нравится агрессивная музыка, вроде хеви-метала. Клаудия же жить без рока не может. Она называет его эгоистичным мудаком и шагает быстрее, чтобы не идти с ним рядом.       - Клаудия, подожди! - Пятый почти бежит за ней.       - Ого, не боишься сорвать голос? А я думала для оперистов он крайне важен. Тебе же нравится опера и всякая классика? - - Клаудии туфли натирают, и она промокла до нитки. Но ему это знать уж точно не обязательно.       Пятый хватает её за руку, останавливая. Дождь знатно хлестал по лицу и рукам. Он смотрит на неё: косметика вместе с каплями стекала вниз по лицу, уложенные волосы прилипли ко лбу. Она в одном платье стоит и дрожит, и зло выжидающе на него смотрит. Пятый накидывает на неё свой пиджак.       - Не надо, ты замёрзнешь, - Клаудия и не сопротивляется.       - Лучше помолчи, - Пятый даже не хочет её слушать, накидывая пиджак на сестру, тем самым подставляя себя под дождь.       Клаудию бесит это. Она не хочет быть зависимой, но с другой стороны ей так приятно, что кто-то заботится о ней.       Они подошли к телефонной будке. Пятый набирает такси. Клау смотрит на него и не понимает, чем она - бездарная никчёмная Клау, несущая одни проблемы, располагает его к себе. Он умный. Его сила крайне полезная, в отличие от нее. Он красивый, правда, немного грубоват, но а кто не без грешка? Он прекрасный. И если бы он не был её братом, то не обратил бы на неё своего внимания НИКОГДА. От этого так больно. Она вызывает в нём лишь жалость. Клаудия уверенна, она не заслуживает его. Нет, она это знает.       "Она строптивая, с гадким характером. И никогда не слушается. Она мне, чёрт возьми, так сильно нравится..."       У Пятого сил не хватает, чтобы написать что-то дальше. Потому что это единственное, что его волнует сейчас.       Ей также снятся кошмары, и он также сидит с ней, пока она не заснёт.       - Ложись ко мне, - однажды говорит Клаудия, двигаясь на кровати.       Пятый старается не думать о ней, не как о сестре. Очень старается. И у него очень не получается. В ту ночь она его поцелует, а он, будто назло всем своим принципам, ответит. В ту ночь ей не приснятся кошмары. Потому что он будет рядом.       Нет, у них непростые отношения. Болезненные и неправильные, впутывающие их в проблемы и заставляющие переходить черту. Отец ругает его за излишнюю озабоченность сестрой. Он считает, что Пятый не должен с ней так много возится, и она никогда не сможет сделать что-то самостоятельно, если ты не перестанешь её опекать.       "Он ничего не понимает, старый маразматик. Она совершенно беспомощная. Ей нужна защита. И я не могу её бросить, когда ей плохо. А ей всегда плохо одной. Оставить её - выше моих сил. Я слишком сильно люблю мою фарфоровую девочку."       Это его последняя запись перед исчезновением. Клаудия будет горько плакать после. Да и он тоже. Бен будет её утешать, она не будет верить. Отец тактично промолчит о своих мыслях о том, что Пятый, по его мнению, погиб. Пятый будет пробовать каждый день, но у него не будет получаться. Клаудия будет жить в страхе, боясь увидеть его с помощью своей силы. Он застрянет там надолго, а Бен умрёт. Она останется совсем одна.       Тогда и начинается тот самый период жизни, который все так захотят забыть, а она и не будет помнить. Очередной день сменяется на другой, а подъязычно на внутривенно. Клаудии больше не слышит голосов, и ей плевать, где её брат. Горечь сменилась на злобу, она думает, что ненавидит его. Если мысли под увеселительным считаются конечно. Жизнь пошлёт её к чертям, и она её тоже, потому что их она уже не увидит. Она больше никого не может видеть.       Когда Пятый возвращается, узнает её сразу же. Но ему будет больно. А ей не было больно, когда он пропал, бросив её? Она такая же высокая и тощая, и так же сильно красит глаза. И если говорить о том самом огоньке в глазах, о котором все говорят, что его больше нет. Подводке с тенями,наконец, удалось его перекрыть. Волосы обстрижены в короткий боб. Она всё-таки сделала это. Ей уже было нечего терять. Она такая же, но при этом совсем другая. Говорит в другой манере, неестественно. Улыбается не той улыбкой, фальшиво. Пятый точно помнит, что она не любила улыбаться. Одевается минималистично, по её словам, выставляя всё напоказ. Смеётся, громко смеётся, прикрывая рот ладонью, наигранно. Да и вся она выглядит, словно проститутка с южной части города, потому что она и есть проститутка с южной части города.       Она вызывающая, полностью, с ног до головы. И они считают, что это её огромное эго. Ей легче от того, что все так думают. Она никогда не признается, что ей не хватает внимания. Ни им, ни себе. Это неудивительно, тем более, после смерти Шестого.       Вечером Пятый зайдёт к ней. Всё тут осталось таким же. Он спросит:       - Ты вяжешь?       Она ответит:       - Да, психохотерапевт так советует снимать стресс.       - А тебя что-то волнует?       - Не знаю даже, - у неё не получается петелька уже седьмой раз от того, что руки дрожат.       - Клаудия, - её передёргивает, когда он называет её полным именем, потому что только он звал её так, когда они ещё были семьёй. Когда-то так давно.       - Вообще-то да, болван, меня что-то волнует, точнее кто-то. А если начистоту, то ты, блять, меня очень сильно волнуешь. Потому что я думала, что ты сдох где-то там, где ты там был всё это время. Потому что моя жизнь снова разрушена, из-за того что ты соизволил вернуться. Так не бывает, чтобы люди возвращались неизвестно откуда столько лет спустя. Ты дал мне надежду на нормальную жизнь, а после съебался, не оставив даже записки. Но больше всего меня злит то, что ты прекрасно знал, чем это обернётся. И всё равно, как последний мудак, свалил. Ты всегда ставил свои интересы выше. Скажи, я была для тебя кем-то вроде "потешить своё самолюбие тем, что могу изменить чьё-то существование"? А, Пятый? - она прокашливается. И больше не закатывает глаза, позволяя слезам обжигать лицо.       - Нет, Клау нет. Я никогда так не думал.       - Так почему ты оставил меня?! - у неё так давно не было истерик. Однако всё в этом мире циклично. Пятый обнимает её, она плачет навзрыд, громко, отчётливо давая понять, что он натворил.       И он не может найти себе оправдания, потому что его нет. Пятый столько раз винил себя за то, что случилось, и столько раз просил всех богов, чтобы они поменяли их силы местами. Он смотрит на неё и понимает, что ошибался.Он сломал её. Фарфоровая кукла разбилась. Давно ещё, больше десяти лет назад. Остались осколки, склеенные воедино, может быть, тогда ещё не угасшей надеждой. От старой Клау осталась только оболочка. Живая физически и мёртвая морально.       "Я её потерял..."