Он не звонит мне по ночам

Назойливые корреспонденты, несмотря на всю нелюбовь Романа к подобным интервьюерам, обступили того со всех сторон. — Недавно в Питер приезжал Алексей Ионов. Общались с ним? — По ночам он мне не звонит — какое может быть общение? — саркастично усмехается Широков, чуть приподнимая чёрную бровь и на мгновение прикрывая глаза, чтобы ни один из этих надоедливых папарацци не успел запечатлеть ту боль, что плещется там при любом упоминании об Ионове. Чтобы никто, не приведи футбольный бог, не прочитал, что там восьмым или даже меньшим кеглем написано, напечатано, выбито то, что каждую ночь жёсткий и непоколебимый, ехидный и колкий пятнадцатый номер и капитан Зенита аккуратно кладёт свой телефон у подушки и выставляет громкость звонка на максимум. Что каждый день он хотя бы один-единственный раз, хотя бы совершенно случайно (ага, ври себе, ври, Рома!), вспоминает вихрастые тёмные волосы, в которые так приятно запускать пальцы, мозолистые руки, заставлявшие хрипло вскрикивать и задыхаться в сладкой истоме, тихий хрипловатый шёпот на ухо, от которого вся шея моментально покрывалась мурашками, шершавые губы, скользившие по нежной коже. И, конечно, настолько близкий самому Широкову дерзкий, настойчивый, непокорный блеск в глазах цвета горьковатой дубовой коры, чуть обожжённой жарким пряным весенним солнцем. Глаза, которые, когда эти двое просыпались рядом, Лёша сонно приоткрывал и лениво улыбался. А сейчас Роман просыпается, с ненавистью смотрит на ни в чём не повинный телефон, на экране которого не высвечивается столь ожидаемых пропущенных вызовов, стискивает до боли зубы и шепчет — тихо-тихо, чтобы никто не услышал, успокаивая или же просто-напросто обманывая воспалённое подсознание: "Кубанская сука..." На пару секунд прикрывает глаза, берёт себя в руки и встаёт с кровати. Навстречу ещё одному неотличимому от других дню.