Послушайте! Ведь, если звёзды зажигают — значит — это кому-нибудь нужно? Значит — кто-то хочет, чтобы они были?.. Значит — это необходимо, чтобы каждый вечер над крышами загоралась хоть одна звезда?!
Ледибаг сидела на крыше, внимательно вглядываясь в темноту ночного неба. Ее голова была пуста; девушка устала за сегодняшний день, сражаясь с очередным злодеем и проведя целый вечер на дополнительных занятиях по химии. Ведь благодаря ее супергеройской деятельности, Маринетт стала отставать. Мадам Менделеева и мадам Бюстье сильно разозлились на Дюпен-Чен и назначили ей дополнительные уроки. Из-за этого она стала меньше времени проводить с друзьями, что не могло не огорчать. Алья тоже переживала по этому поводу. Радовало лишь то, что дополнительные занятия проходили не каждый день. — Моя Леди о чём-то задумалась? — в своей неизменной манере проговорил Кот Нуар, присаживаясь рядом с Ледибаг на край крыши. Его яркие зелёные глаза полыхнули в темноте, окружавшей их. Маринетт мельком взглянула на него, а потом посмотрела на свои ноги. Вытянув обе ноги вперёд, девушка чуть окинула корпус назад, позволяя волосам окутать ее плечи. Над головой загорелись первые звёзды. — Да так, ни о чем важном, — ответила брюнетка, возвращая тело в первоначальное положение. — Интересно, а для чего на небе загораются звёзды? — тихо спросила девушка, поднимаясь на ноги. На небосводе бледным диском полыхала луна. Ее серебристо-белый свет отражался в глазах Кота Нуара, который смотрел на Ледибаг, изогнув свою идеальную бровь. Порой Ледибаг казалось, что она знает, кто скрывается под маской ее напарника, но она никак не могла вспомнить имени этого человека. Так бывает у всех, когда ты знаешь его, видишь каждый день, но в одно мгновенье из памяти напрочь вышибает все воспоминания об этом человеке. А в голове, словно голос диктора с какого-то непопулярного радиошоу, повторяется одна и та же фраза: «Я должна вспомнить!» И фраза эта звучит так убедительно, что ты уже готовишься принять в свои объятия воспоминания о нем, но слова вдруг меняются, и ты слышишь: «А хотя, зачем тебе это? Ты же не хочешь знать этого, тогда зачем пытаешься вспомнить? Это же глупо, пытаться вспомнить имя человека, которого ты не хотела бы знать вовсе. Давай, Маринетт, забудь о нем, как забыла об Алье и о вашей встрече, как забывала об Адриане рядом с Лукой. Забудь, и мы с тобой продолжим жить нормальной жизнью, не зная этого балабола.» Ледибаг вдруг вспомнила персонажа одной книги, а конкретно она вспомнила Ричи Тозиера, который никогда не закрывал свой рот. Он жил отдельно от его тела, словно существо, поселившееся в нем. Так и Кот Нуар. Он имел такую привычку: говорить то, что думает. Его язык никак не был связан с головным мозгом; мысли свои он озвучивал раньше, чем они появлялись в подкорках его подсознания. — Странный вопрос, миледи. Это же просто далёкие раскаленные газовые шары. Они не могут не зажигаться. — Маринетт посмотрела на Кота, который беззаботно болтал ногами, как маленький мальчик. — Это их ммм… природа, так скажем. Они горят далеко от нас, а значит мы видим лишь эти маленькие точки, которые, как нам кажется, светятся; на самом деле они горят. Их никто не зажигает, звёзды горят не переставая, их невозможно потушить. Тяжело вздохнув, Ледибаг покинула крышу одного из домов Парижа. По дороге домой девушка думала о том, что сказал Кот. Она не была реалисткой, скорее, она была мечтательницей. Для нее не существовало ничего обычного, ни один предмет по ее мнению не существовал просто так. У всего была своя определенная цель. И у звёзд она была. Не могли они гореть далеко от них и не делать это для достижения какой-то цели. Ведь, если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно, так?***
Весь следующий день прошел в раздумьях: блокнот был полностью изрисован звёздами. Яркие и красочные, они горели на ее листе и в ее фантазиях. Маринетт видела их не так, как видел их Кот Нуар. — Что делаешь, Маринетт? — послышался голос, и девушка медленно подняла голову, встречаясь взглядом с парой зелёных глаз. «А ведь они горят совсем как звёзды,» — подумала девушка. — Рисую, — тихо ответила Дюпен-Чен, показывая рисунок Адриану. Он, словно истинный знаток настоящего искусства, стал придирчиво рассматривать ее художества. Его глаза то сужались, осматривая какую-то часть картины, то широко распахивались, видя явные несостыковки. — Это весьма интересная картина, — начал Агрест, — но есть некоторые ошибки. Я могу тебе помочь их исправить, если ты не против, конечно. — и улыбнулся. Маринетт понимала, что он искренне хочет ей помочь и не хочет ее обидеть или как-то задеть, но этот явно дружеский жест ей не понравился. Пусть ее картина и далека от реалий жизни, но она художник; она так видит. Если он считает, что ее видение не правильно, то он глубоко ошибается. Это он не прав! Это его видение слишком обыденно! У него нет фантазии! Ее мир явно отличался от его, теперь Маринетт это поняла. Все чувства к Адриану вдруг исчезли. Знаете, так бывает, когда понимаешь, что вы словно небо и земля, и что вам никогда не быть вместе. Это словно пересечение той черты, которую порой пересекать не стоит. Но ведь ты стремишься к этому. Странно было бы оставаться на одном месте, не видя окружающей тебя жизни. Она же может пройти мимо тебя, оставив тебя ни с чем. А люди, которые пытаются исправить тебя, не могут находиться рядом с тобой. Если ты для них другой, то и они для тебя не такие. Это закон жизни. Конечно, есть и такой, в котором говориться, что противоположности притягиваются, но это не наш случай. — Нет, спасибо, — Маринетт закрыла альбом, убирая его в свой рюкзак, — мне не нужна твоя помощь. Ощутимый удар по ляжке заставил Маринетт повернуться к Алье, которая что-то выводила ручкой на листочке. К тому моменту, когда она показала брюнетке надпись, Агрест сел на свое место рядом с Нино. Надпись гласила: «Подруга, ты чего? Это же шанс побыть с Адрианом наедине! О чём ты думала?!» «О том, как классно было бы повстречать человека, который разделял бы мою точку зрения,» — пронеслась в голове Маринетт мысль, и девушка тяжело вздохнула, вновь начиная выводить на бумажке звезду. — Моя девочка повзрослела? — шепнула Алья, обнимая Маринетт за плечи. Для нее было не менее важным знать о состоянии ее лучшей подруги. — Я не знаю, Алья, — в той же манере проговрил брюнетка. — Я просто не могу поверить, что в моем окружении нет таких людей, которые разделяли бы мои взгляды. — А я? — возмутилась Сезер. — Вот скажи мне, для чего на небе загораются звёзды? — Ну, я считаю, что если они загораются, то это кому-нибудь нужно. Нужно лишь найти того человека, который хочет, чтобы на небе загоралась хотя бы одна звёздочка. — шептала Алья, покусывая кончик ручки. Она не понимала, к чему этот вопрос. — Я считаю так же, но все равно немного по-другому. — Алья похлопала длинными ресницами, пытаясь вникнуть в смысл этой странной фразы. Для нее Маринетт была ходячей аномалией, но ведь это и делало девушку такой особенной, отличной от других. Ее видение мира, окружающего ее, было странным. Алья убедилась в том, что Маринетт видит куда больше, нежели другие люди. Таких как Маринетт во всем мире едва сотня наберётся.***
Они снова собрались на репетиции дома у Джулеки. Ребята из состава группы усердно настраивали аппаратуру, Роуз распевалась. Один лишь Лука был полностью уверен в своей гитаре, медленно перебирая ее струны и прикрывая глаза, прислушиваясь к мелодии. Маринетт же не могла оторвать от него взгляд. Ее всегда привлекало то, как Лука играет на гитаре. Молодой человек отдает процессу создания мелодии всего себя, без остатка. Физически он находится с нами, но его разум и душа уже далеко за гранью реальности. И, казалось, он забирал Маринетт с собой. Она видела горящие перед глазами звёзды, молочные реки с кисельными берегами, как в сказке. Однако в такие моменты девушка задавалась одним вопросом: «А что чувствует сам Лука?» Игра на гитаре резко прекратилась, и Маринетт вырвали из ее маленького мира, в котором она точно была не одна. Лука переговаривался с Адрианом, напряжённо улыбаясь. Куффен словно не хотел говорить с блондином, но то, что они состояли в одной музыкальной группе, заведомо подталкивало их к общению между собой. Конечно, Маринетт не пыталась сейчас сравнить этих двоих. Она лишь проводила небольшое исследование. И темой были «Чувства и мотивы Маринетт Дюпен-Чен» Она внимательно посмотрела на Адриана. Конечно, в плане внешности он был хорош. Идеальная модель, представляющая самые шикарные коллекции, созданные его отцом. Но было в парне что-то, что стало Маринетт отталкивать, что было ей неприятно. Нет, дело не в том, что она резко захотела прекратить общение с Адрианом. Он был хорошим другом, и Дюпен-Чен искренне надеялась, что его отношения с Кагами будут иметь счастливый финал. Вся проблема в том, что он реалист. Смотрит на вещи самым обыденным взглядом, не пытаясь отыскать изюминку там, где ее, казалось бы, нет. Что касалось Луки, Маринетт ещё сама не до конца разобралась. Она не могла точно определить его взгляды на мир, но очень хотела узнать, что же он думает. Девушка прекрасно понимала, что сейчас, когда чувства к Адриану остыли окончательно, она смогла взглянуть на Луку иными глазами. Она видела в нем не только друга, готового в любую секунду сорваться с места и прийти на помощь, но и парня, красивого как внешне, так и внутренне. И эта внутренняя красота, его красочный душевный мир подсказывали Маринетт, что парень, как и она сама, мечтатель. — Эх, Маринетт, если ты и дальше будешь так критично осматривать молодых людей, то рискуешь попасть под взор нашей романтичной Роуз, которая тут же напишет фанфик о том, что сердце юной Маринетт Дюпен-Чен разрывается от любви к двум обворожительным, но таким разным парням. А в конце всего повествования она задаст вопрос: «Кого же выберет Маринетт?» Ты готова к этому? Она ведь может тебе и черновики принести, ты знаешь нашу Роуз. — Алья, все это время сидевшая рядом и наблюдавшая эту картину, пила горячий латте, принесённый Джулекой. Маринетт и не заметила, что перед ней стоял дымящийся напиток, запах от которого тут же наполнил лёгкие и немного обжигая их. Губы Маринетт тронула едва заметная усмешка, которая постепенно переросла в широкую улыбку, адресованную ее подруге, которая, как всегда, рассмеялась от такого поведения Дюпен-Чен. Алья всегда говорила Маринетт, что такие ее взгляды наталкивали окружающих на размышления о ее чувствах. В такой ситуации все эмоции брюнетки можно было прочитать, словно со страниц книги. И эмоции менялись с каждой секундой. Калейдоскоп, будоражащий кровь не только Маринетт, но и тех, кто в этот момент решил заглянуть ей в глаза. Девушка словно поглащала тебя полностью, отправляясь вместе с тобой в мир фантазий и иллюзий, где нет моста реальности, а только тем фактам, в которые сама Дюпен-Чен безоговорочно верит. — Знаешь, Алья, — начала Маринетт, пробегая кончиками пальцев по гладкой поверхности кружки, — порой, я боюсь своих чувств. Это странно, да? — В каком смысле? — Я не могу сама понять, чего хочу. Это как с пироженными разных видов: ты не можешь решить, какое хочешь попробовать. Это немного пугает меня, но больше меня пугают перемены, которые стали происходить относительно недавно. — Дюпен-Чен медленно поднесла кружку к губам, едва касаясь ее, делалая голубой вдох и отпивая из нее немного кофе. Напиток приятно обжёг горло, постепенно оставляя все тепло в районе солнечного сплетения. Стало так хорошо. Маринетт откинулась на спинку кресла, вытягула ноги вперёд и блаженно прикрыла глаза. И снова она очутилась в другом месте. Где-то на краю галактики, где яркими всплохами разноцветных лучей горела ее заветная мечта. Делая шаг навстречу этому яркому, горячему, неугасающему пламени, девушка осознала, что, сколько бы она не приближалась, сколько бы не бежала навстречу ей, она не приближалась, а становилась только дальше. Намного дальше. И внезапно Маринетт осенило! Это ее мечта должна двигаться к ней, сама же девушка должна делать все возможное для ее приближения. Девушка раскрыла глаза, осознавая, что вновь выпала из реальности. Но обычно это проходило лишь несколько секунд, не больше. Однако для нее это время было прекрасным. — О чем задумалась, Маринетт? — Рядом приземлился Лука, забирая ее кофе и отпивая из кружки больше половины. — Эй, — наигранно возмутилась Дюпен-Чен, пытаясь отобрать у парня кружку, — верни! Но парень и не думал слушаться. Он подскочил с дивана и выбежал на палубу. В итоге, их гонка закончилась тем, что чашка оказалась за бортом. — Это ты виновата, — проговорил Лука, падая на маленький диванчик. — Я?! — Маринетт удивлённо вскинула брови, посмотрев на музыканта, который уже приготовился играть на гитаре. Он приглашающим жестом указал Маринетт на место рядом с собой. Она аккуратно села. На небе стали загораться первые звёзды. В вечернем воздухе мелодия плавно переливалась, словно потоки прохладного воздуха возносили ее то выше, то опускали ее на несколько тонов ниже. Это было ни с чем не сравнимое чувство. Чувство умиротворения и полной свободы души. Маринетт глубоко вдохнула, чувствуя, как лёгкие начинает покалывать от того, что воздух вокруг был слишком холоден. Но это не помешало приятному теплу сковать грудную клетку в предвкушении чуда. И чудо произошло. В очередной момент Маринетт ощутила, как она возносится над облаками, как в ушах громким гулом раздается стук ее собственного сердца, как тело наполняется лёгкостью. И снова в подсознании возник свет ее звезды. Но теперь она не решилась сделать шаг, а лишь протянула к ней руку. И тут случилось то, чего она не ожидала. Девушка кончиками пальцев ощутила, как касается лёгкой дымки, которая двигалась, медленно передвигаясь вверх по руке. Маринетт распахнула глаза, понимая, что теперь точно ее мечта исполнилась. Лука смотрел на Маринетт и улыбался. Как улыбался ей всегда, с самой первой встречи: нежно, понимающе, со всей любовью, что теплилась в его душе. И кто бы мог подумать, что ее мечта была близко. — Лука, — неуверенно позвала его Маринетт, — а для чего на небе загораются звёзды? — Раз они загораются, — начал Лука, — значит, это кому-нибудь нужно. Значит, необходимо, чтобы каждую ночь на небе загоралась хоть одна звезда. Маринетт улыбнулась, устало прикрывая глаза. Хотелось спать. Она опустила свою голову на плечо парня, обнимая его за талию. Лука, отложив гитару в сторону, притянул девушку ближе к себе. Так они и сидели, в полной тишине и только вдвоем. — Знаешь, а что если каждая звезда — это чья-то мечта? Интересно, где моя? — прошептала Маринетт, медленно переплетая их с Лукой пальцы. Его рука была большой и теплой. — Самая яркая, только такая, — ответил парень, поглаживая большим пальцем тыльную сторону ее ладони. — А твоя? — А моей там нет, — прошептал Куффен. Маринетт вопросительно выгнула бровь. Парень объяснил: — Моя мечта только исполнилась. Несколько минут с тобой наедине, в твоих объятиях. О большем я и не смел мечтать. И тут Маринетт поняла, что сама готова отдать все, лишь бы этот момент продлился намного дольше. — Знаешь, а ведь моей звёзды там тоже нет. Маринетт приподнялась, поравнявшись с его лицом. Одно движение, одна секунда, одно желание отделяло их от того, что уготовила судьба. Мягким, но настойчивым движением Лука притянул Маринетт к себе, едва ощутимо касаясь ее губ своими. Она была так беззащитна и открыта перед ним. Поцелуй был нежным, едва ощутимым, но очень значимым для обоих. И не важно, сколько времени пройдет с этого момента, не стоит забывать, что для того, чтобы добиться исполнения своей мечты, нужно быть готовым к любому подарку, что предоставит вам судьба.