Сладости авто и пламя?

Сьюки открыла глаза и тут же снова зажмурилась, когда солнечный луч ослепил ее. Чуть погодя она осторожно открыла сначала один глаз, потом другой и принялась удивленно разглядывать незнакомую спальню, которая была больше, чем обе ее маленькие комнатки, вместе взятые. Сквозь высокое полуоткрытое окно виднелся Парламентский холм, по которому змеились среди яркой летней травы желтоватые дорожки. В окно повеяло свежим ветерком, и Сьюки поежилась, покрываясь мурашками. А потом она заметила свое платье, брошенное на кожаное кресло, одну босоножку, валяющуюся рядом, и кружевной бюстгальтер, висящий на отростке высокого кактуса. Сьюки застонала, постепенно вспоминая вчерашние события. Она не просто позволила себе маленькое послабление, она бросилась в самое пекло. Пошевелившись, она поморщилась, почувствовав, как болит все тело, особенно в некоторых конкретных местах. Рядом с ней вздохнули, и она осторожно приподнялась на локте и принялась рассматривать мужчину, занимавшего большую часть кровати. Солнечный луч озарил его загорелую кожу, а щетина придавала его привлекательному лицу дикую, звериную красоту. Густые ресницы бросали тень на высокие скулы, а губы, несколько раз за ночь доведшие Сьюки до экстаза, были приоткрыты. Сьюки еле сдержалась, чтобы не застонать от вновь проснувшегося желания. Эрик Нортман. Необъезженный жеребец. Неудивительно, что он так крепко спал сейчас. Они всю ночь кувыркались: когда они уже ни на что не были способны и провалились в блаженный сон, солнце уже всходило. Сьюки села и осторожно вытащила ноги из-под тяжелой мускулистой ноги Эрика. Голубая простыня соскользнула с него, обнажая крепкие ягодицы, и Сьюки задрожала и закусила губу. Она все еще хотела его, она так и не утолила свой голод. Невероятно! Осторожно встав с кровати, она собрала свои вещи и на цыпочках пошла по комнате в поисках двери в ванную. Ей хотелось убраться подальше от Эрика прежде, чем она сделает какую-нибудь глупость, например разбудит его и попросит продолжения, хотя после этой ночи ее представление о глупости несколько изменилось. К тому же ей срочно надо было в туалет. Наконец она нашла вожделенную комнату. Она порадовалась изящной душевой кабинке и массивной ванне, сиявшими чистотой. Сделав дела первостепенной важности, Сьюки отыскала в шкафу стопку банных халатов и с наслаждением вдохнула запах мыла и кондиционера, а сунув руки в рукава, застонала от удовольствия. Может, Эрик иногда выглядел как викинг, но уют и комфорт он ценить умел. Впрочем, Сьюки зашипела, когда мягкая ткань коснулась ее груди. Распахнув халат, она в ужасе уставилась на покрасневшую кожу, вспоминая, какое пристальное внимание Эрик всю ночь уделял ее груди. А потом она случайно глянула на себя в зеркало и чуть не закричала. Она была похожа на лешего! Лицо все исколото щетиной, волосы всклокоченные, как бурелом, макияж размазался, оставив под глазами ужасные тени. Выхватив нужные бутылочки из плетеной корзинки, Сьюки метнулась к душевой кабинке. Жизненно важно было как можно скорее устранить все последствия разрушительной ночи и улетучиться прежде, чем ее викиг проснется и все начнется по новой. Утро было не самым лучшим временем суток для нее, и ей тем более не хотелось представать в таком виде перед Эриком. Она почти ничего не знала о нем, а того, что она знала, хватало, чтобы бояться его реакции теперь, когда дурман страсти рассеялся. И Сьюки до сих пор не поняла, что вселилось в нее ночью. Еще никому не удавалось соблазнить ее так быстро и легко. Еще никому не удавалось заставить ее кричать от наслаждения, отрываться от земли, расставаясь с бренным телом. Ночью ей было не до размышлений, но сейчас она вспомнила, что, несмотря на свою решимость сопротивляться, она не смогла даже пискнуть в знак протеста. Но еще меньше ей нравилось то, как распределились силы. С той самой минуты, как Эрик пригласил ее поужинать с ним, он стал главным. Конечно, ей безумно понравились вчерашний день и эта ночь, но то, с какой легкостью он контролировал ее, беспокоило. Очень беспокоило. От матери Сьюки унаследовала горячую, порывистую натуру, но она всегда гордилась своей способностью обуздывать ее. То, что она так легко и с таким удовольствием сдалась на милость Эрика, выглядело как предательство одного из главных принципов ее жизни. Сьюки вздрогнула, когда горячие струи коснулись раздраженной кожи. Теперь она понимала, что Эрик нашел какой-то свой, особенный подход к ней, который вполне мог спровоцировать развитие у нее зависимости от него. Значит, надо было как можно скорее отделаться от него. Одной такой ночи вполне достаточно. Сьюки налила в ладонь шампунь и начала втирать его в волосы, чувствуя, как постепенно расслабляется измочаленное тело, постаравшись отключиться от запаха, который напоминал ей о Эрике. Совершенно не важно качество и количество того, что случилось этой ночью. Важно то, что теперь она готова достойно встретить опасность. Эрик обнаружил ее слабое место, и если она не хочет, чтобы он продолжал пользоваться ее слабостью, нельзя подпускать его близко. Через десять минут Сьюки вылезла из душа, полная решимости придерживаться принятого плана. Не глядя, она пыталась нашарить халат, когда спокойный голос сказал: — Надо было разбудить меня, я потер бы тебе спинку. На этот раз Сьюки не удержала крик и прижала халат к груди. — Что ты тут делаешь?! Она поспешно сунула руки в рукава и затянула пояс, со стыдом ощущая, как возбуждается под взглядом Эрика, прислонившегося к косяку и наблюдающего за ней. Стройный, в одних трусах, с волосами торчащими во все стороны, Эрик был невероятно хорош и необоримо сексуален. Сьюки сглотнула, тщательно игнорируя волну тепла, накатившую изнутри. Она сама, мокрая, ненакрашенная, в бесформенном халате, сексуальностью могла бы превзойти разве что дохлого кальмара. Впрочем, ей-то до этого не было никакого дела, ведь она решила больше не спать с ним. С другой стороны, ей в принципе не нравилось, что он выглядит лучше, чем она. — Почему ты покраснела? — спросил Эрик, разглядывая ее. — Ночью мне не показалось, что ты скромница. — Я не скромница, — ответила она, хотя впервые в жизни почувствовала себя смущенной. — Просто когда я принимаю душ, мне нравится делать это в одиночестве. — Жаль, — сказал он, подходя к ней и кладя руки ей на шею, отчего она задрожала. — Потому что я отлично умею тереть спинку. Сьюки вывернулась из его захвата и с облегчением вздохнула, когда воздух охладил ее пылающую кожу. — Как-нибудь в другой раз. Эрик ухватил ее за руку, не дав сделать и двух шагов. — Подожди-ка. Она попыталась отнять руку. — Нет, я лучше пойду. — Почему? Тебе что-то не понравилось? Отвечать ей совсем не хотелось. Признаться, что она не может устоять перед ним, — все равно что помахать красной тряпкой перед быком. Очень красивым, очень настойчивым быком, одно прикосновение которого превращало ее колени в желе. Придется как-то по-другому выкручиваться. — Вообще-то мне даже слишком понравилось. Но для меня — многовато. — Не понял? — удивленно улыбнулся он, склонив голову к плечу. — Ну, понимаешь… — Сьюки помедлила. — Слишком… активно. Эрик усмехнулся, и Сьюки поморщилась. Что-то пошло не так. Эрик понимающе кивнул, притянул ее к себе, и она снова вспыхнула, почувствовав его возбуждение. — Ты не понял! — уперлась она ему в грудь ладонями. — Ты меня всю исколол щетиной! — Прости, Сьюки, — прошептал он, но в искренность его извинений не верилось. — У тебя такая нежная кожа. У меня есть хороший крем, который смягчит раздражение. Хочешь, я намажу поврежденные зоны? Сьюки оттолкнула его, раздосадованная тем, как сильно ей хотелось согласиться. — Не очень хорошая идея. Господи, она выглядела так очаровательно, была такой желанной! Румянец смущения на ее щеках, свежий запах его шампуня, исходящий от кудрявой влажной гривы ее волос, заставили Эрика задрожать от восторга. Ее кожа, освобожденная от макияжа, словно сияла, и Сьюки казалась совсем молоденькой. Сейчас она пленяла Эрика куда сильнее, чем вчера и ночью, и не только своей красотой. Лежа в кровати и прислушиваясь к шуму воды в ванной, Эрик размышлял, чем они с Сьюки займутся сегодня, и подавляющее большинство вариантов было так или иначе связано с постелью. Вообще-то это несколько озадачило его: обычно он не был таким ненасытным. Конечно, Сьюки от него не отставала, но все равно стоило хоть сколько-нибудь держать себя в руках. Однако это вовсе не значило, что им нужно немедленно разбегаться в разные стороны. — Подожди-ка, — сказал Эрик, подошел к шкафчику и достал из него тюбик с кремом, который забросил туда несколько месяцев назад и забыл о нем. — Вот, держи. Это крем от царапин и ушибов. Должно помочь. Сьюки внимательно изучила этикетку. Не думала, что ты сторонник альтернативной медицины. Эрик улыбнулся. И почему ее прямота так нравилась ему? — Это не я. Его прислала моя сестра, она периодически оказывает мне гуманитарную помощь. Прислонившись к душевой кабинке, он смотрел, как ее щеки снова заливает румянец. Интересно, ему показалось или он действительно вызывает у нее такую же реакцию, как она у него? —Нора переживает за меня, — нарочито жалобно добавил он. — Боится, что мой одинокий образ жизни плохо влияет на меня. — Одинокий? — рассмеялась Сьюки. — По-моему, твоя сестра очень плохо знает тебя. Эрик смехнулся: — Я стараюсь держать ее в неведении. Впрочем, никаких особенных усилий он к этому не прикладывал. — Что ж, поблагодари от меня свою сестру, — сказала Сьюки, засовывая тюбик в карман халата, и вдруг ее глаза озорно сверкнули. — Хотя лучше, наверное, не стоит. Чтобы тебе не пришлось объяснять ей, почему мне понадобился крем. Она собрала одежду, лежащую на тумбочке, и кивнула на дверь: — Ну, мне пора. Было здорово, несмотря на исцарапанное лицо. Эрик с трудом удержался, чтобы не остановить ее, и смотрел, как она идет к двери. Возможно, нужно дать ей уйти. Однако как только она взялась за дверную ручку, Эрик понял, что не сделает этого. Этим утром Сьюки выглядела странно уязвимой; Эрик не думал, что она может быть такой. По натуре своей он был довольно циничен — сказалось тяжелое детство. Он сдал экзамены на должность барристера двумя годами раньше общепринятого возраста и стал самым молодым королевским адвокатом в истории Великобритании, получив мантию в тридцать четыре года. Его трудно было чем-то удивить; люди никогда не вызывали у него этого чувства, особенно женщины. Поэтому, когда он сталкивался с чем-то, что не мог сразу объяснить, ему хотелось получше рассмотреть это загадочное явление. К тому же он редко мог позволить себе выходной, а тем более — провести его так, как ему хотелось. Так почему бы не воспользоваться тем, что само плывет в руки? Он даже сделает доброе дело — поддержит Сьюки пока к ней не вернется ее обычная самоуверенность. — Куда ты так спешишь? — полюбопытствовал он. — Боишься, что не сможешь устоять передо мной? Сьюки застыла, а потом резко повернулась к нему, и Эрик понял, что попал в яблочко. — Да у тебя просто заоблачное самомнение! — заметила она одновременно раздраженно и подозрительно. — Да, мне уже говорили об этом, — беспечно кивнул Эрик и подошел к Сьюки Если ты меня не боишься, почему так стремишься сбежать? Это был вызов, ясный и недвусмысленный, удар, направленный в ее самое слабое место — независимость, которой она так гордилась. Сьюки прищурилась. — Хитро придумано, — одобрила она, толкая его в плечо. — Как мне теперь отказаться и не выставить себя трусихой? Он рассмеялся, довольный результатом своего выпада. Она собиралась согласиться — остальное не имело значения. — Ну так что? — спросил он. — Ты трусиха или нет? Сьюки ничего не ответила, только обреченно покачала головой. — Будем считать, что ты не трусиха, — победно вскинул голову Эрик. — Ладно, ты выиграл, — буркнула она, топнув ногой. — Но сначала ты отвезешь меня домой. Я никуда не пойду без макияжа и чистой одежды. — Договорились. Эрик поднял ее голову одним пальцем, а другим провел по ее губам. — Хотя если бы ты спросила, чего хочу я, — заметил он, — я бы сказал, что охотно смирился с отсутствием и того и другого. Он хотел поцеловать ее быстро, просто поддразнить, но поймал себя на том, что медлит, ждет, пока она расслабится и ответит на поцелуй. Когда он отпустил ее, Сьюки, тяжело дыша, попятилась и нащупала ручку двери. На ее шее билась жилка, и Эрик почувствовал, как пересыхает во рту. — Я бы с удовольствием выполнила твое желание, — сказала она, дразня его видом нежной кожи между чуть распахнувшимися лацканами халата, — но мы и так слишком долго играем по твоим правилам. Она вышла и захлопнула дверь за собой. Эрик расхохотался и полез в душ. Ему надо было остыть, прежде чем везти ее домой. Насвистывая, он включил воду и начал прикидывать, куда отвезти Сьюки Его очередь выбирать, и ударить в грязь лицом нельзя. Бросая трусы в корзину, Эрик вдруг вздрогнул и замер. Как он ни пытался, не смог вспомнить, когда последний раз насвистывал, готовясь к свиданию. Как и того, когда ему хотелось провести с женщиной, с которой только что переспал, день, а не выпроводить ее поскорее и остаться в блаженном одиночестве. Эрик открутил холодный кран и зашипел сквозь зубы, когда вода хлестнула разгоряченное тело. Немного успокоившись, он попытался подойти к делу с логической точки зрения. Сьюки завораживала его потому, что не была похожа ни на одну из тех, с кем он спал раньше. Это очевидно. День, проведенный с ней, поможет ему справиться с этим ощущением. Ну не могла она на самом деле быть такой умной и интересной, какой показалась ему! Да, она смелая, остроумная, красивая, с прекрасной фигурой, а ее язвительность доводит его до белого каления. Но когда они вечером вернутся с прогулки, все его восхищение ею выгорит, они в последний раз насладятся друг другом и их крошечная интрижка закончится. Эрик снова принялся насвистывать и потянулся за мылом. Его ждал чудесный летний день, полный запретных наслаждений, к которым ему полностью открыт доступ.