Posttraumatic

      Тэхёну становится смешно от выражения лица Ким Сори. У неё на лбу будто написано: это не моё, это мне подкинули. Забавно ещё то, что от властной ауры, какая у неё была на всех этих аукционах и званых ужинах, не остаётся ничего. Она явно не понимает, что происходит, и Тэхён вздыхает разочарованно. Неужели шоу не будет?       — Вам, наверное, интересно, что я здесь делаю?       — Признаться, очень, — она прочищает горло.       — Моя невеста занята приготовлениями к свадьбе, поэтому попросила меня прийти вместо неё. Но вы можете не переживать, я в курсе всего, поэтому смогу ответить на все ваши вопросы.       — Но твоя невеста — моя дочь, — Сори недоверчиво смотрит на Тэхёна, прищурившись.       — О, вы заблуждаетесь. Ваша дочь — жена моего друга, а Сон Вэнди — моя невеста, — видя на женском лице откровенное непонимание, Тэхён откидывается на спинку стула, махнув рукой, и смотрит на часы, — если вы поторопитесь, кстати, успеете ещё на обыск предвыборного штаба вашего супруга.       — Какой ещё обыск?! Хватит мне пудрить мозги! — Ким Сори не выдерживает и повышает голос.       — В общем-то, я пришёл сегодня сюда только чтобы сказать: вам конец. А вы, я так полагаю, пришли для того, чтобы попробовать договориться с Вэнди, потому что понимаете, какая ещё информация у неё может быть. Ну или не договориться. Решать вопросы вы умеете и другим способом.       — Что ты несёшь… — шипит Сори сквозь плотно сжатые зубы. — Ты мне угрожаешь?       — Я предупреждаю, — Тэхён поднимается из-за стола. — Готовьтесь, дальше — больше.       Он уходит, доставая из кармана пиджака телефон.       — Наш серый кардинал нервничает. Как там успехи? — Тэхён набирает Юнги.       — Вонсуна задержат сейчас, но, скорее всего, обвинение выдвинуто не будет, слишком мало доказательств, — отвечает он.       — Ну, нам это и не надо, — Тэхён доходит до своей машины и садится в неё, доставая из пачки, лежащей у селектора коробки передач, зубами сигарету за фильтр, — ему пока хватит и карьеру сломать, а вот Сори, — он затягивается и выпускает клубы дыма, — она сейчас должна что-то выкинуть. И нам нужно, чтобы флешка попала в руки надёжного человека в полиции.       — Я занимаюсь этим вопросом. Увидимся позже.       Юнги нажимает кнопку сброса вызова и кладëт телефон экраном вниз на стол. Напротив него сидит Хосок, и это дежавю. Несколько лет назад они уже так сидели, и Хосок, друг Юнги по академии, сказал, что будет считать Мина Юнги мëртвым, когда узнал, что тот работает на синдикат Псов.       — Ты снова воскрес, — констатирует факт Хосок, рассматривая Юнги и задерживаясь взглядом на его руках.       Юнги снова в чёрной рубашке, рукава которой закатаны до локтей, и, естественно, его шрамы и смазанные ими татуировки хорошо видно. Но уродство кожи его больше не трогает, потому что Юнги принял эту часть себя, своё прошлое, и идëт дальше.       — В этот раз насовсем.       — А если реально помрёшь? — хмыкает Хосок.       — Ты меня больше точно не увидишь, — пожимает плечами Юнги.       — Чего ты хочешь? У меня работы — выше крыши, — Хосок устало переводит взгляд на Юнги, и тот склоняется ближе, облокачиваясь на стол.       — Ты, наверное, единственный, кому можно доверять в полиции.       — Это сомнительный комплимент, учитывая, что он от Шуги, не находишь?       — Шуги больше нет, — Юнги достаёт из кармана флешку, что дала Суджи, — а вот Мин Юнги хочет надрать задницу парочке плохих людей.       Хосок переводит взгляд с флешки на лицо Юнги и прыскает.       — То Юнги нет, то Шуги, — он качает головой, — меня, конечно, твои раздвоения личности не интересуют и кто там правит балом, но ты бы уже определился. Что это?       — Компромат на Ким Сори — жену Бэ Вонсуна. Его, скорее всего, сегодня и отпустят, а завтра он устроит пресс-конференцию. Вам хватит одного дня, чтобы получить ордер?       — Смотря какая информация там, — Хосок кивает на маленькое устройство, зажатое между пальцами Юнги, которое грозит большими проблемами кое-кому. — Почему ты так заинтересован в их деле? Хочешь вернуться в силовые структуры?       — Я не стал резко хорошим, — усмехается Юнги, — но эти двое очень сильно испортили жизнь человеку, который мне дорог.       Юнги придвигает к Хосоку флешку, и тот берёт её и рассматривает задумчиво. У него нет оснований доверять ему, но…       — Если здесь будет достаточно доказательств, я постараюсь сделать всё, от меня зависящее, чтобы виновные были наказаны.       И на слове «виновные» Хосок переводит взгляд на Юнги.       — За прошлые грехи я расплатился сполна. А новых пока нет, чтобы уже судить, — отвечает он. — Рассчитываю на тебя, был рад видеть, — Юнги встаёт и, проходя мимо, похлопывает Хосока по плечу. — И с повышением.

* * *

      Как и говорил Юнги, Бэ Вонсуна отпустили из-под стражи из-за недостатка доказательств. И, ожидаемо, он сразу же устроил пресс-конференцию, чтобы обвинить недобросовестных оппонентов в грязной игре. Он утверждал, что его имидж, незапятнанный за годы службы народу, не пострадает от их инсинуаций, но ни он, ни Ким Сори, которая тоже присутствовала на этой встрече с представителями СМИ, не могли знать, что самое главное пятно на их репутации здесь.       И когда Йевон вышла из толпы репортёров и громко заявила, что она внебрачная дочь кандидата в мэры Бэ Вонсуна, только Юнги, который тенью двигался за ней, сдерживал охочих до сенсации коршунов на безопасном от неё расстоянии.       Её появление было подобно взрыву, но в конечном итоге всё внимание снова было приковано к Ким Сори, за которой пришёл лично Чон Хосок, предъявивший ей обвинения в покушении на убийство двух и более человек. И это единственное, что смогла услышать Йевон, когда её сердце начало быстро колотиться в груди, а остальные пункты обвинения потонули в громких возгласах репортёров.       Это был бы триумф и безоговорочная победа Тэхёна, Суджи и Йевон, если бы не одно «но». Бэ Вонсун пропал.       Юнги выходит из машины у здания, в котором обосновался его отец, проверяет пистолет в кобуре и оглядывается.       — Я пойду один.       — Без глупостей только, — к нему подходит Хосок, — сколько тебе нужно времени?       — Минут пятнадцать, — Юнги закрывает глаза и подставляет лицо порывам ветра, — Вонсун у него, я уверен на двести процентов, так что этого времени мне хватит.       Хосок кивает, и Юнги неохотно идёт на встречу с отцом, которого не видел много лет. Но, наверное, нужно посмотреть в лицо главному страху и кошмару, чтобы побороть его. Юнги не уверен, но Йевон поддержала его.       Охрана пропускает его без вопросов, узнавая, видимо, и когда ему навстречу выходит мужчина, Юнги останавливается. Он отмечает, что старик его за это время стал седее, но выглядит всё ещё бодро.       — Сын? — удивление в голосе отца заставляет Юнги улыбнуться.       — Я думал, слухи до тебя уже дошли.       — Когда ты вернулся?       — С месяц, — пожимает плечами Юнги, — обстоятельства так сложились.       — И что за обстоятельства? Мой интерес к клану твоего дружка?       — Нет, но человек, который в нём тоже был заинтересован, сейчас находится у тебя. И он мне нужен.       — И ты не будешь мне препятствовать? — Бëнхо не спрашивает, о ком говорит сын, и подходит к нему ближе, подтверждая молчанием догадку Юнги. — Может, присоединишься ко мне? Построим свою империю.       — Ты не представляешь, каких усилий мне сейчас стоит не выхватить пистолет и не пустить тебе пулю в лоб. За всё. За маму, за Дженни, за меня. Но я обещал, что не убью тебя, — Юнги говорит это всё с той же улыбкой, но в голосе его слышен металл.       — Щенок, ты забываешься.       Знакомая интонация в голосе отца уже не трогает, как раньше. Единственное, что позволяет себе Юнги — это подойти и ударить его кулаком в лицо. Бëнхо отшатывается, теряясь в пространстве на мгновение, и в этот момент в здание врывается Хосок со своими людьми.       Юнги разворачивается, когда Ли Бëнхо, главный кошмар его жизни, скручивают, и уходит. И с каждым шагом Юнги удаляется от этого места всё дальше, вдыхая всё глубже и глубже, будто стальные канаты, стягивающие его лёгкие, лопаются. Но желание своими руками придушить отца, которое только росло и множилось с каждым годом его тирании, не отпускает так просто. Юнги обещал Йевон, что не сделает этого и позволит правосудию наказать Ли Бëнхо по закону. А Юнги старается держать свои обещания.       Ради Йевон. Ради себя.