Важная часть его жизни

Тао не знал, как ему жить дальше. Он слабо представлял себе жизнь в инвалидном кресле, а именно это его скорее всего и ожидало. Вероятность того, что он встанет и пойдёт - один к ста. И побороться бы за эту единицу, да только зачем? Тао всегда был ревнив, как чёрт. Девушки не могли продержаться с ним и пары недель - разрывали отношения, устав от постоянных упрёков и подозрений. А он ничего с собой поделать не мог. Всю жизнь не имея ничего своего, он стремился заполучить что-то только для себя. И кого-то только для себя. Жадность и эгоизм - говорили вокруг. Страх одиночества и желание быть нужным - говорил Сэхун. С Сэхуном Тао познакомился, когда приехал в Сеул поступать в университет, оставив опостыленный Циндао, желательно, насовсем. Сэхун только перешёл во второй класс средней школы и был таким мелким и забавным. Тао он понравился сразу: честный, открытый, по детски непосредственный, но с довольно-таки взрослыми суждениями и взглядом на жизнь. Тао было плевать, что он как бы уже взрослый парень, а его друг ещё совсем дитё. Китайцу было нормально поиграть в видеоигры или сходить в кино на супергеройский фильм, вместо того, чтобы тусоваться ночи напролёт в клубах со своими ровесниками. Впервые поцеловались они, когда Сэхун поступил в старшую школу. Тао расстался с очередной подружкой и возмущался на ветреность баб. Младший тогда спросил, зачем они в таком случае вообще нужны, если у Тао есть Сэхун. Сэхун был тем, кто предъявил на него права, и Тао был взбудоражен и поражён новыми ощущениями, затопившим чувством нужности. Но потом снова пришла ревность. На все действия своего парня Сэхун только нежно улыбался. Он считал, что Тао был просто не уверен в себе и нуждался в подтверждении своей важности в чьей-то жизни. И младший старательно доказывал, что любит только его одного. Ревность на время затихала, но потом вновь поднимала голову. Когда Сэхун поступил в университет, Тао уже целыми днями вкалывал, утопая с головой под тоннами бумаг и дедлайнами в душном офисе. Он торчал на работе допоздна, в то время как ставший невероятно красивым Сэхун, будучи парнем компанейским, проводил время с новыми друзьями. Младший всё так же любил только Тао и никого, кроме него, но ревность не могла спать спокойно в таких обстоятельствах. В тот вечер Тао наконец смог освободиться пораньше, но Сэхуна дома не оказалось. Непрочитанное вовремя сообщение гласило, что парень ушёл с друзьями в клуб. На телефонные звонки он не отвечал, и ревность вспыхнула во всю мощь. Найти возлюбленного Тао смог уже со второй попытки. Скандал начался уже в машине, а в Сэхуне вдруг заговорили алкоголь и обида на старшего за то, что стал уделять так мало времени из-за работы. Слово за слово, Тао отвлёкся от дороги, а потом были сильный удар и темнота. Тао больше не мог ходить и смысла в борьбе совсем не видел. Сэхун отделался простыми переломами, но... Амнезия просто вычеркнула Тао из его памяти. Младший помнил всё вплоть до второго класса средней школы, а дальше только обрывками. И в этих осколках воспоминаний Тао не было. Не было того, что они оба любили делать, не было вещей, которые старший ему дарил. Не было ничего, что позволило бы ему вспомнить того, кто, казалось бы, был самым главным человеком в его жизни. Тао знал, что виноват в этом лишь он один. И невозможность ходить считал справедливым для себя наказанием. Из окна палаты Тао был отлично виден парадный вход больницы. Сэхун стоял в окружении друзей, счастливый от того, что наконец вырвался из больничных стен. Он рассматривал отданные сестрой-хозяйкой вещи, которые были при нём при поступлении. Ключи от дома он узнал сразу, а вот вторая связка со смешным брелком-пандой была ему явно не знакома. Друзья шумно поторапливали его, говоря, что скоро подойдёт их автобус. Тао казалось, что он слышал треск, с которым раскололось его сердце, когда ключи с потрёпанной пандой полетели в урну, а Сэхун, не оборачиваясь, поспешил за друзьями. Ревность затихла, разодранная в клочья острыми осколками и раздавленная густым холодным одиночеством. У жизни Тао больше не было смысла. *** Уже дойдя до остановки, Сэхун понял, что идиот. Ну кто выкидывает ключи в мусор? Наверняка эта связка принадлежит тому парню, что подвозил его той злополучной ночью. Просто выпали во время аварии и попали в вещи Сэхуна. Наскоро распрощавшись с друзьями, Хун побежал обратно, надеясь, что ключи никуда не делись. Аккуратно отряхнув смешной брелок, парень отправился к сестре-хозяйке. Вот только выяснилось, что ключи были в застёгнутом кармане именно его, Сэхуна, куртки, а у незнакомца в свою очередь оказались такие же, даже брелки были одинаковыми, словно парными. Растерянный, Сэхун побрёл в сторону дома, сжимая в кулаке связку ключей и мягкую панду. Прошло уже чуть больше месяца, как Сэхун был дома, но всё будто было не так. Не хватало вещей, которые, Хун уверен, должны были у него быть, не хватало кучи рамок с фотографиями и так любимого парнем полароида, который ему подарили в честь поступления в среднюю школу. А ещё не хватало кого-то... На вопросы о том водителе и родители, и друзья отвечали словно бы заученным: “Он тебе чужой, незнакомец. Забудь о нём!”. Вот только Сэхун находил странным, что у чужого ему человека были точно такие же, как и у него самого, ключи. Этот вопрос волновал его столь же сильно, сколько и отсутствие фотографий. Это было любимым хобби Хуна ещё с младших классов, но после первого класса средней школы фотографий почти не стало. Несколько школьных, ворох семейных фото, немного фотографий с одноклассниками и всё, хотя в прежние годы ему не хватало толстенного альбома даже на пару месяцев. И он совершенно не верил родителям, что в какой-то момент ему просто надоело. А на вопрос, чем же он тогда вместо этого стал заниматься, они отвечали, что проводил время с друзьями. Друзья же, исключая парочки из университета, как на подбор, оказались детьми друзей его родителей. И что-то Сэхун не помнил, чтобы в детстве они хоть сколько-нибудь тепло общались. Но эти ребята так радостно приветствовали его в своей компании, так трогательно заботились там, в больнице, что Сэхуну было стыдно их отталкивать, даже не смотря на то, что их рассказы о совместном прошлом были так путанны и нелепы. А потом он встретил Чонина. Его Хун помнил, хоть и смутно. Но если верить школьным фото, то они проучились в одном классе всю среднюю и старшую школу. Общаться с Чонином, сидя в уютном кафе, было не в пример комфортнее. Бывший одноклассник, узнав об амнезии, вызвался восполнить недостаток воспоминаний о школьной юности. Он сыпал историю за историей, показывал памятные кадры общих знакомых, рассказывал, кто куда разошёлся после выпуска. А потом, чуть умаявшись, спросил, как поживает Тао. Тао… Имя резануло слух, заставив вскинуть на собеседника удивлённый и даже немного испуганный взгляд. Именно так звали того “пьяного” незнакомца, в машине которого в тот вечер оказался Хун. Вот только откуда о нём знает Чонин? Или не такой уж и чужой был этот парень для Сэхуна? Чужое замешательство Чонин понял правильно, сообразив, что Хун Тао не помнит. Много одноклассник рассказать не мог, только то, что Тао старше и они познакомились и подружились как раз тогда, когда Сэхун учился во втором классе средней школы. Рассказал, что парни были неразлучны, и Тао не раз составлял компанию младшим во время общих прогулок с ребятами из параллели. Рассказал, как по старшему сохли все их девчонки, но тот словно бы не видел никого вокруг, кроме Хуна, отчего даже пошли слухи, что они встречаются. Сэхун подумал, что в свете последних открытий те таинственные ключи вполне могут оказаться от квартиры Тао. О месте жительства старшего Чонин толком ничего и не знал, кроме того, что дом, вроде бы, находится прямо около какого-то торгового центра. А ещё подсказал, на какой автобус садился Сэхун, если после школы собирался туда. После того, как ребята расстались у кафе, договорившись обязательно встретиться ещё вместе с друзьями со школы, Хун решительно направился к автобусной остановке, где сел на указанный автобус. Из транспорта он вышел на автомате, так же бездумно дошёл до многоэтажки и поднялся на лифте. Очнулся он уже перед незнакомой дверью. Ключи как ни странно подошли, убедив, что подсознание в отличии от него самого что-то да помнит. Вокруг всё было покрыто толстым слоем пыли, говоря, что хозяин давным-давно здесь не появлялся. Сэхуну стало стыдно, что он ни разу за это время не навестил человека, с которым вместе попал в аварию. Даже если они были не знакомы, хотя бы из вежливости-то он мог бы навестить. Но он этого не сделал, наслушавшись злых слов в сторону Тао от родителей. А ведь если Тао до сих пор не вернулся домой, значит, его травма намного серьёзнее, а, может, и вовсе… Сэхун передёрнул плечами - думать об этом “а, может” ему не хотелось. Мысленно извинившись перед хозяином квартиры, Сэхун, не разуваясь, побрёл осматриваться. На диване в соединённой с кухней гостиной валялась его собственная толстовка. Он видел себя в ней на фото с одногруппниками. Больно запоминающимся был принт на груди. У стены стояли стеллажи, полки которых были забиты книгами, дисками с фильмами и играми, многочисленными статуэтками, свечками и тем, чего так не хватало дома - рамками с фотографиями. На каждом фото был он сам и высокий парень с острыми чертами лица и красивыми кошачьими глазами. Где-то они позировали с другими людьми, на одном Сэхун даже обнаружил Чонина. Но в основном на снимках они были одни - обнимались, а кое-где даже целовались. И выглядели такими счастливыми… Потерянный, Сэхун отправился дальше. В спальне на полках были аккуратно сложены его собственные вещи. Его ежедневник, который для него разрисовывала его бабуля, лежал забытый на прикроватной тумбочке так, словно его оставили с недописанным текстом всего на пару минут, положив между страниц ручку, чтобы после закончить. На зеркале через открытую настежь дверь в ванную виднелась сделанная зубной пастой надпись “С добрым утром, Сэхуни!”, обведённая кривоватым сердечком… Хун рыдал, лёжа на нерасправленной кровати, вжимаясь лицом в чужую, но так маняще пахнущую рубашку, сброшенную неаккуратной кучкой на покрывало. Он не понимал, почему все: родители, друзья - пытаются не дать ему вспомнить такую важную часть его жизни. А Тао, судя по всему, был для него очень важен. Сэхун всматривался в резкие черты на фото, вчитывался в написанные собственной рукой строчки личного дневника, под который был приспособлен лежащий на тумбочке ежедневник, вдыхал чужой притягательный запах и отчаянно желал вспомнить. Вот только воспоминания не торопились возвращаться. Ночь Сэхун провёл в этой квартире, а на утро отправился в больницу, желая расставить все точки над i. Тао сидел в инвалидном кресле. Худой, осунувшийся, в висящей на нём мешком одежде, так не похожий на того стильного, сияющего красавца на фото. Он безучастно смотрел в окно, совсем не реагируя на звук приближающихся шагов. Сэхун не чувствовал той любви, которую видел в собственных глазах на снимках. Он не был уверен, что сможет полюбить снова, ведь они оба явно сильно изменились. Но, пусть будет сложно, Сэхун решил, что больше не оставит Тао одного.