Горячий лед

Кожа под ладонями горит огнем. Каждый раз, спускаясь пальцами вниз, очерчивая шею и ключицы, чужой торс и руки, Читтапон чувствовал, как напрягалось под ними тело, и как Ёнхо пробирало легкой дрожью от столь желаемого холода. — Легче? — с заботой спрашивает младший, ложась рядом, прижимаясь вплотную и наслаждаясь теплом, что охватывало его с головы до ног, лишая контроля над собственным телом. Ему всегда холодно, но потом, когда он возвращался к Джонни и получал ту нужную порцию тепла, то становился более живым. Тэн всегда охотно ластится к старшему, охлаждая его своим телом, обжигая холодными поцелуями грудь, плечи и лицо, позволяя сжимать себя чужим сильным рукам, пока сам обхватывает плечи Со и валит его за собой на кровать. Ему жизненно необходим жар, который он ощущает от Ёнхо, а тот, в свою очередь, не мог прожить без льда игривого во время долгожданных встреч тайца. В то же время, подарить его они могут только друг другу. Сколько бы до этого они не встречали людей в своей жизни, все они были… никакими. Ни холодные, ни теплые, под ладонями обычно чувствовалась только гладкая кожа, что не могла ни согреть, ни остудить. Только лишь телом спасали от одиночества и на время помогало забыть о медленной болезненной смерти. Они нашли друг друга, на самом деле, едва ли не в последние дни своей жизни. Оба чувствовали тогда, что умирают, но случайное столкновение в парке изменило многое: Тэн в тот момент остался сидеть на асфальте, пока не менее шокированный, тогда еще незнакомый, парень помогал ему подняться. В итоге, правда, тому пришлось еще и удерживать дрожащего младшего, которому ранее чувство тепла было абсолютно чуждо, и сейчас оно было для того словно неожиданный приступ болезни. Холод, почему-то, всегда легче принять, чем тепло. Оно проникает под кончики пальцев, пока колени подкашиваются, а лицо горит, словно у тебя лихорадка, а холод просто равномерно растекается по всему телу. Читтапон тогда расплакался, а Джонни купил им карамельное моккиато. Тогда оба забыли о своих делах — Тэн пропустил встречу с другом, а Джонни оставил свою сестру мерзнуть в зале ожидания аэропорта, пока та, конечно же, не позвонила своему великодушному братцу. — Ёнхо… — зовет его Читтапон, вспоминая их встречу, тихо смеясь, пока горячие руки скользят по его бокам и бедрам. — Я люблю тебя. — урчит таец, когда Джонни обращает на него внимание и улыбается на хихиканье. — И я тебя, Тэн. — старший замечает, как тот обхватывает его ладонь и укладывает ее себе на грудь, прикрывая слезящиеся глаза и неровно выдыхая. Ёнхо уже знает, что в такие моменты младшему дико хорошо, поэтому и не спрашивает, не волнуется, а только лишь целует кожу под ключицами, слыша тихое мычание в ответ. — Джонни. — опять зовет его младший, в то время как Ёнхо отзывается мычанием, пока стройные ноги обхватывают его вокруг торса, оставляя тело тайца в полувисящем положении. — Я хочу на выходных к родителям съездить. — робко начинает он, сжимая ладонь на своей груди, которая, тем не менее, поползла выше. — С тобой их… хотел бы… познакомить. — совсем уж тихо заканчивает Читтапон, поднимая глаза на Со, чья рука приятным жаром грела его лицо, мешая сосредоточиться на словах, что произносили его губы. — Приглашаешь с собой? — улыбается Джон, получая кивок. — Я с радостью, Тэн. Знаешь как говорят, когда согласен на все, что тебе предложит любимый человек? — хитрит Со, а у Читтапона расплывается приятное тепло в груди, что в купе с физическим било в лихорадку. — С тобой хоть на край света? — искрится младший от своей догадки и сгребает ладонь американца, что раньше легкими движениями гладила его щеку, в свою, сжимая уже давно теплыми пальцами. — С тобой хоть на край света. — вторит ему Ёнхо и подается вперед, чтобы подтвердить свои слова теплым, нежным поцелуем, который заставляет вспыхнуть в буре, граничащей с торнадо, тысячи эмоций в груди младшего, что так отзывчиво льнул к чужим родным прикосновениям, желая отдаваться этому человеку насколько это возможно.