***
Она смотрит на Пятого за завтраком, обедом и ужином. Клаудия натягивает юбку выше и красит губы ярче. «Не нарочно» роняет книгу и слишком низко наклоняется. Бен насмешливо переглядывается с Диего, а Пятому хочется провалиться сквозь землю. Его всерьёз начинают бесить смешки и перешептывания в Академии. А ещё больше его бесит Клаудия, от которой никуда не деться. Математика больше не доставляет удовольствия, а запасы сладкого в тумбе стремительно исчезают. Пятый считает, что пора это всё прекратить. Перед сном он идёт в комнату Четвёртой, которая как раз "случайно" не закрывает дверь переодеваясь. Она нагло улыбается, когда видит в отражении зеркала Пятого, стоящего в дверном проёме. - Ты что подсматриваешь за мной, Номер Пять? - он ей так сильно нравится, что аж бесит. - Что? Нет, конечно! - Пятый фыркает, проходя внутрь. Оно ведь со стороны так и выглядит. Не хватало ещё этого. Мерзость какая. - А что это ты тогда делал? - ну, нет, теперь она точно не отстанет. Он пришёл к ней в комнату сам. Клаудию это не на шутку распаляет. - Тебе нравится играть, Пятый? Если нет, то почему ты упорно делаешь вид, что не замечаешь меня? Клаудия липкая и противная, как Бабл Гам, после двадцати минут упорного жевания. Она его клеит. Его это бесит. Его это заводит, но он никогда не признается. - Как раз за этим я и пришёл. Нам стоит поговорить о наших взаимоотношениях. Всё, что ты делаешь ненормально, я твой брат. - Ты строишь слишком много границ, а они ведь для ограниченных, Номер Пять, - Клаудия отколупывает лак на ногтях. Затем бросает на Пятого хитрый взгляд. А после сильно толкает руками и смеётся. - Эй, что ты делаешь? - он видит её улыбку за пару секунд до того, как она снова его толкнёт. - Ну, же Пятый, ответь мне. Сделай хоть что-нибудь. Клаудия бьёт сильнее. Он бы мог переместиться отсюда в любой момент. Но не может. Когда она рядом. Не может и не должен. Пятый не отвечает, не дурак, лишь уворачивается от ударов. Это не смешно. Это заставляет думать не о том. Пятый очень удачно блокирует сестру, хватая за обе руки. Она очень удачно теряет равновесие и падает на кровать, потянув его за собой.Красная линия. Кажется, сейчас должна заиграть романтичная мелодия, а родители должны закрыть своим детям глаза. Но не в этой истории, как жаль. Мимо комнаты проходит Диего и, спасибо открытой двери, становится свидетелем этого всего. Его глаза знатно округляются, а сам он прикрывает рот рукой, чтобы сдержать смех. Пятый поворачивает голову, и тот спешно ретируется с места преступления. - Вот дерьмо, - Пятый резко перемещается и оказывается перед Вторым. - Это не то, что ты подумал. Я не... - Так начинают все лжецы. В следующий раз придумай более оригинальное начало, Пятый. Не спорю, Клау - горячая штучка, и ты конечно молодец, что смог склеить собственную сестру. Идёшь по стопам Первого, так сказать. Браво. Только вот не забывай, чем закончилась их история любви. Лучше об этом не вспоминать. Эллисон плакала, не переставая, целую неделю, и ещё полгода после, только уже по ночам. Про Лютера лучше не думать вообще. Отец в тот раз действительно изощрился в придумывании наказания. - Лучше заткнись, иначе одной прекрасной ночью один из твоих любимых ножей окажется у тебя горле. Ничего не было, Диего. Дважды я повторять не буду, - Пятый смотрит на него прожигающим взглядом, после чего исчезает. Этой ночью ему снится Четвёртая. Слишком красивая для него. И слишком неправильная. Но от того такая желанная. Проснувшись, Пятый ещё долго думает про всё это, лёжа на кровати и смотря на рассвет.***
Отец устраивает им тренировку на улице, а они всего лишь в шортах и спортивках. Пятый промерзает, как ему кажется, до последнего нерва. Как ему хорошо. И как сильно он любит холод. У него вечно холодные руки и нос, холодный взгляд и холодное сердце. И мыслит он тоже хладнокровно. Пятый наблюдает за ней. Она хороший боец. По крайней мере, Эллисон уходит в слезах. Отец хвалит её, а она трёт костяшки на руке. Клаудия слишком худая и похожа на лягушку. У неё кривые ноги и слишком большие глаза, и впалые скулы. И на голове у неё вечно воронье гнездо, волосы паклями торчат в разные стороны. Господи, какая она красивая. Дай сил не сойти с ума. Клаудия, идя по коридору, тяжело дышит и трёт раскрасневшиеся щёки после бега. Пятый появляется неожиданно и тянет её куда-то. Она пугается и взвизгивает. - Пятый, что за? Ты меня до смерти напугал, - голос Клаудии эхом отдаёт в пустом помещении. Место на руке, к которому он прикоснулся, до сих пор обжигает ледяным огнём. Она чувствует тянущийся от него холод и видит в глазах напротив пасмурную серость. - Ты же не...- её резко перебивают, и слова обрываются в воздухе. Пятый целует. Клаудия давится воздухом и своими чувствами, так и, застыв на месте, боясь спугнуть момент. Она много с кем и много под чем целовалась. Но кто бы мог подумать, что лучший её поцелуй будет со своим братом. Пятый целует грубо и властно, притягивая её к себе ещё ближе. Клаудии больно (читай: охуенно), когда он слишком сильно кусает губу, разрывая нежную кожу. Соль и металл чувствуются во рту. Нежность - дерьмо для сопляков. Она ворвалась в его жизнь, заставляя поменять свои принципы, за которые он готов был убить. Так что Пятый не собирается церемониться. И Четвёртой сносит крышу. Клаудия обнимает сильно-сильно, прижимаясь лицом к его груди. Пятый наконец-то чувствует тепло и наступление весны.***
Пятый ненавидит себя за это, но не может сдержать улыбку, когда видит перепачканное в арахисовой пасте лицо Клаудии. Это ведь он вдруг понял, что сестра очень хочет оценить его кулинарные способности. Она не против и уминает уже второй сэндвич. Пятый ненавидит себя за то, что рвёт украдкой цветы с клумб перед Академией, чтобы после аккуратно поставить вазу с букетом на письменном столе в комнате Четвёртой. Пятый от волнения не может разобрать слов в книге, но это не имеет значения, когда он слышит смех за стенкой. Он превращается в смазливого романтика. Дерьмо. Пятый ненавидит себя за то, что в отсутствии Клау, проникает в её комнату и тайком включает её любимую группу. Музыка врубается на полную. Он быстро сбавляет громкость и надевает наушники. Не хватало ещё, чтобы его кто-нибудь заметил. Потом до конца жизни не отделаешься от этого. Пятый старается уловить лирическую составляющую песен. Вообще, не плохо, если не брать в расчёт того, что почти все песни про кладбище, смерть и кровь. И музыка у них неплохая в целом. И Бен уже четыре минуты как смотрит на Пятого, увлечённо кивающего головой в такт музыки. А ещё через семь минут об этом уже будет знать Лютер, а завтра за завтраком Диего будет улыбаться самой раздражающей на свете улыбкой, и Пятый так и не сможет нормально поесть и понять причину веселья в его сторону. Пятый ненавидит себя за то, что он позволяет настолько сильным и прекрасным чувствам расцветать в его душе. Позволяет себе волноваться о ком-то сильнее, чем о себе и вообще волноваться о ком-то, кроме себя. Он ненавидит весну и то, что из-за неё в его голове слова сплетаются в строфы. Он ненавидит Клаудию, не дающая ему спокойно заниматься тригонометрией в свободное время, потому что это свободное от занятий время, Пятый. Время для отдыха. И для его ненависти есть всего одна причина - он слишком влюблён в одну девчонку, что живёт в соседней комнате. Ах, прекрасный апрель, что же ты делаешь? Клаудия долго рассматривает Пятого, когда тот делает за неё домашку. И это точно в последний раз, потому что ты ничему не научишься, если не попытаешься. Она думает, что он такой же красивый, как апрель, стоящий жарой на улице. С запахом цветущей вишни повсюду и догорающим закатом. С зябким холодом вначале и распустившимися садами в конце. А после апреля приходит май, который окончательно топит Пятому сердце и руки. И ему больше не холодно. И он больше не скрывается от тепла. Особенно когда его источник снова просит решить задачу по электродинамике.