***
Олег сел в машину и решил подвести до отеля и своего парня. Он сел на заднее сидение. В Киеве как всегда жуткие пробки. Мэл тихо на заднем сидении надрачивал свой член ведь ему было мало что его отодрали в гримерке. Увидев это Олег свернул с дороги и направился в самый ближайший магазин одежды. Bershka. Одежда. И Олег с Костей. Яркое освещение магазина. Мало посетителей парочка консультантов, которая явно их не заметила и слава богу. Парни берут несколько футболок с яркими принтами и незаметно оба входят в примерочную. — Олежа… — тянет брюнет, полностью наклоняя парня на стенку примерочной. — Ты даже не представляешь как … Я скучал. — Он наклоняется сверху расположившимся спереди его тела, приподнимает чужие руки над головой. Задирает футболку окончательно, спускаясь поцелуями все ниже, касается губами сосков и Олег, чувствует это и поцелуи становятся откровенно жесткими — его щетина трется о нежную кожу на груди Винника, наверняка оставляя раздражение, но это неважно, потому что чертовски приятно. Ткань его джинс грубая, он трется ими о член Винника, уже почти стоящий, и Олег чувствует стояк Мэла. Пальцы Кости проникают под резинку штанов, легко касаются напряженного паха, очерчивают член, не задевая головки. Костя чуть приподнимается, смотря на лицо Олега, на его вздернутые вверх руки, которые опираются о тонкие и холодные стены примеречной и опасно ухмыляется. Мэл обхватывает одной рукой торс возлюбленного, а вторая рука медленно скользит по ягодицам блондина. От чего тот томно вздыхает. Несколько мгновений и длинный указательный палец входит в анус Винника и тот протяжно стонет, но брюнет закрывает ему рот ладонью. И теперь добавляет ещё два пальца от чего спина Олега сгибается. И он вздыхает и нервно глотая воздух приговаривает: — Это твоя сладкая месть, малыш? — Да и месть будет жестока! После чего молодой певец вставляет свой член в промежность Олега. И быстро входит и выходит с него от чего Олегу становится не по себе. Пара секунд около простаты и он выходит потом снова и эти «американские горки» его напрягают. Поэтому Олег сажает брюнета на пол, а после насаживается на его член и попадает прямо в простату от чего просто хочется заорать на весь магазин. Мэловин облокачивается об стенку и двумя руками начинает надрачивать член Олега и при этом Мэл начинает дергать своими бедрами от чего Винник прыгает на его члене. Мэл начинает быстрее дрочить блондина, а тот в свою очередь продолжает скакать на хую своего парня. Винник начинает целовать его чтобы не застонать и дразнит соски Кости. Олег отрывается от его губ и говорит: — Пупсик ну давай же реще, ко-о-нч-ай. После этого они ускоряют темп и постанывают друг другу в губы и бессильно падают на пол. Они понимают что через 15 минут Bershka должна закрыватся поэтому они начинают одеваться. Но не тут то было они слышат стук в дверь примерочной… Продолжение следует1
4 мая 2019 г. в 12:28
Сдерживаться Олег умел — благо, долгие годы маскировки не прошли даром, зря и мимо — уж что-что, а контролировать себя они с Мэлом не научились, потому что каждый срыв карался чем-то весьма неприятным от менеджмента. Чем более крупный провал — тем более серьезное наказание.
И все было привычно и, в общем-то, совсем неплохо. Каждую ночь они с Мэлом засыпали и просыпались вместе, в объятиях друг друга, Олег сонно моргал, соображая, где находится. А потом так уютно было лежать в объятиях, долго и нежно целоваться, не сбиваясь с дыхания и не ускоряясь, слишком сладко и слишком необходимо. Это были поцелуи доверия, словно клятвы верности в вечности. И оба знали, что они значат гораздо больше, чем пустые слова.
В основном всегда у них был секс — хоть какой-то. Будь то жаркие втрахивания в не слишком удобные кровати в автобусах, долгие и нежные соития на подушках в номерах отелей, утренний секс в душе, поздние минеты под аккомпанемент храпа в соседних комнатах или ленивая сонная дрочка друг другу — они ценили каждое мгновение, каждый момент и каждую возможность коснуться, выразить свою любовь и спустить напряжение, которое копили целый день, глядя — или стараясь не смотреть — друг на друга.
Но вчера они слишком поздно освободились после «Музичной платформи», опять появились неотложные дела и проблемы, так что когда они вдвоем принимали душ в очередном отеле, сил хватало только на ленивые поцелуи, блуждание рук по мокрым ягодицам и поддержание себя в стоячем положении. Ничего иного не выходило — и даже не хотелось.
Во всяком случае, так Олег думал тогда.
А вот когда за целый день у него не вышло остаться с Мэлом наедине и урвать даже крошечный поцелуй, началось легкое помутнение рассудка. Саундчек, репетиция — и оставалось пытаться как-то отвлечься на других,
выложить в инсту фото без футболки, подурачиться с детьми — и стараться поменьше смотреть на обои телефона чтобы не сорваться и не убежать дрочить в туалет. Это было как-то странно — вот он, твой парень рядом, а ты… И сам тоже не позволял себе самоудовлетворяться, справедливо полагая, что чем больше сдерживаешься — тем больше хочешь.
Когда Мэл появился в гримерке, перед очередным украинским концертом, Олег подумал, что, возможно, подрочить все же стоило. Он всегда любил светлые вещи на своем парне. Благо, футболка была простая, вырез на ней обыкновенный, а сверху была надета куртка. Все под контролем.
Момент, когда Костя снял ее, впрочем, прошел мимо сознания Винника — он всегда частенько выпадал из реальности, а тем более — сегодня. Заметил он этот факт, только когда Костик начал петь, но все же не придал особого значения. Когда он придает это самое значение — замечают, черт подери, все. Особенно молодые волчицы. И он понимал, что завтра появятся сотни обличающих анимаций, фотографий и постов, но ничего не смог с собой сделать. Ровным счетом ничего. В тот момент, когда Костя вышел вперед, проходя мимо него и оправляя чертову дурацкую футболку, оттягивая ее вниз, оголяя татуировку на груди и обтягивая все свои изгибы, Олежа не выдержал. Он не мог отвести глаз, не мог не смотреть — он, черт подери, просто не мог перестать пялиться, пялиться на своего идеального парня, который совершенно наглым способом соблазнял его. Что самое обидное — непроизвольно. Косте не составляло труда быть поразительно сексуальным.
До окончания концерта Олег еле - еле доживал. Он пытался выжить, максимально отстранялся от реальности, непонятно что делал и старался не думать ни о чем. Ни о ком. Не думать о своем охренительно сексуальном бойфренде. Не думать… не думать… В штанах неумолимо разгорался пожар, но оставалось несколько минут. Всего лишь — в сравнении со всем концертом — абсолютные мелочи.
Поклон, мощные овации, медленный и счастливый уход со сцены — и Олег понимал, что у него сводит скулы от желания, в горле стоит комок, и его же пронзает каким-то ужасным нетерпением. Почему-то хотелось рычать.
Оказывается, дорога от сцены до кулис — чертовски длинная.
Ребята что-то говорили о том, что поедут прямо в отель — а Олег их не слышал, лишь отметил, что это означает, что гримерка будет свободна. Свободна. Гримерка и Костик
Почти не дыша, Винник схватил Бочарова за локоть, отметил его непонимающее выражение лица краем глаза, и потащил вперед — когда нужно, куда-то девалась вся его неуклюжесть, умение запутаться в двух, но слишком длинных ногах, и появлялась почти нереальная сила. Это случалось редко, но, черт возьми, метко, так что когда он почти доволок Костю до гримерки — потому что идти он не совсем успевал — то закрыл дверь, припечатывая к ней парня, рукой шаря в поисках дверной ручки и замка, который можно защелкнуть, и отчаянно ругался про себя, потому что каждый раз он натыкался вовсе не нее, а на выпуклость, обтянутую джинсами.
Почти взвыв в голос как волчонок, Винник плюнул на замок, на то, что их могут обнаружить — на все. Умирать, так с музыкой! Правда, больше хотелось трахаться, чем умирать.
— Мэ-э-э-л, — простонал каким-то утробным голосом Олег, вцепляясь зубами в те самые ключицы, что окончательно добили его — как всегда.
— А-олег, а-ах, дверь! — в состоянии легкой прострации ответили ему, и блондин услышал, наконец, щелчок замка, простонал еще раз, сильнее впиваясь в мягкую кожу, добиваясь крепкой хватки на своих плечах. — Что ты творишь, бо-оже мой, — Константин сбился, когда Олежа, проскользил языком по шее и оттянул мочку зубами, почти трахая его ухо языком, от чего грудь вздымалась все чаще, дыхания не хватало, и получались какие-то короткие стоны-хрипы, и все это так заводило, что Мэлок выгнулся в спине как гимнастка уже в тот момент, когда одновременно с насилием над ушком почувствовал, как сильные руки стягивают с него штаны, крепко хватают за бедра и дают понять, что сегодня — он целиком в их власти.
И Костика это устраивало — иногда было слишком приятно отдавать контроль над собой Олегу, особенно когда он был таким — хотелось, чтобы оттрахали до звездочек в глазах и легкой пингвиньей походки.
Олег немного отстранился, чтобы стянуть с парня и футболку, ту самую, дурацкую, которая так некстати оголяла все, что сводило его с ума, и провел языком по контурам татуировки. Это был их фетиш — кожа на месте тату была тонкой, свежей и очень чувствительной, и это было так сладко-больно, что хотелось выть. Впрочем, если бы Олег не поцеловал его в этот момент — практически вгрызся в губу, больно стукнувшись зубами и жадно, нагло пропихивая язык вовнутрь, властно и жарко — он бы завыл и не постеснялся. Давно он не видел Олеги таким — и от этого можно было обкончаться просто так.
Но этому не суждено было — к счастью — случиться. Каким-то неуловимым движением Винник снял с себя футболку, чуть медленнее джинсы — он снова носил ремень, чтобы стянуть их не выходило, и снял сразу же боксеры, вместе с ними. После — стащил Агрессивно красные трусы и с Костти, сразу же прижимаясь всем телом к нему, вдавливая в проклятую дверь и заставляя его поежиться — поверхность была прохладной, и контраст между горячим телом Олежи спереди и ею сзади был слишком велик.
Поцеловав еще раз искусанные и истерзанные губы парня, он провел по его спине руками, гладя влажное после выступления и от возбуждения тело, огладил его бока, изящную талию и сжал ягодицы руками, крепко, жадно, словно в последний раз. Пупсик Мэл, громко выдохнул и издал гортанный стон — такой пошлый, что бедро Олега стало еще более скользким — от смазки с члена Костика
— Господи, да давай же уже пупсик мой, — выдохнул зажатый со всех сторон парень, и Олег послушно отпустил его немного, хватая за скользкую руку и ведя к маленькому диванчику, попутно хватая давно примеченный у Роксы увлажняющий гель для чего-то там. Скользил он отлично и был очень приятным, спасибо, Мэл
— Сейчас, мой хороший, — дрожащим голосом произнес Олег, напряженными руками выдавливая на пальцы гель. Секунду подумав, он выдавил его и на плотно сжатую дырочку своего дракулы, который стоял на четвереньках, упершись лбом в подлокотник. От прохлады геля он вздрогнул, член болезненно дернулся, и было невыносимо ждать.
Но и Олег ждать не собирался. Костик всегда говорит, что любит его пальцы — такие они длинные, тонкие и…
— О - ох, — протяжно застонал и прогнулся Костя, когда костяшкой указательного пальца олежа сразу проехался по простате, руки мгновенно сжались в кулаки, а мышцы ног напряглись до боли. — Еще.
Они нередко менялись, хотя в основном внизу был Мэл — ну нравилось ему это ощущение, а Олежке нравилось доставлять удовольствие своему мальчику.
— Сейчас, родной, сейчас, — Олег аккуратно ввел второй палец, целуя фигурно выгнутую перед ним спину, оглаживая рукой упругие и круглые ягодицы — его, его, его!
Разведя пальцы словно ножницы, Винник провел носом по одной из ягодиц и аккуратно ввел язык ,простату чуть-чуть, но этого было достаточно, чтобы тот громко застонал, а сам Олег чуть не кончил, добавив третий палец и продолжая трахать так свою любовь.
— Тише, тише, подожди меня.
Мэловин покрепче вцепился в диван влажными пальцами и кивнул. Все тело тряслось, и хотелось только одного.
— Ну давай же, трахни меня.
— Достаточно? — Олег всегда боялся причинить боль своему мальчику, потому что член был большим, и очень хотелось, чтобы всем было приятно.
— Более чем у - у… Ну, давай же.
Выдавив остаток геля на член — прости, пупсик. — он приставил его к анусу Костика и чуть надавил. Он раскрылся, впуская вовнутрь головку и шумно выдыхая. Олег медленно, плавно, вошел на всю длину и остановился, а Мэл вцепился в обивку так, что, казалось, порвет.
— Давай. Двигайся. Пожалуйста, — каждое слово срывалось отдельным выдохом, и блондин кивнул, начиная размеренно, понемногу входить и выходить. — Вот так, да. И еще, — только мог произносить Костя, чувствуя, как изнутри его заполняет Олег, ощущая, как тело сладостно напрягается.
— Хочу видеть твое лицо, — произнес сладко винник, выйдя из кости, помог ему перевернуться на спину, аккуратно разжав руки, сжимавшие диван. — Вот так, родной, давай, — улыбнулся он, вновь входя, еще глубже, еще приятнее, когда длинные ноги Бочарова обхватили его за талию. Олег наклонился к нему, прижимаясь, почти ложась, и кусая за шею, тяжело дыша, пытаясь поддерживать ритм, который только ускорялся.
— Боже мой, — выдыхал Костя. — Боже мой, — слезы стояли в глазах, когда он вцепился в плечи блондину, пытаясь как-то избавиться от давления внутри, которое било молоточками в голове, разрывало изнутри. — Давай, пожалуйста, давай, малыш мой!
— Пупсик, кончай же я жду!
От отчаянных стонов, криков и просьб Олег чувствовал, что больше не может, но старался максимально сдержаться. Когда понял, что это бесполезно — положил руку на член Мэла, и тот одновременно с ним, с криком, больше похожим на рык, кончил, содрогаясь всем телом, так обхватив Олега и руками и ногами, больно впившись пятками ему в ягодицы и пальцами в руки, что блондин понял — синяки сойдут нескоро.
Опустошение было ошеломительным, пустота в теле и голове гулкой, и только дыхание, громкое, шумное, неровное, указывало на то, что они все еще живы. Олег не мог найти в себе силы выйти из Мэла поэтому просто лежал на нем, тяжело дыша ему в шею.
— Ты был… ты… ох, — пытался сформулировать мысль Мэловин, но в мозгу были лишь какие-то обрывки слов, так что попытка не увенчалась успехом.
— Я люблю тебя. Люблю. Люблю, — словно мантру шептал Олег, а Костя бездумно выдыхал в плечо ему и чуть слышно повторял то же самое.
— Люблю тебя, Олежа. Люблю.
***
— Куда, мать вашу, подевался мой гель от припухлостей? Всех убью! Он же дорогой! Я только раз им воспользовалась! Идиоты, — возмущалась Рокса на следующий день.
Олег ухмыльнулся и тихо наклонился к Мэлу шепча ему на ухо:
— Ну, мы-то ведь тоже воспользовались им только один раз, да?
Легко укусив его за шею, Мэл подумал, что у него самый лучший в мире парень. Впрочем, Олег считал, что самый лучший как раз-таки у него.