Вкус ночи

      Небо отчаянно расплывалось в ярких красках, словно застенчивый жеребец, краснея по всему небосводу. Звезды медленно, но заметно угасали. Всего пара минут, и ни одной не видно стало; едва яркий, желто-оранжевый диск белой принцессы поднимался над Вечнодиким лесом. И на поляне, вдали от леса, виднелся небольшой домик желтой пегаски, находящийся в нежной тиши и без единой бодрствующей души вокруг.       Принцесса ласково улыбнулась, когда желтая крошка трепыхнула крылышками во сне, инстинктивно кутаясь тонкими копытцами в гриву и шерстку младшей сестры-правительницы. Первые лучи солнца скользнули по листве, стволу дерева, под которыми они спали, а после пушисто растеклись по мордочке Флаттершай, отчего та мило чихнула. Встревожившись за сон, принцесса Луна поспешила поднять свободное крыло, дабы укрыть её от яркого и капризного света солнца. Но было уже поздно — секунду спустя она проснулась, открыв свои невероятные бирюзовые глазки, после чего безмятежно и спокойно улыбнулась.       Она не забыла, что было ночью, и все помнила, особенно восхитительный поцелуй принцессы, который все ещё невесомо ощущался на её губах. Но отчего-то сейчас ей было неловко, и она застенчиво спрятала мордочку, попросту уткнувшись в грудь принцессе Луны, копытами прижимая её сильнее, словно намекая, что никогда не отпустит, но также отчаянно переживая в душе, что заставила принцессу оказаться в таком положении. Но разве это был не её личный выбор?       «И я тебя люблю, Флаттершай» — шелестяще прозвучали недавние её слова, отчего Флаттершай тихо пискнула, заливаясь краской. Но она не стыдилась этих слов, просто также желала знать, что случится дальше. Страх будущего сковывал её, заставляя сильно переживать в душе о дальнейших отношениях.       Словно читая её мысли, принцесса Луна склонила свою голову к розовой гриве, нежно проведя носом от макушки до кончиков, медленно вдыхая в себя запах любимой, особенной пони, отчего та растеклась, словно мороженое, по всему телу принцессы.       — Флаттершай… — томно выдохнула аликорн, и пегаска вновь пискнула, но уже громче. Но от тона, которым это было произнесено, или же от того, что принцесса мягким движением копыта перевернула поняшку на спину, — от чего именно та пискнула, уже обеих не волновало; они зачарованно смотрели друг на друга, ощущая прилив новых сладких чувств при виде каждой черточки, волоска в гриве или шерстке, они были готовы глазеть друг на друга вечность, готовы были забыть о всех смертных тревогах, лишь бы не отводить взгляда. И, едва сдерживая себя, пегаска и принцесса потянулись губами к друг другу.       …но в один несчастный момент любовная тишина нарушилась тихим и голодным урчанием в животе, и принцесса замерла, так и не коснувшись губ любимой.       — Флаттершай, — вновь произнесла она. В её голосе уже не было томности, придыхания, лишь едва заметный блеск вины. — Прости меня, родная, я совсем забыла о времени и ты проголодалась… — Она мягко и пушисто обняла Флаттершай за талию, осторожно поднимая её на крошечные копытца, которые не так слабо подрагивали, даже вибрировали, от того, что ей случилось пережить. Но второй поцелуй в её жизни она не успела ощутить, когда почувствовала голод.       — П-принцесса… — Тихо пропищала пони, но, заметив укор в её глазах, вспомнила и исправилась. — Луна… Что ты планируешь д-дальше? — Флаттершай была готова на все условия, следуя за принцессой, не отводя с её мордочки своего взгляда, полного обожания и любви.       — Нет, милая, вот в том… Что будешь делать ты? Я надеялась найти еду, но совершенно не могу вспомнить твои предпочтения… — Она замедлилась, и, когда пегаска подошла к самому боку принцессы, Луна опустила своё крыло на неё, укутывая мягкими перьями от шеи до самого крупа, миленького, нежного крупа…       — Л-луна… Я бы хотела молока и бутербродов с ромашками… — принцесса с трудом отвела взгляд от розового хвоста, со всей серьёзностью внимая каждому слову пегаски, но рацион питания слегка изумил её.       — Но милая, молока и бутербродов с ромашками — этого очень мало для тебя, — пегасы, особенно такая милая пегаска, как ты, должны есть больше! Позволь мне добавить к молоку немного мёду… — Её рог посветлел, покрывшись чарующей во всех смыслах синей аурой, и, спустя пару минут, вернулся в прежнее состояние покоя. До домика осталось всего два десятка шагов пути, и принцесса решила провести его чудно.       Флаттершай внезапно стала плохо видеть, ибо вид на дорогу заслонила большая, эфемерная, синяя грива правительницы, а в шею ткнулось что-то теплое, выдыхая горячий воздух, отчего пегаска замедлилась, вытягивая шею, чтобы дотянуться до щёк принцессы. Но та дразняще начала отклоняться, когда пони почти касалась её.       — П-принцесса! — возмущенно пискнула Флаттершай. До дома оставалась уже пара шагов. Было видно, что дверь, слегка приоткрытая, качалась на петлях под капризами ветра, не издавая ни единого скрипа или иного звука. Разве лишь неожиданно вдалеке яростно запричитал петух, потревожив тонкий слух пробежавшей за дверью рыжей мышки.       Широко отворив дверь, пегаска торопливо протиснулась во внутрь, в душе волнуясь, что не доставляет должного внимания дорогой гостье. Но принцесса не возражала, наоборот, залюбовалась семейством крошки-енота Риззи, поглаживая младшую по маленькой головке, обхватывая обеими копытами её серые щечки, смеялась, когда та недовольно фырчала, и в целом была явно довольна атмосферой в этом домике.       А вот капризный кролик Энджел почувствовал пропажу внимания к себе и заревновал очередного грызуна, но так и не решился излить свою кроличью ярость на крупном медведе, за которым сейчас ухаживала хозяйка, — у него нашлось множество заноз в лапе, которые она очень нежно и аккуратно вытаскивала, боясь лишний раз принести ему неудобства, но нарочито-строго нашептывала ему, чтобы терпел, если хочет быть сильным хозяином леса. Энджелу это не по душе, потому он начал вертеть головою, и тогда заметил синего аликорна под стеной, развлекающуюся уже со всей детворой беличьих и енотовых. Он помнил, что она частый гость в этом доме, причем, Флаттершай всегда обращала внимание на неё больше, чем на кролика, оставшегося у пустой миски, где недавно лежал салат, после съеденный.       — Ай-яй! — испуганно крикнула принцесса Луна, выронив из копыт белого хомячка, и тот быстро засеменил лапками по полу прочь. — Флатти, это же Энджел, как я помню?       — Ох… Да, — пегаска подошла, виновато наклонив голову, и бережно убирая белого чертёнка с синего крупа аликорна. От того, где он находился, у неё слегка порозовели щечки, но пони разок махнула головой, сосредоточившись на другом. Кролика нужно чем-то занять, пока…       Её передернуло, в хорошем смысле. По шее пробежалась горячая волна мурашек, а шею вновь, как тогда, около дома, обволокло теплом дыхания, и Флаттершай почувствовала, что попалась в нежную ловушку принцессы. Синие копыта, без королевских накопытников и прочих отличающих регалий, потянули её за плечи, а повлажневшие губы пробежались по щеке, с каждым поцелуем вызывая смущенный, и, одновременно, возбужденный писк пегаски, которая уже полностью отдавалась наслаждению, обнимая всеми копытами эфемерную, струящуюся по всей ширине гриву. Принцессу этот процесс настолько увлек, что она забыла обо всем, даже о времени, копытами щекотя бока, шейку, стискивая щечки прижимающейся пони.       Обе были счастливыми времяпрепровождением, не желали отставать друг от друга, и все зверьки вокруг отнеслись понимающе, словно разумные. Даже настырный кролик притих, увидев свою хозяйку счастливой, как никогда, и убежал в другую комнату, никем не замеченный. И птички, до этого безмолвно сидевшие на насестах под потолком, запели длинную, тонкую, тихую трель, мелодично переливающуюся от звонкой трели до тягучего стрекота и свиста. Для ушей каждого пони это была тихая песня, навевающая атмосферы. Но аликорн, такая, как принцесса Луна, знала больше. Эти звуки, эта песня — благодарная дань за доброту нынешних копытных-разумных, а ещё они тем самым выражали ещё большую благодарность именно желтой пегаске, и мелодия лилась знакомая… Как в те, дни, когда она и сестра взошли на трон, пообещав пони найти себя среди бесчисленных злодеев.       Уже была середина дня, и Флаттершай заканчивала свои хозяйские дела, принявшись за готовку. Сейчас она решила если не превзойти поваров во дворце Кантерлота, то вполне оправдать свою предрасположенность к кулинарии. На столе лежали множество овощей и фруктов, некоторые уже были избавлены от кожуры, как бананы и яблоки, другие прошли через соковыжималку, как помидоры или апельсины с теми же яблоками. Виноград был аккуратно лишен косточек и положен в небольшую сушильную машинку. Завтра уже будет готов изюм, если принцесса изволит снова явиться.       Пока соки стекали по стаканчикам, пегаска быстро и шустро орудовала ножом, нарезая тоненькие кусочки огурцов, перемешивая их в миске с подсолнечным маслом, где уже дожидалась мелко покромсанная петрушка. Затем в эту миску упали сухие дольки помидоров, и Флаттершай всего чуть-чуть посыпала специями, дабы добавить вкуса. Стаканчики уже были полны сока, и осталось только проверить, насколько хороши они вкусом. Прежде, пегаске не приходилось ничего выжимать, потому она с волнением поднесла стакан к губам и… Улыбнулась. Это была первая уверенная улыбка, что, хоть немного, но что-то получается. Осталось только вынести всё это туда, где находилась её принцесса. Да, именно её принцесса, и ничья больше. Для всех, она лишь будет правительницей, в чьих копытах большая власть, но для желтой скромной пегаски она остается той любимой кобылкой-аликорном, которую можно тискать за её невероятную гриву и бесконечно наслаждаться её поцелуями.       Это был безумный день. Слишком многое случилось за ночь, отчего все последствия продолжаются и до сей поры. Флаттершай питала чувства к принцессе долгое время, но упорно молчала, боялась спугнуть те отношения, что были тогда. Но ей ни разу не приходило в голову, что чувства взаимны были ещё с первого момента, иначе зачем правящей особе столь часто наведываться к ней?       И лишь сейчас, предаваясь послеобеденной ласке, она нежилась на груди принцессы. Пегаска подняла взгляд вверх, столкнувшись с большими синими глазами принцессы Луны. Невероятно большие зрачки и часто бьющееся сердце словно говорило, что влюблённые никогда не расстанутся, отчего пони и аликорн обнялись, словно закрепляя эту мысль, возникшую одновременно у обеих в голове.       — Флаттершай, а ведь мы всё ещё должны увидеть увидеть прелести нашего дворца, как думаешь? Лично я хочу сильно удивить свою монаршую сестру тем, чего она никак не ожидала, — принцесса невинно улыбнулась, глядя на заволновавшееся выражение мордочки любимой пони, и через мгновение снова сжала её в своих объятиях, не сдержав порыв своих чувств, чем вызвала чуть возмущенный писк пегаски, но от этого не менее довольный исходом. Ради принцессы, Флаттершай была готова пройти через это, даже если ей придется мучительно побояться перед оценивающими глазами её старшей сестры. Даже, если всё пойдет плохо и принцесса Селестия рассердится на неё…       — Ну Фла-а-аттершай, Шайка, — принцесса улыбнулась своему новому слову, мысленно подумав начать с этого момента называть её именно так, либо чередовать, чтобы чрезмерно не смущать уже зардевшуюся пони, — Ты боишься моей сестры? — пони утвердительно кивнула. — Милая, не её бояться надо, а… Впрочем, я никому тебя в обиду не дам! Вот видишь, в моих копытах вся власть. Если кто посмеет тебе плохо сделать — на того и падёт мой королевский гнев! — принцесса попыталась состроить грозную гримасу, но во взгляде Флаттершай читалось потаённое веселье, которое яснее неба говорило, что грозной ей рядом с нею никогда не стать.       — Ну и ладно, зато ты теперь моя, и я честно планирую провести своё время с тобою где-нибудь в… Ой, а ведь ты не любишь мрачные, готические коридоры?       Пегаска мурлыкнула нечто утвердительное, но тут же задумалась, и подняла глаза. Принцессе стало понятно, что она не против чего-то и такого, лишь бы рядом с любимой.       — Ох, я уверена, со мною тебе скучать не придётся.       Парочка ещё долгое время находилась вместе, пока принцессе Луне не пришлось возвращаться в Кантерлот, готовиться к поднятию луны. Но перед этим, она обещала открыть Флаттершай мир снов, и тогда разлука долгой им не будет казаться.