***
Старший Сынхен исчезает к тому времени, как приходит младший. Все остальные трейни потихоньку заползают в помещение для репетиций, очередных и изнуряющих. Они все настороженно смотрят на Джиена — уже неделю как они так на него смотрят, — и Джиен осознает, что это его вина. Пока они ждут своего инструктора, они растягиваются и разогреваются; Джиен делает это отдельно ото всех, расположившись как можно дальше от общей группы. Вскоре Сынхену становится скучно. Он никогда не умел сидеть подолгу на одном месте. Он начинает с лунной походки или некого её подобия. У него во рту леденец, а на губах улыбка, пока он переставляет ноги под только ему известный ритм. Потом он разворачивается и направляется к зеркалам, копируя походку моделей на подиумах. — Я передумал, — заявляет он. — Я был рожден, чтобы быть айдолом. Хенсын заваливается на Дэсона хохоча; Ёнбэ и мелкий Сынхен хватаются друг за друга, тоже смеясь. Джиен наблюдает за происходящим из своего угла. Джеук-хен приходит как раз вовремя, чтобы увидеть дерзкие движения бедер Сынхена, и все парни тут же подскакивают и встают на свои места. Немного запоздало Сынхен одаривает Джеука виноватой улыбкой и присоединяется к остальным. Джеук только качает головой. — Вот бы ты с таким же усердием отрабатывал движения на практике. — Я должен концентрироваться на своих сильных сторонах, — шутит Сынхен, но потом замолкает, видя, что Джеук не настроен на шутки. Он опускает голову и больше ничего не говорит, и Джеук начинает занятие. Звучит музыка, и Джиен начинает отсчет в голове. Он любит танцевать. Он любит ощущения свободы и вызова, которые возникают в процессе; цели, которые он ставит себе и потом достигает их. Он любит ощущения после, когда он вымотанный и вспотевший, но довольный проделанной работой. Сынхен не разделяет его любви. Пусть Джиен в основном и сконцентрирован на себе, на своих тренировках и прогрессе, он понимает, что Сынхену зачастую бывает трудно. Для этого много ума не надо. Сегодня это оказывается особенно заметно. Давление на них повысилось после заявления Хенсока о том, что после «испытания на прочность» будет составлена группа. Это означает, что не все они в конце попадет в нее. Если Сынхен не подтянет свои танцы, он будет тем, кто останется ни с чем. Но даже если и случится прорыв, то точно не сегодня. Сынхен совершает ошибку за ошибкой, становясь все более расстроенным после каждого упрека Джеука. Когда он коверкает всю хореографию первого куплета, Джеук раздраженно выдыхает и останавливает музыку. — Что ты творишь? — ругает он. — Сколько еще нам придется повторять одно и то же, пока до тебя дойдет? Сынхен поджимает губы и опускает плечи. — Шаг, шаг, выпад, — демонстрирует Джеук. — Как ты собираешься стать частью группы, если не можешь запомнить самое элементарное? Сынхен еще больше уходит в себя и не говорит ни слова. Джеук снова вздыхает и включает музыку с самого начала. — Повторяем. Джиен теряет концентрацию на все оставшееся время тренировки. Никто этого не замечает, так как он знает все движения наизусть, но мысли его все были заполнены Сынхеном. Он никогда в жизни никого не хотел так сильно обнять. Когда они делают перерыв на ланч, все направляются в столовую, но когда они приходят туда, Джиен понимает, что они где-то потеряли Сынхена. После недолгих раздумий он ставит пустой поднос на место и отправляется на поиски. Они не занимают много времени. Джиен открывает дверь, ведущую на задний двор, и видит Сынхена с зажатой между пальцами сигаретой, медленно превращающейся в пепел. — Не собираешься докуривать? Сынхен опускает взгляд вниз, будто забыв, что держит, стряхивает пепел и снова затягивается. Джиен переминается с ноги на ногу. Он не уверен, что ему здесь рады. — Прости, что я вел себя как сволочь последние дни., — спустя какое-то время начинает он. — Я никогда не был зол на то, что буду в группе с тобой. Просто… Ты сам видишь, какой макнэ надоедливый, и этот парень, Дэсон. Почему он постоянно улыбается? Это странно, — Джиен пытается перевести это все в шутку, но останавливается, когда Сынхен даже не улыбается. Сынхен тушит окурок подошвой кроссовка. — Не беспокойся об этом. Судя по последним событиям, тебе не придется справляться еще и со мной в новой группе. Сердце Джиена неприятно замирает. В начале этого дня он бы все отдал, чтобы никогда не быть частью этой группы, но теперь он не может представить себя где-либо еще, тем более без Сынхена. Сынхен — это единственное хорошее, что осталось у него после всего произошедшего. — Не говори так. Ты справишься, — Джиен встает рядом со своим хеном. Он вспоминает все те случаи, когда он играл противоположную роль, чувствуя себя безнадежно или задето, ожидая, когда его Сынхен придет и все встанет на свои места. Настало время ответить тем же. — Вот увидишь, — говорит он. — Мы с тобой прорвемся. Сынхен смотрит на него с сомнением. — Как? Я даже танцевать не могу. — Тогда хорошо, что я могу, — Джиен прислоняется к его плечу своим. — Я помогу тебе. Тем более, ты нужен Хенсоку-хену. — Я? –колеблется Сынхен. — Зачем я ему? Улыбаясь, Джиен тянет Сынхена за кожу на щеке. — Потому что ты единственный из нас достаточно красив, чтобы быть лицом группы. Сынхен отмахивается от него, но с улыбкой. Он выглядит практически смущенным. Они молчат, просто наслаждаясь компанией друг друга. Джиен чувствует, как ветер колышет его волосы. — Что заставило тебя поменять мнение? — наконец спрашивает Сынхен. — По поводу всей этой штуки с айдолами. Джиен пожимает плечами и честно отвечает: — Ты.***
Приближается день рождения Сынхена, а Джиен не имеет ни малейшего понятия, что ему подарить. Точнее, он не представляет, как подобрать подходящий подарок с его текущим финансовым положением. Он желает поскорее стать знаменитым, чтобы перестать быть нищим. Они недавно совершили дебют и начали появляться на музыкальных шоу, но все, чего ждет Джиен — это первой большой зарплаты. Он шатается от одного магазина к другому, облапывая все худи подряд, но все, которые ему нравятся, оказываются слишком дорогими, а экономить на качестве Джиен не хочет. Он хочет, чтобы его подарок был особенным. Он хочет увидеть радость Сынхена, когда тот его получит. Он направляется к музыкальному магазину когда ловит краем глаза витрину соседнего магазина, заставляющую его остановиться. По другую сторону стекла стоит старший Сынхен, будто манекен. Он улыбается, когда Джиен его замечает, и поднимает руку, делая непонятный Джиену жест большим и указательным пальцами. Одолеваемый любопытством, Джиен направляется в его сторону. Напротив него небольшой бутик, наполненный сувенирами и антикварным хламом, огромными масляными картинами и экстравагантной мебелью. Слева от входа стоит грузный шкаф, а справа полка со всякими безделушками. Сынхен поманил его пальцем к одному из стульев, которые стояли на витрине. — Ты должен подарить ему это, — говорит он, двигая бровями и проводя пальцами по низкой деревянной спинке. — Секси. Джиен оглядывает стул, нисколько не впечатлившись. — И что он будет делать с заплесневелым стулом? Сынхен опускает руки по обе стороны стула, будто закрывая ему несуществующие уши. — Не слушай его, — мурчит он. — Он еще не осознал всю твою ценность. Джиен не знает, что ответить на это. Сынхен такой странный. — Мне вас оставить наедине? — Да нет. Мы не против, чтобы ты присоединился, — Сынхен обходит стул чтобы плавно опуститься на мягкое сидение. Потом он поддевает ногой стоявший рядом стул, такой же как тот, на котором сидит он, и пододвигает его к себе. — Присаживайся, — указывает он. После того как Джиен удостоверился, что вокруг никого пока нет, он слушается. В конце магазина стоит работница, но она не обращает на него внимания. Когда он устраивается на стуле, он внезапно вспоминает увиденный ранее жест. — Что это значит? — спрашивает он, поднимая руку и коряво повторяя то же самое, что сделал недавно Сынхен. Облокотившись на ручку стула, Сынхен поправляет его пальцы. — Это маленькое сердечко. — говорит он, очерчивая в воздухе нужную форму. Оу. Теперь Джиен тоже это видит. — Почему ты показываешь всем сердечки? — шутит он. — Не всем, — поправляет его Сынхен. — Только тебе. Тепло в груди образовалось совершенно неожиданно. Джиен опускает голову, улыбаясь. Когда он поднимает взгляд, то сквозь ресницы видит, что Сынхен тоже улыбается. Смотрит на него и улыбается, будто Джиен сделал что-то занимательное. Он выглядит так, будто готов просидеть весь день, наблюдая, как Джиен неловко ерзает на своем стуле. А он и правда ерзает. Джиен вгрызается в один из своих ногтей, но потом заставляет себя остановиться. Он сползает на сидении и приподнимается обратно, и улыбка Сынхена становится шире. Джиен не выдерживает первым. — Ну и чего ты уставился? — смеется он. Сынхен лениво ухмыляется. — Да так, просто, — он откинулся на спинку стула, закинув ногу на ногу — прямо темный принц из какой-нибудь фантастической истории. Пара пуговиц на рубашке расстёгнуты так, что Джиену видно впадинку между его ключицами. Джиен всегда осознавал, что Сынхен красив, и его всегда тянула к нему, даже когда он был еще мальчишкой. Но впервые он всерьез воспринимает свое желание. У него внезапно перед глазами появляется картинка того, как он забирается Сынхену на колени и взъерошивает его идеальную прическу, и он отгоняет видение прежде, чем наступит продолжение. Потому что в этом нет смысла. Сынхен нереален, и даже если бы он был, какое ему дело до кого-то вроде Джиена. Джиен почесывает нос и пытается направить свои мысли в безопасное русло. — Я все еще не знаю, что ему подарить. — Я уже дал тебе совет, — говорит Сынхен, охватывая пальцами деревянные подлокотники. Джиен закатывает глаза. — Я не подарю ему стул. Он к тому же наверняка слишком дорогой. Знаешь, иногда мне не верится, что вы один и тот же человек. Сынхен пожимает плечами. — Люди с возрастом меняются. Джиен решает, что в этом есть смысл, но ему все равно трудно не обращать внимание на разницу. Младший Сынхен является олицетворением подростка-бунтаря, со своими кепками, худи и отрицанием какого-либо авторитета. Джиен не представляет, как этот парень может променять свои сникерсы на отполированные туфли. Но с другой стороны, будучи плодом воображения Джиена, может этот Сынхен менялся соответственно его собственным вкусам. Может у Джиена кинк на взрослых мужчин в рубашках и его Сынхен просто является проекцией всех его желаний. Джиен решает просто спросить. Может быть в этот раз он получит более приемлемый ответ. — Почему ты так одеваешься? Я не представляю, чтобы другой ты надел хоть что-то из этого. Сынхен смотрит вниз на свою одежду. — А что, не нравится? — Я этого не говорил. — Значит нравится. — И этого я тоже не говорил. Сынхен дует губы. — Так ты определись: мое эго очень хрупкое. Джиен еще поверил бы, если бы это сказал младший Сынхен, но человек напротив него выглядит совершенно уверенным в собственном теле. — Я что-то сомневаюсь в этом, — говорит он ему. Сынхен одаривает его одним из своих теплых взглядов, и Джиену снова приходится отвернуться. — Спасибо, кстати, — чуть позже говорит Сынхен. — За помощь другому мне. Это многое для него значило. Джиен просто пожимает на это плечами — он все еще не в своей тарелке после уделенного ему внимания. — Я не сделал ничего, что не сделал бы он в той же ситуации. — И все же. Спасибо. Джиен уже собирается ответить, когда его прерывает работница, которая наконец подошла, чтобы спросить, не нужна ли ему помощь. — Нет, спасибо, мы просто… Он замолкает, когда видит, что Сынхена больше нет рядом с ним. Второй стул пуст, и не выглядит так, будто на нем кто-то только что сидел. Джиен краснеет от осознания, как он выглядел со стороны, сидя на витринном стуле, ведя беседу с самим собой. — Извините, — говорит он женщине, спрыгивая со стула. — Я просто хотел опробовать этот стул, — он глубоко кланяется ей и выбегает из бутика.***
Джиен так и не находит ничего подходящего в этот день. Вместо этого, он идет домой и проводит всю ночь в интернете. Он даже звонит Дами и спрашивает, может ли он занять у нее денег, думая, что он сможет найти что-то более дорогое, но в конце концов оставляет эту идею, потому что его сестра отказывается давать ему что-либо, если он не скажет, зачем оно ему. Джиен не собирается рассказывать ей, что вся эта суматоха из-за парня. Она и так достаточно над ним потешается. В конце концов, идея сама приходит к нему. Он просто надеется, что это понравится и Сынхену. Когда наступает день рождения Сынхена, Джиен отдает ему его подарок, когда они остаются наедине. Сынхен медленно разворачивает его, будто он не хочет повредить даже упаковочную бумагу. Джиен наблюдает за каждым движением его пальцев. Он покачивается на носочках, нервничая. Упаковка спадает практически целой, и в руках у Сынхена оказывается блокнот, с тугим корешком и листами цвета сепии. На обложке Джиен нарисовал самого Сынхена, похожего на оригинал настолько, насколько хватило его способностей, с толстыми бровями и микрофоном в руках, над головой которого парила надпись «Т.О.Р». Сынхен открывает блокнот и проводит пальцами по бумаге, чистой, за исключением небольших рисунков по углам, вроде музыкальных нот или плееров, нескольких воодушевляющих надписей. Для каждой страницы Джиен придумал что-то новое. — Это для твоих текстов, — торопится объяснить Джиен. — Прости, у меня было немного денег на руках. В следующем году я подарю что-нибудь получше, хорошо? Сынхен продолжает осоловело смотреть на блокнот. Он держит его, будто это самая ценная вещь из всех, что попадали ему в руки. — Нет, это… Он идеален. Никто никогда…. — его голос ломается на полуслове. — Спасибо. Именно этой реакции Джиен и ждал. Он широко улыбается. — Всегда пожалуйста.***
В один прекрасный момент Джиен решает, что он и Сынхен сведены самой судьбой. История любви на века. Какое еще может быть объяснение всему этому? Есть версия Сынхена лично для него, версия, которую он придумал задолго до того, как встретил настоящего человека. Ему нужно теперь просто подождать, пока до этого настоящего тоже все дойдет. Одной ночью они запираются в комнате Сынхена и слушают музыку, прислонясь к стене возле кровати. Сынхен стряхивает пепел в пепельницу, которую он примостил у себя на животе, и Джиен наблюдает за парящим в воздухе дымом. — Ёнбэ снова будет злиться, когда узнает, что ты куришь внутри. — Он переживет. — Можно мне одну? — Это последняя, — отвечает Сынхен, передавая сигарету Джиену. Джиен принимает ее и затягивается, обхватывая губами то место, где только что были губы Сынхена. «Непрямой поцелуй», — думает он про себя, и мотает головой, чтобы отогнать подобный мысли. Он отдает сигарету обратно после этого, выдыхая дым. — Ты веришь в судьбу? — внезапно спрашивает он. Сынхен пожимает плечами. — Не особо. — То есть то, что мы без причины встретились снова через столько лет, и теперь вместе в одной группе… Ты думаешь, это все совпадение? — Может и не совпадение. Скорее везение. — А как на счет родственных душ? В это ты веришь? Сынхен снова затягивается, и кончик сигареты загорается на мгновение оранжевым. — Никогда не думал над этим. А ты? — Наверно? Это интересная идея, не думаешь? Что есть кто-то, кто был задуман только для тебя? — Да, звучит здорово. Их пальцы соприкасаются, когда Сынхен передает ему сигарету — еле заметное касание кожи. Джиен прикусывает губу, стараясь игнорировать внезапно возникшее в нем чувство. — И кто бы это был для тебя? — осторожно спрашивает он. — Если бы они и правда существовали. — Кто бы был моей родственной душой? — Ага. Сынхен улыбается и сверкает ямочками. — Ли Хери. Джиен фыркает. — Не она. Это должен быть кто-то, с кем у тебя действительно может хоть что-то сложиться. — Я не знаю. Я бы сказал, что моя бывшая, но у нас и так ничего не вышло. Я думаю я еще не встретил свою. Если бы мы были знакомы, я бы об этом знал, разве нет? Слова Сынхена ранят глубже, чем Джиен предполагал. — Ага. Вскоре он притворяется уставшим, чтобы был предлог уйти. Чтобы он мог зализать раны в одиночестве. Другой Сынхен уже ждет его в его комнате. Джиен отворачивается в смущении, когда замечает его. — Уходи, — сейчас Сынхен совсем не подходит на роль утешителя. — Мне жаль. Он еще не готов. — Ты сказал когда-то, что у меня ужасный вкус. Думаю, ты был прав. Сынхен вздрагивает. — Тебе просто нужно набраться терпения. — Терпения? — в неверии повторяет Джиен. — С чего бы? Я ему хотя бы нравлюсь? Молчание Сынхена говорит само за себя. Джиен кивает и поднимает взгляд на потолок, сжимая губы и подавляя в себе совершенно неуместные слезы. — Ясно. Он пытается прошмыгнуть мимо. Сынхен вздыхает. — Джиен, — говорит он, останавливая парня. — Это не так просто. — Что сложного в симпатии к человеку? — цедит Джиен. — Она либо есть, либо ее нет. Все просто. — Но это не просто. Не все такие же смелые как ты. Не все могут просто взять и принять себя, как ты. Джиен никогда не подумал бы о другом Сынхене, как о трусе. Его согруппник делает то, что хочет, когда хочет: он слишком много пьет, ему нравится то, что ему нравится, и он никогда ни у кого не спрашивает разрешения. Чем эта ситуация отличается? — Что на счет тебя? — Джиен поворачивается к Сынхену. — Тебе я нравлюсь? Сынхен приоткрывает рот. Он смотрит на Джиена замерев, и Джиен чувствует, как его сердце разрывается все больше с каждой секундой затянувшегося молчания. Он думает, что Сынхен тоже это чувствует, потому что через мгновение он матерится себе под нос и обхватывает его лицо руками. — Я люблю тебя, — говорит он спокойно, выдавливая своими словами из легких Джиена весь воздух. Это выбивает его из колеи, сердце колотится так, будто он под водой и изо всех сил пытается держаться на плаву. — Я люблю тебя, — шепчет Сынхен. — И он тоже полюбит, однажды. Он исчезает до того, как Джиен успевает сделать вдох.