Эдда, 1874 год.
Долгое время городами Норвегии, в особенности Эддой, владела самая суровая зима. Океаны, казалось, замёрзли навсегда, сковав льдом всю живность. Больше не было ни воды, ни рыбы, ни животных. Замёрзли все. Вьюга да мороз царили в королевстве. Жители прятались в домах и все дни и ночи пытались согреться огнём. Никто не мог покинуть город, а всё потому, что Эдду накрывал ледяной купол, мешающий солнцу одарить жителей теплом. Когда-то нерадивый Ганс собрал людей со всего города и, вооружившись факелами, погнал Элизу в сторону Северной горы, на самую вершину, откуда, как они думали, та никогда не спустится. Тогда она была ещё совсем юной, неопытной снежной королевой, её прозвали ведьмой и желали сжечь только потому, что она дочь той самой, настоящей, холодной богини Скади, пожелавшей однажды похитить мальчика по имени Кай и родить от него дочь, чтобы почувствовать себя живой. Она ощутила жизнь, а жители — страх за своих обычных сыновей, которых может настичь та же участь, что настигла Кая. Родилась Элиза, внешне похожая на Скади и обладающая той же силой холода, но нутром она была в отца. В её груди билось человеческое сердце. По венам бежала горячая кровь. Чувства, мысли, эмоции — у неё было всё, и её слёзы были тёплыми, когда она смотрела на смерть живого — и не могла помочь, ведь холод не способен вернуть к жизни. Однажды ей стало так тоскливо в одиночестве, что Элиза решила сбежать к отцу и, не сказав матери об этом, превратилась в снежный вихрь и умчалась вьюгой к людям. К тем, к которым её тянуло с какой-то невиданной силой. Ведь она тоже была, как они. Как Кай. Она пришла к отцу, но дедушка Ганс Христиан Андерсен прогнал её, ответив, что нет у него внучки, а у его сына — дочери. Не нужна она им! Элиза плакала, кричала, не понимала, за что её уже успели невзлюбить? Но жители быстро рассказали ей, за что. Оказывается, её мать — преступница, и поэтому, если Скади не ответит за свои поступки, то ответит Элиза. Тогда Ганс с воплями «Отомстим снежной королеве!» погнал её на гору огнём. С тех пор сердце Элизы остановилось. Она похолодела и полностью лишилась чувств и эмоций. Она построила ледяной дворец, стены которого блестели, словно зеркальная гладь, пики стремились прямо в небо, упираясь в потолок купола. Она царствовала в своём королевстве. До её слуха доносилось, что она стала хуже матери, но так тому и быть! Никто не может нападать на того, кто пришёл с миром и желал дарить любовь, защиту, даже тепло — и был отвергнут. Элиза никого не похищала, она смотрела на людей свысока, её замок охраняли каменные тролли, а новости приносили маленькие умилительные снеговики-шпионы. Ни одна живая душа больше не могла подняться в её владения и навредить ей. В один из дней прислужник поведал ей новость о том, что народ собрался толпой и отправился за помощью к богу молний и грома, чтобы этот воин-бог убил снежную ведьму и вернул им жаркое лето вместо леденелых озёр посередь июля. Элиза долго смеялась вместе со слугами, даже тролли не удержались от смеха над глупостью людей. Ну кто же согласится встретиться со стихией? Правильно, только ещё одна стихия! Элиза резко замолчала, как и всё вокруг. Её сердце от волнения забилось. Она всегда ругала себя за то, что оно стучит когда чувствует опасность или несправедливость. Её проклятая человеческая сторона всегда появлялась так невовремя: то к людям ей захотелось, видите ли, с папой познакомиться и почувствовать отцовскую любовь, то теперь какой-то воин пообещал подняться на гору и хочет уничтожить её ударом молнии?! — Ну ничего, пускай только появится, я его заморожу! — завопила она и, сжав кулаки, расхохоталась. С потолка посыпался снег, резные двери вдруг распахнулись, и появился тот самый бог. «Так быстро, уже?!» Элиза спустилась по лестнице и села на трон, как и подобает настоящим королевам. — Стража! Взять его! — отдала приказ, каменные тролли схватили непрошеного гостя и тут же распались на мелкие камушки. Возмущённая Элиза подскочила с мягкой обивки в осознании: бог — и правда бог, не сплетни снеговиков! Сжав кулаки, она подлетела к нему сама и, выставив перед собой руку, выпустила сильный поток ветра вместе с острыми льдинками. — Убирайся вон отсюда и передай людям, что тепла не будет, пока сам Ганс не приползет ко мне на коленях и не станет молить о прощении! — зло требовала она, готовая обрушить на скованного льдом бога яростный град. — Ты понял, бог?! — требовала ответа, хватая почему-то улыбающегося нечеловека. В гневе приподняла над полом, принюхалась: пахло дождём, что от ледяного дыхания оседал инеем на чёрной бороде. Сердце её вновь затрепетало как-то непонятно: не от волнения вовсе, не от страха, а от чего-то другого. — Почему ты не боишься меня? — не в силах спросить громко, она шепнула, разжимая на его горле пальцы, и, всё так же не в силах оторваться, опустилась на пол вместе с ним. — Простите, Ваше Высочество, просто поражён вашей красотой. Мне сказали, меня встретит ведьма, но понимаю теперь, что люди жестоко меня обманули. Я не могу бояться красивых женщин, — заговорил мягким баритоном бог, и она видела, как он сглотнул. Чувствовала тёплое дыхание на своей щеке, зная, что белая кожа покрылась румянцем, а взгляд потеплел. — Меня зовут Тор, — сказал он, а она лишь кивнула и, не понимая, как и зачем, словно завороженная, трогала кончиками пальцев его лицо. Как хорошо, что, прикованный к стене, он не мог коснуться в ответ! Элиза сглотнула вставший ледяной ком и сделала три шага назад, опуская руки. Больше она ничего не понимала. Не понимала, почему не может бороться за себя. — Я правда красивая? — резко спросила она, впервые услышав комплимент и увидев перед собой не взгляд, полный ненависти, злобы, как у людей, или холодный, надменный, острый, словно игла, как у мамы, а мягкий, добрый, даже ласковый. Что это такое? — Очень, ваша красота неземная, — не повышая голоса, подтвердил он. Элиза готова была рассыпаться снегом у его ног, от смущения она опустила взгляд на пол. Почувствовав, что ладони вспотели, торопливо убрала их за спину. — Может, отпустите меня? — Нет, не отпущу, мне не нравится — «или нравится?…» — как вы на меня влияете, — протянула она, оставаясь под чарами карих глаз напротив. Кажется, ещё немного, и от разглядываний этого бога в оленьей шкуре она захочет сама растаять, подчиниться ему, и все её принципы утонут вместе с ней. — Как вам удаётся это? — почему-то с придыханием спросила она. — Люди это называют любовью с первого взгляда, моя королева, — улыбаясь, поведал Тор, и Элиза нахмурилась. Она, конечно, слышала о таком феномене, как любовь с первого взгляда, но о том, что такое может приключиться с ней, никогда не думала. Она покачала головой, не веря собственным догадкам. Да как же так, она же не способна любить! — Как это, я уже ваша? — только и нашла что спросить Элиза, чувствуя, как мурашки забегали по телу, а ладони увлажнились ещё сильнее. — Ну, судя по тому, что я вижу, уже как минут двадцать моя, — выделил он последнее слово, и Элиза обомлела ещё сильнее. Ей неожиданно захотелось преодолеть три шага, кинуться ему на шею и долго обниматься. Но она боролась с этим желанием и стояла на месте, как вкопанная, стараясь не смотреть на этого наглого бога с неясной силой. — Вы меня околдовали? Когда ваши чары спадут, я смогу заморозить вас? — промямлила она, глядя в сторону. Тор глубоко вздохнул. Она видела это краем глаза и уже мечтала о счастливой жизни с этим здоровяком. Машинально облизнула губы. — Нет, ты сама. Я обычно сразу бью противника молнией и ухожу, никому не позволяю мне перечить, — усмехнулся Тор. — Но когда я увидел тебя, понял: я сделаю всё, чтобы никто не причинял тебе боль. Я построю дом, подарю цветочное поле, посажу сады, выиграю любую войну, а захочешь — проиграю. Подружусь с людьми, помогу помириться с отцом и дедом. А главное, у нас могут быть маленькие боги. Как хочешь? — мягким, успокаивающим и очень волнующим голосом поведал он и улыбнулся ещё шире. Не в силах произнести ни слова, она кивнула и не отводила от него взгляда. — Прекрасно, тогда давай спустимся вниз, и я выполню свои обещания, а ты — свои, хорошо? Элиза машинально кивнула, не помня, что она наобещала и что должна сделать, но согласилась, лишь бы не лишиться прекрасного чувства спокойствия и душевного равновесия. Ей хотелось всех простить самой от новых ощущений. Тор освободился сам, разламывая толстые сосульки, пронзавшие его тело, и, подойдя к ней, взял её на руки. Элиза охнула от неожиданности и улыбнулась, обняла его за шею, как и хотела, и положила голову на его мощное плечо. Не хотелось возражать ему и тем более думать, что будет потом. Тор вынес её из дворца и познакомил с Йормунгандом. Он усадил её на шею змея, сел сам, обнял её и приказал лететь. Змей взметнулся ввысь, а у Элизы не было никаких сомнений в том, что всё у них будет хорошо.***
Копенгаген, 2000 год. Рождество.
Зайдя в кабину лифта, Элиза посмотрела на цифру восемь. Она не торопилась. Не нажимала. Медлила, потому что знала: как только палец опустится на кнопку, глухой железный шкаф двинется с места и привезёт к тому, в кого она влюбилась случайно или специально — она так и не узнала. Так и не разгадала загадочного Тора. Она много думала о любви с первого взгляда, как выяснилось, к врагу. К тому, кто был, как и она, чудовищем, живущим среди людей, теперь ничего не подозревающих о них. Элиза уже давно ни на кого не обижалась, не сковывала льдом город, не замораживала животных и дарила людям чаще лето, чем зиму. Тор тоже изредка использовал силу природы, только иногда, когда очень нужен был ливень. Тогда начиналась гроза. Люди реже стали погибать от ударов молнии, теперь достаточно сильного грома, если нужно припугнуть какого-нибудь преступника или обидчика слабого жителя Копенгагена. Жаль только, она не являлась такой, и Тор поступил с ней по-другому. Не испугал как остальных, а воспользовался её чувствами и предал. Выдохнув и переборов себя, Элиза всё-таки нажала на кнопку. Так нужно было не ради неё, а ради их детей. Она следила, как железные двери смыкаются, лишая возможности отступить, не давая подольше подумать и получше сформулировать своё желание. Тор только и ждал, чтобы она молила его сделать так, чтобы её дети были счастливы. Чтобы и она ощутила те самые чувства, что возникли так невзаимно в ледяном замке, когда она не чувствовала ничего, кроме приятного покалывания внизу живота. Она не знала, что это называется бабочками в животе, ей потом уже рассказали о них. — Проклятый Тор, — шепнула она, облизывая пересохшие губы, зная, что хочет освободиться от этой внезапной любви к предателю и в тот же момент не хочет освобождаться от этого пленительного божества. Элиза прикусила нижнюю губу. Сделав глубокий вдох и выдох, она приготовилась выходить. Дверцы раздвинулись, выпуская её к нему… Она чувствовала, как снова потеют руки, поэтому быстро спрятала их в карманы бежевого пальто. Ей хотелось верить, что Тор меняется, видит в ней больше, чем просто сосуд для своих экспериментов. Да, он вернул ей Мариэллу, спас от Ганса и привёл к ней. Видя, насколько сильно её дочь из прошлого пострадала, Элиза разозлилась. Её снежинку обидели, сломали морально и физически. Тогда она знала, что в этот раз отомстит Гансу точно. В прошлом она его простила, а он вынашивал план и вынес. Мариэлла родилась у него, а должна была оставаться с ней, но, как ей объяснил Йормунганд, он хотел освободить Мариэллу от её истинных родителей и дать возможность рождаться у случайных. Он не думал, что Элиза когда-нибудь ещё захочет рожать от Тора. Она тоже не думала. Элиза была на грани, чтобы убить этого хозяина уробороса, ведь не понимала, как можно лишить её такой же дочери, как она, и отдать другим. Тор тоже не понимал, почему так поступил Йормунганд. По мнению бога, никто не имеет права выбирать, всё давно выбрали за него, нужно только принять. Змей пообещал всё исправить, рассказал, что нужно сделать, чтобы Мариэлла снова родилась у них. У истинных. У тех, с кем она будет цела и невредима, а ещё по-настоящему счастлива. Элиза согласилась, не раздумывая. Смотреть в пустые глаза дочери было невыносимо. Тогда она заморозила Ганса. Обрушила весь гнев на него и разбила на кусочки его ледяную фигуру. Змей стёр с его тела сетку уробороса, чтобы он не перерождался и они никогда его больше не увидели. Только вот Мари будет помнить вечно. В этот раз Тор стал донором для их Мариэллы. Отдал семя и даже не начал соблазнять Элизу. Она оценила и поблагодарила его за это. Ей было важно увидеть в нём другого Тора, не наглого, а уступчивого, не уверенного, что нужно так и никак иначе, а сомневающегося. Пускай он до сих пор не даёт выбора, но хотя бы интересуется, чего бы хотела она. На период подготовки к искусственному оплодотворению между ними наступило перемирие. Она приняла его помощь. И приняла бы ещё, если бы дело касалось Мари. — Нас связывают только дети, — напомнила Элиза перед процедурой ЭКО. В ответ она услышала лишь: «Да, как пожелаешь». Она поняла, что должна исправить всё, помочь дочери вернуться в семью такую же необычную, как она сама. Нечего чудовищам делать с обычными! В этот раз от неё не требовалось приносить себя в жертву во благо человечества. Тор просто делал то, что хотела она. Фридрих. Именно так зовут Тора сейчас, он взял более человеческое имя, чтобы слиться с толпой, чтобы им было привычней, и чтобы никто не спрашивал его шутя или всерьёз о родстве с тем самым небесным Богом Тором. У него получилось. К тому же, он старался как можно меньше напоминать о себе, не надоедать Элизе, не провоцировать и занимался своей работой, а она — своей… Оставалась рядом с Мари, помогала ей прожить все девять месяцев более-менее в спокойном состоянии. Герда должна успеть родиться, как и она должна успеть родить Мари. Элиза брела по длинному коридору. Ощутила толчок в животе — ножка маленькой Мари — и улыбнулась, нежно поглаживая большой живот. Скоро роды, она ждала их, ждала, когда Мари забудет весь кошмар. Измеряя расстояние небольшими шагами и дыша поглубже, Элиза подошла к двери под номером восемьдесят восемь. Она усмехнулась, мысленно отметила, что знак бесконечности преследует её везде, или это специально Тор сделал так, чтобы она не забывала о том, что ей никуда от него не деться. Не деться от первых чувств… Остановившись, Элиза сжала кулаки, задержала дыхание, всё-таки постучала по двери и тут же отдёрнула руку. Прерывисто задышала. Ей вдруг захотелось немедленно уйти, а лучше обрушить на голову Тора крупный град, как хотела и раньше, давным-давно. — Не открывай, — шепнула она, чувствуя, как в горле образовывается комок. — Давай ты будешь крепко спать… Элиза ждала, не шелохнувшись, зажмурив глаза и считая до пяти, и уже сама не знала, чего хочет. Хочет ли продолжать наступать на одни и те же грабли, надеясь, что уже не так сильно получит по лбу. «Он не откроет, я расслаблюсь и так. Разве нет? Ну подумаешь, беременным хочется заняться любовью. И что теперь, идти и заниматься сексом с отцом своего ребёнка? Что за бред!» Перебрав мысленно цифры, она открыла глаза и даже улыбнулась. Но улыбка быстро исчезла, когда в голову пришла новая мысль: «Я ведь постучала достаточно громко… А что, если его нет дома?!» — Теперь гадай, куда ты делся, чёртова божественная задница. За кем опять гоняешься? Было необходимо выяснить местонахождение Фридриха, позвонить ему. Номер набрать не успела: дверь открылась, и на пороге возник хозяин квартиры. Элиза сунула смартфон обратно, пряча заодно и дрожащие руки. Стало легче. Он стоял перед ней, всё такой же спокойный, уверенный и, конечно же, до безобразия красивый, с накачанным прессом и в пижамных штанах, болтающихся на бёдрах. «Пленительный гад». Элиза опустила взгляд на свои лоферы, понимая, что разглядывает его слишком детально и готова охать и ахать без стыда и гордости. — Элиза, что с тобой? Вместо приветствия Фридрих недоверчиво посмотрел на свою королеву. Взяв за локоть, он потянул её на себя. Он не спрашивал её выбор: он уже его знал. — Что случилось? — спросил он, заглядывая в её уставшие глаза и отпуская локоть. — Я напряжена, мне нужно спокойствие и расслабление, — пробубнила Элиза, как только её взгляд встретился с его — пронзительным и беспокоящимся за неё. Он умеет волноваться? Бояться? — Мне нужно заняться любовью, — вымолвила она на одном дыхании, чтобы не передумать, чётко и понятно сказать что ей нужно, сделать дело и потом опять разойтись до следующей просьбы. В этот раз Тор не улыбнулся, а просто кивнул, даже ухмылки не было. Он запер дверь, помог снять пальто, повесил на вешалку и, никак больше не касаясь её, предложил пройти в гостиную и сесть на диван. — Ты устала, тебе надо отдохнуть. Чай ромашковый заварить? Будешь? Он опустился перед ней на колени и накрыл холодные руки своими. Элиза посмотрела в его глаза и тут же отвела взгляд, чтобы не потерять разум, не подчиниться… — Ты подозрительно заботливый. Я опять должна родить демона, чтобы он стал таким, как ты? — спросила тихо Элиза, не отстраняя его руку. Это касание было приятным. Кажется, стало спокойнее… Можно ли расслабиться? Отдаться приятным ощущениям? — Нет, демонов больше нет, Сурт был последним. Сейчас главное вернуть Мари её идеальную жизнь, — твёрдо выдал Фридрих, выпрямившись, и расправил широкие плечи, демонстрируя всю мощь. — Ладно, тогда неси чай. Он отправился на кухню. Элиза наблюдала за его действиями и чувствовала противное напряжение. Не желая больше сидеть, она встала, заходила кругами по гостиной. Скрестив руки на груди, посмотрела на опущенные коричневые жалюзи на большом окне. — Я могу поехать к Мари, а ты отдыхай, выспись хорошенько, — донёсся из кухни нежный голос. Через пару минут показался Фридрих, протягивая большую кружку ароматного чая с ромашкой. Элиза взяла её и стала греть пальцы о накалившуюся керамику, только бы не смотреть на доброго Тора, на того самого, в которого когда-то влюбилась с первого взгляда в ледяном дворце, а потом в обычном доме, а потом… — Мари опять решила переродиться, не осознавая, что вынашивает Герду. Йормунганд успел спасти ее, вытащил из воды до утопления, но со мной она так и не заговорила, смотрела на него и улыбалась. Ей спокойно рядом с ним, не со мной, — Элиза обессиленно села на диван, держа кружку двумя руками, и, чтобы остановить поток слёз, сделала глоток. — Всё забудется. Мари справиться со всем, вот увидишь, и подружится с Хансом, он как-никак её старший брат, — улыбнулся он. — Я надеюсь, — на вздохе ответила она, делая один глоток за другим, проглатывая вместе с горячей жидкостью желание, а не действительность. — Хочешь перед сексом поговорить? Фридрих шагнул к Элизе, встал на колени, снял с её ног обувь. Она забралась с ногами на диван, и он накрыл её ноги пледом. — Можно потрогать? — спросил он, садясь рядом и указывая на округлившийся живот. «Можно потрогать? Серьёзно? Что происходит с этим нечеловеком?!» — Можно, — подтвердила Элиза и машинально кивнула, разглядывая его, ища подвох. Она стала наблюдать за тем, как широкая сильная ладонь проходится по шёлковой ткани блузки. Чувствовала приятные массирующие движения пальцев. Она не сводила с него взгляда, наблюдала за глазами, улыбкой. — Я хочу, чтобы ты выбрала сама, чего хочешь, — произнёс Фридрих, поднимая взгляд на приоткрывшую от удивления рот Элизу. Раньше он никогда не гладил её живот, не считал нужным. В этот раз он не убрал от него руку, а продолжал делать круговые движения ладонью. — Ты даёшь мне выбрать из того, что выбрал для меня сам? — в этот раз Элиза рассмеялась в голос, осознавая, что теперь Фридрих может предложить свои варианты, но насколько они будут приятны до неё, его волнует тоже? — А почему бы тебе не дать мне свободы? Так, чтобы я разлюбила тебя? Чтобы не было чувств? — Я могу предложить стереть тебе память, но только ты забудешь обо всём и о своих детях тоже… Ты хочешь, чтобы Йормунганд лишил тебя воспоминаний? Элиза перестала веселиться, ей вдруг стало невыносимо тоскливо, забыть Тора и о своих чувствах на раз и два очень заманчиво, но забыть о Мари и Хансе не хотелось бы, она несёт ответственность за них, они часть неё, как о них можно всё забыть? — Нет, память стирать я не хочу, как и лишать их отца. Каким бы ты гадким не был со мной, для них ты… Не успела Элиза договорить, как её губы поцеловали, слегка, не спеша, иначе, никакого напора, грубости, укусов. Она обомлела, мысли расплылись на несколько секунд. — Я обещаю больше никогда не быть для тебя гадким. Я больше ничего не потребую. Он шептал в её приоткрытый рот, она ловила каждое его слово. Кончиком носа Фридрих потёрся о нос Элизы, провёл по щеке. — Пойдём в спальню, там тебе будет удобнее. Он поднялся с места, взял её за руку, помогая подняться и выбраться из уютного мягкого «плена». Потянул за собой. — Не пихай в меня больше демонов, мне очень плохо, когда огонь во мне. Я бессильна перед ним, хотя огонь мне подвластен, а ты всё сделал для того, чтобы было наоборот! — резко крикнула она, сильные эмоции вновь её захватили. Элиза думала, что они давно стихли, но нет, было всё так же обидно, что она, как и сейчас, вынашивала ребёнка, божественное чудо, а в него проник демон и остался в крохотном теле. Родилось другое существо, огненное, сжигающие изнутри. — Я понял тебя, прости, — попросил он, сжимая её руку в своей. — Это не просто, Тор, Сурт убил не только нашу дочь, но и сына. Он занял место нашего Бога, теперь в его теле живёт огонь, которому ты позволил убить и меня, ты отдал нас всех ему и ради чего? Для того, чтобы создать демона с божественными замашками и человеческими чувствами? Зачем? Почему не победил его по-другому? — спрашивала Элиза довольно спокойно и на этот раз без эмоций. Может, устала добиваться ответов, а может, потому что он опять держал за руку и чудесным образом контролировал и управлял ею. — Я тогда был одержим идеей сотворить что-то необычное, — пожал он плечами и поцеловал пальцы. Элиза простонала, как только тёплые губы коснулись её подушечек и, закрыв глаза, отдалась ощущением…***
Эдда, 1900 год.
— Приветствую великого владыку Муспельхейма! — Тор поклонился, прижав руку к груди; на лице его блуждала непринуждённая улыбка. — Высунулся-таки… — с удовольствием прогудел Сурт, удобнее перехватывая меч. — Я весь в предвкушении славной битвы! Ты же порадуешь меня? Твой друг, змей, подох слишком быстро, а дочь так и вовсе не сопротивлялась. Неинтересно, — демон кивнул в сторону прозрачной лужи, но Тор не показал никаких эмоций. Не взревел, не достал Мьёльнир, а просто развёл руки в стороны, показывая, что безоружен. — Хочу преподнести тебе подарок, ещё одну снежную ведьму, ты наверняка устал биться с нечестью, вот я и решил отдать её без боя. — Он указал на фигуру, стоящую за его спиной на коленях. — Раз ты так легко расправился с Мариэллой, то и с её матерью справишься, — ухмыляясь, произнёс Тор самым дружелюбным тоном, на какой только был способен. — Я всегда подозревал, что в тебе есть тёмная сторона, ты не такой уж и святой, — рассмеялся Сурт. — Познакомься — это Элиза, рождённая от союза человека и самой ледяной девы, люди прозвали её Снежной королевой, — с полуулыбкой произнёс Тор. Он заставил ползти деву на четвереньках и, потянув цепь назад, приказал встать на избитые в кровь колени. — Моя королева снова вынашивает дитя, ещё один холодный бог появится на свет. Давай не позволим этому случиться, — Тор расплылся в улыбке. Элиза была слаба, сломлена, избита. Уставший взгляд полностью передавал все чувства истерзанной души. Демон понял, что богиня не способна заморозить его и расслабился. Всё-таки устал драться со змеем, и за Мариэллой бегать пришлось, а ещё Герду искать надо… Он подошёл ближе, вдыхая чуть прохладный воздух, витающий над Элизой и, взяв за подбородок, вздёрнул, чтобы увидеть поражение в голубых глазах, смерть вместо жизни. Сурт рассмеялся, выдавил из себя пламя и опалил её синеватую от побоев кожу. Из носа сочилась тонкая ниточка крови, которая в мгновение запеклась. — Полукровка, значит! Она умеет любить? — оскалившись, спросил демон, поглядывая на Тора — Умеет, влюбилась в меня, как ненормальная, не понимает, глупая, что любовь бывает очень губительна, — одновременно рассмеялись Тор и Сурт, кажется, находя общий язык. — Но когда я её хорошенько растоплю, то и тебя убью тоже, понял? — Конечно, понял, — заверил Тор и отошёл в сторону. Сурт подмигнул ему и превратился в чёрный дым. Он облаком окружил Элизу, проникнув через рот, ноздри, под самый последний слой кожи, окутал органы и опустился в большой живот. Когда она почувствовала укол в утробе, показалось, что бедный малыш вскрикивает, но кричала только мать. Тор улыбнулся, наблюдая, как Сурт обустраивается в хрупкой снежной ведьме. Облако целиком вошло в истерзанное тело, скопилось в животе, полностью присваивая тельце младенца. Вдруг почувствовался холод. Элиза потеряла сознание и упала к ногам Тора, а Сурт полноценно вселился в малыша. Тор опустился перед ней на колени, убрал с лица слипшиеся от пота волосы и прошептал: — Ты очень красивая, моя королева…***
Копенгаген, 2000 год. В Рождество.
— Ай, ой! — крикнула Элиза, подскакивая на кровати, и сорвав с себя простынь, увидела под собой пятно. Либо она таила, либо это… — Фридрих, у меня отошли воды! — удивлённо и немного тревожно заговорила девушка, прерывая их занятие. — Ещё рано, Мари жива, она не родится у нас! — Не волнуйся, одевайся и поехали в больницу, — произнёс спокойный Фридрих и, резко встав с кровати, помог собраться Элизе и оделся сам. Зазвонил телефон. — Йормунганд звонит, ответь! — потребовала она, смотря на светящийся экран смартфона и заправляя футболку в джинсы. Низ живота тянул к полу, она вцепилась в руку Фридриха, пока тот разговаривал по телефону. Как только он отключился, то подхватил её на руки и, не забывав необходимые вещи в роддом, выбежал из квартиры. — Что он сказал?! — вскрикнула Элиза, как только оказалась в машине, а он — за рулём. — Мари покончила собой, разрезала вены, сейчас она в реанимации. Делают кесарево сечение, надеемся, что Герду спасут. Элиза кивнула, понимая, что всё пока идёт по плану. Теперь нужно как можно быстрее родить, чтобы Мари почувствовала, где её ждут, вселилась в своё же тело и продолжила жить. Она улыбнулась мыслям и прерывисто задышала, схватки участились, и она закричала. — Тор, мы не успеем доехать до больницы, Мари вселится в другого ребёнка, и всё опять будет плохо… — кричала она, извиваясь на сидении и впиваясь в его плечо. — Я обещаю, мы успеем, моя королева, — улыбнулся он, поглядев на её измученный вид, вдавил педаль газа и проскочил на красный свет.