helpless

Каждую минуту, нет, каждые тридцать секунд Ларс нервно поглядывал на часы и мысленно торопил Джеймса, ничуть не обеспокоенного тем, что они, вообще-то опаздывали и не на какие-то чайные посиделки, а на чёртов рейс. Было сложно понять, замечал ли Хэтфилд, с утра опрокинувший в себя полбутылки водки, его нетерпеливые постукивания ногой по полу и просьбы уже, наконец, упаковать акустическую гитару — единственную вещь, которую альфа не разрешил Ульриху убрать — и отправиться в путь, но даже если и замечал, то тщательно игнорировал Ларса всеми способами, продолжая наигрывать незамысловатый мотив, перебирая струны медиатором. — Даже Дэйв уже задолбался, — произнёс Ларс, не отрывая взгляда от неустанно бегущей стрелки маленького циферблата. — С чего ты так решил? — Хэтфилд посмотрел на рыжего омегу, пустыми глазами смотревшего в стену. — Тебе ведь очень интересно слушать, как я играю, правда? Ульрих обречённо вздохнул и решил прекратить этот абсолютно бессмысленный разговор — всё равно Джеймс больше обращал внимание не на него, а на Мастейна, которому, в силу своей полной бессознательности, было совершенно без разницы, что творилось вокруг. Но альфа так точно не считал, додумывал за него ответы и, главное, был уверен на все сто, что тот заинтересован в общении с ним. Это пугало Ларса больше всего, — чем больше времени проводил с ним Хэтфилд, тем меньше он замечал, в каком состоянии находился рыжий и общался с ним так, словно тот всё понимал. Возможно, это был неплохой способ, — благодаря нему альфа перестал так сильно страдать из-за всей этой ситуации, — вот только всё равно поведение Джеймса заставляло Ларса тревожиться о его душевном здоровье всё сильнее и сильнее. — Ладно, ты прав, — неожиданно произнёс Хэтфилд, отчего Ульрих вздрогнул, — пошли. Он поднял с пола чехол и начал сосредоточенно пытаться запихнуть туда гитару. Не найдя, чем же ему помочь с этой непосильной для полупьяного человека задачей, Ларс решил в это время надеть на Дэйва его куртку — на улице становилось всё холоднее. Он подошёл к Мастейну вплотную, и взял его за руки, стараясь с первого раза просунуть их в рукава чёрной кожанки. Это не скрылось от взгляда Хэтфилда, который, как выяснилось, всё это время пристально наблюдал за ним. — Что ты его лапаешь? — недовольно произнёс тот, одновременно с этим покрывая четырёхэтажным матом молнию на чехле, никак не поддающуюся его дрожащим от излишней выпивки пальцам. — Не лапаю я его, — резко ответил Ларс, закончив, наконец, с курткой, — я же не делаю вот так… Наверное, сказывался стресс и переживания — вечные спутники любых серьёзных сборов, тем более — подготовки к туру — потому что будучи не в таком нервном напряжении, Ульрих бы никогда не осмелился вытворять то, что сделал сейчас. Приблизившись к рыжему на такое расстояние, что их носы вот-вот могли соприкоснуться, он положил ему руку чуть ниже поясницы и уверенно сжал плоскую ягодицу Дэйва. Ларс сам удивился худобе рыжего — он ожидал почувствовать под своей ладонью хоть небольшой намёк на упругие мышцы, но не ощутил ничего подобного. Кожа да кости — именно так называют настолько худых людей. Даже несмотря на то, что Джеймс исправно следил за режимом питания Мастейна, тот продолжал терять вес — наверное, сказывалось почти полностью отсутствие занятий спортом и каких-либо движений. «И на эту гладильную доску Джеймс меня решил променять?» — с обидой подумал Ларс, так и не убирая руку. Впрочем, секундой позже ему всё-таки пришлось её стремительно отдёрнуть — разозлённый подобным обращением с Дэйвом, Хэтфилд нанёс по ней весьма ощутимый удар. — Только попробуй ещё раз к нему притронуться, — сквозь зубы прошипел альфа, — не видишь разве, что ему неприятно? По непроницаемому и неестественно спокойному лицу рыжего нельзя было сказать, чувствовал ли тот что-то вообще, однако Ульрих понял намёк. Видимо, Джеймс всерьёз обеспокоился за своего ненаглядного Мастейна, будь он трижды проклят. — Вот так, — он повторил жест Ларса, причём с ещё большей грубостью прижав Дэйва к себе, — могу делать только я, дошло? Или нет, он просто приревновал, вот ведь пьяный придурок. Неужели так сложно понять, что кроме него нет претендентов на это безвольное, почти кукольное тело, постепенно терявшее остатки былой привлекательности? Не желая больше нарываться на ссоры, Ульрих печально кивнул, открыл дверь и вызвал лифт. Хэтфилд последовал за ним, на ходу допивая прямо из бутылки слегка беловатую водку, от едкого запаха которой у идущего впереди омеги начинали слезиться глаза. Или же дело не в плохом качестве алкоголя, а в том, что ему просто хотелось заплакать?.. Подойдя к самолёту, — пилот терпеливо ждал всех опоздавших; он же вёл ни какой-то дешёвый туристический лайнер, а персональный самолёт самой Металлики, — Джеймс уже успел успокоиться и остудить свой пыл. Привычным движением загрузив багаж в специальное отделение, он отвёл Дэйва в хвостовую часть самолёта, — там сидела Франческа вместе с другими людьми, каким-либо образом помогающим группе, — а сам сел в привычное кресло почти что спереди. Ларс, немного подумав, сел рядом. «Хоть это хорошо, — утешил себя он, — мы сидим как раньше, как будто ничего и не было.» Словно подтверждая его мысли, альфа как ни в чём не бывало устроился поудобнее, приобнял одной рукой Ларса, положил ему голову на плечо и почти сразу же уснул, не в силах сопротивляться огромной дозе алкоголя, циркулировавшей в его крови. Даже если бы омега и хотел освободиться и пересесть, то у него ничего бы не вышло — по своей природе маленький и относительно слабый, он никак не мог противостоять Хэтфилду, всем своим весом навалившимся на него. Поэтому Ларс смирился со своей участью — ему предстояло провести несколько часов в далеко не самой комфортной позе, в которой не то, что спать, а банально подышать казалось трудностью — и всё-таки попытался тоже забыться сном. Естественно, этого не вышло, отчего Ульриху пришлось большую часть времени сидеть и со скучающим видом переводить взгляд с циферблата наручных часов на Джеймса и обратно. Впрочем, Хэтфилду он уделял значительно больше внимания. Сначала он с явной критикой оглядел его причёску — на голове альфы красовалась странная, далеко не модная и вряд ли практичная экспериментальная причуда парикмахера и самого Джеймса, по пьяни согласившегося на этот ужас. Всматриваясь в коротко обрезанную чёлку блондина, Ларс не без сожаления заметил, что те пряди, что были ближе ко лбу, уже изменили свой цвет со светло-русого на серебристый. Опустив глаза пониже, омега увидел, что несколько волосков на недельной щетине Хэтфилда, уже давно переросшей в бороду, также были седыми. «Чёрт, Джеймсу всего чуть больше тридцати, — с грустью подумал Ларс, — а он уже седеет.» Наверное, сказывались многочисленные переживания — последние несколько месяцев для Хэтфилда дались вовсе не легко. Мало того, что накалилась обстановка в группе, так ещё этот Мастейн всё сделал ещё хуже. Стоило ему, рыжему подонку, вообще рождаться? Ведь если бы он не вмешивался в жизнь альфы от того, что его просто-напросто не существовало, то Джеймс наверняка бы уже успел жениться — неважно, на Франческе, ком-то ещё, на самом Ларсе… Впрочем, какая разница? Главное то, что тогда он бы жил гораздо более счастливо, чем сейчас. На самого Хэтфилда омега почти не злился — слишком сильно он его любил, слишком крепко они дружили, слишком были близки. Даже если Ларс на него и обижался, то всегда был готов простить благодаря всепоглощающему сочувствию к Джеймсу. Даже сейчас, всё ещё весьма сердито посматривая на своего спящего спутника, Ульрих ждал, когда же тот проснётся, чтобы пообщаться с ним и провести побольше времени вдвоём. Скорее всего, это произойдёт, когда они приедут — выпив столь изрядное количество водки, Хэтфилд заснул крепко и надолго. Ну так даже и к лучшему — после пробуждения Джеймс протрезвеет и снова станет адекватным. Ну когда же?.. Очередной взгляд на часы. Чёрт побери! Ларс закатил глаза и откинул голову на спинку сиденья, пытаясь уснуть. Как же ещё долго ждать — прошло всего лишь тридцать минут! Потратив ещё столько же времени на мучительные попытки отключиться, — мучительными они были от того, что каждые пять минут Ульрих раз за разом просыпался от мешающих неудобств, смотрел на часы и обречённо осознавал, что ждать оставалось всё ещё долго, — омега, наконец, прекратил издеваться над собой и снова перевёл взгляд на Джеймса. К удивлению Ларса, взгляд голубых глаз Хэтфилда, всё ещё полузакрытых и не особо осмысленно смотрящих, что было абсолютно нормально, ведь их обладатель ещё даже толком не проснулся, был направлен прямо на него. — Быстро мы прилетели, — сонно пробормотал альфа, садясь ровно и давая, наконец, Ларсу возможность вздохнуть полной грудью. — Мы ещё даже не на половине пути, — поправил его омега, — спи дальше. «Только не на мне, — добавил он про себя, — ты же меня раздавишь такими темпами.» — Не хочу, — к облегчению Ульриха отказался Джеймс, — давай лучше сходим покурить. — Здесь нельзя, — заметил Ларс, наблюдая за тем, как альфа, не слушая его, доставал из кармана толстовки пачку сигарет и спички. — В тамбуре можно, — ответил тот, вставая с кресла, — пойдёшь со мной? — Может, лучше не надо? — попытался отговорить его Ульрих. — Боишься, что тебя отругают? — насмешливо спросил Джеймс. — Я не узнаю тебя. Где тот маленький бунтарь, с которым я познакомился в восьмидесятых? — он потрепал Ларса по волосам и, зажав сигарету в зубы, направился в тамбур. Омега смущённо покраснел и пошёл за Хэтфилдом. Что ж, покурить так покурить, ничего критичного от этого не случится. Важнее было то, что Джеймс пришёл в себя и снова стал нормальным. Конечно, нельзя так говорить — это звучало так, словно до этого альфа вёл себя как настоящий псих, но всё-таки был в этих несказанных словах некий резон. Если сравнивать его теперешнее поведение с тем, что было час назад, то никак иначе выразиться и нельзя. «В любом случае, — решил для себя Ларс, вынимая одну сигарету из пачки Джеймса, — хорошо, что сейчас с ним всё в порядке.» — Прости меня, — надо же, он даже извинился! Значит, реально пришёл в себя, — это всё алкоголь, я просто перестаю себя контролировать… — Я уже привык, — махнул рукой Ларс, по неосторожности чуть не затушив таким образом свою сигарету, — надо мне тоже как-то нажраться и сделать какую-то глупость, чтобы счёт был равным. — Ну, у нас впереди ещё целый тур, — Джеймс посмотрел наверх, мысленно прикидывая, сколько же дней будут длиться гастроли, — успеешь и отыграться, и даже перегнать меня. — Конечно, — улыбнулся омега, — у меня нет другого выбора — ты же всегда как только приезжаешь, сваливаешь все шмотки в номер и идёшь скупать весь алкоголь из ближайших магазинов… — А потом закатываю вечеринку, — закончил за него Хэтфилд, — и не дай Бог ты туда не посмеешь прийти, я тебе такое устрою… — Вот-вот, — согласно кивнул Ульрих, стараясь в этот момент не смотреть на альфу. Услышав о том, что тот, не изменяя своим привычкам, будет напиваться, переходя все грани приличия, у омеги появилось дурное предчувствие, отзывавшееся тягучей болью где-то в животе. Опять терпеть его выходки… А вдруг он начудит что-то похлеще прошлого неудачного свидания, и простой пощёчиной дело не ограничится? Впрочем, гораздо больше волновало Ларса кое-что другое — он сильнее беспокоился за самого Хэтфилда, нежели чем за себя. Не секрет, что алкоголь для мозга далеко не полезен; мало того, он разрушал что-то там внутри, усугублял проблемы с психикой, если они существовали у человека, который его пил. А у Джеймса, как бы это мрачно ни звучало, тут было далеко не всё гладко. Он и так прилично подрывал своё ментальное здоровье общением с Дэйвом, так ещё и эта выпивка… Нет, лучше бы он вообще не пил. Действительно, было бы замечательно, если бы Хэтфилд просто взял и в один момент расстался со своей зависимостью. Тогда он бы точно пришёл себя, тогда бы Ларсу не пришлось за него отдавать свою жизнь. А может, действительно получится обойтись без этого? Вот, сейчас он ведёт себя абсолютно нормально, — даже санитары вряд ли бы заметили у него какие-либо признаки проблем с психикой. А вдруг всё само по себе наладится? Хотелось бы в это верить. — О чём задумался? — обеспокоенно спросил альфа, взглянув на собеседника. — Выглядишь неважно, ты плохо себя чувствуешь? — Всё в порядке, — выдавил из себя омега, — просто… сигарета крепкая, у меня голова закружилась. — Ха-ха, слабак, — поверив этому оправданию, Джеймс посчитал его смешным и отбросил в сторону свои тревоги, — я две сразу могу выкурить, а ты… — Я тоже могу, — возмутился подобной реакции Ульрих, — под коксом и три осилю. — Вот, кстати, об этом… Можешь его не приносить на вечеринку? — попросил Хэтфилд, недовольно поморщившись. — Вы с Кирком опять нанюхаетесь и превратитесь в конченных придурков… — Хорошо, — дал обещание Ларс, собираясь, конечно же, его нарушить, — вот только от этого ничего не поменяется. Не возьму я, Кирк притащит или ещё кто-то. Ты же сам знаешь, вечеринки без кокса + это как концерт без алкоголя, вещь из ряда фантастики. — Ладно, чёрт с этой наркотой, только сильно ей не увлекайся. — Договорились, — кивнул в ответ омега, — а ты тогда не напивайся. — Постараюсь. Ларс ему не поверил. Ну не может этот человек поступить иначе, сколько раз уже он лгал по этому поводу, и если он напьётся и сегодня, то в этом не будет ничего удивительного. Впрочем, время покажет — через пару часов Ульрих узнает, насколько же Джеймс верен своему слову.

***

«Уже слишком поздно, — с облегчением подумал Ларс, посмотрев на часы, — если Джеймс меня не позвал к себе в номер, то, скорее всего, он уже давным-давно спит. Вот и хорошо.» Конечно, вероятность того, что Хэтфилд лёг спать в девять вечера, была ничтожно мала, но всё указывало именно на это — иначе бы альфа ещё несколько часов назад ввалился бы в его комнату, распространяя облако перегара, и пригласил бы «тихо» посидеть в его номере, откуда бы доносилась громкая музыка и пьяные выкрики. Но нет, ничего такого не было. Впрочем, на счёт шума Ульрих был не уверен — он сидел с закрытой дверью, блокирующей любые звуки и мирно читал журнал, отчего точно не мог сказать, что же творилось во внешнем мире. Однако, ничего не мешает проверить — лёгким движением руки омега повернул задвижку и распахнул дверь, прислушиваясь. К разочарованию Ларса, вечеринка была в самом разгаре — в соседнем номере было так шумно, что у омеги заболела голова. Он не представлял, как же громко играла музыка внутри, раз даже отсюда было слышно, как трещал динамик колонки. «Значит так, Джеймс, — обиженно подумал Ульрих, захлопнув дверь, — ты там веселишься, а меня не позвал? Ну и ладно, хрен с тобой. Только не удивляйся, если я завтра устрою тусу и тебя не позову!» Несмотря на то, что Ларс чувствовал себя невероятно оскорблённым, в его душе постепенно нарастала тревога. Он волновался за Джеймса. Как он там? Вдруг он снова, позабыв обо всех, общается только с Мастейном и тем самым усугубляет свою начавшую развиваться болезнь. «Боже мой, ты ещё и диагноз ему поставь, — вмешался внутренний голос, — да он просто бухает и трахается с какими-то девками. Забей.» Однако просто так забыть о Хэтфилде у омеги не получалось. Что-то ему подсказывало, что у того сейчас было далеко не всё в порядке. Надо бы как-то разузнать о нём. Конечно, нельзя просто так явиться без приглашения, но тут на кону стоит здоровье и дальнейшая судьба Джеймса, поэтому… — Ларс, скорее вали к Хэту! Там такое творится… — дверь распахнулась, и в комнату влетел Кирк, весь ещё более взъерошенный, чем обычно и до невозможности взволнованный. Ульрих сразу же вскочил, взял Хэммета за руку, и они пошли к номеру. — А чего там случилось? — решил поинтересоваться он, понимая, что предчувствие его не обманывало. — Сейчас увидишь! — Кирк ускорил шаг, и Ларсу пришлось побежать за ним. — Ты чем обдолбался? — спросил омега, хорошо различавший настоящее воодушевление от синтетических эмоций, вызванных приёмом наркотиков. Он точно мог сказать, что прямо сейчас Хэммет был в большем ажиотаже не от того, что натворил Джеймс, а всего-навсего от дозы своего любимого кокаина или чего-то похуже. Однако, злиться на него Ларс не стал — в конце концов, Кирк ему помогал, даже несмотря на то, что вёл себя немного придурковато. — Там один чел такую забористую дрянь принёс! Жаль, что я уже не помню, кто… Вроде бы у него были короткие волосы и… Ульрих не стал слушать — он всецело погрузился в свое облако тревоги и беспокойств, захватившее его мысли. Что там с Хэтфилдом? Напился ли он, с кем-то подрался или сделал что-то похуже. В любом случае, именно сейчас это и предстояло узнать — Кирк настойчиво постучал в дверь и, ожидая, пока откроют, достал из портсигара папиросу и спички. Дверь открыл Джеймс, причём попал в скважину он далеко не с первого раза. Так, опасаться уже стоит — выпить он уже успел. Кроме того, на нём из одежды были лишь домашние шорты, растрёпанные волосы прилипли к шее и ко лбу, а лицо блестело от пота. Значит, ещё и успел поразвлечься с какой-то девчонкой. Ладно, для Хэтфилда это было обычным делом, отчего же тогда Кирк так переживал за него? — Будешь водку? — предложил альфа, нагло выхватывая у него папиросу и поднося её к губам. — Мне уже хватит, — Кирк, умея иногда быть весьма неплохим симулянтом, изобразил на лице все признаки сильного алкогольного опьянения и пошатнулся на ставших нетвёрдыми ногах. Зная, что он притворялся, Ларс невольно улыбнулся. Не хотел, значит, смешивать давно уже привычное и опостылевшее действие спиртного с врезавшимися в мозг своей новизной эффектами от этой «забористой дряни». — Как хочешь, — пожал плечами Джеймс, — мне больше достанется. В подтверждение своих слов он поднял с пола какую-то непонятную бутылку и в один глоток высосал всё её содержимое. — А не многовато ли тебе? — вмешался Ларс. Только тогда блондин его заметил. — А ты что здесь забыл? — грубо спросил он. Усилием воли заставив себя проглотить обиду, Ларс окинул взглядом едва державшегося на ногах Хэтфилда и включил свой режим альфы-командира: — За тобой последить пришёл. Как выяснилось, не зря. Пойдём, — он взял Джеймса под локоть и повёл через весь этот зверинец, что он устроил, — надо поговорить. Хэтфилд даже не стал вырываться — походу он вообще плохо понимал, что происходило. Открыв дверь в его спальню, — там-то, как надеялся омега, было хоть потише, — Ульрих затолкал его туда и огляделся, ожидая увидеть лишь кровать, скорее всего, незаправленную и всякое барахло. Однако, в несоответствие всем его ожиданиям, они были не одни. На кровати сидел Дэйв, безвольно опустив голову и уставившись в пол. Если на Джеймсе была хоть какая-то одежда, то Мастейн был полностью раздет, и Ларс мог спокойно лицезреть приличное количество синяков и засосов на его теле, оставленных Хэтфилдом. Секундочку, что? Раньше же их не было! — Поверить не могу, ты заставил его… — Никого я не заставлял, — грубо прервал его блондин, — да, мы неплохо провели время, и ему понравилось, правда, Дэйв? Джеймс приподнял голову рыжего за подбородок, принуждая того кивнуть. Наверное, в этот момент Хэтфилд совершенно не отдавал отчёт своим действиям и, возможно, даже сам верил, что Мастейн сделал это движение самостоятельно. Ларс с сожалением посмотрел в карие глаза омеги и отвернулся. Да, ему вдруг стало жалко этого придурка, сполна заслужившего всё это и ставшему, как выяснилось недавно, и причиной происходящего. В глазах Мастейна явно читалась самая настоящая боль — то самое чувство, которое могут испытывать все живые организмы, даже животные на самой низкой стадии эволюции. Однако в отличие от тех же животных, в данной ситуации поспешивших бы поскорее удрать от того, кто им эту боль причинял, рыжий так и продолжал молча сидеть, всем своим видом вызывая именно жалось и сочувствие. — Зачем ты это сделал? — спросил Ларс, осознавая, что толку от этого вопроса не будет абсолютно никакого. — Не твоё собачье дело, — только и ответил Хэтфилд, — ты мне лучше скажи, нахрена сюда припёрся? Кто тебя вообще позвал? — Да вы там все орали как какие-то мартышки, этого нельзя было не услышать, — Ульрих решил не выдавать Кирка, который, как-никак, помог ему, хотя лучше бы, как понял это Ларс сейчас, этого вообще не делал, — ты почему меня не позвал? Обещал же. — Ничего я не обещал. Неужели ты сам не видишь, — Джеймс положил руки на плечи омеге и подошёл поближе, дыхнув на него резким запахом алкоголя, — мне и без тебя хорошо, а ты всегда только и делаешь, что всё портишь, вот прямо как сейчас. Так что вали отсюда и побыстрее. — Джеймс… — просяще начал Ларс, тщетно надеясь, что Хэтфилд опомнится и придёт в себя. — Тебе с первого раза не понятно?! — злобно выкрикнул альфа и изо всех сил толкнул его. Не ожидав подобного, Ульрих не устоял на ногах и отлетел в стену, больно стукнувшись головой и дополнив свою причёску сбитой от удара штукатуркой. Ларс попытался встать, но ноги подкосились, и он свалился на пол. Джеймс, на мгновение протрезвев и осознав, что же наделал, нецензурно выругался и поспешил к нему на помощь. Омега слабо отбросил его руку и встал сам. Бежать, подальше валить от этого сумасшедшего! Ни о чём больше в этот момент Ларс не думал — страх, но уже не за Хэтфилда, а за свою жизнь, был превыше всего остального. Ульрих поспешно отряхнулся и вылетел из номера. Среди мелькавших изображений всего этого чада кутежа он заметил, как Джеймс встал за ним и вышел ко всем, но вместо того, чтобы его останавливать, взял со стола бутылку и принялся пить из горла. Закрыв дверь своего номера на ключ и успокоив нервы сигаретой, Ларс открыл телефонную книгу и принялся искать номер Криса Поланда. Больше за свою жизнь Ульрих не опасался — в чём её прок, если Хэтфилд так по-скотски с ним поступает и обречён на ещё большие страдания и лишения, чем он сам? Да, Джеймса нужно спасать, и поскорее, пускай и столь дорогой ценой.