***
Главная троица хулиганов появляется только к первой паре, поэтому до лекций с ними поговорить не удается. Приходится следовать за ними в перерыве. Они как раз находились в одном из самых тихих местечков здания, а Лорри зажимал кого-то у стенки и что-то угрожающе и тихо говорил. Кажется, это их же одногруппник. «Подходящее время для появления». — Эй, отпусти его сейчас же. Главарь оглядывается. — Ну и зачем я должен тебя слушать? — Может, потому что я староста? Блондин усмехается и тут же разжимает руки, позволяя парню сбежать. Тот с благодарностью посмотрел на Кенига, когда пробегал мимо. — Что нужно, староста? И поясни-ка, что за хрень ты вчера выкинул? — Всего лишь хотел попасть на твою милость, чтобы попросить об услуге. Лорри, помоги мне отомстить Дэму. Ухмылка тут же исчезает с лица блондина, и он уже смотрит на Тэнэ серьезно и при этом недоверчиво. «Заманчивое предложение…» — И с чего это такое заявление? Вы же с ним друзья, нет? — Мы не друзья. Он меня шантажирует, заставляет делать то, что он хочет. Та ситуация с уволенной учительницей — тоже его рук дело. Он меня бесит так же, как и тебя. Поэтому предлагаю объединиться против него. — Хм, а что насчет вчерашнего? Ты же попер против него и… — Я его не так уж сильно и боюсь. Я не дурак, чтобы вредить себе, поэтому все уже разрешилось. Будут еще вопросы? Лорри молчит. Что-то точно не дает ему покоя. И один из парней, имя которого Тэнэ еще не знает, озвучивает эти сомнения. — Мне кажется, что нельзя ему доверять. Вдруг Келлерман сам послал его сюда к нам, раз он его шантажирует. — Ну и зачем это ему? Я всего лишь его ненавижу и хочу, чтобы его исключили. — Ну и как нам тебе поверить? — спрашивает уже Лорри, ведь предположение друга показалось довольно логичным. — На слово. Больше никак, — отвечает так же, как ему ответил Дэм. — К сожалению тогда. Топай отсюда, Кениг. Тэнэ не хочет уходить, его задание — заставить их поверить, но он действительно не знает, что сказать, поэтому разворачивается и уходит. Практичнее всего было бы изначально сказать, что он уже не в рабстве Дэма, но тогда их встречи и разговоры в универе лишь наталкивали бы эту троицу в сомнения насчет его надежности. А Тэнэ и сам был бы рад не видеться с этим скотом, но он настаивал в обратном. Что ж, пусть и расхлебывает теперь.***
— …то, что они мне не поверили — уже не моя проблема. Меньше воевать нужно было, придурок. Последнее слово вырывается неожиданно — Тэнэ просто зол, что план может не воплотиться из-за самого Дэмона — но он все равно внутренне сжимается. Но Келлерман будто и внимания не обратил или не услышал. Лишь стоит с задумчивым, сосредоточенным взглядом, приложив к подбородку палец. — Не поверили, говоришь. Хм. Я что-нибудь придумаю к вечеру.***
Теперь Тэнэ совсем не знал, что делать с Дорой. Следует ли к ней вообще обращаться? Если она действительно такая эгоцентричная мразота, каким ее описал Дэм, то помощи можно не ждать. Или же Тэнэ все еще продолжает думать, что уговорит ее. Также Келлерман сказал, что он будет свободен, когда его план успешно завершится. Можно отложить, наверное, визит к девушке. Если Дэм отпустит его, то Дора и не понадобится вовсе. Однако, размышляя так, он все же почему-то ищет сейчас именно ее, хоть и доводы не обращаться к ней заметно лидируют. Что ж, подстраховка же никогда не помешает? Тем более Дэм, как муха навозная, никогда от него не отходит, а пока он обедает, выдается исключительный шанс найти ее. И минут через десять действительно находит, одиноко сидящую в аудитории, где будет проходить следующая пара. — Кхм, — он подсаживается рядом. — Привет. — Ты же дружок Дэма? Что надо? «Вообще-то, раб», — мысленно поправляет Тэнэ. И, возможно, он так бы ей и сказал, чтобы сразу же заинтриговать, но он еще не знает, на какую подлость она способна на самом деле и вдруг использует эту информацию против него же. — Не друг. Я его ненавижу. И он это знает. — Ха, интересно. Ну и что же тебе нужно? — Хотелось бы узнать, что между вами такое произошло, что он тебя так презирает. Этот вопрос явно ей не понравился, ведь ее глаза источали недовольство. А глаза девушки сильнее всего выделялись на ее бледном лице. Они такие же черные, как и ее волосы, — линзы, скорее всего — будто только и созданы отражать равнодушие или другие отрицательные эмоции. Плюс темный мейк-ап, тонной наложенный только на глаза, который гиперболизирует все это и заставляет чувствовать собеседника не в своей тарелке. Но Тэнэ не из тех, кого могут напугать какие-то внешние данные. Тем более, у Тэнэ самого такой видок — только более пугающий характер глазам придает не макияж, а синяки и шрамы. — Слушай, мне не нравятся такие личные вопросы. Поэтому если тебя волнует только это, можешь идти. — Да плевать мне на твою личность, — если уж эта девушка любит разговаривать так, то почему бы ей не соответствовать. — Я знаю просто, что это касается и Дэма тоже, а сам он вряд ли расскажет, а раз уж он тебе никто, то почему бы и не ответить. Кениг не говорит грубо, он говорит спокойно. Как-никак ей все же нужно понравиться. И она задумывается над его словами. — Мы с Дэмонтаниэлем… встречались когда-то. Но я его бросила, так как он был тем еще слюнтяем. И не только я, кстати, так считала, а вся гимназия. Там учились только дети богатых и многие были избалованными, поэтому ты понимаешь, какое у них должно быть отношение к простачкам, вроде Дэма. Его вообще все использовали, а он бегал послушно за каждым и радовался, когда его хвалили, как какую-то собачку. И вот при расставании я ему все это и высказала. Тогда он несколько недель не появлялся в гимназии, а потом и вовсе перевелся на домашнее обучение. А что с ним было после этого, я не знаю. Но кажется, я его сильно задела, вот он и изменился сейчас и стал каким-то… другим. — Хах, он сказал, что стал таким моральным уродом только благодаря тебе, — с нервным смешком произносит Тэнэ и, даже увидев промелькнувшее раздражение в глазах Доры, извиниться не спешит. Объективный факт — пусть принимает. Стоит ли злиться на Лайн за то, что она сделала с Дэмом? Тэнэ не понимает. Да, раздражение, конечно же, имеется: ведь он сейчас просто незаслуженно страдает из-за какой-то тупой пизды. Но и до злости и перекидывания всех проблем на какого-то левого человека, чтобы утешить себя и поплакаться, как же несправедлив мир, опускаться не хочется. Также, на самом деле, сказав, что ему плевать на ее личность, он немного соврал, ведь он должен понять, стоит ли ей доверять. И, кажется, помощи все-таки попросить можно. — Тогда еще, Дора… Могу я попросить об услуге в случае чего? Просто сейчас я не в самом выгодном положении, и все из-за Дэма. И если станет хуже, то… — Нет, — отрезала Лайн, даже не желая дослушать. — Прости, но я не люблю, когда меня впутывают в чьи-то разборки. Это не мои проблемы. — Разве? Но Дэм стал таким отчасти из-за тебя. А он, как ребенок, все еще не может забыть, поэтому вымещает свои тупые капризы на других. Не хочешь теперь помочь исправить свою ошибку? — Ты сказал, плевать на мою личность, да? Так вот, есть только Дэм и ты, поэтому и не проси даже. — Но ведь… — Я все сказала! — что ж, это прозвучало довольно истерично. Что с ней не так? Но продолжает она довольно спокойно, — А то, что я чувствую или должна чувствовать, тебя не касается. Надоел. Она быстро собирает вещи и выходит из аудитории. Что ж, первая попытка обернулась провалом. «В следующий раз, наверное, можно будет рассказать о моем реальном положении. Трепаться вряд ли она станет, даже если все узнает».***
На этот раз Кениг и Келлерман встречаются не в здании универа и даже не где-то на его территории. Дэм ловит Тэнэ после занятий и, несмотря на протесты вроде «обязанностей старосты» и «порученных ему дел», грубо схватив его за предплечье, влечет на улицу. Минут за десять они доходят да парка, расположенного почти рядом с университетом, а если точнее, то до той его части, где совсем никто не ходит, потому что здесь ни нормальных тропинок, ни красивого пейзажа, ни скамеек не имеется — лишь слегка открытая местность и деревья. Дэм сразу же начинает копошиться в своей сумке, а когда находит необходимое, довольно, скорее даже маньячно, улыбается. Он достает нож, веревку и рулон марли. — Ну что, готов? — К… к чему? — Тэнэ оцепенел, увидев все это. Мысли о пытках судорожно проносятся в голове, и Дэм взбудораживается от проблеска паники в глазах Кенига. — Поиграем в связывание. Но Тэнэ уже увидел нож, и это явно не к добру. — Что ты собираешься делать? Сначала скажи. Отходит подальше. Он мимолетно подумал, что неплохо было бы сбежать, пока не поздно. «Нет, стой, будет хуже». Поэтому просто старается держать дистанцию. — Поверь, если я скажу, это лишь отпугнет тебя. Хах, не хотелось бы. — Что бы там не было, ост-тановись, п-пожалуйста, — блин, теперь еще и заикание! — Не ты ли говорил, что готов на все? — Д-дэм, стой! Я сам что-нибудь придумаю. Я внедрюсь, обещаю. — Что? — Келлерман нарочито медленно тянет гласную. — Но ведь так веселее. К тому же, я тебя и не спрашивал. Он неспешно подходит и резко, так, чтобы брюнет и не успел среагировать, хватает его за горло и прижимает к ближайшему дереву, чтобы точно не смел сбежать. — Ну, или же… Ты сейчас сам все сделаешь. Согласен? Тэнэ тут же кивает. Если уж есть шанс облегчить страдания, то почему бы им не воспользоваться? — Тогда, — издевательски шепчет Дэм ему на ухо, — нацарапаешь этим ножом на своем животе, к примеру… «послушный мальчик». Да, нанесение клейма Кениг тоже предполагал. И если бы это делал Дэм, то порезы были бы глубже. Тэнэ берет нож, и проносится сладчайшая мысль: прирезать Келлермана, — и тогда все проблемы разом исчезнут. Он поднимает взгляд на него, и, видимо, Дэм улавливает это желание, поэтому смотрит с вызовом и спокойной ухмылкой, будто бы провоцируя: «Ну, давай». Тэнэ отводит взгляд. Нет, он не убийца. К тому же, как бы не было противно это признавать, но Дэм сильнее и выиграет даже без ножа. Келлерман советует снять одежду, так как из-за алых пятен на них могут возникнуть вопросы как у студентов, так и у отца Тэнэ, поэтому Кениг раздевается до трусов. Дэм включает камеру и приказывает начинать. Что ж, будучи всегда избитым и страдающим подростком, Тэнэ никогда не резался и не понимал, почему это делают другие — те, кому повезло больше. «Они не хотят жить?» — думал он и ненавидел их за это. Ведь они жили, как нормальные люди, они, в принципе, «жили», а ему всегда все было недоступно. Но он всем сердцем желал нормальной жизни, поэтому не понимал, завидовал, а уже потом стало плевать на «забавы» остальных. Сейчас он стоит и делает то, что он никогда не делал. Больно. Но не так, как если бы это делал Дэм. Тэнэ режет медленно и неглубоко. Только на первой букве еще пришлось постараться, чтобы оставить хотя бы царапину — было страшно погружать нож глубже хотя бы на миллиметр. Однако, уже три буквы готовы. Не настолько больно, чтобы плакать, но слезы выступить точно норовятся, поэтому он каждый раз, когда кончик ножа входит чуть глубже, жмурится и старается сдерживать их. Глаза покраснели. Дэм приказывает посмотреть на камеру. Тэнэ смотрит, смотрит с ненавистью и снова опускает взгляд. «Послушный» не влезает в одну строчку, приходится переносить. Дэму начинает надоедать медлительность Тэнэ, и он приказывает поторапливаться. А кусочек марли давать отказывается — кровь Тэнэ стекает вниз и мешает царапать другие буквы — поэтому Кенигу приходится стирать ладонью. И сейчас действительно не жаль, что он снял одежду, иначе у отца возникли бы вопросы насчет кровавых пятен. Остается последнее слово. Но руки уже слабо дрожат, и Тэнэ случайно роняет нож. Для Дэма это стало последней каплей: он-то надеялся понаблюдать за тем, как Тэнэ делает себе больно и плачет, и уж тем более хотел заснять все это. Но он делал все медленно и аккуратно, поэтому скучно. Видимо, не так уж это и больно, раз он так слабо реагировал. Что ж, придется взять все в свои руки. — Какой же ты все-таки тормоз, — протягивает он и раньше него выхватывает нож с земли и отшвыривает немного в сторону. Берет веревку, грубо поворачивает Тэнэ и передом прижимает его к дереву, так как тот начинает сопротивляться. Он крепким узлом, которому научился совсем недавно, связывает ему руки за спиной. «Пусти… мхм…» — слова угрозы теряются в толстом слое марли, который Дэм использует как кляп. Тэнэ извивается, как может, но Дэм снова поворачивает его лицом к себе и, придавливая на плечи, заставляет лечь, берет нож и усаживается сверху на его бедра. — Уж прости. Мне, конечно, нравится наблюдать за твоими самомучениями, но твоей реакции недостаточно. Нужно проникать глубже. Вот так. Он обводит сверху букву «п», но кончик ножа действительно входит глубже, выпуская больше крови. Тэнэ рефлекторно извивается от неожиданной боли, и нож, который Дэм не успел вытащить, проникает еще на миллиметры. Дэм смеется: «Будь осторожнее». Поэтому Кениг просто лежит и терпит, боясь сделать лишнее движение и пораниться сильнее. Слезы удерживать уже совсем не получается. Он не видит лица Дэма, так как перед глазами все расплывается, но представляе ее злорадное и словно бы безумное выражение. Он видит лишь листья дерева, которые смешались в один зеленый фон. А из всех звуков слышит лишь собственные всхлипы. Все, на самом деле, происходит быстро — Дэм совсем не церемонится — но Тэнэ не ощущает времени и ему кажется, будто проходит целая вечность. Дэм обводит букву «й» и переходит к последнему слову. Даже немного жаль. Потому что у него встал. На вид полуголого и заплаканного Кенига. Он выругался на реакцию собственного организма. Закончив с последним словом, он почти нежно проводит по шее и груди Тэнэ. — Эй, Кениг, подъем. Все уже. Дэм поднимается и сразу вспоминает, что кое-что забыл. Он идет к своей сумке и достает три маленьких флакончика и ватку. Дэм снимает марлевый кляп, вытирает им кровь и снова нацепляет его, уже окровавленный, на Тэнэ. Он садится сверху, проклиная стояк. Тэнэ к этому времени уже начинает снова осознавать, что вокруг происходит. — Прости, соврал, — он смотрит прямо в глаза Тэнэ, чтобы знать, что тот его слушает. — Знаешь, я недавно узнал, с чем можно сравнить глубокое ножевое ранение и решил, что это можно испытать на тебе, — Келлерман широко ухмыльнулся, когда Тэнэ из-за его слов быстро замотал головой. — Так вот. Это сродни обычному порезу, а после его нужно последовательно смазать скипидаром, йодом и таблеткой дезинфекции. Попробуем? Конечно же, это был риторический вопрос. Тэнэ просто отворачивает голову, продолжая давиться слезами. — Эй, между прочим, не только ты тут страдаешь. У меня вот стояк из-за тебя, — он специально потерся пахом о его бедра, а Тэнэ в ужасе распахнул глаза: неужели еще и это?.. — Теперь придется идти домой так и терпеть. Тэнэ облегченно и с дрожью в голосе выдыхает. По крайней мере, его не опустят еще ниже. Эта информация, пусть и совсем несерьезная, все же повлияла на него. Это же ведь физическая боль. Дэм его не унизит морально, изнасиловав. Всхлип. Дэм смачивает вату скипидаром и проводит по вырезанной надписи. Как же больно! И это только начало. Нет, сложно все же остановить слезы так просто. Дэм с садистским удовольствием медленно двигает рукой. Тэнэ дергается со всей имеющейся силы, пытаясь освободиться, и получает пощечину, но и это его не усмиряет. Дэм заканчивает со скипидаром, а дальше следуют йод и таблетка дезинфекции, растворенная в воде. Тэнэ уже вдыхает воздух не только носом, но и ртом, но чувствует только вкус собственной крови на марле. Всхлипы Кенига, пусть тот и старается издавать их теперь не так часто, заводят Келлермана еще сильнее. А может?.. «Нет, — усмехается Дэм. — Будет еще время». Он встает, делает несколько фотографий Тэнэ и только потом освобождает запястья и снимает кляп. Тэнэ попытался сесть и ему это удалось, но от лишнего движения будто тысячи иголок пронзили его в области живота, и эта боль пронеслась почти по всему телу. Он сильно, почти до крови, закусывает губу, чтобы не закричать, и в итоге издает только стон. Дэм достает телефон из его куртки и бросает ему. — Позвонишь Лорри. Тебе желательно сделать так, чтобы он разу же примчался после твоего звонка. Завтра тоже, конечно, можешь все показать. Но я хочу, чтобы он увидел тебя таким… слабым и жалким. Даже не одевайся до его прихода. Умоляй в слезах и заставь поверить, как ты меня ненавидишь и хочешь отомстить. Думаю, на этом моменте ты будешь полностью честен, — ухмылка. — Не уговоришь сегодня, получишь наказание пожестче. У тебя же есть его номер, староста? Тэнэ кивает. — Отлично. Тогда до завтра. Дэм собирает все, кроме марли, и уходит, а Кениг дрожащими пальцами набирает Лорри. Тэнэ действительно в слезах умоляет его прийти, хоть блондин изначально его и послал. «Да, блядь, откуда мне знать, где ты? Я в этом парке не был никогда». Но в итоге соглашается — жалобное волшебное слово «пожалуйста» дрожащим голосом и всхлипывание — хорошая комбинация, чтобы уговорить. К его приходу Тэнэ пытается успокоиться, но не может полностью совладать с собой. Он не хочет выглядеть слишком уж жалко, особенно перед этим придурком. Хочет даже одеться, но руки дотягиваются только до брюк, надеть которые становится невозможным, ибо приходится сгибаться. Живот и все, что немного выше и ниже, остро ноют. До прихода Лорри он просто сидит и останавливает кровь, попутно пытаясь успокоиться и взять себя в руки. Тэнэ уже не задается вопросами наподобие: «За что мне это?» Он просто хочет отомстить. Даже убийство сейчас кажется чем-то привлекательным. Лорри застает его полуголого, окровавленного и изредка всхлипывающего. И, кажется, даже немного пугается, когда видит надпись на животе. — Ну и видок, конечно. Это Дэм сделал, да? Он, ухмыляясь, протягивает руку, чтобы помочь встать, но Тэнэ качает головой: — Я… еще не могу. Надо еще немного посидеть. Подай одежду. Пожалуйста. Тэнэ убирает марлю, так как она и так вся пропиталась кровью. Но кровь все равно продолжает идти. Что же делать? Еще бы один кусок ткани и было бы достаточно. В это время как раз подходит Лорри с одеждой. На нем самом школьная форма, а под ней — футболка, которая к форме отношения не имеет. — Дашь свою футболку? Блондин завис на месте. «Че?» — хотел спросить он, но Кениг опередил: — Нужно чем-то кровь остановить. Марля уже не поможет. — А твой свитер, блин, не поможет? — Его потом придется выбросить. А у меня… нет запасной одежды, — Тэнэ неловко отводит взгляд. — Дай. Пожалуйста. Лорри выдыхает от такой наглости, но все же снимает футболку, рвет ее, чтобы связать на талии Кенига, а потом попутно помогает одеться. И много матерится, ибо Тэнэ, как принцесса, стерпеть боли не может. — Будешь курить? Тэнэ сразу же соглашается. Вкус сигареты успокаивает. О, как он давно не курил, хотя с Келлерманом следовало бы почаще. Все нервы просто безжалостно уничтожил. Пока они оба сидят под деревом и расслабляются, Кениг рассказывает о случившемся. Голос все равно дрожит, но не так, как еще с приходом Лорри. — …Хах, если это действительно сродни ножевому ранению, то я больше никогда не хочу этого испытывать. — Кто бы мог подумать, что лучший ученик в универе такой садист, — усмехается блондин и нервно выговаривает. — Бесит так. Даже ты теперь не бесишь, как этот придурок. «Это был комплимент?» — думает Тэнэ, но и не пытается найти ответа. Они просидели в тишине минуты три. — Лорри, помоги мне отомстить ему. — Ты опять, — раздраженно выдыхает тот. — Почему я? Уверен, расскажи ты о своей ситуации кому-то еще, тебе бы помогли. — Хах, серьезно что ли? Я не могу действовать напрямую против него, поэтому мне нужна помощь. Но Дэм многим симпатичен, и вряд ли мне поверят, какой он на самом деле. А ваша троица терпеть его не может, плюс в случае чего вы можете выкинуть любую хрень, ведь вас не заботит, что подумают другие. Этого достаточно? Лорри задумывается: «Да, наверное». Он хочет ответить. Всхлип. Что? Он поворачивает голову. Тэнэ, опираясь прямыми руками о землю и опустив голову к груди, дрожит, а по щеке катится слеза. «Как же достало. Хватит, блядь, уже», — вторит он себе и окровавленной рукой протирает глаза, оставляя красные пятна уже на лице. — Бесит. Хочу убить его.