***
Плавание длилось уже около двух месяцев. За это время Джон успел многое узнать и увидеть. По вечерам, взбираясь на корму и глядя вдаль, он вновь вспоминал себя тем маленьким мальчишкой, обожавшим мамины сказки про море и теперь по-настоящему ощущал себя одним из ее героев. На пирата он, конечно, мало смахивал, но вот за мореплавателя вполне мог сойти. Ватсон улыбнулся сам себе от подобных воспоминаний и вдохнул поглубже вечерний воздух, пропитанный запахом морской воды. Невероятное ощущение свободы поглощало его, что даже голова слегка кружилась. Однако Джон не предавал этому значения, продолжая наслаждаться окружающим миром. Его миром. – Не стоял бы ты тут, сынок. Нынче по радио обещают бурю, так что не мешало бы спрятаться пока и вправду не началось, – заботливо обратился к нему капитан Майкрофт, как всегда облаченный в свою неизменную капитанскую форму и с трубкой во рту. – Бурь я не боюсь, поверьте. Так что, пожалуй, полюбуюсь еще немного. Океан сегодня необычайно красив, – мужчина неопределенно качнул головой, не вмешиваясь более в чужую атмосферу и поспешил откланяться. – Что ж, как знаешь. – Спокойной ночи, сэр.***
Только ночь вот оказалась вовсе не спокойной. Буря и правда надвинулась небывалая. Огромные волны одна за другой накатывали, а в потемневшем грозовом небе прогремел первый гром. Ветер дул с невероятной силой, грозясь сдуть ко всем чертям, что в пору было даже на ногах не устоять. Переполошившиеся моряки сновали туда и сюда, стараясь дать кораблю нужный ход и удержать его на плаву, пока не развалился в щепки. Полился сильный дождь и стало еще сложнее. Из-за мокрой поверхности стало скользко и на ногах удерживаться было еще сложнее, но ребята делали что могли, выкладывались на полную, чтобы пережить бурю. Такого шторма Джон не видел ни разу в жизни, слыхал лишь рассказы от выживших в буре моряков, которые без умолку говорили о том, как чудом выжили в подобных условиях и что врагу не пожелаешь пережить подобное. Однако видя сейчас все происходящее своими собственными глазами, он не испугался, а напротив восхитился еще больше. Такая сила и такая невероятная мощь, от которой толпа мурашек по коже, но как же это, однако красиво. Живописнее не придумаешь, и будь Ватсон художником он определенно запечатлел бы сие великолепие на своем холсте. Джон по своему обычаю залез на корму, чтобы понаблюдать за штормом по ближе. В этот момент он не слушал голоса людей, зовущих его и призывавших слезть, потому что это опасно. Он был ведомый океаном и восхищен его могуществом, словно какая-то магическая сила притягивала его, будто пение сирен. Еще один миг, капитан кричит ему «поберегись», но это происходит слишком поздно и в следующие мгновение, Джон пошатнувшись летит прямо в воду. От сильного удара и внезапного перепада давления, он почти полностью теряет сознание. Тело окутывают холодные иголочки, а легкие словно сжимают тисками и внутри них будто разгорается пламя. И вместе с тем ему так легко, как в невесомости и кажется, что он парит, хотя на самом деле тонет. Конец почти настигает, как затем чьи-то руки внезапно ловят его. Даже глядя в глаза самой смерти, Ватсон не теряет своего любопытства и перед тем как отключиться окончательно, пытается рассмотреть того, кто так отчаянно желает его спасти. Последнее, что он видит это мутные очертания чьего-то лица, явно мужского, темные вьющиеся кудри и.... длинный русалочий хвост. «Как в сказке», – теплится последняя ясная мысль в его голове, и он уже готов достойно принять свой конец. Но вместо холодного поцелуя смерти Ватсон чувствует чьи-то теплые губы на своих собственных.***
Поток спасительного воздуха резко проникает в легкие, выталкивая из них воду и Джон закашливается, одновременно открывая медленно глаза и пытается сфокусировать взгляд. Получается у него не сразу, но все же, когда это удается он видит перед собой те самые темные кудри и такие знакомые черты лица. Это заставляет его вернуться в реальность, хотя сознание все еще слегка затуманено произошедшим. – Что... Шерлок, это ты... а где... где твой хвост? Я видел его, он такой... такой большой, как у русалки, – заторможено говорит Джон, пытаясь понять, что же все-таки произошло и что за дичь творилась в его голове. Неужели ему это все померещилось? А казалось все таким реальным. – Какая еще к черту русалка, Джон? Ты упал в бассейн, когда Мориарти ранил тебя и я тебя вытащил. Но ты не дышал, и я сделал тебе искусственное дыхание. Ты что ничего не помнишь? – Не совсем если честно, но... стоп, погоди... что... ты сделал мне искусственное дыхание? Это еще зачем? Неужели обычным массажем сердца было не обойтись? – Ватсон негодует от внезапной информации, вспоминая губы, которые он ощущал. А вот это ему значит не померещилось. Надо же, какая радость. – Ой, вот только не надо строить из себя обиженную недотрогу. Ты между прочим и сам отвечал. Видно твой воспаленный от удара об воду мозг принял это за поцелуй с русалкой, которой почему-то был я, – Джон смущенно отвел взгляд, чувствуя себя полнейшим идиотом, но сетовать на себя было не подходящее время. Рана дала о себе знать и теперь в ее месте чувствовалась жгучая боль. – Почему ты не побежал за ним? – недоумевал мужчина, только сейчас поняв, что Шерлок предпочел спасти его, а не поймать опасного злодея и спасти тем самым еще много жизней. Ведь это было бы куда рациональнее, и куда более похоже на Шерлока, нежели в данный момент. – Заткнись, ты все еще ранен и несешь бред, так что прошу, ради всего святого, помолчи. Я пытаюсь вспомнить телефон скорой, – брюнет нервничает больше чем обычно и это видно невооруженным глазом, когда он достает из кармана мобильный дрожащими руками. – Сто одиннадцать, Шерлок, неужели ты и этого не знаешь, – любезно, как и всегда подсказывает Ватсон, не упуская момента немного подтрунить друга. – Точно, спасибо дружище. Алло, девушка, нам нужна скорая. Что значит кому? Вы вообще слышите, что я вам говорю? Я же сказал нам нужна скорая, какая буква из слова «нам» вам непонятна? Ох и чему только учат в высших учебных заведениях. Вы так и будете вести со мной милую беседу или наконец запишите адрес? Вот уж спасибо.***
Белые больничные стены, всегда пропахшие медикаментами, а свет в палатах такой яркий, что до жути режет глаза и давит на черепную коробку. Джон Ватсон военный врач, привыкший ко всему этому, но все же подобные места не переносит. Поэтому даже с пулевым ранением он предпочитает отлежаться в доме, который успел стать ему почти родным, а знакомые улочки в окне радуют взгляд. Чай миссис Хадсон вместе с приготовленными ею вишневыми булочками всегда превосходны и Джон от удовольствия жмурит глаза, наслаждаясь этим вечером и компанией Шерлока. Тот сегодня на удивление спокоен и даже не беснуется по поводу того, что из-за Джона пока приходится сидеть без дела и пытаться развеять охватывавшую его скуку. – Говоришь, я был русалкой, – внезапно вспоминает тот день и инцидент с бассейном Шерлок, задумчиво глядя перед собой. – Ага, а Майкрофт капитаном судна, – очередной глоток чая делает доктора Ватсона еще более счастливым, хотя куда уж счастливее, чем тот факт, что ты остался в живых. Холмс медленно переводит взгляд на друга, насмешливо ухмыльнувшись, явно веселясь от представленной картины. – Я бы на это посмотрел, – весело отвечает Шерлок, явно пытаясь воспроизвести подобное в своих чертогах разума. Так, на всякий случай. – Ты так и не ответил, – Джон вспомнил о своем вопросе, волнующим его до сих пор, а ответ так и не был получен. И это немного угнетало, потому что Джон не любил быть не в курсе и всегда хотел знать все четко и точно. Но с Шерлоком всегда много неопределенностей, лишь чисто наитие, что дико утомляет. Хочется уже хоть какой-то конкретики. На сей раз Джон решает выяснить все до конца. – О чем ты? – Шерлок всегда так делает. Всегда делает вид, что не понимает, о чем речь, когда избегает какой-либо темы или вопроса, на который не хочет отвечать. Так по-детски, но по сути Шерлок действительно немного ребенок, а мир для него его собственное воображение в котором он искусно разбирается. – Ты знаешь, о чем я, прекрати придуриваться. Почему ты решил спасти меня, а не побежал за Мориарти пока был шанс? Шанс спасти от него других невинных людей, которых он может погубить. – Да потому что! – Детектив резко вскакивает со своего дивана, начав ходить по комнате в зад и вперед, нервными движениями массируя виски, – потому что ты для меня важнее, чем другие люди, – вырывается из него вместе с обреченным вздохом, а затем он медленно поворачивает голову, чтобы взглянуть в глаза человеку, которого посчитал ценней, чем тысячи иных жизней, дабы еще раз убедиться, что не ошибся с выбором. И он действительно понимает, что сделал верный выбор, когда пулей подлетает к Джону, который уже без сознания лежит на диване и похоже, что... не дышит. Паника накрывает брюнета с удвоенной силой прямо как тогда, в бассейне, когда он достал из воды почти бездыханное тело того, кто за пару месяцев успел стать для него роднее, чем кто-либо в его жизни, включая близких и даже родного брата. Из головы тотчас как назло вылетают любые разумные идеи, как можно спасти человека, потому что когда ты видишь перед собой кого-то кто тебе дорог в опасности, думать слишком сложно. Единственный разумный выход вновь приходит в голову, и Шерлок не успевает сообразить, лишь делает то, что считает нужным и склоняется к губам друга, чтобы вдохнуть в него жизнь. Но прежде чем он успевает это сделать, чужая рука внезапно обхватывают его за талию, а другая зарывается в кудрявые темные вихры, и Шерлока притягивают ближе, целуя глубоко и одновременно нежно, что его собственное дыхание на миг теряется, как и он сам в своих ощущениях. – А еще ты падок на искусственное дыхание рот в рот, – со смешком говорит доктор Ватсон, смотря в искрящиеся удивлением глаза брюнета и впервые замечает покрасневшие от смущения щеки. – Но мы с тобой об этом никому не скажем, – слегка улыбаясь, отвечает тихо Шерлок, даже не пытаясь вырваться из сильной хватки, впервые чувствуя себя по-настоящему на своем месте. – Ты прав. Никому. Но костюм русалки, мы тебе все же купим.