Вне времени

      Том потянул девчонку за собой. Он шел быстро и спешно, не обращая внимания на то, как Фрэн ворчала у него за спиной, уже пожалевшая, что сказала Тому об Оливии.       Он так не считал. Последствия — вот что всегда страшит человека, однако Фрэн обладала редкой глупостью, часто не думая о своих действиях в логическом ключе. Пролитое зелье не соберешь, но Том мог попытаться минимизировать риски. Лучший вариант — сделать так, будто инцидента с таблетками будто и не было. Они достигли башни Рейвенкло за жалкие десять минут. Том был чересчур взволнован и возбужден, поэтому не сразу разгадал загадку стража, хотя задача являлась легкой. Никого в гостиной не было, что определенно стало ему на руку — меньше свидетелей его наглого вторжения в обитель умников. Лестница, ведущая в общежитие девочек, стала скользкой, но Том только раздраженно пробормотал заклинание и сделал палочковый жест, превративший горку обратно в ступени. — Показывай, где твоя комната, — скомандовал он, озираясь.       Девочка вздохнула, снова пожаловалась на то, что Оливия обязательно бы поправилась, а потом поплелась мимо рядов дверей. Они прошли почти весь коридор, прежде чем остановились у одной из комнат. Фрэн повернула ручку, и удивленно воскликнула, отчего у Тома возникло неприятное предчувствие. — Мистер Дамблдор, добрый день! А я вас сегодня искала…       Старик стоял над одной из кроватей, склонившись всем телом. Его мантия серебрилась от солнечного света и слепила глаза. Он водил палочкой над Оливией Хорнби, здесь же сидела ее заплаканная подружка. Она шмыгала носом и сжимала в своей ладони руку Оливии. Дамблдор выпрямился и хмуро посмотрел на них двоих. Особенно его взгляд задержался на Томе, которого здесь точно не должно было быть. — Хм… — старик слегка склонил голову и перестал шептать чары. — Это день совсем не добрый. Полагаю, кто-нибудь из вас знает, что случилось с мисс Хорнби, раз вы здесь? Мистер Риддл? Если я правильно помню, вы староста иного факультета, а не Рейвенкло. Что вас привело в спальню девочек?       Том некоторое время молчал, собираясь с мыслями. Он не ожидал, что застанет в этом месте Дамблдора, поэтому был немного сбит с толку и изумлен. Оказалось, что его поспешность не имела смысла и не играла роли. Том мельком посмотрел на подружку Оливии. Ничего примечательного, но картина стала складываться — испуганная Анна Лестер побежала за помощью и встретила старика, которому и рассказала про Хорнби. — Профессор. Миртл рассказала мне, что с ее соседкой случилось что-то ужасное. Она настаивала на том, чтобы я проверил ее, — наконец сказал Том. — И вы, как староста, конечно же решили это сделать, — убежденно произнес Альбус. — Верно, — юноша кивнул. — Похоже, вы очень беспокоились о благополучии этой девочки, раз не сообщили о ней ни декану Рейвенкло, ни другому взрослому, — добавил Дамблдор.       Том приобрел пристыженный вид — его щеки немного порозовели, и, как бы сказали девушки одного с ним курса, румянец сделал его более хорошеньким. — Я хотел справить с возникшей проблемой самостоятельно, — сказал он дрогнувшим голосом.       Стоявшая рядом Фрэн с любопытством следила за их диалогом. — Оставим пока в стороне ваше здесь нахождение, мистер Риддл, и вернемся, как вы сказали, к «проблеме», — распорядился Дамблдор. — Мисс Лестер утверждает, что мисс Хорнби не приходит в себя уже несколько часов. Признаться, я впервые не могу определить, что это за проклятье, но для этого есть медик, верно? Мадам Роуз незамедлительно прибудет сюда через пару минут, я уже послал ей патронус. — Это отлично, что девочка будет здорова, — ответил Том. — Сэр, позвольте я… тоже посмотрю. — Вы можете остаться, оба. Но прошу, не мешайтесь под ногами. Случай не рядовой, и я надеюсь, что мадам Роуз сможет быстро распознать проклятье на мисс Хорнби, иначе школу могут закрыть. Обращаться в Мунго — значит признать свою некомпетентность и недогляд, — Дамблдор утомленно вздохнул и присел на кровать, оставив Фрэн и Тома стоять напротив. — Это не все. Мисс Лестер, повторите свои слова, которые вы мне говорили.       Темноволосая девочка отлипла от Оливии, подняла заплаканные глаза на присутствующих. Она шумно дышала, перемежая дыхание короткими всхлипами. Прозрачные капли слез лились ей на студенческую мантию. Девчонка заправила прядь волос за ухо, а потом начала говорить, вздрагивая от пристального и холодного взгляда Тома Риддла: — Я… я… я… — заикалась она, не в силах что-нибудь сказать.       Дамблдор ободряюще произнес слова утешения, а Фрэн ответила, что нужно выпить воды и она сейчас мигом спустится на кухню. Маггловское мышление Боу прервал Том, с мрачной решимостью наколдовав стеклянный стакан и воду. Юноша жестко схватил за плечо девочку, намекая, чтобы она не отлучалась, а потом наклонился над мисс Лестер, и с мягкой улыбкой передал рыдающей чашку. — М-мы… не хотели ничего т-такого! — принялась оправдываться Анна, уткнувшись носом в ободок стакана. — Хотели пошутить и только! Профессор, простите, что мы залезли к Миртл в тумбочку. Пожалуйста! Нам просто стало интересно, что она хранит. И там стояла баночка! — девочка сверкнула глазами и вонзила ногти в ладони. — Я сразу поняла, что это что-то маггловское. И название дурацкое — «Дуотин». Только магглы так смешно называют. А еще оно так вкусно и сладко пахло — клубникой или другой сладкой ягодой. Сэр! Накажите Уоррен! Это она виновата, что Лив захотела попробовать эти красненькие штуки! — Ваш проступок не меньше, мисс Лестер, — мягко и тихо сказал Дамблдор. — Даже шутя вам не следовало заглядывать в личные вещи другой девочки. — Но она не должна была хранить эту банку! — вскрикнула Анна. — Не должна! Гр… магглорожденные тащат что попало из своего мира! А может, может она специально сделала так, что Оливия нашла их? Родители Лив непременно узнают об этом и запретят учиться Миртл здесь! А они состоят в совете попечителей школы… — Не торопитесь в своих выводах, мисс Лестер, — настаивал профессор. — Вашей подруге непременно станет лучше, успокойтесь и прекратите обвинять Миртл. Никто не виноват в этом несчастном случае.       Он посмотрел на Оливию — такую бледную и светловолосую, словно сорняк одуванчика. Ее подушка была насквозь мокрой от крови, пальцы беспорядочно скребли по простыне, иногда сжимаясь в кулачки. Искусанные губы чуть дрожали, а грудная клетка вздымалась от редких, но резких и шумных вздохов. Прибыла медиковедьма — мадам Роуз, одетая в светлую мантию. Женщина собиралась отправиться в отпуск на летние каникулы, и Дамблдор знал, что отвлек ее от сборов. Она, не говоря ни слова, взмахнула пару раз палочкой, пробормотала чары, определяющие болезнь, а потом открыла чемоданчик, в котором стояли ровные ряды крохотных колб. Фрэн подошла к кровати и попробовала взять одну из емкостей с блестящей синей жидкостью, но незамедлительно последовал хлесткий удар по ее пальцам. — Вы что делаете, Уоррен? — рявкнула медиковедьма. — Немедленно отойдите и не мешайте выполнять мне работу. Профессор Дамблдор, я бы попросила увести отсюда всех присутствующих. Почему здесь все еще эти дети? Мистер Риддл, вас это тоже касается, несмотря на вашу должность старосты.       Женщина вытолкнула их троих за дверь, наказав никуда не отлучаться, пока она не проведет осмотр. Профессор Дамблдор тоже через пару минут покинул комнату, а теперь мерял шагами синюю гостиную факультета Рейвенкло. Фрэн устроилась на одном из пуфиков, натянув рукава мантии до самых ногтей. Ей не хотелось смущать остальных сыпавшимся песком, так что девочка старательно прятала руки под одеждой. Том, на ее приглашение сесть рядом, даже не ответил, оставшись стоять столбом у окна. У камина пристроилась Анна, щеки которой распухли и покраснели от долгих слез.       Фрэн совсем не понимала, чего особенного есть в Оливии Хорнби, что ради нее подняли шум. Ей приходилось справляться со всеми заботами в одиночку, а атмосфера Ультра-реальности стала такой привычной и в чем-то родной, что Фрэн забыла, как это — когда пугаешься. Месяцы в Иверсте для нее все же не прошли бесследно, и там, где люди видели панику и тревогу, Фрэн не замечала ничего. Иверстцы не только не любили торопиться, но и совершенным спокойствием принимали течение времени со всеми его ужасами.       Времени, однако, у нее почти не осталось. Червоточина была уже зыбкой, и грозила в любой момент затянуть девочку туда, где ей было самое место. Фрэн не было грустно от подобного известия, в конце концов, любой из существ возвращается домой. Она желала остаться бы подольше, но, зная невозможное, думала об Иверсте и всех-всех путешественниках в пространстве.       Стоило ли ей прощаться?       Мадам Роуз вышла из общежития девочек через полчаса, рассерженная и испуганная. Она бегала глазами по убранству гостиной, пока наконец не заметила Альбуса Дамблдора, задумчиво рассматривавшего живопись на стене. — Профессор Дамблдор!       Из-за громкого оклика медиковедьмы вздрогнули все присутствующие. Альбус рассеянным жестом провел по рыжей бороде и повернулся к женщине, возвышаясь над низенькой мадам словно скала. — Да? — Дело неотложное! — вскричала медиковедьма, устремляясь к выходу. — Я немедленно свяжусь с целителем из Мунго, а вы… а вас прошу сообщить директору Диппету о плачевном состоянии мисс Хорнби. Ох, кто же знал, кто же знал! Следовало немедленно направить бедняжку в Мунго! — Погодите! — профессор Дамблдор перебил женщину. — Что случилось? Что с девочкой?       Фрэн шаркнула носком туфли и стала сосредоточенно расширять дырку в пуфике, на котором скучающе сидела. Том заинтересованно следил за диалогом двух взрослых людей, заинтригованный последствиями таблеток. Он сравнивал себя с Хорнби, и не мог найти связь, которая бы говорила, что в одном случае можно сойти с ума (возможно, это объясняет странности Фрэн Боу), а в другом — безболезненно выйти из Ультра-реальности. — Я… я… же просила вас увести этих детей! Врачебная тайна, Альбус!       Профессор поморщился, будто съел лимон, а потом кисло произнес: — Они свидетели состояния мисс Хорнби. Как вы понимаете, я не могу их отпустить, не будучи уверенным, что девочка поправится. Хогвартсу сейчас не нужна паника.       Мадам Роуз ахнула и прижала ухоженную тоненькую ручку к алому рту. — Так значит кто-то из них ее… — она недоговорила, прерванная взвизгом Анны Лестер. — Я не убивала ее! Не убивала ее! Она моя подруга, и это я сказала профессору Дамблдору, что Лив плохо! Преступники так не поступают!       Девочка вскочила, растрепанная и взъерошенная, она совсем потеряла вид приличной чистокровной барышни. — Вас никто не обвиняет, мисс Лестер. Никто никого не убивал, — Альбус растянул губы в улыбке. — И не будет этого делать ни в коем случае, слышите меня? Мадам Роуз попросту не так поняла меня. Мадам, они в самом деле только свидетели этой… досадной случайности. А теперь расскажите мне о том…       Фрэн зевнула и стала потихоньку вынимать обивку из пуфика. Позже она собиралась попросить Тома, чтобы он починил пуфик. Так приятно и мягко сидеть! Девочка мысленно посочувствовала прямой спине Тома — наверняка та хотела расслабиться. — Преступники так не поступают… вот что я хотела сказать, — повторила Анна. — Настоящие преступники. А Уоррен и… и… Том вполне могли проверить, умерла ли Лив или я. Я не верю, что Том способен на убийство, но эта мерзавка способна на что угодно! — Успокойтесь! — Дамблдор повысил голос. — Никто никого не будет обвинять. Никто не виноват. Мадам, говорите. — Это похоже на проклятье, профессор. На сильное и очень темное проклятье! Оно действует на мозг волшебника и, я бы сказала, очень похоже на отсроченное действие Круциатуса. Девочка постоянно чувствует фантомную боль. Немедленно, в Мунго! Моей квалификации определенно не хватит убрать чары. — Тогда не будем звать сюда директора, — распорядился Дамблдор. — Это займет время. Девочка все еще в комнате? Прекрасно. Отправимся к моему кабинету — там у меня открытый камин.       Профессор устремился к комнате девочек, после чего молча взмахнул палочкой — тело Оливии поднялось в воздух. Руки девочки безвольно повисли веревками и болтались, а из ушей, рта и глаз полилась кровь, орошая пол. Лицо Хорнби было таким белым, что казалось, будто оно исчезнет. Анна, увидев подругу, вскрикнула и отвернулась к окну, чтобы не видеть весь этот кошмар. Дамблдор распахнул тяжелую входную дверь, пропустил вперед медиковедьму и бессознательную девочку. В гостиной стало на мгновение тихо. Писк настенных часов оглушил их троих, после чего Анна снова дала волю слезам, наколдовав из оставленного на подоконнике свитка носовой платок. Она шумно высморкалась, глазея за беззаботными учениками во дворе. — А директора никто не предупредил, — робко сказала Фрэн, с удовольствием вынимая обивку из пуфика. — Да и зачем? Скоро приключение Оливии закончится и она вернется из Ультра-реальности. То-ом. Может надо было крикнуть вдогонку, что это никакое не проклятье?       Том Риддл отмер и перестал сверлить взглядом синюю стену. Он вздохнул и раздраженно убрал прядь волос за ухо. — Ты уже натворила достаточно дел своей безответственностью. Идем. Я должен тебе кое-что сказать.       Он привычным жестом схватил ее за руку и потянул к выходу, больше не намереваясь оставаться в обители Рейвенкло. — Вам сказали, что мы не должны никуда отлучаться! — закричала Анна, бросаясь наперерез опешившему юноше. — Я никуда не отпущу вас!       Том остановился и мягко, будто разговаривал с сумасшедшей, сказал: — Мы идем к директору Диппету. Я расскажу ему обо всем, в том числе и об Уоррен. Уверен, он накажет ее, если я скажу о таблетках. Веришь мне, Анна?       Анна опустила руки и озадаченно посмотрела по сторонам. Она вытерла мокрый нос мантией, а потом с неуверенностью произнесла: — Я не знаю, Том. Ты правда отведешь ее к директору? — Правда. Я, как и ты, хочу, чтобы справедливость восторжествовала. Знаешь, я так и хотел поступить, когда узнал, что Уоррен сделала нечто плохое. Поэтому пошел вместе с ней в башню Рейвенкло — хотел убедиться, в порядке ли мисс Хорнби. Это отлично, что ты встретила профессора Дамблдора. Ты хорошая подруга, — Том тепло улыбнулся. — Я должна пойти с вами, — взгляд Анны горел ненавистью и злостью. — Я расскажу директору как все было, а заодно помогу тебе проследить, чтобы грязнокровка не сбежала. Вот так!       Том, услышав оскорбление в адрес магглорожденных, поморщился на столь явное проявление агрессии. Он относился к грязнокровкам негативно, но все же не опускался до обзывательств, считая это ребячеством: репутация идеального ученика стоила куда больше, чем недолгое удовлетворение от пары слов в адрес маггловских отродьев. Он не стал поправлять Анну. — Нет, ты не пойдешь с нами, — сказал Том, делая ударение на каждом слове. — Только староста может обратиться к директору Диппету беспрепятственно. Лучше останься в своей комнате, пока кто-нибудь из взрослых не попросит твоей помощи. Будет лучше, если ситуацию объясню я. — Нет-нет-нет! — Анна оставалась непреклонна. — Я пойду с тобой! И точка! Все наконец увидят, какой вред приносят эти маггловские твари! — Том, — Фрэн, сложив руки на груди, скучающе протянула его имя. — Давайте вы перестанете спорить? Бессмысленно стоять на своем, когда можно прийти к общему решению. Так сказал Итворд, а уж он точно разбирается в таких вопросах!       Том молча стоял, а потом достал из кармана мантии свою белую палочку из тисового дерева, похожую на испещренную узорами кость. Палочка слабо переливалась чистейшими светлыми бликами под солнечными лучами. Это нехитрое действие заворожило всех. И если Фрэн просто заинтересованно гадала, чья это кость, и какое животное умерло по вине Тома, то Анна чувствовала, как в животе зарождается тянущее и болезненное ощущение тревоги.       Стоит сказать, что Анна, как и, впрочем, все девочки младших и старших курсов, восхищалась Томом и его окружением. Одно время она даже горячо жалела, что попала не в Слизерин, а в Рейвенкло. Может быть, если бы она была ближе к обаятельному Тому Риддлу, он бы выделил ее из толпы? Но этого не происходило. Пусть Том и оставался очень вежливым, всегда здороваясь в ответ, если Анна приветствовала его, но на большее рассчитывать не приходилось.       Что случилось с Томом? Почему он стал такой злой? Анна видела, как юноша устало сказал Империо, а потом ничего далее не случилось особенного — ее разум подернулся дымкой счастья перед единственным Хозяином. Он приказал ей оставаться здесь, в башне. Позже сказал, что Анна не должна обвинять Миртл Уоррен в несчастном случае. Она, как верная слуга своего Хозяина, должна подчиняться всем просьбам Тома Риддла всегда, но забудет это происшествие с Непростительным.       Девочка медленно обмякла под заклятьем сна, опустившись на небольшой диванчик. Мисс Лестер сладко засопела, подложив под темноволосую голову кулачок. Том спрятал палочку в кармане брюк и вздохнул. — А что ты сделал? — спросила Фрэн, зачарованная его не самыми правильными действиями. — Это снова волшебство, да? Ой, хотела бы я так уметь! Когда люди тебя слушаются — это здорово! Не нужно тратить время на дураков и мерзких дядек! — последнее слово она выкрикнула, вспомнив ужасного охранника из психушки. — Не шуми, — шикнул на нее Том. — Думаю, что Лестер будет лучше, если она не попадет в кабинет директора. — А мы правда туда пойдем? — поинтересовалась Фрэн. — Я думала, ты наврал ей, чтобы она отмазалась от тебя. — Выбирай выражения, — срываясь на шипение, приказал Том. — Ненавижу маггловские словечки. Да, мне нужно попасть к Диппету. Я не планировал идти к нему, но Дамблдор знает о том, что ты косвенно причастна к случившемуся с Оливией. Стереть этим двум дурам память не получится. Дамблдор обо всем узнал, — выплюнул юноша. — Ну и что? — Фрэн, блуждавшая по гостиной, нашла на полу у камина бледно-голубое покрывало и накинула его на спину Анны Лестер. — Подумаешь! Оливии станет лучше, я уже говорила. Такое случилось и с тобой, помнишь? Тебе было также плохо, как ей. В твоих глазах и ушах застыла кровь — это полопались сосуды в мозге, не выдержав увиденного в Ультра-реальности. Обы-чно-е зре-ли-ще. — Никто не должен знать правду, — продолжал Том, нервно вертя палочку. — Да, возможно Хорнби поправится, но все смогут узнать о Дуотине и твоих словах. Следует рассказать Диппету то, что бы удовлетворяло всех: и виновных, потерпевших. Я займусь этим, а ты пойдешь со мной. Подождешь меня у входа. — Ладно, — Фрэн пожала плечами и тяжко вздохнула, совершенно не понимая Тома.       Он так беспокоился и нервничал! Очень добрый молодой человек.       Над последней мыслью Фрэн хихикнула.       Они поспешно спустились на этаж ниже, потом еще и еще. Миновали длинный-предлинный коридор, пустой и залитый дневным светом. Было жарко и душно. Том не желал с ней говорить, отмахиваясь от ее дельных слов. Он почти взлетел на винтовую лестницу, ведущую к Диппету. Фрэн надоело стоять и она проворно забралась на подоконник, глазея то на озеро, то на отдыхавших учеников. Юноша провел время в кабинете директора довольно долго. Хотя, может Фрэн и показалось. Часов у нее не было, хотя песок и норовил убежать из складок мантии. Интересно, это тяжело занимать такую уважаемую должность и главенствовать над целой школой? Девочка крепко задумалась и стала постукивать по подбородку кончиком пальца. Наверное, директору много платят…       Том прервал ее размышления, весь бледный и с благожелательным лицом. Он теребил пояс школьной сумки, очевидно пребывая в энергичном состоянии.       Сегодня свершится история!       Донельзя неподходящая и нелепая мысль влезла Фрэн в голову, перепутав все в обоих полушариях. Или подходящая — она не определилась. Но смысл девочке понравился. История, как показывало время, всегда вершилась и влияла на будущее другой истории. — Как все прошло? — спросила Фрэн. — Никак, — бесцветным тоном ответил Том. — Старик запаниковал, как только я упомянул о состоянии Хорнби. Далее он не слушал мою версию событий, очевидно, беспокоясь, что разгневанные родители начнут ломиться к нему в кабинет. Диппет сказал, что разберется сам и попросил меня не распространяться о девочке, боясь широкой огласки. Он настоял на том, чтобы я не вмешивался в эту историю, однако попросил меня о содействии школе. Он и слышать ничего не хочет о подробностях. Думаю, старик немедленно посетит Мунго или родственников девочки. Пока ему дела нет до виновных. Когда же появится время выслушать о том, кто виноват, уже Дамблдор насядет Диппету на уши, — чуть ли не скрипя зубами, проговорил Том. — Он непременно расскажет о тебе и твоей маггловской дряни, вывернув все так, что справедливость окажется не на твоей стороне, а на его. Я не могу допустить этого. — О, ты беспокоишься обо мне! — воскликнула Фрэн, быстро захлопав глазами. — Это так приятно! Спасибо за заботу, Том, — искренне поблагодарила онп.       Юноша фыркнул и смерил фигуру девчонки жалостливым, но оттого не менее уничижительным взглядом. — Считай, как хочешь, — наконец сказал он. — Мне… все равно. Просто я не хочу, чтобы кто-то другой узнал, что Миртл Уоррен отправилась к праотцам. — Хм, интересно, как она умерла? — задала вопрос Фрэн. — Когда я проснулась, рядом никого не было, а на моем затылке шевелилась кровь. Может, это был несчастный случай? Тогда это была очень и очень глупая смерть! Представляю: она захотела в туалет, сделала свои дела и поскользнулась на луже воды или… чего похуже. Ой! Хорошо, что потом я помылась. — Хватит болтать о всякой мерзости, — скривился Том и посоветовал: — Лучше замолкни хоть на минуту и прекрати строить теории заговора. — А может ее убили? — пробормотала девочка, не заметив, как Том отвел глаза в сторону и принялся мять пальцами рукав мантии. — Нет, глупо. Кому понадобится убивать кого-то в многолюдной школе? А еще, по классике жанра, убийца обязательно должен околачиваться неподалеку от тела жертвы. Так, на чем мы остановились? — бодро закончила Фрэн. — Что ты будешь делать? Давай погуляем, а то грустно размышлять о грустном. — Не хочу тратить время столь нерационально, — произнес Том. — Если хочешь — проводи время ленивым образом. Но мне предстоит куча важных дел. Напоследок я спрошу только одно: ты говорила кому-нибудь, что ты Фрэн Боу, а не Миртл Уоррен? — Всем, — последовал безмятежный и честный ответ. — Хм, о чем это я, — Том сузил глаза и облизал губы. — Перефразирую. Тебе кто-нибудь поверил, что говоришь правду?       Он спросил просто для проформы, но ответ девчонки заставил его выругаться. — Ага. Профессор Дамблдор напоил меня вкуснейшим чаем. Конечно, с чаем Итворда не сравнится… Он поверил каждому моему слову и мы с ним хорошо провели беседу за сладостями, говоря о реальностях и путешествиях во времени и пространстве. С ним было так интересно, он очень хороший человек. А как он одевается! — выдохнула Фрэн. — Не каждому хватит смелости так выражаться! О! Я же хотела попросить у профессора парочку его мантий. Как ты думаешь, он не откажет? Спасибо, что напомнил, Том! — Когда ты ему призналась в… необычности своего сознания? — еле слышно сказал Том. — Когда?       Фрэн зевнула. Ей стоило спать больше, но это было не так просто, ведь вокруг происходило столько интересного! — Да не знаю, — она зажмурила глаза и потрясла головой, стремясь вытряхнуть сон из каждого глаза. — Я не знаю даже, какое сегодня число. Какое сегодня число, Том? — Тринадцатое июня.       Что ж, с одной стороны, знание старика о природе девчонки существенно упрощало дело. Том полагал — Дамблдор ни за что не даст Боу в обиду, раз никому не рассказал об этой сумасшедшей. Все дни, проведенные в Хогвартсе, Фрэн шокировала школу эксцентричными нарядами, фразами и беззаботностью. Никому не было дела до Миртл Уоррен, неудивительно, что бедную девочку стали считать окончательно поехавшей. Профессор трансфигурации проявил удивительную чуткость. Он не станет, обвинять новую Миртл Уоррен в происшествии с Хорнби. И причина даже не в том, что девочка другая. Просто старик наивно верил в мир, в котором каждый заслуживает прощения. Он поможет Фрэн Боу, сделает это искренне, но в глубине души Альбус Дамблдор всегда будет знать, что настоящая Миртл Уоррен ушла в последнее приключение по вине того, кто до сих пор бродит по галереям Хогвартса. И, видит Мерлин, юноша отчаянно не желал, чтобы профессор узнал о причастности Тома Марволо Риддла к, пусть и тайному, но убийству.       Клубок запутывался, и нитки загадок можно было лишь порвать, чтоб не мучаться над решением. Тринадцатое июня оказалось приятным на сюрпризы, а притихшее чувство страха и вины снова одолело его душу, съедая все мысли.       Фрэн хотела гулять, и Том с раздражением в голосе отпустил девчонку на все четыре стороны, только бы не попадалась ему на глаза. Его руки тряслись — так хотел задушить ее. Он чувствовал себя чересчур эмоциональным, и оттого грозил сорваться на любого в поле своего зрения. Он ненавидел моменты своей слабости, но часто с ними приходилось мириться, подавлять скопившуюся ненависть. Злость, прятавшаяся под хрупкой дамбой контроля, пыталась хлынуть ему в рот, приказывала хоть кому-нибудь наговорить гадостей и мерзостей. Том призвал себя успокоиться, потому еще ничего не было потеряно, а он — не сидел на скамье подсудимых.       Том устал и эмоционально, и физически. Он плохо спал по ночам, предчувствуя скорую кончину своей жизни. Его страхи были надуманными, но легче не становилось. Юноша думал, что лучше бы все закончилось в тот день, когда он неосторожно выпустил Василиска. Лучше бы перед ним лежал труп, а не это ходячее нечто, которое постоянно мельтешило перед лицом, стремясь привлечь внимание каждого. Сумасшедшее, чокнутое, надоедливое. Ему не стоило расслабляться после сдачи экзаменов, смотреть на свое наследие, притаившееся в Тайной Комнате. Теперь же Тому приходилось поневоле нянчиться с девчонкой, разговаривать с ходячим трупным телом. Он хотел отдохнуть, перемотать время вперед, чтобы наконец наступил шестой курс, обещавший только спокойствие и рутинную учебу, не стоившую ему усилий.       Оставалось только ждать. Том вернулся в подземелья и сел на свою кровать, аккуратно сложенную и заправленную без единой складки. Он не знал, чем заняться, так что просто ходил по спальне, заложив руки в замок. Вскоре Тому это надоело. Отвлечься от размышлений не получалось, а в мыслях он строил варианты будущего вечера. Возвратится ли в школу Дамблдор? Диппет? Что скажут медики насчет Хорнби? Будет ли вестись расследование с привлечением Министерства и Аврората? Отпустят ли в этом случае учеников на каникулы? Том задавал себе вопросы и не находил складного ответа, не в силах предвидеть действия ни родителей Хорнби, ни директора, ни даже свои. Он понятия не имел, что будет говорить при свидетельствовании, и в этот самый миг почувствовал себя очень уязвимым и слабым. Том почувствовал себя тем, кем являлся, хотя частенько об этом забывал. Подростком.

***

      А вечер настал быстро. Фрэн даже не заметила его, наслаждаясь красотой дня и приятным общением с Септимусом и двумя девочками с Гриффиндора. Они косились в ее сторону, но видя, как Уизли свободно и, самое главное, серьезно разговаривает с девочкой, тоже присоединились к беседе. Солнце пекло, и Фрэн снова скинула мантию, растянувшись во весь рост на изумрудной траве. Она чувствовала себя прекрасно.       После такого жаркого дня обязательно полил бы хороший дождь, промелькнула мысль в голове у девочки. Она оказалась права, и вскоре небо заволокло белыми перистыми облаками, похожими на пасущихся овец. А где же пастух?       Тучи поднялись над головами учеников, едва шевелясь. Некоторые студенты покинули лужайку, но Фрэн и Септимус с девочками его курса остались. Септимус взмахнул палочкой, прошептал волшебное слово, с помощью которого неожиданно вспыхнул ярко-голубой светящийся купол над их головами. Дождь перестал щекотать одежду и кожу, барабаня каплями по огромному прозрачному зонтику. — Чары шестого курса! — гордо признался Септимус, ловко перекидывая палочку из рук в руку. — Долго учил. Все ведь знают, как я занят с тренировками? Даже на домашку времени не остается. — Какое удивительное волшебство! — Фрэн, не сдержавшись, захлопала в ладони и широко улыбнулась. — Очень магически и захватывающе. — А то. Мы же волшебники, должны все знать, — Септимус улегся на плед, покрытый широкими лепестками лилий. — Ева, подай мне во-он тот пирог с тыквой и капустой. — Какое извращение — есть это, — Ева сморщила нос, но достала пирог из корзинки. — У каждого свои вкусы, — добавила Алиса, сидевшая за чтением художественной литературы. — Например, многие не понимают, как ты можешь предавать факультет и носить зеленый цвет где только можно. — Мне кажется, что пора возвращаться, — заметила Ева, расчесывая растрепавшиеся волосы. — Хорошо посидели, но погода совсем испортилась. Не хочу промокнуть. — Эй, ты сомневаешься в силе моих чар? — с наигранным возмущением спросил Септимус, хватая девочку за лодыжку.       Ева испустила девичий визг и рухнула на плед, чудом не задев тарелки и стеклянные стаканы. — Да… Отлично провели время. Последний день как никак. Не хочу ехать в Лондон, — Алиса вздохнула и поправила на переносице очки. — Что скажешь? — обратилась она к Фрэн. — Не знаю, — девочка пожала плечами. — Я никогда не была в Лондоне, хотя хотелось бы повидать новые места. Но погода совершенно не ужасная. Септимус зря наколдовал прозрачный зонтик, ведь можно побегать под дождем. Ах-х! Дождь! В Иверсте так редко идет он! Почти не гуляет… — Не знаю, как вы, но я иду в Хогвартс, — Ева, шлепнув хихикавшего Септимуса по щеке, отряхнула юбку от налипших травинок и подхватила свою волшебную палочку. — Алиса, пойдем? Поможешь собрать мне вещи в чемодан? Я все еще не сделала этого…       Алиса фыркнула и поджала тонкие губы. — Не удивлена, однако! Безответственность и рассеяность — твои характерные черты. Что же, возвращаемся. Вы с нами? — Нет, еще посидим здесь, — Септимус приподнялся на руках и попытался на этот раз схватить за ногу Алису, однако та ловко отскочила.       Девочки с Гриффиндора ушли, а они вдвоем остались, смотря, как дождь налипает на стенки купола. Фрэн и юноша лежали на пледе, наблюдая, как стихия стучит в маленький и уютный мирок под небесным покрывалом магии. Незабываемое зрелище. Фрэн почувствовала себя ужасно спокойно и даже захотела спать, убаюканная атмосферой тишины. Септимус не смог долго усидеть на месте. Он без конца ворочался, а потом внезапно вскочил, чем-то возбужденный и потревоженный. Фрэн удивленно посмотрела на него, нехотя приоткрыв левый глаз. — Что такое? — Я тут подумал… — Септимус говорил восторженно и отрывисто. — Пойдем гулять под дождь? Никогда этого не делал. Конечно, я могу заболеть, но для этого есть Бодроперцовое зелье, верно? — Ой, правда?! — глаза девочки зажглись. — Давай быстрее начнем!       Они обулись в ботинки, а Септимус аккуратно сложил все разбросанные вещи в сумку. Фрэн выскочила первой под дождь, чудом не поскользнувшись на грязной траве. Вода хлынула на нее холодным нескончаемым свежим потоком, а вскоре и юноша оказался под разбушевавшейся стихией. Их мантии мигом намокли, и пока остальные ученики ворчливо ругали погоду, спеша в теплый замок, Фрэн со своим другом устремилась дальше, к дождю, дарившему ощущение свободы. Они подставили лица ветру, а вода лилась и лилась. Девочка схватила Септимуса руку и прокричала: — Бежим!       Они прошлепали к холму, хохоча и путаясь в собственных подолах мантий, потяжелевших от сырости. Грязь прилипала к ногам, но это совсем не мешало этим двоим, забывшим о мире людей. Фрэн заметила волнующееся озеро, и спустилась вниз, хорошенько разбежавшись. Ее ботинки жалобно скрипнули и поползли по слою мокрой травы, все ускоряясь и ускоряясь. Девочка влетела в озеро, подняв кучу брызг. Через мгновение к ней присоединился Септимус, уронив Фрэн в воду.       Они расхохотались, однако скоро вылезли из озера, потому что холод впивался в кожу. Септимус высушил их одежду, но его волшебство не очень помогло: через мгновение мантии вымокли до нитки. Но хоты бы налипшая грязь исчезла и идти стало гораздо легче.       Рядом с квиддичной площадкой натужно скрипел сарайчик с метлами. Фрэн и Септимус нырнули туда, слыша, как свистит ветер в распахнутых окнах. Дребезжало стекло, пахло чем-то травяным. Рядом с дверью нашлась длинная щербатая скамейка, на которую Фрэн и села, оглядываясь. На полу лежало несколько потрепанных метел, валялась забытая квиддичная форма, выкрашенная в насыщенный зеленый. Со второго этажа капала вода, и Септимус, стуча зубами, поведал, что крыша дырявая и в непогоду часто подтекает. — А что там? — спросила Фрэн, поднявшись на пару ступенек лестницы. — Ничего такого. Там есть душевые, а еще комнаты отдыха, но сейчас они закрыты.       Фрэн поднялась на этаж выше и подергала ручки дверей. Все было ожидаемо заперто. Девочка спустилась и села на скамью рядом с Септимусом, отчаянно зевавшим. Ливень не прекращался, и ритмичный перестук воды действовал усыпляюще. Фрэн вскоре тоже почувствовала сонливость, но убеждала себя, что спать еще рано. Она знала — если заснет, то проснется в другом месте. Времени совсем не осталось.       Корзинка и плед остались на лужайке. Септимус вспомнил об этом случайно, поругал себя за рассеянность и высказал желание немедленно вернуться. Юноша сказал, что девчонкам не пристало гулять и мерзнуть в такой кошмарный дождь, поэтому он сам сходит и заберет оставленное. Септимус ушел, а Фрэн осталась в сарайчике для метел, греясь под светом его волшебной палочки. Она осторожно перекатывала деревяшку в руках и изучающе рассматривала светлые узоры. Септимус утверждал, что его палочка сделана из рябины и пера феникса, но Фрэн это знание ни о чем не говорило. Девочка удивлялась искусности выполненной поделки, а еще тем, что волшебство может быть заключено в желтый шарик на кончике деревянной палочки.       Послышались громкие хлюпающие шаги. Септимус распахнул дверь и втащил в комнату корзину. На его плече болтался мокрый плед, разбухший от сырости. Юноша вернул себе палочку, просушил одежду и покрывало, которое затем свернул и запихнул в свою школьную сумку. Вскоре погода успокоилась, и ветер больше не задувал в щели.       Небо окрашивалось в насыщенный алый цвет. Тучи растворялись в жарком красном пигменте, уступая место восходящему на горизонт закату. Фрэн выскочила на влажную лужайку, ощущая, как сырость окутывает ноги. Трава серебрилась росой, а в ее зелени тихо стрекотали цикады. Септимус стоял рядом, держа в одной руке древко метлы. — Прощальный полет? — лукаво улыбнулся он. — Прощальный полет, — согласилась Фрэн, почувствовав предвкушение и совсем небольшой страх перед высотой. — Доверяю тебе свое доверие.       Они не поднимались над закатом, но были близки к этому, искушенные ощущением свободы. Оранжевое солнце било в глаза, но то был мягкий и угасающий свет засыпающего дня. Фрэн чувствовала грусть и одновременно восторг от проплывающих мимо розоватых облаков, похожих на сахарную вату. Септимус повернул метлу обратно к Хогвартсу, устремившись вниз. Сверху замок выглядел еще фантастичнее и величественнее, освещаемый сотнями огоньков. Волшебство полета закончилось с первым шагом на дорожку, ведущую ко школе. Прощание с Септимусом вышло милым и немного печальным. Фрэн обняла юношу и пообещала ему, что они когда-нибудь встретятся вновь. Девочка рассталась с ним в холле замка, напоследок помахав рукой Септимусу.       Часы били восемь вечера. Она не вернулась в башню Рейвенкло, решив, что лучше еще где-нибудь погуляет, пока время еще оставалось. На пути ей встретился жутко хмурый Дамблдор, торопливо поднимавшийся по лестнице. — Мистер Дамблдор, здравствуйте! — громко поприветствовала его Фрэн. — Как поживаете? — Мисс Уоррен. Вы-то мне и нужны, — голос профессора был тревожен и устал. — Пройдемте в мой кабинет.       В этот раз Дамблдор не стал предлагать ей чай, только наколдовал стул рядом с креслом Тома Риддла. Юноша спокойно сидел за чтением, а на ее приветствие лишь кивнул. — Я уже рассказывал мистеру Риддлу о мисс Хорнби. Повторюсь и для вас. Состояние девочки довольно нестабильно, она все еще не пришла в сознание и, как утверждают колдомедики, не скоро очнется. Родители мисс Хорнби уже знают о дочери и немедленно требуют провести расследование с последующим закрытием школы. Уверен, они добьются этого, если девочка не придет в себя. Я хочу знать все о таблетках, которые она приняла, уверен, вам двоим есть о чем рассказать мне. Никто, повторюсь, не будет обвинять вас в чем-то, но если вы расскажете правду, то очень поможете мне и Хогвартсу. — Профессор Дамблдор, — Том отложил книгу и переплел пальцы между собой. — Кто-нибудь знает, от чего Оливия попала в Мунго? — Нет, — ответил Дамблдор, а юноша изумленно расширил глаза. — Я не говорил о вашей причастности даже директору Диппету, хотя и мог бы. Уверен, что если я упомяну о вас, Том, вашей карьере, о которой пророчит профессор Слизнорт, придет конец, — взгляд старика наполнился сочувствием. — Никто не будет долго расследовать это дело, полагаю, ваша и мисс Уоррен причастность станет основой для обвинения в нападении на ученицу. Неспокойные времена… — Я не понимаю, почему вы не сказали об этом Диппету и остальным, — пробормотал Том, опустив глаза. — Разве так не было бы правильнее для вас? — Вы ходили к директору, и он, насколько знаю, попросил вас о содействии, — Дамблдор потер глаза и все же вскипятил чарами воду в чайнике. — То, о чем вы думаете, Том, не справедливость и не закон. Иногда лучше что-то скрыть, особенно если может пострадать невинный человек. Не обижайтесь, но мисс Уоррен станет мишенью для чистокровных, которые поддерживают режим Гриндевальда. Война на самом пике, и даже в нашей, кхм, британской глуши могут начаться волнения. Консерваторам не важно, что мисс Уоррен ни в чем не виновата, а Оливия Хорнби поступила очень и очень глупо, употребив то, чего не следовало. Полагаю, магглорожденность мисс Уоррен станет тем первым камнем, скатившимся со склона предрассудков. В прошлом году директору Диппету десять чистокровных семей высказали свое негодование из-за большого количества полукровок и магглорожденных в Хогвартсе. Они утверждали, что лучше отправят своих детей в Шармбатон или Дурмстранг, ведь там, в отличие от Хогвартса, преподают правильные люди, верные идеалам Гриндевальда. Но мы углубились в политику. Сейчас я хочу узнать о тех таблетках, от которых, по словам мисс Лестер, Оливии Хорнби стало плохо. — Я не знаю состав Дуотина, — Фрэн покачала головой. — Но могу описать их действие. Таблетки нужны для полного погружения в свое подсознание. Человек ест их и оказывается в своем внутреннем мире, измененном под воздействием внешнего слоя… — Может быть, мисс Уоррен прекратит болтать чепуху? — громко сказал Том, постукивая пальцами по обивке кресла. — Не думаю, что маггловские вещества могут быть замешаны в проклятье, наложенном на Хорнби. Профессор Дамблдор, я считаю, что таблетки не могли оказать такого эффекта на бедную девочку. Анна Лестер ошиблась в своих суждениях, ошибочно посчитав, что препарат стал погибелью для ее подруги. Скорее всего, это недоброжелатели прокляли Оливию, однако эффект проявился недавно. — Погибелью… — повторил профессор. — Она еще не умерла, Том. Глупо рассуждать о недоступном нашему пониманию. В спальне девочек я не заметил таблеток, странно, что они пропали.       Дамблдор сам разлил чай по чашкам и достал из шкафа вазочку с шоколадными конфетами. — Это я забрал их, профессор, — Том отпил из своей чашки, а потом достал из кармана мантии баночку с красными фасолинками и поставил на стол. — Вы в суматохе не увидели их. — Вы очень наблюдательны, — прошептал Дамблдор, не сводя глаз с лица юноши. — Что ж. Сейчас мы узнаем, опасно ли это средство.       Дуотин призывно алел под светом каминного огня. Альбус поудобнее взял палочку, и Фрэн увидела, что та светло-коричневая и без завитушек. Старик молча творил волшебство, направляя разноцветные лучи на баночку. Магия искрами плясала в воздухе, весело треща под волей своего создателя. Профессор закончил колдовать и с глубоким облегченным вздохом снова сел на стул.       Том, как опасно натянутая струна, жадно смотрел на Дамблдора. В лице юноши мелькало напряжение, томительно сводившее его скулы. Побелевшими пальцами он сжал чашку и, казалось, хрупкий фарфор треснет через мгновение. — М-да. Такого результата я и ожидал, — задумчиво сказал профессор. — Совершенно маггловские пилюли. В любой волшебной вещи, будь то зелье иди предмет, всегда чувствуется магия. Для распознавания магического фона применяются специальные чары, а, следовательно, таблетки не могут быть причиной плохого состояния мисс Хорнби. Девочку прокляли, и это подтвердил главный целитель Мунго. Тем не менее, школа и вы двое все еще в определенной опасности. Слова мисс Лестер никто не отменял. — Забавный переполох, но бессмысленный, — сказала Фрэн и закашлялась, ощутив на языке горечь песка. — Сэр, не беспокойтесь. — Вы можете идти, больше не смею вас задерживать. А с мисс Лестер я поговорю завтра утром, возьму с нее обещание не рассказывать о вас, — Дамблдор щелчком пальцев убрал чайный сервиз. — Профессор, отправятся ли ученики завтра на каникулы в положенное время? — Том встал с кресла и с секундной заминкой забрал Дуотин к себе в сумку. — Мне, как старосте, важно решить организационные вопросы. — Не знаю, мистер Риддл. Полагаю, ученики уедут в заданное время. Если что-то изменится, профессор Слагхорн передаст вам.       Через десять минут Фрэн и Том стояли в одной из открытых ниш замка. Полная луна, будто огромный фонарик, светила им в лицо. Тишина в коридорах была непомерной, однако в факультетских гостиных полным ходом шло празднование окончания учебного года.       Вот и все. Тому было странно, что очередной курс закончился быстро и незаметно. Возможно, виной тому его занятость, а также плотный график учебы. Успех шел к нему в руки, и здесь сыграла свою роль обыкновенная баночка Дуотина, которая была и погибелью, и спасением. Том не был уверен в том, что Дамблдор не найдет ничего подозрительного, но решил рискнуть. Чувство легкости наполнило его душу, и даже отъезд теперь воспринимался со смирением. Юноша знал — могло быть хуже.       Он посмотрел на девчонку. Она была как обычно чудной и беззаботной, но в коже под глазами чернели синяки, а волосы и одежды выглядели помятыми, делая тело Миртл еще некрасивее. В голубых глазах притаилась грусть. Фрэн все щебетала и щебетала, говоря о том, что рада познакомиться с ним, и как ей жаль расставаться с друзьями. Завтра… завтра… Ярко-алый поезд возник в мыслях Тома, и он на миг ощутил запах дыма, идущий из его труб. Он устал и на миг закрыл глаза, но вскоре очнулся от того, что девчонка прикоснулась к его плечу. — Пойдем на Астрономическую башню? — предложила она, чересчур сжимая плечо Тома. — Хочу побывать там перед возвращением.       Он позволил себе согласиться с ее словами, но только потому, что отчаянно нуждался в свежем воздухе. В Хогвартсе стояла невыносимая духота, и даже сильный дождь не смог исправить этого. Том снял мантию и ослабил галстук на тонкой рубашке, облокотившись о перила, которые сдерживали порыв Фрэн наклониться над пропастью еще больше. Пахло чем-то свежим и травяным, юноша вяло наблюдал за ленивой луной, плывущей над чернотой леса.       Позже он понял, почему воздух был наполнен цветочным ароматом. Фрэн резко потянулась к нему и очень неожиданно обняла застывшего Тома, переплетя свои пальцы у него за спиной. Миртл была невысокой, она уткнулась ему в грудь носом, а после громко чихнула куда-то ему в рубашку. — Ты пахнешь пылью, — прошептала Фрэн и хихикнула. — Очень-очень. Или пеплом?       Том замер и шумно втянул воздух, снова ощутив запах чего-то сладкого и приторного, как клубничный пудинг. Он не стал сразу отстраняться, но мягко положил руки ей на плечи — единственный жест, который он мог охарактеризовать, как дружеский.       Том Риддл никогда никого не обнимал.       Они стояли так с минуту, пока Фрэн как ни в чем не бывало не выскользнула из его рук. — А теперь ты объяснишь, что хочешь от меня.       Том выглядел растерянным и озадаченным. Он нахмурился, и между бровей юноши появилась небольшая морщинка. Девочка печально улыбнулась, понимая, что он и правда не ведает о такой хорошей вещи, как дружба. — Для всего ли есть цена? Не-а, — она загадочно посмотрела на него. — А еще друзья делают вот так, — с этими словами Фрэн поцеловала его в щеку. — Хм-м… Наверное, стоило и Септимуса поцеловать? Как думаешь, Том?       Том раздраженно смахнул с лица влажный след и яростно потер кожу. — Опять думаешь о чепухе, — прошипел он. — Нелегко жить с головой, которая не слушается тебя, — пожаловалась девочка. — Я просто хотела попрощаться. А это уж точно не чепуха! — Рад, что завтра не увижу тебя. — Как грустно! — Фрэн воздела руки вверх. — Буду скучать за двоих. Мне понравилось в Хогвартсе, жаль, я провела здесь мало времени и много чего не увидела. Но мне пора. Если не потороплюсь, моя душа превратится в песок. Прощай!       Он ожидал от нее большей экспрессии, но Фрэн всего лишь быстро сбежала по лестнице вниз и исчезла в мглистых коридорах. У Тома возникло ощущение, что их прощание еще не закончено, а завтра она снова будет надоедать ему своим безобразно-веселым ликом. Юноша неторопливо направился к подземельям Слизерина, чинно шагая по каменному полу. От его шагов раздавалось раскатистое эхо — он был один.       Возле библиотеки замаячил Лестрейндж. Габриэль нес в руках свитки и книги и не заметил позади себя Тома. — Решил наконец улучшить свою репутацию и сдать книги точно в срок? Я вижу, ты многое брал, — от голоса Риддла Лестрейндж мгновенно остановился и нервно улыбнулся. — О, привет, Том. Не ожидал встретить тебя сегодня. Да, иду в библиотеку. Старина Слагги в этом году пригласил меня в свой клуб и даже выдал разрешение в Запретную секцию. С моей библиотекой дома не сравнится, но почитать на досуге вполне можно, — Габриэль забавно тянул гласные и подождал, пока Том приблизится.       На обложке верхней книги была выведена вычурная надпись красными чернилами. «История магических пут и наказаний» — гласило название, а первая колдография же показывала, как магглу-крестьянку Империо заставляет идти в змеиный террариум. Том хмыкнул, не удивленный увлечениям Лестрейнджа. Конечно, он знал, что Габриэль читает просто из любопытства и в желании показать сверстникам, насколько он эрудирован в темной магии. Лестрейндж сдал книги, перед этим прослушав ворчание библиотекаря по поводу помятости листов. В общежитие факультета им было по пути — требовалось спуститься на несколько этажей вниз и пройти пару коридоров в подземельях.       Габриэлю не часто приходилось разговаривать наедине с Риддлом, чаще всего Том был окружен огромным сборищем людей, перед которым не очень-то хотелось вести разговор. Теперь же Габриэль сполна использовал свой язык, и сейчас завел речь о грязнокровках, но был прерван протяжным завыванием. Он замолк и недоуменно посмотрел назад, как-будто за его спиной мог прятаться оборотень. Том выглядевший расслабленным во время их одностороннего диалога, ужесточил взгляд и сжал губы в тонкую полоску. — Ты слышал? — прошептал Габриэль, судорожно роясь в школьной сумке, куда он забросил волшебную палочку. — Не задавай очевидных вопросов, — тихо ответил Том. — Звук прошел спереди нас. — Как думаешь, кто бы это мог быть? Хорнби все еще лечится, ее возможный убийца бродит среди нас… — Уверен, это всего лишь Пивз чудит, пытаясь напугать младшекурсников. Недалеко находится женский туалет, возможно, призрак там. Следует пригрозить ему, чтобы не буйствовал. Габриэль, дальше иди один, а я проверю ближние помещения, посмотрю, что происходит. — Тебе точно не нужна помощь? — Лестрейндж спросил с нескрываемой робостью и почтительностью, втайне надеясь, что Том отменит приказ и не отошлет его. — Нет, — прозвучал краткий ответ. — Тогда… доброй ночи, Том. — Сладких снов, — иронично произнес тот, позволив себе усмешку в адрес назойливого однокурсника. — Иди и не задерживайся. Слизерину не нужны неприятности.       Том, проводив взглядом удаляющегося Лестрейнджа, направился к женскому туалету. Он знал, что не Пивз наводил здесь хаос, и не гриффиндорский шутник залез в уборную для девочек. Похожие случаи имелись и жестоко пресекались, однако в именно <iэтой комнате</i> подобное было исключено. Вой снова повторился и становился сильнее по мере того, как Том приближался к туалету. Нет, Василиски не могли кричать, хотя глупая мысль и возникла в голове юноши. Из-под двери натекла вода, а внутри уборной сильно шумели краны. Пахло тиной, болотом и… кровью. Последний запах особенно четко проник в ноздри Тома, отдавая на языке железом. Вой затих, вместо него пришел жалобный плач и короткие визги, перемежающиеся с всплесками и журчанием.       Беспокойство росло в нем, пока он стоял перед дверью, размышляя о возможных вариантах будущего. Что бы там ни находилось, оно было очень разозлено.       Том вздохнул и нацепил на себя безукоризненно-вежливое выражение старосты, мысленно проговаривая заклинания из курса ЗоТИ. Он повернул шестигранную ручку строго налево и оказался сбит с ног огромным водным потоком под истеричный крик: — Парням здесь не место!