<21:59 pm.>
Чонгук обращает внимание на вошедшего Тэхёна, что бесшумно прикрывает за собой дверь, прежде чем развернуться к нему с нечитаемой улыбкой, будто Том , нашкодивший в тайне от хозяйки. — Это было близко. Заинтересованный Чонгук убирает книгу в сторону, продолжая наблюдать за Тэхёном, который лениво подходит к заправленной кровати, чтобы устроиться под боком. Он замечает будто бы непонимающий взгляд, поэтому торопится напомнить: — Сокджин, — Тэхён разводит руки, так, будто говорит о очевидном, и Чонгук понятливо кивает. — Я думал, он вот-вот застукает нас. — Он ничего не спрашивал? — осторожничает Чонгук. Он подозревает, что Сокджин успел заметить, как от волнения Чонгук пытался надеть штаны обратно и как под смех Тэхёна сбежал в комнату. Ситуация в воспоминаниях казалось нелепой и смешной: Чонгук никак не мог подумать, что будет прятаться с расстегнутой ширинкой, после минета от своего мужа. У них ведь даже нет маленьких детей — всего один телохранитель, возможно, охраняющий от личной жизни. — Нет. Но, предполагаю, лишь из вежливости, — Тэхён улыбается одними губами, когда брови Чонгука приподнимаются, образуя на лбу неглубокие морщины. Было странно наблюдать за тем, как Чонгук смущается от простого предположения, что их могли застукать за делами интимными, когда прошлый Чонгук мог бы без проблем пригласить посмотреть поближе. — Какой стыд… — Чонгук тянется руками к Тэхёну, и тот с удовольствием подается навстречу. Его встречают крепкими объятиями, словно Чонгук пытается спрятать свое смущение в пижамной рубашке Тэхёна, словно это действительно работает, как таинственный шкаф старого профессора . Тэхён нежно обнимает Чонгука за голову, пальцами поглаживает затылок до самого загривка, щекой прижимается к макушке и мягкие пряди щекочут кожу. Согревающее дыхание в районе ключиц дает ощущение уюта, и Тэхён расслабляется. Большие ладони Чонгука гладят бока, ощупывают шелк под пальцами, прежде чем опуститься к бедрам. — Люблю тебя, — он шепчет практически в ухо, и Тэхён чувствует, как по коже бегут мурашки.* * *
Когда мама предлагает встретиться, Чонгук сразу думает о плохом. Ему хочется пригласить с собой Тэхёна, но он вовремя отдергивает себя. Неужели он настолько боится свою маму, что готов приводить на личные встречи Тэхёна? Может быть, отношения с ней до сих пор натянутые, но с недавнего времени поговорить им удается не только о положении компании, а даже о чем-то семейном. Но мама всё равно делает из предложения встретиться деловую встречу: отправляет Чонгуку на электронную почту письмо с подписью «Госпожа Ким, твоя мама», где уточняет время и место. Это оказывается какой-то ресторан, популярный дорогим меню и застуканными парочками айдолов. Чонгук не считает нужным упрашивать маму отправиться в другое место, а лишь молча соглашается. Однако ощущение легкой тревоги, как в момент ожидания неизвестного, всё равно покалывает на кончиках пальцев, когда он садится за руль и вбивает в навигаторе название ресторана. В просторном зале оказывается малолюдно, разбавляют атмосферу разве что официанты, что тихими шагами передвигаются между столиками то с шампанским в руках, то с подносом грязной посуды. Чонгук напряженно поглядывает на расслабленные черты лица матери, что вчитывается в меню и перелистывает страницу за страницей. — Я могу принять у вас заказ? — рядом оказывается девушка с убранными в гладкий пучок волосами, она любезно улыбается гостям, когда клацает автоматической ручкой. Женщина определяется с выбором быстро, указывая на строку в меню, и Чонгук следует её примеру. Они вместе выбирают белое полусладкое вино, а потом официантка скрывается из виду. — Выглядишь уставшим, — мама обеспокоенно всматривается в лицо Чонгука, что прочищает горло, стараясь подражать ее расслабленности, но нарастающее напряжение не отпускает. — В компании много дел, — он сцепляет пальцы между собой. — Иногда приходится работать сверхурочно, чтобы успеть к дедлайнам, — Чонгук ловит себя на том, что его голос звучит, как при деловой встрече, а потом приходит к мысли, что в его семье это, по всей видимости, наследственное. — Это плохо, — она легким касанием убирает челку с глаз, выглядя задумчиво. — Может быть, тебе стоит нанять ещё кого-нибудь? Чонгук напряженно вздыхает. Боже, они серьезно будут говорить про работу? Про то, как он в очередной раз не справляется со своими обязанностями? И пускай Чонгук догадывается, что мамины предложения по нововведению в семейный бизнес — это отклик заботы, чтобы не дать сыну окончательно погрязнуть в документации, как сделал это покойный отец, Чонгука всё равно не перестанет раздражать то, что мама считает его недостаточно самостоятельным, чтобы разбираться с проблемами. — У нас отличный штат, — Чонгук кивает, как будто самому себе. — Новые сотрудники отлично справляются. Не вижу необходимости снова открывать вакансии, — он старается говорить четко, чтобы не вызывать лишних вопросов, чтобы закрыть тему внутренних дел компании и поговорить о чем-то более приземленном. — Твое состояние всё равно заставляет меня волноваться, — женщина упирается руками в мягкую обивку подлокотников. — Почему ты занимаешься таким количеством бумаг? Такое ощущение, что твой секретарь слоняется без дела. — Мама, прекрати. Я справляюсь со своими обязанностями настолько, насколько это возможно, — Чонгук старается сохранять спокойствие, но голос выдает его раздражение, что вызывает неоднозначную реакцию матери, которая изумленно вскидывает брови. — Ты хотела, чтобы я стал управлять компанией, но всё равно продолжаешь контролировать мои действия. Может быть, тебе стоит хотя бы иногда доверять мне? — Что ты имеешь в виду? — женщина выглядит действительно непонимающей, и Чонгуку начинает казаться, что здесь нет смысла за что-то бороться. — Я доверяю тебе! Они замолкают, когда к их столику подходит официантка. Девушка ставит заказанные блюда перед гостями и поспешно удаляется, прежде чем к ним подходит другой официант, что молчаливо вскрывает бутылку вина и красиво разливает алкоголь по натертым бокалам. И только после того, как они оказываются вновь наедине, Чонгук выдыхает. — Я знаю, что тебе пришлось тяжело после смерти отца, — он касается хрустальной ножки бокала, наблюдая за тем, как мама напряженно поджимает губы. Смерть отца в их семье тема табуированная. Даже после похорон они старались не говорить о нем, не упоминать в лишний раз. Почему-то оба решили продолжить жизнь, только без него. При этом всё оставалось на местах: их семейный портрет, личные вещи усопшего и три комплекта для сервировки стола. — На тебя многое взвалилось, — Чонгук непроизвольно вспоминает былые дни, бесконечные ссоры, громкую музыку клуба и захмелевшие тела вокруг себя. Тогда им обоим пришлось непросто. Маме приходилось работать целыми днями, чтобы наладить положение компании, ведь многие акционеры стали отказываться от предложений, считая, что процветающий бизнес в скором времени пойдет на убыль. Чонгук же, в силу собственной незрелости, терялся в алкоголе, в попытке избежать реальности. — Я пошел во все тяжкие. Скандалы, папарацци. Мы постоянно ссорились, вместо того, чтобы поговорить по душам, — Чонгук впервые за долгие годы видит во взгляде матери что-то помимо закаленного холода, будто она разговаривает со своим сотрудником. В ней читается понимание, словно она соглашается со словами сына, и осознает ошибку. — Он не был идеальным отцом: я даже не помню, чтобы мы проводили время вместе, но я всё равно любил его. Но я уверен, ты любила его гораздо сильнее. Говорить становится тяжело. Чонгук борется со своими эмоциями в неравной схватке. Он знает, что его маме ничуть не легче, но всё равно боится протянуть руку для поддержки. — Я знаю, что вел себя, как придурок, — Чонгук не пытается выглядеть хорошим, наоборот, принимая свою беспечность тех времен. — Наверное, тебе казалось, что я делаю всё, чтобы уничтожить репутацию нашей семьи, — он улыбается, и мама улыбается ему в ответ. — Но мне хотелось, чтобы ты позаботилась о чем-то кроме репутации. У неё на глазах наворачиваются слезы от звучания слов Чонгука, от того, сколько боли он вкладывает в них, при этом сохраняя лицо. Она никогда не считала его слабым — ей, наоборот, всегда казалось и по сей день кажется, что Чонгук понимал многие вещи, будучи еще первоклассником. — Я помню, как ты впервые мне сказала о том, что мне следует обзавестись семьей, якобы именно омега заставит меня одуматься, — Чонгук делает глоток холодного вина, смакует на языке легкое послевкусие и ставит бокал обратно на стол. — Я был в ужасе, что ты готова бороться с проблемой любыми способами, но не быть рядом. Мне не хотелось брать ответственность. Я был слишком ветреным, чтобы связывать себя с другим человеком. Конечно, сейчас я не жалею. Может быть, мне просто повезло, что рядом со мной оказался Тэхён, — и Чонгук ничуть не лжет. От простого упоминания Тэхёна в груди тут же рассеивается тепло, из-за которого легкая улыбка касается губ. — Мне давно хотелось рассказать тебе правду, уже после вашего знакомства. Мама заинтересованно выпрямляется, разглядывая в чертах лица сына волнение. Легкая тревога касается кончиков пальцев, лишь от мысли, что новости будут плохими. — Какую правду? — её вопрос кажется бессмысленным. Чонгук всё равно расскажет обо всём, как есть, потому что держать в себе секреты не может. — Я знаю, ты полюбила Тэхёна, и он стал частью нашей семьи, — он прикусывает губу. — Поверить в это трудно, но Тэхёна не должно было быть, — даже Чонгуку собственные слова кажутся глупостью. — Я не хотел жениться и хотел сделать все, чтобы облегчить свое наказание. Я попросил Юнги помочь, найти подходящую кандидатуру. Так я познакомился с Тэхёном. Он поднимает виноватый взгляд на маму в ожидание любых слов. Чонгук не надеется, что его погладят по голове и скажут, что он вовсе не виноват, что виноваты обстоятельства, сложившиеся в тот период не самым удачным образом. — Я догадывалась, что без Юнги обойтись не могло, — её голос звучит строго. Она расстроена и одновременно поражена крайности, до которой мог додуматься сын. Разве не было проще поговорить? Зачем усложнять ситуацию, втягивать в семейные разборки незнакомого человека? Что вообще мог подумать о нём Тэхён? Женщина тяжело вздыхает. А что думал Чонгук? Ей стоит подумать о своем сыне, нежели о случившемся. Имеет значение рассуждать, как могло быть, когда остается работать с тем, что есть? — Юнги ни при чем, — Чонгук не защищает и не оправдывает друга, ведь сам уговаривал его помочь. Ему кажется, что мама его снова не поймет, но пока она согласна слушать, Чонгук готов предпринять попытку. — Я хотел, исполнить твое желание, чтобы ты успокоилась, чтобы отстала от меня, — он понимает, что звучит грубо, что мама имеет полное право обижаться, но разве Чонгуку не так же обидно? Его взгляд опускается вниз, на свои руки, сцепленные замком. — Мне казалось, это лучший вариант, чтобы ты посмотрела на меня по-другому, чтобы увидела во мне самостоятельного человека… — Милый… — женщина протягивает ладонь через стол, но Чонгук не решается коснуться её пальцев. — Всё, что я слышал при каждой встречи то, что я позорю нашу семью и имидж умершего отца, который при других обстоятельствах был бы против моих поступков, — его голос звучит тихо, будто на грани плача, но Чонгук не разрешает себе проронить ни слезинки. — Что бы я не делал, я всегда остаюсь «ниже среднего». Мама видит состояние сына, отчего сердце разбивается. Неужели она была настолько отвлечена делами, что не могла заметить его боль? Эта мысль заставляет думать, что она недостойна называться мамой. — Чонгук, — зовет его мама, и Чонгук поднимает на неё взгляд. — Я… Мы с отцом никогда не думали о тебе плохо! Дорогой, мы твои родители. Мы любим тебя настолько сильно, насколько это возможно, — она чувствует прикосновение к своей ладони, как Чонгук сжимает её руку в своей, нежно поглаживая худые фаланги. — Период кончины отца был сложным для нас. И мне жаль, что я заставила тебя сомневаться во мне. — Тем не менее я облажался, — Чонгук опускает голову, ощущая себя ничтожно. — Я влюбился по уши, впервые почувствовал что-то больше, чем необходимость в интимной близости. Смог добиться успеха в компании и даже поднять репутацию, — он трет глаза. — Короче, замечтался. — Не говори так! — женщина накрывает ладонь Чонгука ещё одной, ласково поглаживая костяшки, чувствуя свою беспомощность. — Вы с Тэхёном замечательная пара. Ты буквально светишься рядом с ним, и я вижу, как сильно тебе хочется заботиться о нем. — Но я не могу держать его возле себя, — Чонгук дает себе право на слабость. Он устал делать вид, что все замечательно, жить сегодняшним днем и не знать, что будет ждать их в будущем. — Не думаю, что Тэхён собирается оставлять всё на своих местах, и я не имею право осуждать его. — Но это не означает, что он равнодушен к тебе. — Всё намного сложней, мама, — Чонгук заглядывает ей в глаза. — То, как всё началось и во что переросло, пугает не только его. — Позволишь ему уйти? — Скорее не буду держать. Последнее решение за ним.* * *
Когда между занятиями староста раздает бланки, на которых жирным шрифтом прописывается «Бланк о прохождение практики», Тэхён растерянно смотрит на лист в своих руках. Он, если честно, даже не задумывался о том, что пора определяться с местом практики. Конечно, университет предлагает несколько мест в определенных учреждениях, но попасть туда действительно сложно: из всего потока выбирают от силы четыре человека, а кто не успел — тот опоздал. Тэхён даже не надеется, что места всё ещё остались. Всё-таки студенты стараются разобраться с практикой заранее, кто-то договаривается с преподавателями, набиваются в любимчики, чтобы получить рекомендацию в хорошее агентство. Тэхён сильно сомневается, что репутация идеального ученика всё ещё держится за ним: он сильно отстает от одногруппников из-за академа, который пришёлся не по вкусу преподавательскому составу. Но проблему решать нужно. Ему лучше определиться с местом в ближайшее время, хотя бы уложиться в две недели, а пока в голове пусто. Тэхён даже предположительно не знает, куда может пойти практиковаться и куда его вообще могут взять. Конечно, можно позвонить отцу. У него наверняка будут знакомые, пускай не в Сеуле, но Тэхёну сойдёт любая редакция. С этой удручающей мыслью Тэхён невольно прислушивается к разговору одногруппниц, которые хвастаются лучшими местами в редакции KBS News . Белая зависть, конечно, берет, но быстро отпускает. Тэхён всё равно не хотел оставаться в Сеуле. Он молча собирает свои вещи, складывает бланк пополам и засовывает к прочим учебникам в сумку. Пока что ему стоит позаниматься, чтобы успешно закрыть сессию и сдать заданные проекты, ненасытным преподавателям. Тэхён, неизменно влюбленный в университетскую библиотеку, находит укромное место между стеллажами старой литературы, куда за редким случаем заходят студенты. Он располагается за небольшим круглым столиком, окруженным всего парой стульев, достает ноутбук вместе с тетрадью, но не успевает даже взять ручку в руку. Рядом оказывается Ким Джису, который с веселым настроением присаживается на свободное место. Тэхёну, конечно, приятно видеть своего приятеля, но невольно он всё равно задумывается, как Джису смог отыскать его в книжных стеллажах? — Привет, хорошо выглядишь! — он сразу же отсыпает комплимент, и Тэхён неловко улыбается, не зная, что и сказать в ответ. — Ты уже определился с практикой? Тэхён напряженно поджимает губы, щелкнув автоматической ручкой. Ему не хочется рассказывать о своих планах, когда он точно не уверен в них, но внимательный взгляд Джису заставляет засомневаться. Тэхён знает, что врать некрасиво, но куда хуже нарочно умалчивать правду от близких людей. Всё же Джису не последний человек в его жизни, Тэхён мог бы назвать его своим другом. — Честно говоря, не уверен, — Тэхён улыбается Джису, замечая промелькнувшее удивление в чужих глазах. Наверное, это правда удивительно — слышать, что один из отличников потока, сомневается в месте практики. — У меня есть несколько вариантов на примете. Например, мой папа мог бы помочь мне связаться с редакцией Кванджу… — Кванджу? — Джису даже не пытается скрыть своих эмоций, когда от неожиданности приоткрывает рот, хорошенько обдумывая слова Тэхёна. — Это ведь далеко от Сеула. Неужели тебе не хочется обосноваться в столице? Практика — отличный шанс, чтобы заявить о себе. И Тэхён ничуть не сомневается в чужой правоте. Он более чем уверен, что некоторые могут попасть в новостную ленту, зарекомендовать себя, как отличных сотрудников. К тому же работодатели любят молодых людей, только-только выпустившихся из университета, у которых много страсти и желания работать. Но Тэхён не хочет толкаться локтями, чтобы занять свое место под солнцем. Не потому, что он считает себя недостаточно талантливым или заинтересованным, Тэхён более чем уверен в своих способностях, просто не в Сеуле. И ему нравится Сеул, нравятся его краски и улицы, просто хочется другого. — Столица — это хорошо, но я хочу уехать, — Тэхён мягко улыбается Джису, отчего тот больше не задает вопросы, лишь внимательно всматривается в выражение его лица, словно хочет прочесть. Но Тэхён говорит честно, и Джису ничего не остается, как согласиться с его мнением. — Тогда я хочу поехать с тобой, — твердо заявляет Джису, теперь удивляя Тэхёна. Он смотрит на серьезные черты лица, до этого сияющие от веселья, и неловко натягивает рукава свитера на пальцы. — Ты должен практиковаться там, где хочешь, — как можно осторожнее отказывает Тэхён. — Ты ведь мечтаешь появиться на новостной ленте Сеула. — Но ты мне нравишься больше Сеула! — его признание, прозвучавшее неожиданно, заставляет сначала покраснеть по самые кончики ушей. Тэхён готов провалиться сквозь землю, чтобы перестать испытывать поглощающее чувство стыда, пока Джису продолжает внимательно наблюдать за ним, словно ожидает реакции или ответа. И это действительно мило — смело признаться в чувствах, но Тэхёну нечего сказать в ответ. — Ты знаешь, что у меня есть любимый человек, — его пальцы запутывается в волосах на затылке, перебирая мягкие пряди. Тэхёну действительно неловко сейчас. Он не знает, что ему следует делать, как вообще реагировать на чужое признание. Стоит ему сказать: «спасибо»? Или лучше больше ничего не говорить? — Мы можем остаться друзьями? Тэхён не хочет приносить боль Джису, что напряженно поджимает губы, но других слов не находится. Наверное, это самое ужасное, что можно услышать после признания, и Джису не в восторге от прозвучавшего предложения, однако кивает.<6:42 pm.>
— Значит, поедешь в Кванджу? — по ту сторону видеозвонка раздается голос Чимина, что задумчиво потирает ладонью подбородок. Ему всё ещё кажется, что решение Тэхёна принято из крайней меры, чтобы ненадолго улизнуть от ответственности, от Чонгука и их отношений. Чимин не имеет право судить об правильности такого поступка, но всё равно сомневается. — Я могу спросить, почему именно Кванджу? — осторожничает Чимин, наблюдая за совершенно спокойным Тэхёном, который сидит в своей комнате, в пижамной рубашке и шортах, растирая по рукам крем. — Просто хочу поменять обстановку, — Тэхён отвечает без колебаний, и Чимин почти верит ему: — И это никак не касается твоих отношений с Чонгуком? На этот раз Тэхён неуверен. Наверное, всё-таки касается, но говорить об этом вслух стыдно, даже лучшему другу, пускай он знает, что Чимин не осудит. Он скорее постарается помочь, поддержать словом или объятиями. — Я не заставляю тебя отвечать, — Чимин видит, как начинает сомневаться Тэхён, оттого звучит без упрека, как бы говоря, что у него нет причин переживать рядом с ним. А Тэхён, наоборот, хочет рассказать обо всем, просто подходящее слово, чтобы начать, всё вертится на языке. В голове сразу рой мыслей просыпается и начинает казаться, будто причин для волнения нет. Это Тэхён дурак, зачем-то накручивает себя, постоянно думает, переворачивает душу собственную, ответы ищет на вопросы. Но для чего? — Ты всегда прав, — Тэхён устало вздыхает, наблюдая, как Чимин улыбается ему, но без издевки, а с пониманием и принятием. — Наверное, мне бы хотелось отвлечься от наших отношений с Чонгуком, — он стыдливо прячет лицо в ладонях, ощущая свою уязвимость. — Почему? — Чимин задает наводящий вопрос, но при этом не лезет в душу, не пытается выпытать из Тэхёна всю информацию, потому что самому очень интересно, что происходит в личной жизни друга. Чимин, наоборот, с осторожностью пробирается глубже к сердцу лишь потому, что хочется помочь разобраться. — Не знаю, — Тэхён чувствует себя жалко. — Мы официально встречаемся практически год, но я всё равно сомневаюсь, что делаю всё правильно. Кажется, мне нет места рядом с ним, — он выглядывает из-под пальцев, смотрит на экран телефона, где Чимин задумчиво кусает губу. — Мы такие разные, что меня не отпускает ощущение, что наши чувства помутнение сознания, что Чонгук на самом деле привык ко мне, а я к нему. — И ты хочешь разобраться с этим, уехав? — Чимин звучит трезво, как голос разума. И Тэхён вдруг понимает, что друг прав: проблема не решится сама собой лишь из-за того, что он находится от этой проблемы в сотне километров. От разговора отвлекает стук в дверь. По спине бегут мурашки, как только Тэхён предполагает, что это может быть Чонгук, но в комнату скромно заглядывает Сокджин. Он говорит, что ужин будет готов через минут пять, что Тэхёну следует присоединиться к ним, а тот в свою очередь обещает подойти немного позже. Дверь тихо закрывается, и Тэхён вновь позволяет себе расслабиться. Он переводит удрученный взгляд на Чимина, но тот продолжает улыбаться ему поддерживающе. — Ты не должен рубить с горяча, — Чимин показывает большие пальцы, и его настрой странным образом заставляет Тэхёна почувствовать себя лучше. — Хорошо подумай обо всем, ладно? Тэхён лишь кивает, прежде чем отключиться. Он обещает больше Чимину, нежели себе. Ему кажется, уехать ненадолго — отличный вариант остудить голову, проверить чувства и, возможно, чувства Чонгука. Хотя Тэхён даже не представляет, как он может отреагировать на такую новость. Разозлится ли? Или, наоборот, разочаруется? За ужином все молчат. Обычно болтающий обо всём Сокджин, смотрит только в тарелку, и Тэхён считает его витающим в облаках, но сказать что-нибудь первым не решается, вместо этого жует тушенную говядину. Чонгук, сосредоточенный на бумагах по правую руку, успевает одновременно ужинать и что-то подписывать, иногда поправляя очки, что ежеминутно скатываются вниз по переносице. — В чем дело? — он замечает, как внимательно смотрит на него Тэхён, оттого откладывает ручку в сторону. А тот, будто пойманный за руку вор, только отрицательно качает головой, мол, ничего, пускай чувствует, как кровь приливает к щекам. Пожалуй, не время говорить о практике.<22:57 pm.>
Дни летят быстро, сменяются неделями. Так Тэхён переворачивает лист настольного календаря, отмечая промчавшийся месяц. Он красным маркером отмечает тридцатое число — день, когда ему пора уехать в родной Нонсан. Хочется перед практикой провести время с семьей: поговорить с мамой, возможно, съездить на рыбалку с отцом и поиграть в настольные игры с бабушкой. О Чонгуке Тэхёну проще в лишний раз самому себе не напоминать как минимум потому, что расставание неизбежно. Пускай рассказать ему о том, что его, Тэхёна, ждет практика в Кванджу, который находится в нескольких часах от Сеула, он всё ещё не решился. Как вообще можно сказать о чем-то подобном, чтобы никому настроение не испортить и отношения, к слову, то же? Но думать об этом некогда — с каждым днем времени остается немного. Тэхён перечеркивает день за днем, будто отсчитывает сутки до своей смерти, нежели до отъезда. Но в момент, когда складывает теплый свитер в чемодан, всё равно задумывается, правильно ли он поступает? Разум говорит — «да», и Тэхён прислушивается, считая эмоции лишними. — Тэхён? — сонный голос Чонгука звучит по родному, а его теплые объятия, как кажется самому Тэхёну, способны дарить спокойствие. Он без лишних слов забирается под нагретое одеяло, чтобы устроиться под горячим боком Чонгука, который растеряно вглядывается в темноту и только потом укладывает ладонь между лопаток Тэхёна. Чонгук щебечет что-то влюбленное, то, какой он милый и как от него приятно пахнет, а Тэхён лицом зарывается в чужую грудь. — Мне нужно будет уехать, — полусонный Чонгук издает заинтересованное мычание, пальцами зарывается в волосы на макушке, перебирая податливые пряди, а Тэхён вбирает побольше воздуха в легкие. Лучшего момента не найти. Ему стоит признаться сейчас, иначе будет поздно. До его отъезда остаются считанные дни, и Тэхёну меньше всего хочется уезжать без прощания. — В Кванджу. Там у меня будет проходить практика в одной из редакций. Тишина. Тэхён неосознанно ближе прижимается к Чонгуку, словно хочет укрыться в его объятиях, только неизвестно от самого Чонгука или себя? Но проходят секунды и чужие прикосновения возобновляются. Чонгук вздыхает куда-то в макушку, оставив поцелуй, ладонью касается щеки Тэхёна, и тот тянется навстречу прикосновению. — Это и есть твое решение? — шепчет Чонгук в губы напротив. — Да, — отвечает Тэхён. Он закрывает глаза, будто темнота — единственный путь к исцелению, когда как руки Чонгука оставляют на коже ожоги; губы его то же кажутся неизмеримо горячими, когда целуют отчаянно, но Тэхён принимает это отчаяние, потому как пропитался им.«Ты знаешь, это глубже, чем дождь. Это больше, чем просто боль. Это так глубоко, как ДНК. Это то, что никто не может отнять.»
𝐉𝐊 – 𝐒𝐭𝐚𝐧𝐝𝐢𝐧𝐠 𝐧𝐞𝐱𝐭 𝐭𝐨 𝐲𝐨𝐮.