Ненадёжный рассказчик

      Осенний туман плотным покрывалом стелился у подножия холма, на вершине которого располагалась лечебница доктора Д’Арка. Розетта, устало потёрла глаза, мельком взглянув на мрачный пейзаж за окном экипажа. Накануне утром в их с мужем клинику пришло письмо от главы лечебницы вместе с картой пациента с продвинутой версией синдрома чужой руки. Доктор Д’Арк пусть и был явно обеспокоен состоянием своего подопечного, но, как и подобает человеку повидавшему в своей жизни не мало, не подавал в своём сообщении вида. Острые словно его костлявое тело буквы, складывались в идеально ровные строчки, содержавшие в себе просьбу «проконсультировать» его относительно природы болезни данного пациента. Естественно, туманные объяснения изменений пациента заинтересовали супругов и Розетта изъявила желание отправиться в путь немедля, оставив дополнительные сборы на совести мужа, который должен был отправиться вслед за ней. Одну анатомическую аномалию они уже упустили и в этот раз не могли себе позволить опоздать.       Розетта тяжело вздохнула, педантично укладывая карту пациента обратно в ридикюль. Нельзя думать об упущенном «Чудовище», как о потере. В конце концов, за то они прибыли в тихую деревушку Вильнёв как раз вовремя. Смерть родного брата была бы куда большей потерей, которую девушка бы себе точно не простила. Глупо было отрицать что собирание Гастона по кусочкам на неё никак не повлияло и даже Виктор это понимал. В Выборе между жаждой славы и новых научных открытий и жизнью близкого человека – она выбрала второе и, её муж не даст соврать, Розетта разобрала бы на запчасти всю эту паршивую деревушку, лишь бы спасти брата, и не ограничилась бы только одним донором.       Оставив в голове мысленную пометку, посетить Гастона на обратном пути, девушка натянула на руки белые перчатки и, смочила спиртовым раствором носовой платок, спрятав бутыль с дезинфицирующим средством в складках платья.       Экипаж как раз остановился у главного входа лечебницы. Чуткий слух женщины уловил крик одного из буйных пациентов. Несчастный сейчас наверняка бесновался в одной из одиночных камер, стены которой обиты войлоком, с каждой секундой всё больше и больше поддаваясь своему безумию, засасывающему его в ад, придуманный им самим. В такие моменты Розетта наиболее чётко осознавала полезность хирургического вмешательства. Для таких несчастных – лоботомия была последним шансом не убить самих себя и не вредить окружающим. Да, может процедура эта пока что не совершенна, но ведь главное – время. Дайте врачам срок и они вскоре смогут без вреда для личности пациента вырезать безумие из его головы, отточив процедуру до совершенства.       Розетта брезгливо протёрла ручку дверцы кареты, прежде чем взяться за неё рукой в белой перчатке.       – Вы всё также чистоплотна мадам, – улыбнулся доктор Д’Арк, глядя на то. Как новая порция спиртового раствора выливается на носовой платок, которым будут теперь проходиться по каждой дверной ручке, прежде чем взяться за неё.       – Профессиональная болезнь, – бросила в ответ Розетта, не особо изменившись в лице. – Отложим светские беседы. Я всё равно в них не сильна. Мой муж прибудет к обеду, а пока я хочу познакомиться с нашим пациентом поближе.       – Разумеется, – ответил доктор, принимая из рук гостьи карту пациента. – Прошу за мной. Наш больной разбушевался в последние пару ночей. Лунный свет его беспокоит особо сильно, поэтому пришлось его изолировать в восточном крыле. В его палате темнова-то, но в таких условиях он меньше беснуется по ночам. Правда к кровати его всё равно приходится приковывать.       – Вы ещё не лоботомировали его? – спросила Розетта, проходя вслед за Д’Арком по светлым лестницам центрального корпуса на третий этаж. Путь по воздушному коридору до камер буйных был её знаком наизусть. На столько больные и неизлечимые пациенты должны находиться как можно дальше от безобидных больных, чей недуг вполне может быть побеждён душевной беседой с доктором и слабыми настойками опиума.       – Нет, что вы, дорогая моя. Я же помню нашу с вами последнюю беседу. Как и вы, я стремлюсь усовершенствовать процедуру, а не просто бездумно сверлить черепа наугад. Да и к тому же, в последнюю ночь больной начал меняться так, что я перестал быть уверен в том, что смогу ему помочь как специалист.       – Что вы имеете в виду? – лицо Розетты оставалось непроницаемым. Если уж она чему-то и научилась, так это не давать волю эмоциям. Они портят всё к чему прикасаются.       – Понимаете-ли, этот мужчина пришёл к нам сам, утверждая, что попытался загрызть мальчика из соседней с Вильнёвом деревушки. Он говорил, что якобы превращается в волка под светом полной луны и не может контролировать свои действия. Что его ведёт вперёд только жажда и дикий голод. – Доктор свернул в воздушный коридор. Крытый мост в самое дальнее крыло. Через видовые окна открывался прекрасный вид на ближайшие горы, по которым продолжал медленно струиться густой белёсый туман. – Однако в последнюю ночь он изменился так, что не знай я предыстории, принял бы его за одного из испытуемых доктора Моро. Честно сказать, я бы написал ещё и ему, да не вижу толка. На его остов не дойдёт ни одно письмо.       Д’Арк приказал паре крепких санитаров отпереть дверь камеры и осветить помещение парой маслинных фонарей, прежде чем сухим жестом пригласить свою гостью войти внутрь.       Розетта долго вглядывалась в силуэт пациента, завёрнутого в смирительную рубашку и привязанного к кровати широкими кожаными ремнями. В его жёлтые, затуманенные от огромного количества транквилизаторов глаза. В покрытое жёстким серым волосом лицо. В полуоткрытую пасть, часть человеческих зубов в которой уже заменилась на звериные клыки. В деформированные ступни, больше похожие по строению на гигантскую волчью лапу.       – Хотите сказать, он не был таким, когда поступил к вам? – спросила Розетта. Её голос оставался холоден и жесток, однако под плотным корсажем дорожного платья сердце забилось в предвкушении долгожданного открытия.       Виктору лучше было бы не опаздывать, иначе она начнёт развлекаться без него.

***

      Глядя на обступающий замок туман, Чип грустно вздохнул. В такую погоду его точно не пустят на улицу погулять. Ребёнок окинул взглядом Розовую гостиную — любимое место Белль в котором она частенько уединялась с очередной книгой. Новоиспечённая баронесса сидела в глубоком кресле, пышные юбки дорогого платья отливали в свете огня камина золотым блеском сотен стеклянных бисерин что его украшали. Сухие страницы книги шуршали под её пальцами, а взгляд рассеянно скользил по страницам любимой сказки.       – Белль, – тихонько позвал мальчик.       – М-м-м? – лениво откликнулась девушка. На её губах тот час заиграла улыбка.       – Мне скучно, – пожаловался ребёнок – Почитаешь сказку?       Девушка тихо хихикнула в ответ, жестом приглашая ребёнка сесть поближе, плавным жестом истиной аристократки:       – Тебе повезло что я только что начала новую историю, Чип, – сказала Белль перелистнув книгу на пару страниц назад, пока мальчишка поудобнее устраивался на подлокотнике кресла по правую руку от баронессы.       – О чём будет эта сказка?       – Об одной милой, но слишком наивной девочке, – ответила Белль, давая Чипу возможность получше рассмотреть красочную иллюстрацию.       На кремовой бумаге была изображена радостная девочка в красном плаще, что вприпрыжку бежала по тропинке, весело размахивая своей корзинкой и совершенно не замечая волка, наблюдающего за ней из-за ближайшего дерева. Хищник с хитрым оскалом облизывал свои острые зубы, глядя на маленькую и жизнерадостную героиню истории.

***

      Тропинка Лесорубов была прохожей и часто используемой местными жителями, работающими на лесоповале вне заповедной территории и вела к домику бабушки ЛеГюм, давно умерший муж которой раньше работал дровосеком. Густой туман всегда был похож для Кристин на упавшее небо и навевал множество мрачных мыслей, превращая ближайшие деревья в силуэты. Однако сейчас её голова была занята вовсе на старыми мрачными легендами о туманных леса, передаваемых из уст в уста, а недавним разговором со старичком-библиотекарем, оставившим после себя самый мерзкий осадок в душе девочки.       «Юная леди, напрасно вы так ругаете эту книгу. Уверен, что все гадости, которые вы только что озвучили, заложил в вашу чудесную головку ваш дядюшка. Гастон никогда не отличался любовью к книгам, и всё сказанное вами, скорее в его стиле, чем в вашем. Прошу, не позволяйте дурному вкусу родственников влиять на ваше мировоззрение. Вы же умнее этого».       – Много он знает, – буркнула себе под нос Кристин со злостью пнув камушек, попавшийся её на пути и покрепче завернувшись в свой алый дорожный плащ.       «Вы обещали, что в книге я найду помощь, но вместо этого втюхали мне больше двухсот страниц лжи и вывили ведро помоев на голову моего дяди у него за спиной. Радуйтесь, что меня он воспитал не стукачкой».       – Старый жук! – очередной камень улетел дальше чем планировалось. Кристин невольно проследила за ним взглядом, пока он не приземлился с глухим шорохом в кусты.       Именно в этот момент на глаза ей попалась тень в тумане, сильно выделяющаяся из общего ландшафта. Крупная рогатая тень словно бы принадлежала каком-то фантастическому существу, скрытому в густом тумане. Кристин на мгновение застыла, пытаясь напрячь зрение и разум. Чтобы понять, что же она видит среди деревьев. Может это всего лишь невысокое дерево, не успевшее избавиться от густой летней листвы? А может человек в меховой шубе, готовящийся к празднованию Самайна?       Но что-то подсказывала малышке, что ни одни из этих вариантов не верен.       Густой воздух всколыхнулся от резкого шороха. Тень шевельнулась и заговорила с ней приятным глубоким баритоном, слегка приглушённым туманом.       – Не бойся дитя, я не обижу тебя.       – Ври больше, – буркнула девочка себе под нос, под алым плащом нащупав ножны на своём поясе. Небольшой охотничий нож, который она с таким трудом выпросила у дяди давал немного уверенности в себе. Однако тревога не отступала. На задворках сознания отчаянно зудело: «Посмотри на эту штуку, она же огромная. Что её твой ножик?».       – Мне незачем врать, дитя. Скажи, куда ты направляешься?       Девочка проигнорировала вопрос и ускорила шаг, однако гигантская тень не отставала, бесшумно следуя за ней, параллельно тропинке.       – Идёшь навестить свою бабушку?       Вновь молчание.       – В корзинке у тебя пирог, я чувствую его запах. И вино. Креплёное? Какая ты заботливая внучка.       Кристин прибавила шаг, изредка следя за пугающей Тенью из-под капюшона.       – Скажи, тебя кто-нибудь будет искать?       Сердечко забилось под корсажем платья быстрее, словно испуганная пичуга, в клетке. До домика бабушки совсем немного, лишь бы отвязаться от тени. И тогда она сможет спрятаться. Запереть все засовы на двери, закрыть все ставни и обнять бабулю. Тогда-то уж точно ничего не будет страшно.

***

      Белль приобняла Чипа за плечи нежной рукой, затянутой в шёлковую перчатку.       В Розовой Гостиной тепло и безопасно. Все страхи этого замка существуют теперь лишь на страницах книги. Они стали историей. Пали после проклятия. Воздух наполняет аромат шоколадных кексов и какао, а сырость и холод тумана остался далеко за окнами, не в силах потревожить обитателей замка.       – Девочка была доброй, но мало читала. А потому была наивной и не смогла отличить притворство волка от настоящей доброты. Поверила его льстивым речам и свернула с тропинки, по которой ей велела идти матушка, – голос Белль был ровным и выразительным. Она чётко передавала каждую запятую, поставленную в книге.       – А вдруг волк может быть добрым, как и наш Хозяин? – спросил Чип? – Может она как и ты, просто подумала, что он не злой и поэтому ему поверила? Это ведь легко отличить настоящего злодея от того кого все просто считают страшным!       – Ох, Чип. Наш принц живёт в замке и никогда бы не стал пугать маленьких девочек в лесу, общаясь с ними о погоде, – ответила Белль.       – Ну, наверное... – задумчиво потянул ребёнок, поднеся к губам большой палец.       – Да и к тому же, волки рождены хищниками. Они могут быть только злодеями, поедающими тех, кто слабее их. Понимаешь?

***

      Гастон всматривался в вереницу следов вокруг своего дома. Отпечатки огромных лап, похожие на те, что он видел совсем недавно вместе с ЛеФу. Зверя, размером превышающего взрослого мужчину.       Хищник ходил вокруг дома спокойно, по долгу останавливаясь у каждого окна. Прошёлся своими безразмерными лапами по маленькому огородику, втаптывая в осеннюю грязь почти поспевшие овощи. Особенно долго топтался у дверей, оставив на крыльце кучу своих грязных следов и клок серой шести.       Сердце продолжало биться ровно и размеренно, когда охотник осматривал следы когтей на дереве. Дыхание не сбилось даже когда он заметил движение в щели между досками.       Заглянув под лестницу, среди вязанок хвороста Гастон заметил волка. Обычного серого волка. Отощавшего и дрожащего от страха и голода. Того самого, который пару месяцев назад стащил зайца прямо у него из силка. Похоже у парня дела совсем плохи в последнее время. Рёбра стали видны на худых боках, обтянутых лысоватой кожей. Кто-то здорового потрепал бывшего лесного царя и, к сожалению, это был явно не медведь.       Завидев охотника волк задрожал всем своим тщедушным телом и жалобно заскулил, жалуясь егерю на то, что кто-то нарушает установленный порядок в этом лесу. Жаловался отчаянно, с горестными слезами в жёлтых погасших и затравленных глазах. Жалуясь на то, что стал добычей и спасся сейчас лишь потому что его мучитель учуял дичь покрупнее и поинтереснее.       Гастон неловко поднялся на ноги, потирая уцелевшее колено над протезом. Следы зверя вели к Тропинке Лесорубов. По спине пробежал неприятных холодок, предчувствия чего-то дурного как в тот раз, когда он решился на авантюру с предложением руки и сердца, только разу хуже.

***

      – Но всё же, Белль, разве не волк виноват в том, что девочка ему поверила? – спрашивал Чип, заглядывая в глаза баронессы.       – Спасение утопающих – дело рук самих утопающих, понимаешь. Только мы сами решаем кому доверять, а кому нет. Стоит ли нам отправляться в тёмный лес или нет. И в своих дурных решениях можем винить только себя. Так что девочка сама виновата в том, что с ней произошло дальше.

***

      Кристин неслась сквозь туман, срезая дорогу к домику бабушки через туманный лес. Корзинка с угощением давно была брошена где-то позади. И девочку подгонял глухой хруст бересты и стеклянной бутыли. Тень что гналась за ней, видимо раздавила корзинку своей огромной ножищей.       Её гнал вперёд утробный рук зверя, что шёл будто бы со всех сторон разом.       «Скажи, тебя кто-нибудь будет искать?»       Кристин задыхалась от быстрого бега, но не могла себе позволить сбросить скорость. Лёгкие горели от нагрузки, а красный плащ угрожающе развивался за спиной, грозясь зацепиться за следующую сухую ветку. Все мысли занимала конечная цель её бегства. Безопасное убежище – домик бабушки с крепким засовом на двери.       Закрыть все двери, обнять бабушку. Прижаться по крепче к её халату, пахшему мылом и травами. Позволить её сухим морщинистым пальцам утешающе гладить её по мокрым от густого тумана волосам.       «Скажи, тебя кто-нибудь будет искать?»       Кристин споткнулась о корни дерева, едва не упав.       Тень всё ещё преследовала её, беззвучно скользя по лесной подстилке. Дразнила свою добычу, давая ей думать, будто у неё и в самом деле есть шансы сбежать.       Туман сотряс глухой рык. Рык голодного зверя.       Впереди показался силуэт домика бабушки. Опрятных грядок огорода и свет, горящий на втором этаже дома лесорубов.       «Бабушка»       Хоть бы входная дверь оказалась открыта.       – Бабушка! – Крикнула Кристин в отчаянии так громко, как позволяли ей уставшие лёгкие.       Девочка поднялась по мокрым от тумана ступеням, из последних сил цепляясь за перила. Со всей силы она рванула на себя ручку двери, радуясь, как маленькая тому что она оказалась не заперта. И тут же задвинула засов, оказавшись внутри.       Она едва дышала, опускаясь на пол у двери без сил.       Она добралась.       Она в домике.       В безопасности. И теперь сможет придумать что делать дальше.       Дыхание всё ещё было сбивчивым и хриплым, а голос не слушался, когда со второго этажа до неё донёсся родной голос бабушки:       – Внученька? Это ты, солнце моё? – Старушка шаркающей походкой спускалась по крутой лестнице, держась за стену одной рукой.       – Да, бабуль, это я, – улыбнулась девочка, глядя в знакомое лицо, всё ещё сидя на полу у двери.

***

      –И тогда волк проглотил Красную Шапочку целиком! – Эффектно закончила читать страницу Белль.       – Не может быть! Это не может быть конец! – воскликнул Чип возмущённо.       – Ну разумеется это не конец, – улыбнулась девушка, перелистывая страницу. – Как раз в это время мимо домика Бабушки проходил самовлюблённый охотник. Заглянув в окошко домика он увидел огромного волка, развалившегося на пастели старушки волка и решил забрать себе его шкуру в качестве трофея.       – Этим охотником был Гастон?       – Нет Чип, – засмеялась Белль искренне. – Просто все охотники одинаково тщеславны. Вот увидишь, в будущем охотники будут не нужны и больше никто не будет с ружьём ходить по лесам, убивая невинных зверушек.       – Значит и спасать от злых волков больше никто не будет? – спросил Чип с опаской.       – Спасать от волков никого не потребуется, если люди будут умнее, начнут читать много книг и научатся не ходить в опасные места.

***

      Вид раздавленной зверем плетёной корзинки вернул Гастону ощущение времени, заставив сильнее пришпорить коня.       Пугающая находка лежала чуть поодаль от Тропинки Лесорубов. Зверь заставил девочку свернуть в лес и бросить поклажу. Однако откупиться от чудовища куском мясного пирога не получилось. Не за пирогами сюда пришло это животное.       В веренице следов Гастон читал отчаяние добычи, которой стала маленькая девочка в красном плаще с вышивкой в виде оленьих рогов и немецкой фибулой. Кристин пусть и была рослой для своего возраста, но следы её ботинок казались неимоверно крошечными в сравнении с огромной лапой голодного чудовища, преследовавшего её крупными прыжками.

***

      –Ну-ну, солнце моё, что же тебя заставило так бежать? Ты испугалась тумана?       Старушка ворковала вокруг внучки, помогая её подняться на ноги и усадила на стул, рядом с лестницей на второй этаж и сама опустилась рядом, нежно поглаживая девочку по спутавшимся мокрым волосам.       – Нет, бабушка. Не тумана, – едва отдышавшись ответила девочка. – За мной что-то гналось. Какое-то рогатое чудище.       – Ну полно те, радость моя, успокойся, – ворковала старушка, обнимая девочку за плечи. – Чудовищ не бывает.       Бабушка качала девочку в своих объятьях, напевая какую-то неизвестную ей колыбельную, родом из далёких-далёких земель.       – Баю баюшки-баю.       Не ложися на краю.       Голос старушки нежный и обволакивающий.       – Придёт серенький волчок       И укусит за бочок.       При упоминании волка Кристин напряглась. Едва успокоившееся сердце вновь пустилось в галоп, а объятия бабушки стали крепче.       – Рана быстро заживёт       Полная луна взойдёт.       Мягкий халат бабушки не пах мылом и душистыми травами, которые она обычно добавляла в свой вечерний чай. От неё разило мокрой шерстью. Объятия всё сильнее душили, а ногти врезались в спину через плотный шерстяной плащ.       – Обернёшься волком ты       И сожгутся все мосты.       Старушка всё так же мирно качало внучку в своих объятиях пока та с ужасом наблюдала, как с одной из ступенек крутой лестницы падает тугая капля вязкой крови.       – Будешь кушать ты людей       И кусать других детей.       Кристин в ужасе осознавала, что железная хватка старушки не позволит ей дотянутся до висящего на поясе ножа. Что она совершенно ничего не может сделать, находясь в этих медвежьих объятиях, поймавших её в ловушку. Загнанная в капкан, словно жалкий кролик она дрожала, стараясь придумать как ещё хоть на секундочку продлить свою жизнь. Как продать её подороже.       – Стаю соберёшь свою       Баю баюшки-баю...       Дверь хрустнула под напором удара и зверь встрепенулся, отвлёкшись на мгновение. Этой секунды девочке хватило, чтобы выхватить нож и ударить Чудовище лезвием в его правый глаз. Свирепый вой разорвал тишину, заглушив хруст ломаемого дерева. Зверь в ярости ударил Кристин своей когтистой лапой, повалив её на пол, как тряпичную куклу. В это же мгновение воздух сотряс выстрел из-за которого на минуту зазвенело в ушах.       Голова зверя дёрнулась, пробитая дробью. Он испустил последний выдох и грузно упал, окрашивая светлый ковёр своей кровью. Бывалый охотник не промахивается с такого расстояния.       – Кристин? – осторожно позвал Гастон, поднимая девочку с пола. Она плакала, отчаянно прижимая к лицу рваный капюшон. Из под рваной раны от когтей чудища виднелся лишь один голубой глаз, наполненный слезами.       – Ничего, – шепчет охотник, понимая девочку на руки, – Ничего.       Покалеченная, но главное живая, девочка свернулась в его руках прижимаясь крепче.       – Всё будет хорошо, – повторял Гастон, в последний раз кинув взгляд на рукоять ножа, торчащего из глазницы зверя.