Brother

      «Я решил оставить напутствие на случай своего безвременного ухода, ну вы понимаете.» Пеппер опускает голову, пряча одинокую слезу. Морган цепляется маленькими ручками за мамино черное платье, не отрывая карих глазок от голограммы отца. А Питер… Питер обещает себе не плакать. Он стоит позади и не может пошевелиться. Все мышцы будто парализованы, а сжатая челюсть уже начинает ныть от боли. Пару минут назад маленькая копия Тони Старка допытывала маму почему все гости в черном.       — Почему мы все одеты как те люди из фильма про черных людей, который смотрел папа? — грустно спросила девочка, когда Пеп присела перед ней на колени, чтобы застегнуть детские туфельки. Женщина подняла взгляд сначала на дочку, а затем встретилась взглядом с Паркером, стоящим поодаль, впервые открывая для себя насколько эти двое похожи друг на друга: самоотверженность и доброта в глазах, идущая от сердца. Его нижняя губа предательски задрожала, а в глазах заблестели алмазные слезы. От боли щемит сердце. Он обещал себе не плакать. Обещал Тони.       — Паучок.       — Мистер Старк, господи, Т-тони! Пожалуйста, только не умирайте, пожалуйста, пожалуйста…       — Да не умираю я, дурень, — хрипло усмехнулся Старк, — Обещай, что не будешь плакать.       — Н-не буду, не буду, я обещаю, только не умирайте… пожалуйста, прошу, — надрывно всхлипывает юноша, роняя голову на железное плечо.       «Смерть — это такая штука: всегда приходит не вовремя. Путешествие во времени, что мы задумали на завтра, заставило меня задуматься о бренности всего сущего — отсюда эта запись. Но такова уж доля героев. Конец — это часть пути», — изрекает Тони и встает с голограммного стула, а маленькая Морган жмется к маме.       «Что-то меня пробрало, кхм. Все в итоге закончится в точности так, как и должно быть», — Тони оперся на колени, — «Целую сто тысяч раз», — обращается он к Морган и Пеппер, — «И Питер», — Паркер резко поднимает взгляд на голограмму, — «Ты был мне как сын» Питер опускает голову и как-то нервно кивает, будто Старк сейчас не где-то там — в прошлом, а здесь — с ними. Он никогда не чувствовал себя настолько опустошенным. В горле встал ком. Питер обещал себе не плакать, обещал быть сильным, но слезы предательски бегут по щекам, оставляя за собой влажные дорожки. Как дышать он давно забыл, а вот последние вздохи Тони Старка не забудет никогда. Не забудет, как тот называл его карапузом, как ругал за глупости и был для Питера отцом. Из гостиной он уходит первым.       — Почему ты плачешь? Питер стоял на деревянной веранде, когда крошечная ладошка дернула его за рукав пиджака.       — Я… я… — замялся Питер, шмыгнув носом и поспешно вытирая тыльной стороной ладони лицо.       — Он скучает, — рука Кэрол коснулась плеча Питера Паркера и легонько сжала, — А когда люди скучают по кому-то, кто им дорог, они плачут. Юноша нашел в себе силы улыбнуться, а Дэнверс берет Морган на руки.       — Ты мой братик? — спрашивает малышка, заглядывая в глаза Питера Паркера. Он медлит с ответом, застыв от этого глубокого взгляда.       — Если папочка сказал, что ты его сын, значит ты — мой братик? Кэрол криво улыбается, в ожидании смотря на Питера, а у того сжимается сердце. Осознание, что для этой девочки он будет кем угодно, приходит к нему неожиданно, словно порыв ветра, всколыхнувший вершины деревьев. Паркер вдруг понял, какой он слабак; какие они все слабаки по сравнению с этой кареглазой малышкой. Он дал себе обещание не плакать, а она — нет; он плачет, а она — нет; она сильная, а он — нет. Питер потерял наставника, а девочка — отца. Что может быть хуже, чем потерять родного человека? Этой девочке тяжелее, чем им всем вместе взятым. Питер знает. Он понимает. Она — железная девочка.       — Детка, понимаешь, Питер… он-       — Твой братик, — выдает Паркер и Дэнверс вопросительно поднимает брови, — Не обязательно иметь кровные узы, чтобы быть семьей, — объясняет он Кэрол и та вновь расплывается в улыбке.