Часть 1
21 апреля 2019 г. в 09:00
— Ай! Больно! — заныл Сон У, когда Джинхёк надавил антисептиком на рану слегка сильнее, чем нужно. Тот подозревал, что больше саднило от дезинфицирующего эффекта, чем от его действий, но всё равно стал нажимать слабее. — Джинхёк-а, — произнёс Сон У немного погодя, пытаясь привлечь внимание, будто всё внимание Джинхёка и так уже не было сосредоточено на кондитере.
— Хмм? — промычал он, давая знать, что слушает.
— Что насчёт твоего обещания? — поинтересовался Сон У.
— Какого обещания? — Джинхёк попытался напрячь мозг и вспомнить, что за обещание он недавно дал, в то же время фокусируясь на том, чтобы нанести на царапины ещё мази, теперь прямо под нижней губой.
— Переспать со мной.
— Серьёзно что ли? — проворчал Джинхёк, поняв, что тот говорит о провальной (а ещё неловкой и жалкой) попытке соблазнения ранее на неделе, когда он отчаянно пытался заставить Сон У остаться у него кондитером. — В такое-то время? — спросил он, действительно сбитый с толку тем, что Сон У может об этом думать, даже если и не всерьёз, в подобной ситуации. Бывший любовник чуть не сломал ему пальцы, так что сейчас явно не подходящее время, чтобы размышлять о сексе.
Словно ругая маленького щеночка, Джинхёк легонько стукнул Сон У по голове и постарался не вздрогнуть от сочувствия, когда тот резко ахнул от боли. Но, невзирая ни на что, кондитер лишь наклонился ближе, когда Джинхёк отвернулся, чтобы убрать лекарства.
— А как по-твоему, ради чего эти шрамы? — спросил он, намекая, что его новая рана каким-то образом выиграла для него секс в качестве приза.
— А мне откуда знать, — скорее всего, никакого шрама от царапины даже не останется. А если и останется, то постоянные посетители его любимого ночного клуба, без всякого сомнения, будут лишь восторгаться тем, как обладание такой уникальной и загадочной меткой только усиливает красоту Сон У.
— Иди сюда, — замурлыкал он, подаваясь ближе и кладя руку Джинхёку на колено. Он провёл рукой вверх-вниз по бедру.
— Аай! Да ладно тебе, — посетовал Джинхёк, отодвигаясь подальше. — Я сказал «что если», — «Что если» было гипотетическим предложением и не означало обещание. Он оттолкнул облапывающую руку Сон У и немного отодвинулся. И, заметив возможность оправдаться, показал на Суёна. — А он как же? — поинтересовался мужчина.
— Ой! — отозвался Суён. По-видимому, совершенно неправильно истолковав ситуацию, он выронил книги, которые расставлял, и поклонился. — Простите! — провозгласил он и быстренько выскочил из квартиры. Джинхёк ударил себя по лбу.
Он рассчитывал на известный ему факт, что Суён слегка запал на Сон У. Но он не рассчитывал на то, что преданность мужчины к нему окажется сильнее. Вместо того чтобы остаться и попытаться защитить невинность Джинхёка или встать на его место, он ради их блага решил дать им немного уединения. А уединение было совершенно не тем, что хотел Джинхёк. Ему не нравилась идея остаться одному в квартире Сон У полностью в его власти. Особенно потому, что ему не хотелось оставлять Сон У совершенно одного в этот вечер после всего, что случилось.
Джинхёк был настолько ошеломлён внезапным исчезновением Суёна, что не заметил, как Сон У подобрался во второй раз, пока тот не попытался забраться ему на колени. Джинхёк взмахнул руками и попробовал выкарабкаться из-под него, но единственное место, куда можно было деться, было и тем местом, где его хотел видеть Сон У. В итоге он упал на кровать и быстро попытался отползти назад, чтобы создать между ними хоть какую-то дистанцию. В конце концов он оказался прижат к изголовью.
— Сон У, твоя рана! — напомнил Джинхёк, стараясь не звучать так, будто он мучительно ищет отговорку.
— Вот именно, — ответил кондитер с дьявольской усмешкой. — Разве ты не поможешь мне почувствовать себя лучше, Джинхёк-а?
Глаза Сон У напоминали закалённое стекло тем, как они блестели в жёлто-золотом свете квартиры. Подкрадываясь в своём оранжевом кардигане, он выглядел как тигр. А Джинхёк ощущал себя его добычей, которую вот-вот съедят. Но он не чувствовал страха. Он чувствовал жар под воротником, словно он покраснел. Во рту пересохло. Джинхёк закашлялся и неловко потянул за рубашку.
— Что-то тут жарковато, а? — спросил он, нервно обмахиваясь и пристально глядя в потолок.
— Наверно это потому, что на тебе всё ещё надета куртка, — с уверенностью сказал ему Сон У. — Дай я помогу, — он протянул руку и стал с силой дёргать куртку Джинхёка, пока не стащил её, а затем бесцеремонно кинул на пол. По какой-то причине потеря слоя одежды только повысила температуру в комнате.
Джинхёк ощутил, как вместе с курткой исчез и последний защитный рубеж. Когда следом Сон У заполз ему на колени, он не попытался помешать ему, хотя было бы очень легко столкнуть его на пол. Но на лице кондитера было нарисовано то странное надеющееся выражение — то редкое, искреннее, открытое выражение, которое Джинхёк улавливал на Сон У всего несколько раз.
И это было полной противоположностью тому, как Сон У выглядел в ту ночь, когда Джинхёк предложил себя в качестве приманки. С поразительной точностью он помнил тот уязвленный вид на красивых чертах Сон У. Тот самый, что возник в момент, когда он понял, что Джинхёк согласился с ним переспать, потому что хотел убедить его остаться. Пусть даже Джинхёка тогда аж передёрнуло, он был твёрдо настроен пройти через это. И, если честно, ему казалось, что со стороны Сон У было немного нечестно настолько расстраиваться из-за его нерешительности. В конце концов, это был бы его первый раз с мужчиной, и он всё ещё привыкал ко всем этим быть-тронутым-мужчиной вещам после того, как детская травма сделала это почти невозможным на большую часть жизни. Сон У в самом деле стал единственным человеком, которому сходило с рук постоянно вешаться ему на шею, и это было в основном из-за его собственной настойчивости.
Но, в любом случае, от мысли о том, чтобы снова вызвать на лице Сон У то выражение, сердце Джинхёка болезненно сжалось. В тот раз он говорил себе, что это всё из-за тортов — что он хочет, чтобы Сон У остался, потому что тогда он сможет использовать его торты и отследить похитителя. Но правда заключалась в том, что он хотел, чтобы Сон У остался, потому что ему просто нравилось, когда тот находился рядом. Жизнь Джинхёка стала счастливее с тех пор, как он заново встретился с Сон У, и он не желал от этого отказываться. Он начал дорожить дружбой с ним. И не мог теперь представить свою жизнь без него.
— Ты как будто за тысячу миль отсюда, — произнёс Сон У. Он прижался сильнее, его колени скользнули по бёдрам Джинхёка. — О чём ты думаешь? Я хочу, чтобы твоё внимание было на мне, когда ты в моей кровати, — Джинхёк не сомневался, что Сон У говорит серьёзно, но его тон оставался лёгким и поддразнивающим. Джинхёк добродушно заворчал и щёлкнул его по руке.
— Я думал о тебе, — честно ответил он.
Сон У выглядел так, словно его поразило молнией. Это явно был не тот ответ, который он ожидал. На лице, полном откровенной, но осторожной надежды, расцвело новое и сияющее выражение — удивлённое и тёплое. Его руки опустились и сжали в кулак ткань на талии Джинхёка. Лицо Сон У было теперь так близко, что их носы соприкасались, и Джинхёк мог почувствовать дыхание кондитера на своих губах.
За последние несколько месяцев — уже почти год — что он знал Сон У, ему становилось всё комфортнее находиться в непосредственной близости от него. И то, что Сон У находился так близко, больше не было необычным или неуютным. Джинхёк обнаружил, что ему очень просто закрыть глаза и расслабиться. Он стал ждать. Он позволит Сон У сделать следующий шаг, какой бы он ни был.
Голова Сон У стукнулась о его грудь.
Джинхёк открыл глаза и посмотрел вниз на макушку кондитера. Тот обхватил его за талию и с глубоким вдохом уткнулся лицом ему в рубашку. От удивления Джинхёк издал хриплый смешок и погладил рукой широкую спину Сон У.
— Всё нормально? — Сон У кивнул, и Джинхёку показалось, что он услышал нечто, похожее на весьма жалкое шмыганье. — Эй. Ты сегодня и впрямь сам не свой. Но я тебе это позволю, потому что ты только что пережил шок.
Сон У издал довольный звук и переместил руки с талии Джинхёка на его шею. Из-за этого движения мужчине пришлось прижаться к тонкой талии Сон У. Они оба всё ещё сидели как бы скрючившись у изголовья кровати, и это было не самое удобное положение. У Джинхёка создалось ощущение, что бёдра Сон У с секунды на секунду охватит судорога, если этого уже не случилось. Он похлопал кондитера по ноге, привлекая внимание.
— Ммм? — промурчал Сон У ему на ухо. От тёплого дыхания по спине Джинхёка пробежала дрожь.
— Хочешь лечь ниже? — спросил он. Спустя мгновение Сон У кивнул.
Осторожно не давая Джинхёку полностью избавиться от его объятий, Сон У аккуратно сполз до лежачего положения. Джинхёк сделал то же самое — не имея никакого другого выбора, поскольку руки Сон У всё ещё обхватывали его шею как тиски — пока не оказался напротив него, разделив с кондитером подушку. Тут же лицо кондитера вновь отыскало впадину над его ключицей.
— Знаешь, — заговорил он прямо в грудь Джинхёка, — я любил всего четыре раза.
Джинхёк не был уверен, что любил хотя бы раз. Но Сон У встречался с гораздо большим количеством людей, чем он, так что, если подумать, логично, что и влюблялся чаще. Кроме того, Сон У казался куда более страстным человеком, который — несмотря на успехи в сексе и провалы в романах — оставался романтиком там, где Джинхёк был циником. Он ничего не ответил, убеждённый, что Сон У заговорит снова, когда будет готов. Он поглаживал его спину и ждал, и в итоге был вознаграждён за терпение.
— Первого человека, которого я полюбил, я застал в кровати с моей матерью. Я был в средней школе. И я помню, как ненавидел её. Не потому, что она изменяла отцу, а потому что она украла мою первую любовь, — Сон У издал что-то вроде безумного ироничного смешка. — Ну разве это не ужасно? — он не дождался ответа Джинхёка и высказался сам. — Это ужасно.
Джинхёк не считал это ужасным. Сон У был молодым парнем — ещё младше, чем когда он сам повстречал его в школе. Это была не его вина, что он влюбился. И не его вина, что ему разбила сердце собственная мать.
— Второй человек, которого я полюбил, — продолжил Сон У, — швырнул мне в лицо торт, когда я признался.
— Ох, — Джинхёк не знал, что на это ответить. Он смирился с тем фактом, что его поступок причинил Сон У боль. Он уже пожалел о том, что сделал, уже попытался объяснить Сон У, почему отреагировал так жестоко, попытался загладить вину. Но услышать, как Сон У упоминает его как свою вторую любовь и, впоследствии, второе разочарование, было сродни вылитому на голову ведру ледяной воды. Джинхёк осознал, что притягивает Сон У ещё ближе и переплетает их щиколотки вместе. Тот счастливо замычал от ещё большего телесного контакта.
— И только что ты видел, как плохо сложились мои отношения с третьим человеком, которого я любил, — произнёс Сон У, продолжая список. Джинхёк рассеянно очерчивал на его спине круги, пытаясь не задумываться слишком сильно о Жане-Батисте и о том, как он ранил Сон У — и физически, и эмоционально. Потому что если он задумывался слишком сильно, то ему хотелось прикончить этого ублюдка.
Джинхёк ждал, пока Сон У закончит перечислять, ведя пальцами вверх-вниз и вырисовывая успокаивающие завитки и линии. Дыхание кондитера выровнялось и замедлилось. Джинхёк почувствовал, как из тела Сон У исчезает всё напряжение. Он был тих и неподвижен так долго, что Джинхёк подумал, что Сон У уснул.
— Сон У? — тихо позвал он.
— Хмм? — пробормотал кондитер.
— Кто был четвёртым?
— Четвёртым? — обессиленным голосом спросил Сон У. Джинхёк почти оставил тему и сказал ему спать, но любопытство взяло верх.
— Ты сказал, что любил четырёх людей, но назвал только троих.
— Нет, я назвал их всех, — тяжело вздохнув, отозвался Сон У. Джинхёк прищурился, пытаясь понять, что это значит. — Разве это не очевидно? — последовал вопрос. — Четвёртый это тот же придурок, что и второй.
Вторым человеком в списке был сам Джинхёк, а значит, Сон У говорил ему, что снова его полюбил, уже сейчас. Кондитер флиртовал с ним с того самого момента, как они вновь встретились, но почему-то Джинхёк никогда не думал, что чувства Сон У к нему протянулись так глубоко.
— Правда? — поинтересовался он, нуждаясь — по какой-то причине — услышать от Сон У подтверждение.
— Да. Каким же круглым дураком нужно быть, чтобы дважды полюбить одного и того же человека? Должно быть, я правда себя ненавижу, — он отстранился от плеча Джинхёка впервые с тех пор, как начался разговор, и продемонстрировал небольшую, самоуничижительную улыбку, не коснувшуюся его глаз. Джинхёк задался вопросом, как выглядит он сам. Скорее всего, он выглядит бестолковым идиотом.
Сон У выпутался до конца, откатился и отвернулся лицом к стене, а к нему спиной. Кондитер не отодвинулся так уж далеко, но его закрытая поза явно говорила о том, что он чувствовал себя уязвимым. Он вручил своё сердце в руки Джинхёка. И Джинхёк мог с лёгкостью разбить его.
Он повернулся к спине Сон У и стал подползать до тех пор, пока не смог обвить его талию. Держать его в своих руках или оказываться самому в его руках внезапно стало для Джинхёка так же знакомо, как прогуливаться или дышать. Он уткнулся лицом в изгиб шеи Сон У, словно так и нужно, пусть даже на самом деле он делал это впервые. Кондитер не пошевелился, но, кажется, задержал дыхание.
— Сон У, — прошептал Джинхёк, заставляя свой голос звучать настолько ласково и нежно, насколько это возможно. Вместо того, чтобы ответить словами, Сон У потянулся и, взяв одну из его рук в свою, переплёл их пальцы. — Я всегда буду тебя защищать, — заверил Джинхёк. — Я никому не позволю снова сделать тебе больно… включая меня самого.
— Обещаешь? — вопрос Сон У прозвучал тихо, но Джинхёку удалось расслышать оттенок надежды в его голосе.
— Обещаю, — Джинхёк сжал его пальцы и прижался сухими губами к сгибу плеча. Он постарался сделать это достаточно сильно, чтобы Сон У смог почувствовать даже сквозь пушистый оранжевый свитер. Он словно скреплял своё обещание поцелуем.
В мгновение ока Сон У обернулся и, обняв Джинхёка за шею, поцеловал его прямо в губы. Видимо, он хотел закрепить обещание собственным поцелуем. Когда Сон У отстранился, его улыбка была такой яркой, что это напомнило Джинхёку попытку слишком долго смотреть на солнце. Совершенно неудивительно, что за ним тянулся шлейф мужчин, воспевающих о своей бессмертной преданности. Улыбка Сон У — его настоящая улыбка — могла запускать космические корабли, начинать и заканчивать войны, возвращать слепым зрение, воскрешать мёртвых и совершать ещё множество чудес.
Ещё с того самого момента, как Сон У вошёл в дверь его кондитерской, Джинхёк должен был знать, что он обречён. Сон У обернул его вокруг своего изящного пальчика. И, что удивительно, Джинхёк ни секунды не возражал.
Он протянул руку, чтобы бережно потрепать Сон У под подбородком, а затем аккуратно отодвинулся. Мужчина выбрался из кровати и пошёл запереть входную дверь. Он понятия не имел, куда делся Суён, но если тот ушёл под впечатлением, что оставил их заниматься сексом, то скорее всего он не вернётся этой ночью. А если вернётся, то значит ему не повезло. После этого Джинхёк прошёлся по квартире, чтобы щелкнуть выключателями и погасить лампы, а потом вернулся в спальню. Он присел на край кровати всего на мгновение, а Сон У уже тянул его за рукав.
Джинхёк уснул с щекочущими его нос волосами Сон У и обещанием, которое он намеревался сдержать.