26 октября 2017 года За три дня до...
Тед Люпин не нервничал, он был в предвкушении. Наконец-то он решил все свои дела в Лондоне и смог приступить к работе. Настал день его первого урока. Как практиканту, ему пока доверяли только первокурсников, но оно и к лучшему. Он был их первым учителем, как и они для него – первыми учениками. Сложно разочаровать кого-то при таком благоприятном раскладе, ведь никто не станет сравнивать его с Минервой МакГонагалл. Больше всего Люпина пугала вероятность не оправдать ожиданий своих подопечных. Ему очень хотелось им понравиться. Он аккуратно разложил на учительском столе стопку чистых листков пергамента, учебник по Трансфигурации, придвинул поближе чернильницу с пером и слева от себя положил волшебную палочку. Минут через пять аудитория начала заполняться детьми. Малыши суетливо занимали места, с любопытством осматриваясь по сторонам. Кто-то из них был чуть более уверен в себе, кто-то менее. Прошло почти два месяца с тех пор, как они пересекли Черное озеро на лодочках, прошли Распределение, и сейчас уже можно было заметить первые зачатки школьной дружбы. Молодой практикант поймал себя на том, что с интересом и некоторым снисхождением наблюдает за своими будущими подопечными. Петра вошла в аудиторию одной из первых, заняв вторую парту по центру. Словно маленькая дикарка, живущая в своем вымышленном мире, она даже не взглянула на молодого преподавателя. А тот сразу заметил, что остальные дети держатся от нее на расстоянии, как будто ее окружает невидимая защитная оболочка, не позволяющая приблизиться. Ученики не спешили присаживаться рядом с ней, и это бросалось в глаза. * * * С приходом все большего количества однокурсников, их разговоры стали напоминать Петре раздражающее жужжание мух. Ей неинтересно было оглядываться по сторонам: гомон, смех и голоса вселяли странное чувство растерянности, хотелось, чтобы поскорее начался урок. Вскоре в класс вошли соседи Демитрия по комнате. Следом за ними появился и Дем. За два месяца он полностью пришел в себя. Петра пару раз замечала, как по утрам какая-то старшекурсница давала ему заживляющие зелья, наверное, жалея «бедного ребенка». Его губы больше не были разбиты, а лицо вновь приобрело здоровый оттенок. Делвиш прямиком направился к сестре, но тут же столкнулся с ее хмурым взглядом, не предвещающим ничего хорошего. — Здесь занято, Дем, — предупредила Петра. В ее голосе даже прозвучали нотки огорчения, но Демитрий знал, что они наиграны. На мгновение он растерялся, не зная, как реагировать. Он не хотел отступать так же сильно, как и конфликтовать с сестрой, прекрасно понимая ее мотивы. Они договаривались стать более самостоятельными и независимыми друг от друга, и для этого нужно было разделиться. Но все же очередная резкая попытка оттолкнуть неприятно задела, оставляя ощущение, что Петра отчего-то недовольна им, вот только говорить напрямую об этом не собирается. — И кем же? — Дему не удалось скрыть от сестры напряжение. Петра улыбнулась уголками губ, не спеша с ответом, осмотрелась по сторонам и, кажется, совсем наугад указала на хрупкую рыжеволосую хаффлпаффовку, которая только что вошла в аудиторию. Та как нельзя кстати неуверенно застыла у входа. Лицо девочки показалось Демитрию очень искренним и открытым, а в ее взгляде читался тихий страх перед другими детьми. Он с неверием посмотрел на сестру, едва не спросив: «Серьезно?», но Петра в подтверждение своей решительности улыбнулась девочке и помахала ей рукой, приглашая сесть рядом. Хаффлпаффовка удивленно обернулась: она не сразу поверила, что кто-то вдруг захотел с ней пообщаться. Убедившись, что обращаются именно к ней, девочка расплылась в улыбке и, краснея, подошла к близнецам, неуверенно представившись: — Привет, я Грета Амбридж, — с первых слов все стало понятно: в имени заключались все ее беды. И сейчас, стоя перед двумя такими непохожими на нее слизеринцами, Грета едва ли не дрожала от страха, приготовившись вновь быть отвергнутой. Совсем несмело она уточнила: — Можно присесть? В памяти Демитрия сразу всплыла бегущая строка в маггловской части вокзала Кингс-Кросс. На лице девочки так же ярко и стремительно сменилась целая палитра эмоций. Это было странно, непривычно. Такая открытость вызывала отторжение, от нее хотелось спрятаться, как от чего-то ненормального. Быть может и случайно, но сестре удалось его не только разозлить, но и удивить. Он окинул хаффлпаффовку хмурым взглядом, ничего не ответил на приветствие и ушел в другую часть аудитории. Петра же спокойно кивнула Грете, игнорируя уход брата, коротко представилась и сразу потеряла интерес к своей новой соседке по парте. * * * — Петра, подожди меня, пожалуйста! — крик Амбридж разлетелся по всему коридору. Петре не хватило каких-то пару шагов, чтобы скрыться за поворотом. Она могла бы уйти, сделав вид, что не услышала, но все же остановилась, вовремя вспомнив про следующий урок, который должен был вновь проходить совместно с хаффлпаффовцами. А значит, снова будет повод донести до брата свое недовольство и разочарование. Они не отпускали Петру с первого дня ее пребывания в школе. Грета этого не понимала, тем не менее она быстро нагнала свою новую знакомую. Молчаливость и необычное поведение Петры, конечно, дико смущали, но они не обижали так, как смешки и издевательский тон других учеников. Из-за них ей очень сильно не хотелось снова оставаться одной. * * * — Я очень люблю Травологию. Ну, мне так кажется. Это будет наш первый урок практики, но я и дома любила ухаживать за растениями. В моей комнате весь подоконник заставлен фиалками. Мама часто повторяет, что у меня способности, — Грете быстро надоело молчать, поэтому она говорила много. В основном о себе и своей семье. Она не жаловалась на шутки других учеников, словно забыв о них, зато с упоением рассказывала о любимых вещах. Ей нравилось всё и сразу: макраме, музыкальные инструменты, природа, животные, сладости, мамины фирменные котлеты и квиддич, даже несмотря на то, что высота её завораживала и пугала. Всем этим Грета охотно делилась с Петрой — своим новым молчаливым слушателем — и не замечала, как та время от времени прикрывает глаза на мгновение и делает чуть более глубокий вдох. Петра не произнесла ни слова за то время, пока они шли по школьным коридорам до теплиц. Она не пыталась прибавить шаг, чтобы сбежать от нескончаемого потока бесполезной информации, не проявляла явного недовольства и не старалась поддержать беседу для приличия. Было довольно странно, что с окончанием урока кто-то продолжает жужжать над ухом, словно надоедливая муха. Отмахнуться бы, да в таком симбиозе Петра нашла свои плюсы. Она быстро сообразила, что в компании Амбридж большая часть взглядов попадавшихся навстречу детей была обращена к Грете, а не к ней, одинокой хмурой девочке, обычно вызывавшей не самый дружелюбный интерес. — Я очень хочу научиться плавать, но воды боюсь так сильно, что дух захватывает. Этим летом мы отдыхали в Ирландии у родственников, и мой троюродный кузен Скотт не поверил в мой страх, — Амбридж резко сменила тему, когда они с Петрой вышли на улицу, и вдалеке показалась темно-синяя гладь озера. Она хотела поделиться очередной историей со своей новой знакомой, но ее прервали. — Жаба! — послышалось за спиной, и вскоре девочек обогнала компания мальчишек, весело смеющихся над собственными словами. Грета тут же притихла. Щеки покрылись розовым румянцем, словно она только что сделала что-то непристойное, а та свора детей стала свидетелями её позора. Петру чужой детский смех тоже вывел из задумчивости. Она смерила серьезным взглядом удаляющуюся компанию, но больше ее удивило смирение Амбридж. Ей непонятен был страх ответить на оскорбление. Ей чужда была подобная нерешительность и мягкость. Попади Грета в поместье Делвишей, — точно бы стала их с Демом «жертвой», и близнецы повеселись бы от души. * * * Постепенно студенты подтягивались к большой теплице. Было довольно свежо, но пожилая профессор Стебль дождалась, пока все соберутся у входа и прекратят шумные разговоры, а затем произнесла вступительную речь «о том, как важно соблюдать технику безопасности, работая в закрытом помещении среди магических растений». Петра слушала ее внимательно и с интересом, но все же была рада, когда учитель торжественно пригласила их пройти внутрь. В теплице длинными рядами были высажены разнообразные растения, и, как позднее объяснила профессор, в этой части в основном выращивали «неагрессивные» виды, которые чаще всего применялись в лечебных целях, а также в зельеварении для усиления эффекта некоторых ингредиентов. Демитрий опаздывал, а может, и совсем решил пропустить урок, но если это так, на то должны были быть причины. Петра вдаваться в подробности точно не собиралась. В свое время она все равно узнает, где он пропадал. Вряд ли брат обиделся и не явился из-за нее, поэтому она без лишнего беспокойства и суеты достала учебник, бросив короткий взгляд на притихшую Грету. Хаффлпаффовка держалась рядом, а когда профессор сказала о необходимости разделиться по парам, они с Петрой, не сговариваясь, решили работать вместе. — Дети, встаньте полукругом, чтобы я вас всех видела. Вы еще успеете поработать с землей, — мадам Стебль завоевывала внимание собравшихся вокруг нее учеников громким восторженным голосом. — Знакомство с Травологией мы начнем с удивительного растения. Много веков назад оно стало символом местных краев. Волшебники широко используют его в колдомедицине и защите от темных искусств, и его свойства настолько сильны, что оно, например, способно лечить домашний скот даже на расстоянии! Магглы же говорят о нем: «Nemo me impune lacessit», что означает «Никто не тронет меня безнаказанно». Может, кто-то из вас уже догадывается, о каком растении идет речь? В теплице повисла тишина. Большинство озадаченных первокурсников смотрели на мадам Стебль, раскрыв рты, наверное, испугавшись того, с чем им придется иметь дело. Петра нисколько не изменилась в лице, а вот ее маленькая спутница улыбнулась, но так и не решилась поднять руку и ответить на вопрос преподавателя. — Нет догадок? — мадам Стебль окинула взглядом учеников и объявила правильный ответ: — Так вот, дети, это удивительное растение называется Чертополох, и многим из вас оно хорошо известно. Сегодня мы будем учиться, как правильно обрабатывать его корешки для будущих лечебных зелий и припарок. * * * — Глупо было молчать, — прошло минут десять с начала урока, когда Петра заговорила, отстраненно и безэмоционально. От ее слов Грета вздрогнула, испортив при этом один из корешков чертополоха. — Что? — Амбридж посмотрела на свою новую подругу, но та, к ее разочарованию, оказалась очень увлеченной процессом обработки корешков. Грета даже подумала, что, возможно, услышанные слова ей лишь почудились. И все же она нерешительно проговорила: — Я не знала точного ответа. Просто... — Это неправда. Знала. Не люблю лгунов, — Петра резко прервала всякие оправдания и вновь вернулась к заданию. После этой короткой беседы Грете Амбридж так и не удалось сосредоточиться. Слова Петры обижали ее, и в тоже время она не могла не признать, что та говорила правду. Оттого и было неприятнее всего. Получалось, что обижаться в этой ситуации она имела право только на саму себя. Эх, ей бы уверенность и спокойствие этой Делвиш... * * * Урок пролетел незаметно. Петра ждала большего от практики, и поэтому к концу занятия заскучала. Тем не менее, когда остальные студенты начали собираться и расходиться по своим делам, она задержалась, чтобы помочь мадам Стебль прибрать садовые инструменты. Грета, несмотря на все "старания" Петры, осталась, чтобы составить ей компанию. — Спасибо, девочки, за помощь, — расплылась в улыбке пожилая дама. Годы все-таки давали о себе знать. Зрение уже было не то. В прошлом году мадам Стебль даже выписали очки на приеме в больнице святого Мунго. — Мадам Стебль? — обратилась к преподавателю Петра, когда они уже выходили на улицу. — Да, дорогая? — А что находится в той теплице? — Петра указала на соседнюю постройку. Ее стекла запотели и через них действительно сложно было что-либо рассмотреть. — О, вам туда еще рано. Зубастые герани и цапней вы будете изучать на шестом курсе, — с удовольствием ответила мадам Стебль. Ее безмерно радовал такой интерес к ее предмету. Попрощавшись с учителем, девочки направились к замку, но у самого входа Петра остановилась: — Я задержусь. Ты иди. — Тебе помочь? — участливо спросила Грета. — Нет. Увидимся завтра. * * * Игры с братом давно приелись Петре. Проделывать одни и те же аферы было скучно, а придумывать что-то новое с каждым разом становилось все сложнее. Очень часто они импровизировали, но поместье Делвишей и его окрестности были изведаны близнецами вдоль и поперек. Тошнило уже от них. В Хогвартсе же Петра видела множество перспектив для продолжения игр, и если бы не их договоренность с братом о том, что первый год они будут осваиваться порознь, кто знает, не добились бы они своего отчисления в первые же месяцы пребывания в замке. Еще выходя из теплиц, Петра заметила группу мальчишек, собравшихся у озера. Это были те самые крикуны, что назвали Грету "жабой". В отличие от своей новой подруги Петра не собиралась забывать их выходку. Ребята сами напросились, а ей необходимо было размяться. На улице уже смеркалось, и Петра неспешным, но уверенным шагом направилась в их сторону. Успело подморозить, и лужи покрылись тонкой коркой льда, которую она не без удовольствия ломала, оставляя за собой следы из потрескавшихся льдинок. Она не скрывала своего приближения, но мальчишки, увлеченные запусканием лягушек по воде, заметили ее только когда она с издевкой спросила: — И это все? — Ты кто такая? — на девочку удивленно уставились четыре пары глаз. — Петра Делвиш, — представилась она, и, не делая длинной паузы, продолжила: — Моя лягушка прыгнет по воде пять раз. Сейчас она совсем не была похожа на скучающую тихую девочку «себе на уме». Петра вступила в игру. — Вот хвастунья! — засмеялся какой-то конопатый гриффиндорец. — Так бывает только при большом везении. — Морковка, я точно запускаю их получше тебя, — Петра улыбнулась, подбирая подходящий камень с земли, в то время как друзья рыжего мальчишки рассмеялись в ответ на ее слова и новоприобретенную кличку друга. Не дожидаясь их реакции, Петра запустила лягушку по воде, выполнив свое обещание. — Да ну нафиг! Повезло! Давай еще раз! — "Морковка" тут же завозмущался, стараясь не выдать своего удивления. С самого начала странная девочка не понравилась ему. Сложно было поверить, что это не просто случайное везение. Но Петра вновь запустила плоский камень по воде, и тот как по волшебству запрыгал по озерной глади. — Вау! Научишь так кидать? — восторженно поинтересовались его друзья. Петра кивнула, но затем резко сменила тему: — Хотите, покажу кое-что интересное? * * * — У нас дома такие же растут. Мы с братом постоянно их из теплицы таскаем, — плоды цапней действительно напоминали огромные аппетитные огурцы-переростки. Именно на них так заинтересованно и уставились пятеро подростков. Даже недоверчивый Морковка прильнул лбом к запотевшему стеклу теплицы, стараясь разглядеть, что там внутри. И все же он сомневался, что дело того стоит, поэтому неуверенно заговорил: — Но брать без спросу... — Ты еще и трусишка? — посмеялась Петра и отошла от компании. Казалось, что ее интерес к мальчишкам тает на глазах. — Как хочешь. Зря с вами время трачу. — Да не боюсь я! — запротестовал Морковка, но Петра в ответ развеселилась только сильнее, искренне рассмеявшись над его неуклюжим оправданием. — По тебе не заметно, — подначивала она. — Я не отказывался! — Ну да, мне, видимо, показалось, — невозмутимости ей было не занимать. В то время как Морковка покраснел от досады. — До ужина еще два часа, — тоскливо заметил один из мальчишек, которого Петра тут же мысленно прозвала Пончиком. — А как мы туда попадем? — поинтересовался другой. — Все теплицы закрываются на простую Алохомору, — как бы невзначай ответила девочка. — Тогда пошли? — неуверенно уточнил Пончик. Петра подбадривающе кивнула ему и обратилась к Морковке: — Откроешь теплицу или боишься? Морковка недовольно фыркнул, отпихнул друзей в сторону, доставая волшебную палочку, и произнес: — Алохомора! Внутри был настоящий парник, а влажный воздух пропитался зеленью и травами. С заходом солнца молодые герани успели задремать, понуро склонив свои цветы и листья к земле. И даже гравий, хрустящий под ногами первогодок, не потревожил их сон. Морковка крался впереди всех, старательно пытаясь доказать, что он не трус. За спиной громко дышал Пончик. В полумраке, что царил в теплице, он наткнулся на горшок с удобрениями, чуть не перевернув его. Морковка недовольно обернулся, а остальная компания начала шумно возмущаться неуклюжестью друга. — Не нравится мне здесь, — шепотом ответил им Пончик. Он очень хотел сбежать прочь из теплицы, но Морковка бесцеремонно велел ему заткнуться и направился дальше. Никто из компании не заметил, что Петра задержалась у входа, с любопытством наблюдая за доверчивыми мальчишками. Также они не заметили, как пара юных гераней сонно зевнули, открывая свои цветочные пасти и обнажая два ряда мелких, но очень острых зубов. Когда мальчишки добрались до плодов цапней, Петра хмуро вздохнула, поднесла два пальца к губам и звонко свистнула. Ее свист пробудил сонные растения, вызывая шелест листвы, пролетевший волной по теплице. Ребята в ужасе обернулись на нее, а Петра им дружелюбно улыбнулась и помахала рукой, как бы невзначай советуя Морковке обернуться, потому что один из цапней протянул свои стебли к нему совсем близко. Морковка не понял предупреждения. Он успел только выкрикнуть: — Ты что наделала? — и недовольный вторжением цапень схватил его за ногу, обвиваясь стеблем вокруг лодыжки. Растения напали на компанию, хватая и кусая мальчишек, но Петра лишь пожала плечами, коротко произнесла: — За Грету, — и покинула теплицу, плотно прикрывая за собой дверь. За спиной послышались крики испуганных детей, но Петра не обернулась и не дрогнула. Легкой, почти веселой походкой как ни в чем не бывало она направилась к школе. * * *28 октября 2017 года
Коридоры суетливо наполнялись студентами, до урока оставалось еще целых пятнадцать минут. Петра сидела на подоконнике с учебником Зельеварения в руках, а Грета составляла ей компанию, молчаливо пристроившись рядом. Амбридж иногда бросала короткие взгляды на подругу, но тут же отводила глаза в сторону. Она, как и многие другие ученики, слышала о том, что произошло с гриффиндорцами в теплицах. Этот случай был одной из основных тем для сплетен и пересудов между учениками и преподавателями в последние дни. Говорили, что мадам Стебль, прибежавшая на помощь мальчишкам, до сих пор чувствовала недомогание. Она винила во всем себя, повторяя постоянно: "Вот старуха глупая! Чуть детей не погубила!". Она была уверена, что забыла закрыть опасную теплицу. А еще говорили, что гриффиндорцам повезло: на них напали совсем молодые растения, не способные убить. Тем не менее разозлившиеся герани и цапни серьезно покалечили Колина Криви, Конора Фарриера и Джимми Маклагена. Остальные их друзья отделались легкими синяками и царапинами. Амбридж почему-то не решалась заговорить об этой истории с Петрой. Более того, она соврала одному из учителей, что они вместе с ней весь вечер занимались подготовкой к урокам. От этой лжи ей было ужасно стыдно и неприятно. Петра не просила об этом. Амбридж даже не знала точно, что произошло на самом деле. Просто когда она услышала о случившемся, ей сразу вспомнился взгляд Петры, которым та одарила вредных мальчишек, назвавших ее жабой. Грета долго могла бы еще мучить себя догадками и сомнениями, но из задумчивости ее вывели грубые слова: — Вон эта дура! — адресованы они были в этот раз не ей. Трое гриффиндорцев направлялись в их сторону быстрым шагом. Грете стало по-настоящему страшно. Петра, в отличие от нее, никак не отреагировала на окрик, лишь коротко подняла взгляд и вновь вернулась к книге. Амбридж не могла поверить в такое спокойствие и не выдержала: — Петра?! — она испуганно посмотрела на подругу и почти умоляюще попросила: — Бежим. В ответ ей послышалось короткое: — Нет. В Петре отсутствовала всякая суета и паника. Гриффиндорцы были настроены очень решительно. Среди них даже был второкурсник Сэмил Джордан. Только ее больше волновало, как бы дочитать до конца абзаца, не отвлекаясь. Успев это сделать, она убрала учебник в сумку и спрыгнула с подоконника, встречая разгневанных гриффиндорцев хмурым взглядом. — Морковка? Что-то ты стал еще более прыщавым, — обратилась она к мальчику, которого на самом деле звали Колином Криви. — Ты чокнутая! — ее дерзость и наглость тут же вывели Морковку из себя. Он толкнул ее, хоть папа и учил всегда, что девочек обижать нехорошо. Наверное, после Колину стало бы за это очень совестно, но неожиданно эта ненормальная ударила его прямо в лицо. Колин вскрикнул в испуге, хватаясь за разбитый нос, и отступил на пару шагов. Джордан бросился защищать друга, замахиваясь на Петру в попытке ударить, но внезапно отлетел в сторону от сильного толчка в правый бок. Никто не понял, откуда появился Демитрий, но тот налетел на обидчика сестры и, казалось, совсем потерял голову. Мальчишки покатились по полу, вцепившись друг в друга. Они не замечали никого вокруг, и другие ученики не пытались их разнять, с азартом наблюдая за дракой. Когда из-за поворота вышел Тед Люпин, студенты беспокойно зашептали о появлении преподавателя. Тот заметил суету у своего кабинета и ускорил шаг. Только тогда дерущихся разняли. Гриффиндорцы тут же поспешили покинуть злополучный коридор. Петра дернула брата за руку и успела увести его до того, как Тед Люпин успел разобраться, в чем же дело. * * * Занятия уже начались, и близнецы рисковали нарваться на Филча. Они, не сговариваясь, остановили свой бег в одном из опустевших коридоров замка. — Не вмешивайся больше, — резко прервала тишину Петра и с укором посмотрела на брата. Эмоции от драки еще не до конца отпустили его, и, казалось, в его глазах промелькнула злость. Тем не менее он ничего не сказал, только впился внимательным взглядом в сестру, словно ища для себя ответ на какой-то вопрос, но не находя его. Он все еще тяжело дышал, а губа была разбита. Петра коснулась раны кончиками пальцев, стирая выступившую кровь. Совсем непроизвольно, с непривычной нежностью и заботой. Она вздохнула и продолжила, пытаясь донести до него свою правду: — Демми, слово надо держать. — У тебя не было шансов, — возразил он, все так же не отрывая от сестры своего взгляда. Петра часто вызывала в нем чувство растерянности. Она умела выбивать почву из-под ног. Но в этот раз всю неуверенность заглушали недовольство и несогласие. Демитрию надоела их договоренность. Она совсем не приносила ему удовлетворения. И он точно знал, что не смог бы остаться в стороне, как бы сильно Петра не просила об этом. — Не твое дело, — настаивала она на своем, и эта упертость выводила его из себя. Дем отступил, опустив взгляд и посмотрев в окно. Серость тяжелых облаков давила на него. Петра любила такую погоду, и сейчас он почему-то вспомнил об этом. Затем он недовольно взъерошил волосы у виска, присел на каменный пол под окном и отрешенно посмотрел прямо перед собой. Минут на десять повисла тишина. Брат и сестра не смотрели друг на друга. Петра присела рядом, положив ему голову на плечо, и обняла Дема за руку. — Можешь представить мир без меня? — вдруг прошептала она. — Да, — спокойно ответил Дем, — только и меня в таком мире быть не должно. Слова звучали, как констатация очевидного, само собой разумеющегося факта. Безо всякой самоотверженности, пафоса и лишних эмоций. — Дурак ты, — Петра едва заметно улыбнулась, но вскоре ее лицо вновь стало сосредоточенным. — Я серьезно. Представь, что по какой-то причине меня не существует. Кем бы ты был? Дем задумался, понимая, что вопрос одновременно простой и сложный для него. Его ответ в любом случае не удовлетворил бы сестру. Первое, что пришло ему в голову, было ироничное: "Джеком Потрошителем". И эта мысль даже заставила улыбнуться. Но что он мог на самом деле ответить? Точно не собой? А может быть, нормальным? Кто знает. — И я серьезно, — наконец заговорил он и вновь посмотрел на Петру. — Мне крышу снесет, ты же знаешь. Тебе нельзя оставлять меня одного. — Нет, — Петра помотала головой, словно отрицая очевидное, — так не должно быть. Помнишь, папа как-то говорил, что семья — это слабое место любого. Я не хочу быть твоей слабостью. При воспоминании об отце Демитрий вновь почувствовал, как грудь наполняется тягучей, но такой приятной злостью. Он редко испытывал это чувство, но оно ему нравилось. Не скрывая своих эмоций, Дем холодно проговорил: — Он моя слабость. Все время мешает двигаться дальше. Ты — нет.