Поговори со мной...

      И вновь, он на неделю пропал. Ни слуха, ни духа. Крыша ТП-шки сиротливо пустовала, но я все равно упорно подходила к окну каждые десять минут, чтобы в который раз убедиться. Мельницкий опять не пришел…       Обиделся?       Передумал?       Забил?       Мысли носились в голове, словно стая оголтелых тараканов. И, каждый раз, прокручивая в голове наш с ним последний разговор, я с силой прижимала руки к горящим щекам.       Пальцы… Они все еще помнили твердость его груди и бешенный стук сердца. Предательский стук… Закрывала глаза и видела тот взгляд — жаркий, жадный, умоляющий.       Ну почему??? Почему я тогда написала «нет»?       Дура… Дура… Дура!!!       «Не дура…» — шептал периодически выплывающий на поверхность разум.       Дура-не дура, а сегодня я решила немного схитрить. Проводив на работу родителей, до последнего оттягивала выход из дома, постоянно придумывая себе какие-то занятия.       Полить цветы?       Непременно…       Закинуть вещи в стиралку?       Конечно…       Почистить плиту?       Ну, а когда еще, как не утром…       Покормить кошку? Второй раз?       Обязательно!       — Кушай, Мусенька.       От души сыпанув в миску корма, посмотрела в обалдевшие глаза своей любимицы, и поняла — хватит. Я сделала все, что могла.       Сумка, ключи, последний взгляд в зеркало.       «Мельницкий, если ты не идиот, ты ждешь меня у двери… Если ты не идиот… ты ждешь… Мельницкий…» — изо-всех сил транслировала мысли в космос и… не сдержала вздоха разочарования, когда лестничная площадка оказалась пуста.       Что ж… видимо, не судьба. А ведь, проснувшись, почему-то казалось, что все будет иначе. Почему мне так показалось? С чего я вообще взяла, что после недели затишья, именно сегодня Антон объявится?       А вдруг?       Вдруг, он только и ждет, когда я вызову лифт? Ждет, чтобы выскочить с лестницы, скрывающейся за поворотом? Вдруг, он сейчас стоит там, прижавшись спиной к стене, и вслушивается в шаги, пытаясь узнать меня?       Вдавила кнопку лифта, посильнее потоптавшись и поцокав каблучками новеньких лодочек по плитке пола.       Вдруг…       Я даже голову повернула, надеясь, что, вот сейчас…       Нет, сейчас…       Нет…       Вот, СЕЙЧАС.       Но, чуда не происходило. Боковым зрением увидела, как бесшумно разъехались в стороны створки лифта и, давая Мельницкому последний шанс появиться, медленно, очень медленно, шагнула вперед, по-прежнему глядя в сторону лестницы.       Ну же, ну…       — Ну, наконец-то. Я думал, тут гнездо совью, пока тебя жду.       Взвизгнув от неожиданности, повернула голову вперед и уперлась взглядом в расплавленное золото глаз. Подложив под себя сумку, Антон сидел у дальней стены лифта, прислонившись затылком к прохладному металлу. Руки, стиснутые между собой, накинул на согнутые колени.       То есть, это что получается? Он, тут с самого утра?       — Антон? А ты тут что делаешь?       — Как что, тебя жду, — поднявшись на ноги, потянулся, разминая затекшие от долгого сидения в неудобной позе мышцы.       — А как…?       — Ты же сама сказала, что поговоришь со мной в лифте. Ничего другого я придумать не смог. Зато теперь весь подъезд считает, что я либо больной, либо влюбленный. Но то, что я дурак, признали единогласно.       Хрипло рассмеявшись, взъерошил волосы, заметно смутившись. Рыжие вообще легко краснеют, тут же подумалось мне. И сейчас, глядя на пунцовые щеки Антона, в душе разливалось что-то очень приятное и теплое.       За спиной поехали навстречу друг другу створки лифта и, чтобы не оказаться в кромешной темноте, быстро нажала на кнопку с цифрой «1».       У нас есть одиннадцать этажей.       Целых одиннадцать этажей.       Всего одиннадцать этажей…       И он не заставил себя ждать.       Одним плавным движением, словно большой рыжий кот скользнул ко мне, обдав жаром своего тела. Безошибочно находя мою руку и, как тогда, переплетая пальцы. Накрепко приковывая. Привязывая к себе.       — Ир, так… ты простишь меня? — еще один шаг.       Вплотную.       — Нет, — ладошки молниеносно вспотели, слегка подрагивая от захлестывающих эмоций.       — Ир… Прости меня… — его подбородок нежно потерся о мою макушку, вызвав волну мурашек, галопом проскакавших вниз по позвоночнику.       Отрицательно мотаю головой, провоцируя его потереться еще раз. И еще...       — А так? — прижавшись щекой к виску, провел носом по волосам, втягивая запах и оставляя на них легкий поцелуй. Невесомый, еле угадываемый.       — Нет… — сердце вовсю отбивало чечетку, напрочь сбивая дыхание. Электризуя нервы. Побуждая поднять голову…       — И даже так? — медленно прочертив носом дорожку от виска к моему подбородку, вдыхая аромат кожи и ластясь, как большой зверь, вызвал судорожный полу-стон полу-вздох, и тут же нежно поймал его губами, одновременно вдавливая кнопку «СТОП».       Тело подалось вперед. Бессознательно вжимаясь, растворяясь в жаре распаленного мужского тела. Губы ловили легкие поцелуи бабочки, раскрываясь навстречу. Второй рукой Антон зарылся в мои волосы, прижимая к себе, нежно поглаживая и покачивая в руках, будто убаюкивая.       — А теперь? — не разрывая касание, простонал в губы.       — Какой же ты дурак, Мельницкий, — улыбнулась, легонько кусая за нижнюю губу. Тут же проводя по этому месту языком. Рождая в нем гортанный хрип:       — Дурак, как есть, дурак. Твой дурак.       И меня снесло.       Впечатало в стену лифта в жарком, страстном поцелуе. Он кусал, терзал, глотал мои вздохи и стоны и дарил в ответ свои, напополам деля дыхание, между нами. Руки давно отправились бродить по телу, прижимая к себе. Плотнее, жарче. Рождая внутри пожар, разбегаясь по венам пузырьками шампанского и взрывами новогодних фейерверков.       — Ох, ты. Опять вы, голубки? А я-то думаю, чего не едет?       В проеме лифта, и когда он только успел доехать вниз, стоял, улыбаясь в пушистые усы, лифтер.       — Или вы опять… «не парочка»? — хитро подмигнув, он уставился на Антона, в то время как я малодушно прятала на его груди пытающее от стыда лицо. Тонкими пальчиками теребя толстовку. Заставляя его тело отзываться легкой судорогой.       — Да нет, дядь, парочка.       Я почувствовала, что Антон улыбается и, робко подняв голову, поймала тепло ореховых глаз.       — Парочка, теперь-то я точно знаю.       И под одобрительное "хех, молодежь", потянув за руку, вывел меня из лифта. Туда, где вовсю цвела весна. Туда, где мы впервые пошли в школу рука об руку. Пусть и почти в последний раз.