День Третий
День Х. Пациент №270. Четверг. Время 16:12 Пациент не проявляет агрессии и легко идет на контакт. Отказывается от любого другого врача реагируя злобным рыком и протестом. Ведет себя адекватно и не жаждет причинять боль. Вывод: Пациент №270 идет на поправку. Через месяц попробуем привести его родных.***
Америка опять расписывается в своем журнале и закрывает его. Тихий хлопок небольшой книги доходит до ушей России и тот поднимает голову, смотря на своего врача. Вновь эта безумная, фальшивая ухмылка играет на лице русского. Защитная реакция от других или он просто старается вызвать страх у новичка? Не ясно. И вот мишка садится на свою кровать не отводя внимательного взгляда от своей «игрушки». Тишина вновь разбивается, когда американец начинает разговор. — Россия, сегодня мы закончим чуть пораньше… Русский опешил от этой новости и немного свернул губы в трубочку. Явно не доволен, что «игра» закончилась. Американец и сам был немного печален. Хотелось узнать мишку получше. Да и что-то к нему тянуло. — Почему? Россия фыркает и переводит взгляд точно в глаза орленка. — У одного пациента заболел врач... его нужно заменить.. Врач подошел к столу и внимательно, краем глаза, смотрел за реакцией русского. — Агх… Старший явно взбешен. Как это он будет делиться СВОЕЙ «игрушкой» с кем-то еще. Америка же обошел немного буйного русского и подсев рядом попросил его сесть к нему спиной. Россия закатил глаза, но выполнил просьбу. Волк слушает котенка. Хех, забавное зрелище. Щелчок и мишка чувствует свободу в движениях. Ремешки упали на холодный линолеум. Триколор перевел непонимающий взгляд на парня. — Зачем ты… Сделал это.? Русский был заинтересован в ответе и размяв кисти рук и плечи, потер шею широкой ладонью после чего сдавленно простонал от наслаждения. Орленок же, немного покраснел от его стона и отвел взгляд. — А мне не стоило? Хочешь, обратно завяжу? Вопросом на вопрос ответил полосатик и подошел к столу вновь. — Как считаешь нужным… Ответил русский и чуть повернувшись хрустнул спиной. Глаза опять были пусты, не выражая ничего. Америка наблюдал за русским. Сев на стол, он взглядом изучал его шикарное тело. Мурилка прикусил губу и покраснел, но помотав головой, румянец спал с щек. Через некоторое время Мерика начал говорить. — Я пришел к небольшому выводу… Ты чего-то боишься… Но чего я не знаю, не мог бы ты, рассказать мне? Америка опустил голову и почувствовал, как от русского резко повеяло темной аурой. Подняв взгляд на Россию, парень удивился. Сейчас русский выглядел, как свирепый зверь, который был готов наброситься на жертву. Получилось найти одно из болючих мест мишки. Это уже что-то. Обычно психи ничего не боятся, но Россия — отдельный случай, вообще во всей медицине. — Не чего-то… А скорее кого-то… Усмехнулся больной, но можно было чувствовать эту ужасающую ауру за пару километров. Чуть откинувшись назад, он упал на подушку и положил руки под голову. Сейчас, хоть и было незаметно, но Росс внимательно следил и слушал реакцию врача на эту новость. — Кого-то? Кто-то причинял тебе боль? Америка достал блокнот и начал снова что-то писать. Он представлял в голове все возможные варианты причинения боли. В голове всплывали имена разных знакомых, родных и близких Федерации. — Нет… Скорее меня морально унижали… Россия говорил это со спокойствием, но с той же фальшивой и сумасшедшей улыбкой. Безумный взгляд смотрел на полосатика. Любой бы этого испугался, но Аму нравился этот взгляд, пусть он и был жутким. — Но… Зачем? Америка сложил руки на груди. Вообще вопрос был задан не только России, но и себе. Мысли вслух, так скажем. — Думаешь я знаю? Псих слабо усмехнулся и перевел взгляд на маленькое оконце. С тяжелым вздохом он вспоминал, как на него начала скалиться его любимая сестричка. Как же тяжело смотреть на человека, который души в тебе не чаял, вдруг со злобой огрызается на любое твое слово и видеть тебя не желает. Американец встает и берет со стола стопку документов. Постучав ей по столу чтобы выровнять их, он уже хотел выйти из «камеры», но его остановил немного печальный голос триколлора. — Ты сегодня быстро. Уже уходишь? Полосатик поворачивается и на него смотрят глаза в которых так и читалась грусть и тоска. Америка бы остался подольше, но он заменяет врача и должен проведать еще одного пациента в этой психушке. — Да. Мне нужно зайти еще к ЯИ и документы успеть разобрать. Хочу сегодня выспаться. На имени японской твари, русский оскалил зубки и рыкнул. Он давно хотел поотрывать уши этой тупой мрази, но не давалось возможности. Тихо пробормотав себе под нос что-то матерное, он рычит и смотрит на Америку. Через несколько секунд старшенький выдыхает и вновь этот стеклянный взгляд смотрит на Ама, который в свою очередь выходит из палаты под сопровождение скрипа двери. Вот американец собирается закрыть дверь, но тут его отвлекает врач и он просто забывает про дверь и подбегая к врачу постарше, начинает разговор, после которого идет к японке. Этот косяк не утаился от слуха медвежонка. Медленно встав, он босыми ногами пошлепал к двери и открыв ее злобно улыбнулся. — Пора поиграть…***
Комната была такая же как и все, но вот только вместо большого окна под потолком было маленькое оконце, в правом верхнем углу, закрытое железными прутьями. Комната была намного темнее остальных, хоть и была в тех же белых, режущих глаза, цветах. Видно империя не очень жалует свет, оно и видно. Америка зашел в комнату и в глаза бросилась старая кровать, обшитая то ли поролоном, то ли еще чем. На ней лежал женский силуэт. Белые глаза светились тусклым беловатым светом, в этой большой тени комнаты. Было видно как на лице пациентки заиграла недобрая ухмылка. Правильно, ведь она получила новую «игрушку». Жаль только, то что если она тронет эту «игрушку», то никакой угол ее не защитит от гнева главного психа. Девушка изящно встала с кровати и дико улыбаясь, подходила к новой жертве. — Новая игрррушка~ Девушка потянула свои ручки с коготками к гостю, но остановилась, когда тот тяжело выдохнул и начал говорить. — Япония, Япония… Видишь, как ты скатилась? Японку поразило, что ее не испугались и даже не вздрогнули, поэтому кошка отошла обратно в тень и приведя себя в порядок, немного встрепенулась. — Ты… Не боиш-шься меня? Ушастая прошипела это с небольшой обидой и похоже злостью. — С чего мне тебя бояться? Убьешь? Таких как ты, тут много, да и пострашнее есть. Америка усмехнулся и присел за стол, что стоял напротив кровати женщины. Зря он ее дразнил, ох как зря. — Могу и убить~ Могу и пощ-щадить~ Девушка буквально промурлыкала эти слова и подошла к парню почти вплотную. Кошка провела коготочком по шее американца спуская его, все ниже к ключицам. Ей хотелось увидеть реакцию на этом миленьком личике. — Мне совсем не нравится твой тон, Япония. Твердо и холодно отрезал младший и взял руку японки которая хотела спуститься еще ниже, на что та зашипела и отошла. — А мне твое поведение и манеры! Крикнула кошка и только замахнулась, как руку схватили. Она посмотрела на врача с небольшим шоком, но не долго думая, схватила его за горло и сдавила его. Девушка уж было хотела что-то сказать, но дверь в палату с размахом открывается и оба оборачиваются на дверной проем в котором стоял злой русский. Всё, что смог на тот момент разглядеть орлёнок, - это прыжок, после которого послышался кошачий визг и шипение. Японка получила не слабый удар по мордочке, от чего из носика потекла струйка крови. В следующую секунду она зажимается в угол и шипит на русского захватчика ее территорий. Через секунду белые зубки кошечки блеснули в углу и быстро впивается в его руку своими коготками. Федерация громко рыкнул и схватил ушастую за горло, после чего злобно усмехается и бросает ту в стену. Японка теряет сознание и падает на пол. Триколор бы продолжил, но чувствует в шее укол и последнее, что видит перед тем, как упасть и потерять сознание, было испуганное лицо Америки и двух санитаров. Очнулся парень уже в кровати, рядом с которой сидел уставший американец. Было видно, что тот очень хотел спать, но держался на последних каплях рассудка и выдержки. Федерация медленно встал и посмотрел на свою руку, что была перебинтована. Американец сразу же встал, но зря. Усталость сказывается на здоровье и тот падает, но его ловит медвежонок и прижимает к себе. Орленок сразу прижимается к источнику тепла и засыпает. Тихо сглотнув старший садится с врачом на кровать и прижимая к себе, поглаживает по спине. На душе было так хорошо сейчас, спокойно и радостно. На лице заиграла теплая улыбка. Только вот санитары хотели забрать Мерику, но русский зарычал давая им ясно понять, что если еще хоть на шаг приблизятся, получат по самое не хочу, поэтому их оставили и медвежонок аккуратно обнимал врача, как грудничка и гладил по милым, розоватым, полосатым щечкам. — Ты только моя «игрушка» и делиться я не собираюсь… Тихо прошептав эти слова, он бережно касается губами его лба и закрывает глаза, слабо улыбаясь. Тепло распространялось по всему телу и псих чуть ли не мурчал от удовольствия, а врач… А что врач? Он мирно посапывал в руках у России.В это время у Союза в кабинете
Тишина звенела в ушах. В этом кабинете почти всегда тихо и мало когда можно услышать хоть какой-то звук, кроме перелистывания страниц, а сейчас от туда доносятся крики, хотя их мало кто услышит. И продолжается это, примерно час… Союз стоит в центре этого кабинета и наблюдает за нацистом, что стоя у стола, изо всех сил орет на коммунягу о том какая он последняя тварь и изменник. А ведь весь этот скандал только из-за того, что Союз провел с Италией чуть больше времени чем обычно, но получил от него много нового и все было бы прекрасно, но немцы с рождения уж слишком ревнивые. — ДА КАК ТЫ ВООБЩЕ СЕБЕ ТАКОЕ ПОЗВОЛИТЬ РЕШИЛ?! Я ВСЕ ДЛЯ ТЕБЯ ДЕЛАЮ! СТАРАЮСЬ ПОМОЧЬ ТЕБЕ ВО ВСЕМ! ДА ТЫ МНЕ ПОКЛЯЛСЯ! ТУПОЙ КОММУНИСТ! Как же СССР задолбался слушать эти крики. Хотелось просто заткнуть его поцелуем, наказать за такую дерзость и непослушание. На том коммунист и порешил. Да, ему не было страшно взять этого фашиста прямо здесь и сейчас, на этом старом деревянном столе и хорошенько отшлепать его упругий зад. Врач медленно подходил к Рейху. — ДА ТЫ ПОНИМАЕШЬ О ЧЕМ Я ТЕБЕ ГОВОРЮ? ДА ТЫ ПРЕДАЛ МЕНЯ! Т- Нациста заткнули настойчивым, сладким и страстным поцелуем. Отрываться от губ Рейха Совет не собирался и не отрываясь взял орла за талию и посадил на стол, скинув какие-то ненужные бумаги на пол. Щелчок. Еще один и ремешки падают, давая садисту свободу действий. Рейхи вновь смог спокойно дотронуться до любимого врача или хотя бы опираться, чтобы не упасть, пока горячие советские руки ласкали и бесстыдно гуляли по телу нациста. Немец начал стягивать с врача одежду, оголяя его прекрасное тело. Однако… Тело было в шрамах и ожогах. Нет Рейха это ничуть не смущало, ведь каждый из них был поставлен именно им, как доказательство того, что Совет полностью принадлежит ему. СССР не собирался отставать. Стягивая с немца смирительную рубашку, он спускает руки на бедра и разрывает сладкий поцелуй. Между язычками остается тоненькая нить слюны. Троечка закатывает глазки от похоти и наслаждения, что накрывает его с головой. Русский касается достоинства психа и берет в руку сжимая его у основания. Слышится протяжный и довольно громкий стон со стороны Рейха. Ему явно доставляет удовольствие это «наказание». Совет спускает с себя штаны с боксерами и слышится тяжелое дыхание немца, который явно желает быть хорошенько выебанным этой штукой, что была у Союза в полной боевой готовности. Нациста надо было как следует наказать, поэтому жалеть сегодня его точно не будут. Коммунист поворачивает своего больного и ставит раком, но на этом он не остановится. Снимая со штанов ремень, с тяжелой металлической пряжкой, врач затягивает нацисту руки настолько туго, что тот тихо шипит из-за боли, но было видно, как тот же фашист расплывается в усмешке. На лице Совета появляется недобрая ухмылка и шлепнув упругую попку немца, врач начинает входить в младшего. С прошлого раза прошло много времени и Рейх успел отвыкнуть от таких размеров, но кого сейчас это волнует? Не Союза точно. Не щадя нутро любимого психа, он входит резко, полностью, от чего из глотки троечки доносится громкий и несдержанный стон. Рейх любил боль, любил когда его берут грубо и Союз прекрасно это знал. "Тоже мне садист" — пронеслось у Совета в голове и тот усмехнулся больше. Он сразу начал двигаться на среднем темпе, от чего шлепки стали чаще и звонче, а стоны слаще и несдержаннее. Стоны эхом раздавались по кабинету. Наслаждение окутало их с головой, но вот на телефон Совета решил кто-то позвонить. Рейх с небольшим испугом смотрит на этот треклятый телефон, а СССР облизывается и беря трубку в руки, шлепает нациста по сочной попке, на что тот протяжно стонет и затыкает себя рукой. Союз принимает вызов, продолжая вбиваться в психа, но уже быстрее. Рейх сдерживает стоны, как только может, но выходило плохо и парочка стонов все-таки срывается с сладких искусанных губ. Совет безэмоционально продолжает говорить по телефону и достав из кармана халата пачку сигарет и зажигалку, закуривает. Все это не отрываясь от телефона. Отбрасывая пачку с зажигалкой на стол, он смотрит на нациста, который из последних сил сдерживаться, дабы не застонать в голос. Но СССР не был бы собой, не заставь нациста помучаться ЕЩЕ больше, поэтому он ускоряется и вновь шлепает по сочной попке своего психа. Затянувшись вредным дымом и слушая что говорят ему по телефону, иногда вставляя свои комментарии, он продолжал безжалостно входить в бедное нутро рейховца. Вот немного скурив сигарету, Союз сбрасывает пепел прямо на нежную спинку этого тельца, от чего пассив вздрагивает и несильно прогибается. Вот наконец треклятый разговор окончен и Рейх отпускает уже искусанный в мясо кулак, дабы просто спокойно начать стонать. Вот из глотки начали доноситься громкие и сладкие стоны, а Союз лишь ускорился и продолжил курить. Немец же в свою очередь, начал уже сам двигаться навстречу любимому врачу, максимально плотно сжимая его в себе, от чего и сам Союз простонал имя нациста. Немец расплывается в ухмылке и лишь ускоряет свои движения бедрами. Вот сигарета была докурена и весь пепел был на пассиве, но тому было всё равно. Он просто наслаждался, высовывая язычок и закатывая глазки, на что коммунист усмехнулся и потушил сигарету об нежную попку. Слышится вскрик и вновь шлепок. Ох какое же наслаждение накрывало обоих. Вся эта «игра» продолжалась примерно минут 40 и вот они оба у пика, но Совет не успевает снять с себя пациента и изливается в него, от чего протяжно простонал и вновь затянул любимого в долгий, сладкий поцелуй, а немец же излился себе на живот, прижимаясь ближе к врачу и отвечает на поцелуй. Воздух предательски быстро закончился, поскольку парочка просто не успела отдышаться нормально, но было даже очень приятно ощущать чужое дыхание на своих губах. Когда они оба отдышались, Союз достал полотенце и бросил Рейху. Тот вытерся и аккуратно встав, подошел к Союзу. СССР посмотрел на него и немец чмокнул врача в губы. Они оба вымотались и им нужен отдых. Рейх накинул на себя свою небольшую футболку и Союз вновь одел на него рубашку, застегивая ремешки. Что что, а работу он свою любил, особенно в таких моментах. — Я люблю тебя, мой псих~ С улыбкой сказал Совет и нежно обнял тройку за талию. — И я тебя, но учти, я еще та ревнивая сучка~ Немец расплылся в довольной ухмылке и вновь чмокнул коммуниста. — Только моя сучка~ Закончил Совет и поцеловал того в шею, после чего отпустив рейховца, привел себя в порядок и они, как ни в чем не бывало, вышли из кабинета. Все как было и никто ничего не узнает~