«Что опьяняет сильнее вина? Женщины, лошади, власть и война»
В его случае триада Женщина Власть и Война. В различном порядке, но ингредиенты те же. Власть это бремя, но сладкое и опьяняющее. Это когда все фигуры на твоей шахматной доске действительно живые, и играешь ты одновременно несколько партий. Власть это не итог, это возможность и дополнительный компонент. Главное правильно ей воспользоваться. Война уродлива и прекрасна одновременно. Неизбежна в некоторых случаях. Война это всегда результат провокации и нервов. Из войны можно выйти победителем лишь номинально. Но именно Победитель пишет дальнейшую историю. В детстве, слыша авианалеты и грохот падения бомб на Лондон, он боялся умереть. Страх смерти преследовал его всегда, с каждым новым днём лишь сильнее опутывая своей паутиной. Единственное чего он боялся это смерти. Он не мог похвастаться количеством женщин в своей жизни. Так или иначе, они разочаровывали его. Все кроме одной. Но здесь сама магия напомнила ему, что он не всевластен. Беллатрикс Блэк. Мадам Лестрейндж. Часто он думал о том, что лучше бы они не знали что они отец и дочь. Было бы проще. А так они танцевали свой танец, заставляя танцевать и других. Своей верностью и честностью она его обезоруживала. И ведь глупой она не была никогда. Да эмоциональность и импульсивность были свойственны, но чего хотеть от Блэк с примесью крови Гонтов и Слизерина? Женщины рода Слизерин вообще все были неуправляемыми, собственно, поэтому их было мало. Белла же иногда просто отдавалась своим страстям, чем дольше она контролировала себя, тем ярче потом что-то или кто-то горел. Он прозвал ее Саламандрой, за страсть и тягу к огню. Он помнил ее ещё девочкой. Видел, насколько искренне она привязана к отцу и как он думал тогда тете. Детская влюбленность Беллы не была для него тайной. Но и не тяготила его. Девочка была вежлива, воспитана и не надоедала. После того как юная Блэк стала владелицей комнат в Лестрейндж-мэноре, изменилось разве что количество приборов за столом да на одну няньку больше у Рабастана. Крестник хвостом ползал, а потом и ходил за братом и Беллой. Девочка росла и превращалась в девушку. Ее тяга к знаниям, уверенность и бесстрашие с которыми она смотрела ему в глаза, обращали его внимание на нее. А ещё женственность и манкость. Все отмечали схожесть Беллы с Вальбургой и красоту старшей из сестёр Блэк. Даже выяснив правду, он за все эти годы так и ни разу и не увидел в Беллатрикс ее мать и свою любовницу. Красота Беллатрикс была настоящей. Каждое её движение, поворот головы, походка, улыбка все это было естественно, не создавалось впечатление, что она играет. Темно карие, глаза цвета перезревшей черешни заставляли мужчин терять головы с одного взгляда, он всегда наблюдал за этим со снисхождением и улыбкой. Потому что понимал их. В её умении подать себя, гордой осанке улыбке и взглядах сквозило знание и понимание силы своей красоты. Для нее быть красивой не означало делать себя красивой. Она запросто могла явиться на приём в министерство в очень простом по крою платье, с распущенными и не уложенными волосами, которые гривой спускались по ее спине. Из украшений обручальное и помолвочное кольца и что ни будь из необычных сережек, почти всегда авторства Родольфуса. И яркие губы либо красного, либо винного оттенка. Все мужчины не зависимо от возраста провожали ее взглядом. Ее глубокий смех, улыбка, чуть обнажавшая острые клыки, сияние глаз и молочная кожа, все это делала ее желанной. Бывали моменты, когда он Темный Лорд, завидовал Родольфусу. Если бы он воспринимал Беллатрикс только как дочь или соратницу, но он видел в ней желанную женщину. Беллатрикс действительно могла стать ему верной спутницей и разделить вечность. Если бы он мог полюбить её. Ему был выгоден брак Дольфа и Беллы. Себе он мог признаться, что фактически девушка стала частью тех, кого он тогда воспринимал, как самых доверенных своих сторонников. Рейгар Лестрейндж был его первым и единственным другом. Рабастан стал его крестником, а Родольфус был верным стратегом и тем, кто не опасался сказать ему правду глядя в глаза. И гениально прикрывал финансовые махинации Малфоев. Их отношения с Беллатрикс с самого начала были глубже, чем рядового пожирателя и хозяина. Белла — его самая талантливая ученица. За несколько дней до свадьбы будущие супруги получили свои метки. Единственные маги кто смотрел ему в глаза. Кто выдержал ритуал, не упав на колени. Дольф тогда дышал через нос, ноздри раздувались как у лошади, что бежала свой решающий забег, а вена у виска пульсировала в бешеном темпе. Беллатрикс же ни на сотую долю секунды не отвела глаз, только сильнее обхватив его левую руку. От напряжения скатились несколько слезинок, сама девушка даже не заметила этого. Он собственноручно вытер их с ее щек. Белла сделала книксен и поцеловала ему руку. — Я оправдаю Ваше доверие Мастер, благодарю за оказанную честь нашей семье. За оказанную честь мне, — совершенно невинный поцелуй, легкое прикосновение ее губ к его руке заставило его тело вспомнить, как давно он не наслаждался женщиной. В их брачную ночь он пил с Рейгаром и Сигнусом Блэком, до беспамятства. Вернувшись в Англию спустя несколько месяцев, в доме друга его встречала не молоденькая Белла Блэк, а Мадам Беллатрикс Лестрейндж. Если бы он был ей настоящим отцом, то лучшего мужа, чем Родольфус и нельзя было желать для нее. Его забавляло, что они были готовы умереть друг за друга и за него, но отказывались признать, что влюблены.**************************************************************
Он был готов заавадить Дольфа, когда выяснилось, что Беллатрикс забеременела в первый раз. Даже когда Белла была за гранью после выкидыша, когда Дольф удерживал ее в этом мире лишь собственной магией да брачными клятвами даже тогда он твердил только одно «моя, не отдам». Когда спустя много лет Дольф в одном из рейдов сломал спину и повредил внутренние органы так, что Треверс давал ему всего три ночи. Белла была готова на все, чтобы не остаться вдовой, даже отдать собственную жизнь. Он тогда разозлился настолько сильно, что один единственный, раз использовал на ней империо, а потом стер память. Но сам помнил и то, как извивалось ее тело от круцио, как она кусала губы до крови, и это был ее идеальный оттенок красного. Как даже под империо она сняла обручальное кольцо, чтоб только пришедший в себя муж не чувствовал ее боли. Он потратил тогда около пяти часов, чтобы всё-таки добиться от нее признания. Круцио доставляло ей боль, но она либо терпела, либо просто в конце уже теряла сознание. Ни слова о пощаде и не слова признания, которого он добивался. Империо дало ему контроль над ее волей, и она слушалась. Покорная Беллс это особое наслаждение. Особенно для него, потому что он знал какая она дикая в бою, потому что никогда она не отпускала взгляд в пол при разговоре с ним, а тогда смотрела на него, только подчиняясь приказу. Ее губы пьянили также как и ощущение магии и власти, терпкая и горькая, его идеальная женщина. Женщина до последнего вздоха. Шнуровку корсета он уничтожил одним движением пальцев и, усадив ее к себе на колени, припал к тонкой шее, оставляя ей возможность вдоха через раз. Косметические чары он тоже снял и пожалел, что не сделал Беллу вдовой раньше. Потому, что никто бы не решился сделать предложение Мадам Лестрейндж, и она была бы вся его, полностью до дна. На ее шее красовались следы не только губ мужа, но и пальцев, четкие уже пожелтевшие. Дольф заслужил свое падение с метлы, вместо того чтоб сосредоточится на рейде, он трахал собственную жену до беспамятства. Тело в его руках было покорным, но женщина не проронила ни звука. Ни когда он избавлял ее от платья, ни когда кусал до кровавых следов её грудь. Все это не приносило того наслаждения которого он так жаждал. Глаза, восхитительные карие глаза оставались пустыми. Даже отвечая на его поцелуи Белла, была холодна. Избавив ее от остатков одежды, он целовал ее как тогда, когда ей было четырнадцать, и она металась под ним под опиумом. Сейчас же он четко видел доказательства того, что Мадам Лестрейндж отнюдь не пренебрегала супружескими обязанностями. Все ее тело было холстом, на котором рисовал муж. Под грудью на ребрах с левой стороны почерком Дольфа красовалась надпись «любовь всепобеждающая». Волан-де-Морт рассмеялся и столкнул женщину со своих коленей. Дотронувшись палочкой до витиеватой надписи на ребрах, он произнес круцио. Было что-то эстетичное в том, как выгибалось стройное тело у его ног, в струйках крови стекающих с губ вниз по шее и груди. Пряди длинных волос пришли в полный беспорядок, маг с особым наслаждением зарылся в черную гриву рукой и все-таки поцеловал кроваво-красные губы. — Белла, а теперь я вновь спрошу тебя, ты любишь Родольфуса? Любишь настолько, что рискнула своей жизнью, хотя я запретил тебе это, — на секунду мелькнула мысль, что он перестарался потому, что карие глаза были абсолютно невменяемы, и мужчина слышал дыхание через раз. — Да, Милорд, — голос тихий, но твердый. — Вот именно поэтому, Беллатрикс ты сейчас на коленях. Но ты меня не разочаровала. В конце концов, хоть в чем-то ты похожа на сваю мать, та тоже умела любить. Кровь, есть кровь. Обливейт. Белла ты была наказа мной за ослушание, за то, что подвергла себя опасности без моего разрешения, — плюнув на приличия, он трансфигурировал платье из шторы и вызвал Элиота Треверс. Целитель покачал головой, осмотрев Беллу: — Жить будет, конечно, но нужен отдых и восстанавливающие зелья. Милорд… Том, пикси тебе на руки. Я знаю тебя с одиннадцати лет, ты мой друг и я с самого начала шел за тобой. Но Белла…– его прервал резкий ответ, но Темный Лорд даже не отвернулся от окна, в которое смотрел с прибытия Элиота. — Белла расплатилась за ослушание и неповиновение, она знала, на что шла. Сделай все, чтоб она была здорова. Зайду к ней вечером, — через секунду Темного Лорда в комнате уже не было.