Счастливый брак зависит не от того, насколько вы совместимы, а от того, как вы справляетесь со своими различиями.

      Иногда, когда муж и дети засыпали, Гермиона запиралась в ванной и кричала, наложив заглушающее. Кричала от обиды, боли и злости. Злости на себя. Бывали времена когда ее посещала дурацкая мысль, что лучше бы тогда в Малфой-мэноре, Лестрейндж не выцарапала на ее руке «грязнокровка», а заавадила, потому что у самой Гермионы не хватало духу.       Ей осталось ждать 12 часов и тогда она вновь почувствует себя живой настоящей, а не героиней войны Гермионой Джин Уизли. Героиней той войны, в которой Того-кого-нельзя-было называть, в последний момент оставили самые верные сторонники, героиня битвы, которая могла унести намного больше жизней, героиня, которая обворовала с друзьями банк, героиня, которая уничтожила память собственным родителям. Молодая женщина стояла под душем, оперевшись о стену и опустив голову, позволяя воде скрывать ее слезы.       Ей не хотелось никому об этом говорить, но себе врать не получалось, она бы предпочла, чтоб погибло большее количество людей, но ближний круг был бы уничтожен. А так пресса регулярно напоминала Гермионе о том, что мир не справедлив даже если победить зло, на первых полосах то и дело мелькали сообщения о том что Рабастан Лестрейндж в очередной раз выиграл громкое дело, что глава отдела тайн Август Роквуд провел блестящую операцию, что Малфои восстановили свои позиции после войны. Их же золотое трио, как все их называли, стало квартетом. Гарри как все и думали, женился на Джинни, а они с Роном поженились. И последнее было ошибкой, она это понимала, только не знала, как исправить. Под лозунгом того, что нужно жить дальше, родились сначала Роза, потом Хьюго, которые отца любили безгранично, а то, что сама Гермиона задыхалась в этом браке, было не таким важным, как улыбки ее детей.       Выйдя из душа Гермиона долго смотрела на себя в зеркало пытаясь найти ту девчонку которая варила зелье в туалете плаксы Миртл, которая участвовала в приключениях, и которая жила так как хотела. Стой стороны зеркала, смотрела красивая молодая женщина с бледным лицом и потухшими глазами. Проходя в гостиную, она отметила, что осталось ждать 10 часов. ****************************************************************************       Высокий голубоглазый мужчина посмотрел на часы и отметил что до встречи с Мионой осталось всего 5 часов. Они встречались раз в две недели, и эти встречи были необходимы обоим. Тогда в школе после постоянных нравоучений, стычек в какой-то момент они стали неплохо общаться. Приходили на астрономическую башню и разговаривали сначала о школе, потом о своем детстве, она рассказывала про маггловский детский сад и как в детстве у ее отца всегда ломалась зубная машинка, когда он хотел подлечить дочери зубы. Он же рассказывал, как это знать о магии с рождения, о детских шалостях.....       На балу по случаю турнира трёх, а по факту четырех волшебников, он как и многие любовался прехорошенькой Гермионой, и смотря как она открывает бал с Крамом, надеялся, что был прощен за то что дразнил ее раньше. Иногда в их разговорах проскальзывали фразы девушки о том, что ей видимо, не дано быть элегантной и с такой же лёгкостью женственной как представительницам Шармботона. Он тогда наколдовал зеркало и минут 30 объяснял ей, какая она красотка, под ее возражения и злобные взгляды. Позже он подарил ей книгу, копию той, что пользовалась мама с различными женскими заклинаниями. Встретившись во время танцев с ним взглядом, она лишь кивнула и улыбнулась, прошептав одними губами: "Спасибо!" В тот вечер, после ссоры с Роном и Гарри он опять обнаружил ее на башне.       — Тебя сдует отсюда, это будет самая нелепая смерть в Хогвартсе, и ты станешь призраком библиотеки, а Ронни заавадится от мук совести, или нет, пойдет сдаваться паукам, — парень снял с себя парадную мантию и накинул ей на плечи, а после применил согревающие чары.       — К черту Рона, — она по-хозяйски потянулась к бутылке сливочного пива у него в руке. Сделав пару глотков, она вернула пиво ему.       — Помнишь, ты говорил, что жить нужно, так как хочется, добиваться своего, только так можно стать счастливым? Что делать, когда боишься, не поймут, не примут, что можно остаться одной? — она подошла и обняла его, так было теплее.       — Грейнджер, от лишнего в жизни нужно избавляться, поймут и примут другие. Пока не попробуешь, не узнаешь, — очередной порыв ветра заставил его покрепче обнять девушку.       Миона отодвинулась, и смотрела на него несколько минут, прежде чем поцеловать. Поцелуй был лёгким, неумелым, но очень нежным, не дав себе подумать, парень крепче прижал ее к себе. С того момента начался их тайный роман, тайна отношений придавала остроту да и меньше трепались о каждом из них.       А через какое-то время все полетело под хвост драконам, война вошла в активную фазу, нападения, страх, чертова Амбридж, события в министерстве. Но они ещё были вместе и помогали друг другу выдержать все это. Он так и не понял когда начал опаздывать… Он опоздал на несколько часов, до того как она отправилась стирать память своим родным, опоздал попрощаться, когда она ушла за крестражами с Гарри и Роном, опоздал и потом…       Первый послевоенный год развел их окончательно, он опять опоздал, искать и восстанавливать родителям память Миона улетела с Роном. А он занимался семейными делами. От размышлений его отвлек голос помощницы:.        — Вы просили напомнить, что у вас встреча в шесть вечера, — миловидная девушка кивнула на часы.       — Спасибо, Лиз. Остаёшься за главную, завтра можешь прийти к одиннадцати дня, — дав указания и попрощавшись, мужчина аппарировал. ****************************************************************************       Квартира для их встреч находилась в маггловской части Лондона. Он успел все подготовить к ее приходу. Ровно в шесть она вошла в квартиру. Минут 5 они молча рассматривали друг друга, затем он помог снять ей плащ. Под ним Миона была в черной строгой рубашке и узкой белой юбке чуть ниже колен, строго и со вкусом, она знала, что ему нравилось, когда ноги подчеркнуты. Сам он был одет в одни джинсы, так как принял душ перед ее приходом.       — Пойдем, выпьем чаю.– взяв за руку провел на кухню где уже стояли две кружки с теплым ароматным напитком. Закатное солнце своими лучами проникало сквозь окно и образовывало нимб на его мокрых волосах, которые казались темнее, а светлая кожа казалось, сияла. Гермиона любовалась им и ждала, когда он позволит ей прикоснуться к себе, как-то так повелось, что начинал всегда он.       — Иди сюда, — девушка подошла, и он запер ее в ловушке между столом и собой. Глядя ей в глаза он расстегнул блузку, аккуратно не торопясь пуговка за пуговкой. Затем развернув, расстегнул юбку, чуть погладил талию и бедра, Миона улыбнулась, когда чулки он оставил на ней, некоторые вещи не менялись. Затем усадив ее к себе на колени так, чтоб ногами она обнимала его талию, он принялся распускать ее волосы, доставая шпильки. Закончив, он взял ее ладошку и губами стянул обручальное кольцо, положив на подоконник и только после этого наконец-то поцеловал. Требовательно, жёстко яростно, и Гермиона расслабилась окончательно. Он по-прежнему по ней скучал, она по-прежнему нужна. Обнимая его, прослеживая прикосновениями мышцы спины, казалось, она согревалась изнутри сама, холод свернувшийся змеёй внутри отступал. Губы, его губы тоже дарили тепло, осыпая жалящими поцелуями шею и ключицы. Ловкие руки ее партнёра уже отправили бюстгальтер в путешествие по кухне и сейчас ласково, но сильно сжимали грудь. Женщина лишь сильнее выгибалась на встречу. В следующий момент он столкнулся ее со своих коленей и развернув спиной к себе заставил руками опереться о стол.        – Я устал Миона, устал делить свою женщину с другим. А ты моя и всегда будешь, — этот шепот разрывал ей сердце, а его резкое проникновение заставило вскрикнуть. Трусики он с нее не снял, и сейчас отодвинутая в сторону ткань впивалась в тело. Потянув за вьющиеся пряди мужчина уложил ее на стол, не давая дернуться, сильно прижав к холодной поверхности стеклянного стола.       — Если ты не уйдешь от него, это будет наш последний раз, а ты ведь не хочешь этого? — двигался он резко, полностью покидая ее тело и возвращаясь. Гермиона смогла только прошептать "нет" перед тем как ее словно куклу усадили на этот, чертов стеклянный стол, и оставили в покое. Мужчина, тяжело дыша, отошёл на пару шагов назад и выкинул ее обручальное кольцо в форточку.       — Джордж?! Иди ко мне пожалуйста, без тебя холодно, — мужчина подошёл вновь целуя ее. И взяв на руки, отнес в спальню. Уложив ее на кровать Джордж избавил Миону от остатков одежды, целуя открывшиеся участки тела. Девушка тихонько постанывала, извиваясь, требуя большего. Накрыв ее собой, он проговорил ей на ушко:        — У меня есть для тебя подарок, в независимости от того, что будет завтра, и что ты решишь, он останется с тобой навсегда. Ты согласна? — в ожидании ответа его руки принялись, собственнически ласкать ее грудь и бедра.       — Хорошо, — голос слушался плохо и казался чужим. Джордж поцеловал ее и завязал глаза черным шарфом, который она сразу и не заметила.       — Слушай мой голос и ничего не бойся! — дорожка поцелуев от запястий к локтям.       — Ты великолепна и останешься такой для меня всегда, — оцарапанные зубами соски тут же были утешены его талантливым языком. В нетерпении, она прижала его голову к себе сильнее, и развела ноги шире, прося о большем. Джордж двигался в ней медленно и плавно, что для распаленной Мионы казалось пыткой, пусть и сладкой. Целую его, куда могла дотянуться она, не переставая просила "быстрее". Джордж послушался, и темп стал быстрее и жёстче, на пике наслаждения он дёрнул от себя ее руки, скрепив своей над головой и что-то зашептал. Мозг Гермионы слова уже не воспринимал, тело могло только чувствовать что ему хорошо. Одновременно с оргазмом ее руку обожгло будто огнем, и она закричала. ****************************************************************************       Утром Джордж проснулся один. Приняв душ, он отправился в магазин, стараясь не думать, что поставив Мионе ультиматум, он потерял ее навсегда. Весь день от нее не было новостей. Перед самым закрытием магазина сова принесла ему конверт, в котором были прописаны условия, на которых дети оставались с Гермионой. Джордж аппарировал в их квартиру. На диване в гостевой спали Роза и Хьюго. Гермиона обнаружилась в спальне, видимо измотавшись, они все уснули. Джордж разделся и прилег, рядом целуя руку любимой женщины, где вместо шрама «грязнокровка» красовался рисунок аккуратного яркого феникса.