Лёд, молнии и пламя

ДВА ГОДА СПУСТЯ.       Низкое штормовое небо над Скайхолдом раздирали молнии. Стихия бесновалась, обрушивая на землю потоки воды, которые, собираясь в бурлящие ручьи, размывали всё на своём пути. Поэтому появившийся во внутреннем дворе крепости запоздалый путник промок насквозь, несмотря на плотный богатый плащ. Он был так утомлён после долгого пути, что даже уже не думал защищаться от непогоды магией, только обречённо вздрагивал, когда особо крупные капли скатывались ему за шиворот. Но вот наконец он спешился, неловко спрыгнув с коня на скользкие булыжники. Кажется, конюшня в той стороне...       Его появление оказалось для Кассандры полнейшей неожиданностью. Искательница как раз выходила из кузницы, погружённая в свои тяжёлые думы, когда одинокий тёмный силуэт привлёк её внимание. Странно, сегодня в Скайхолде никого не ждали, тем более так близко к полуночи. Подобравшись, она подошла к незнакомцу и резко схватила его за плечо, заставляя развернуться.       -А рука у тебя всё такая же тяжёлая, - улыбнулся Дориан, радуясь знакомому лицу.       Воительница побелела, как полотно, её брови гневно сошлись, и она, от души замахнувшись, заехала ночному гостю в лицо. Удар был такой силы, что тот, не удержавшись на ногах, упал прямо в лужу, подняв тучу брызг.       -Да какого фига! Это так-то ты встречаешь старых друзей?! – возмутился тевинтерец, но Кассандра, подскочив поближе, добавила нескольких увесистых ударов ногами.       -Вот именно, Павус, какого фига?! После того, что ты сделал, ты ещё имеешь наглость заявляться сюда?! Вон!!! Немедленно! Кто тебя вообще впустил?! - кричала она, продолжая избиение.       -Парни у ворот, которые ещё помнят, какую роль я сыграл в победе над Корифеем! В отличие, видимо, от тебя... – прохрипел Дориан, пытаясь сгруппироваться, чтобы закрыть живот.       Искательница остановилась, тяжело дыша. Здравый смысл, покинувший её при виде бывшего товарища, понемногу возвращался.       -Ты прав, - неохотно процедила она. Потом присела и схватила гостя за воротник, приподнимая, чтобы посмотреть ему в глаза. – Что ж, сейчас ты сделаешь вот что: пойдёшь в таверну, тихонечко ляжешь спать, не привлекая внимания и, если в тебе осталась хоть ничтожная капля уважения к Инквизитору и к тому, чем мы все здесь занимаемся, то с первым же рассветным лучом уедешь прочь. Очень-очень быстро.       Она с отвращением оттолкнула мага обратно в грязь и, отряхнув руки, направилась в таверну сама. Выпить. Срочно.       Что ж, могло быть и хуже, тоскливо подумал Дориан, неловко поднимаясь. В конце концов, он понимал, на что идёт. И самое тяжёлое ещё только предстоит...       Кассандра сидела за столиком в углу и была мрачнее и опаснее, чем бушевавший снаружи шторм. В такой поздний час она была абсолютно одна в небольшом зале таверны, больше половины свечей не горело, да и персонал уже отправился спать. Перед ней стояла бутылка крепкого орлейского бренди, уже наполовину пустая, но желанное ею опьянение сегодня не играло по обычным правилам.       Магистр Павус несколько раз вдохнул и выдохнул, набираясь решимости, а затем целеустремлённо подошёл к ней и сел напротив. В глазах женщины сверкнул недавний гнев.       -Я что, неясно выразилась?! Пошёл на цыпочках в любую свободную комнату, с глаз моих!       -Слушай, Искательница... Я вполне заслужил тот тёплый приём, и не жалуюсь, - осторожно начал Дориан, глядя ей прямо в глаза. Он откинул капюшон, и тряхнул отросшими волосами. – Но ты ведь даже не знаешь, зачем я приехал...       -И не хочу. Что бы ты ни замышлял – меня это не касается. Я хочу только, чтобы тебя здесь не было. Срок – до утра. Потом я за себя не отвечаю, ясно?       -Я понимаю твою антипатию. Я и сам себе не сильно нравлюсь... – понурился тевинтерец. Он взял стакан, которым Кассандра, очевидно, не пользовалась, налил до краёв и выпил залпом. Искательница взглянула на него с некоторым интересом. Дориан – и себе не нравится? – Пожалуйста, выслушай меня. Это очень важно.       -Так зачем ты приехал? – потребовала она.       -Я приехал молить его о прощении, - напрямик бухнул Дориан. – Все эти два года – каждый божий день! – не проходило ни минуты, чтобы я не раскаялся в том, что сделал! Я думал, что должен свершить что-то важное для своей страны, но, чёрт! Чем дальше – тем больше понимал, что единственный, кому до меня действительно было дело, – это ОН! Каждую ночь мне снилось его дыханье, каждый день виделся его взгляд! И всё происходящее в конце концов превратилось в какую-то глупую игру, не имеющую смысла. Серьёзно, магистерская грамота, все мои богатства, какое-то положение – я бы не раздумывая променял это на его улыбку! Весь этот фарс, который творится в Магистериуме, вся эта видимость перемен, которые не выгодны многим, а потому никогда не произойдут... они того не стоили совсем! Я думал, что проявил силу, но это была слабость! Кассандра, я понял всё! Он тогда спрашивал меня, какого будущего я хочу... А я, идиот, сказал, что не желаю гадать, ведь это чревато иллюзиями... Так он и не просил меня ГАДАТЬ! Он просил меня его СТРОИТЬ! Он спрашивал, за что я готов СРАЖАТЬСЯ! А что привык делать я? Сбегать! И я сбежал, как последний трус... Я помню, как удивился его решению помиловать ту женщину-Стража, которая просила смерти. Но теперь понимаю, что остаться и отвечать за свой выбор каждой секундой своего существования – вот в чём настоящая сила! И я жалею, что мне её в нужный момент не хватило... Я был подавлен смертью отца, подогрет тщеславием магистерской грамоты и взбодрён возможностью перемен, но это всё – оправдания! Я искал повод сбежать, потому что боялся... не знаю чего, ведь сейчас я готов бросить всё к его ногам, лишь бы он простил меня. Я боялся быть привязанным, но сейчас больше всего на свете хочу провести остаток жизни рядом с ним. И если ты хочешь избить меня до полусмерти – валяй! Я никуда не уйду.       Дориан замолчал, выдохшись. Он опрокинул ещё один стакан, и испытующе поглядел на собеседницу. Выражение её лица было крайне неоднозначным. Длинные тени, плясавшие по деревянным стенам, усиливали эффект.       -Я... понимаю, о чём ты говоришь. Но не уверена, что тут обойдётся парой извинений...       -Знаю. Я готов провести рядом с ним столько времени, сколько потребуется. И сделать всё, что потребуется, чтобы заслужить его доверие снова. Понимаю, что пройдёт время, может, немалое, но пусть... А никогда не простит – то просто буду рядом. Если так уж захочет от меня избавиться, то пусть убьёт. Сам, своей рукой... Меня даже это не пугает. Я лучше умру у подножья его трона, чем проживу ещё хоть миг вдали... – горло перехватило, и Дориан закашлялся, неловко пытаясь скрыть подступившую боль. – Я не очень хорош в подобных речах, но всегда держу данное мной слово. И сделаю именно то, что сказал, как бы пафосно и неправдоподобно для тебя это ни звучало... – он закрыл лицо руками, крепко прижав изящные пальцы, унизанные дорогими перстнями.       -Не скрою, что мне отрадно это слышать. Хорошо, что ты признаешь, что совершил чудовищную ошибку. Ещё недавно я бы сказала, что мы все имеем право на второй шанс и всё такое... Но теперь я не уверена, что у тебя получится. Лучше не тревожь прошлое, Дориан, уезжай. Тебе уже ничего не изменить, - горько сказала Кассандра и тоже приложилась к бутылке.       -Я не из тех, кто смиряется, Искательница. Ты это знаешь. Я не питаю иллюзий по поводу содеянного, но в кои-то веки я готов к любым испытаниям. Это того стоит. ОН того стоит. И я буду сражаться за то будущее, которого желаю всем сердцем. Я готов искупить свою вину любым способом, который он сочтёт приемлемым.       -Тебя не переубедить так просто, да?.. В другой раз я бы сама тебя за шкирку оттащила к нему умолять о прощении, но ещё раз: сейчас в этом нет смысла. Не мучай ни себя, ни окружающих. Алларосу это уже не нужно.       -В смысле, уже не нужно? – опешил Дориан. – У него что, кто-то есть? Вообще, как... ОН? – маг не смог себя заставить произнести имя.       -Преотлично! Собирает травки, возится с котятами, читает эльфийские фолианты, воспитывает пятерых рогатых ребятишек, а по вечерам тренькает на лютне у костра! – ядом, капавшим с этих слов, можно было прожечь насквозь дубовую столешницу.       -Ладно, я это заслужил... погоди, рогатых? В смысле, они с Быком... ?!       -Не то чтобы он не пытался, - фыркнула Искательница. – Тут едва ли не очередь выстроилась утешать Инквизитора, если хочешь знать. И, видит Создатель, я молилась, чтобы хоть кто-то из них преуспел. Всем было бы лучше...       -Нет, не лучше! Я был кретином, да, но я вернулся исправить то, что сделал! И если он до сих пор любит меня, то у нас всё получится!       -Не получится, - горько покачала головой Кассандра. – Ладно, ты должен кое-что знать, - неохотно начала она. – У меня и в мыслях не было что-то подобное тебе рассказывать, но, кажется, иначе никак...       -Я, как говорят у вас на юге, весь внимание, - Дориан подпёр кулаками лицо и вперил в собеседницу беспокойный взгляд.       Она тяжело вздохнула, собираясь с мыслями.       -Когда ты уехал... я не найду нужных слов, чтобы описать тот кошмар, который здесь творился. Алларос, конечно, пытался делать вид, что ничего особенного не происходит, но он страшно кричал по ночам, Павус... Мы с Калленом переселились в комнаты поблизости, чтобы приходить к нему, ведь он в такие моменты не контролировал магию и легко мог убиться, потому что она перестала работать как надо. Будто поставила своей целью его убить, понимаешь... даже днём заклинания нет-нет да и рикошетили по нему. Он толком не мог ни разговаривать, ни есть, ни сосредоточиться и стонал, как раненый зверь, свернувшись в комочек, когда думал, что никто не слышит... – она прикрыла глаза, а на лбу у неё резко обозначилась новая морщинка. – Алларос как брат мне, не думаю, что когда-либо смогу до конца простить тебя за это... Лелиана и я уже подумывали распустить Инквизицию, ведь за эти пару месяцев он был не в состоянии справиться хоть с чем-то, это здорово его подкосило... но потом он собрал нас в зале Советов и сказал, что поедет с Варриком в Киркволл. Проводит старого друга домой, повидается с Защитником, познакомится с Андерсом, навестит свой клан... Мы отпустили его под строгое обещание писать нам каждые три дня и что Варрик лично головой отвечает за его жизнь. Быки взялись проводить их, так что никто особо не переживал, наоборот, все думали, что развеяться пойдёт Инквизитору на пользу. А уж по возвращении и решим, что делать. Но, Дориан, когда он вернулся... – Искательница замешкалась, подбирая слова. – Он уже не был тем Алларосом, которого мы знали.       -Это в смысле?!       -Он вернулся ровно через два месяца. С глазами цвета льда. С обритой головой, разрисованной паутинками странных символов. От него веяло таким могильным спокойствием, что было неуютно находиться рядом. А по его взгляду, голосу и поведению я сначала даже предположила, что он... усмирён, понимаешь? Но я своими глазами видела, как он творил магию, значит, не всё так просто! Каллен так вообще долго думал, что он одержим... И с тех пор у него как отрезало! Ноль эмоций, только сплошной расчёт! На все наши расспросы Алларос сказал только, что наконец мы все получим Инквизитора, которого заслуживаем, а не ту тряпку, которой он был последние пару месяцев. Ну и вскользь упомянул, что благодарен твоему отцу за идею... ты не знаешь, кстати, что бы это значило?       Дориан с размаху приложился лбом о дубовую столешницу. А потом ещё раз. И ещё. Крепко. С чувством.       -Убей меня, чтоб я не мучился... – простонал он. Вот сейчас весь ужас произошедшего был мучительно ясен, словно частички кошмарного сна сложились наконец в один большой, ещё более кошмарный.       -И честно говоря, я бы с радостью, - нахмурилась Искательница, не понимая его реакции. – Так ты в состоянии объяснить, что именно он сделал? Признаться, нам всем это не даёт покоя.       -Ну конечно, с друзьями повидаться, как же! В его клане есть очень способный беглый раб из Тевинтера, ты знала? А что среди эльфов весьма популярно понимание магии крови как нейтрального инструмента? А что у Андерса есть сила духа Справедливости? И вот тебе последний паззл: ты же знаешь, почему я сбежал из дома? Меня хотели женить, но я всегда предпочитал мужчин, поэтому не соглашался. А сбежал из-за того, что узнал, что отец хочет опробовать на мне один кровавый ритуал, который сделает меня... приемлемым! «Исправит» меня! Инквизитор тогда ещё сказал, что я очень храбрый... О, Создатель, что же я наделал... – Дориан вновь закрыл лицо руками, уже даже не пытаясь бороться с предательской влагой на глазах. Его стойкий, невероятно сильный Инквизитор был сломлен настолько, что практически выцарапал все чувства из груди, чтобы чувствовать себя хоть немного сносно. Сделал с собой в высшей степени мерзкую вещь, буквально отрезал кусок своей души, чтобы выжить... из-за него. Такой стойкий и волевой снаружи, но такой нежный и ранимый внутри, такой чувствительный, такой родной... Сама мысль, что он больше не увидит его тёплой улыбки, озорства в глазах, не услышит смеха Аллароса была действительно хуже смерти. И он, Дориан, богатый и избалованный мальчишка, которому неожиданно перепало чуток власти, сломал это мудрое удивительное существо походя, словно надоевшую игрушку! Как же паршиво...       -Так вот из-за чего он стал ходячей статуей... – нахмурилась Кассандра. – Да, я вынуждена признать, что дела у Инквизиции пошли в гору с тех пор, но какой ценой... Ох, Андрасте, бедный мой Алларос! Ненавижу тебя, слышишь, ты? Ненавижу. Я не буду тебя убивать, нет, ты будешь жить с этим до конца своих жалких дней... Делая подобные вещи, нужно понимать, что не всё в этой жизни можно исправить. Кое-что меняется уже навсегда. Давай, рыдай, сволочь... Теперь единственное, что по-настоящему дорого Инквизитору, - только его амулет...       -Погоди, амулет? – мысль молнией пронеслась в мозгу мага, вытаскивая его из пучины боли. Он быстро вытер глаза рукавом ещё мокрой от дождя мантии. – Что за амулет?       -А это важно?       -Очень важно! Расскажи мне подробно. У меня есть мысль.       -Ну он такой... небольшой, в форме сферы... из прозрачного стекла или вроде того, но внутри светится бордовый огонёк...       -И он всё время его носит?       -Да. И бережёт.       -Искательница! – просиял блудный магистр. – Я всё исправлю! Это же кровавый якорь! Мой отец в итоге отказался от этого ритуала, потому что он мог убить меня! Я нашёл его расчёты. Но Инквизитор жив, а значит – та его часть, которая страдает, которую мы все так любим, просто заперта! Её нельзя удалить, не убив носителя. Ритуал сродни усмирению, но ты не ты ли выяснила, что усмирение обратимо? Как магу мне очень интересно, как они это провернули, весьма и весьма умно! Ну, короче, всё должно быть просто до одури: разрушим амулет – и всё вернётся на круги своя.       -Вот так просто? – поразилась Кассандра.       -Вот так просто. Магия крови примитивна в той же степени, сколь и жестока.       -Не знаю даже, как и реагировать... – она в смятении опустила глаза, бездумно скользя по паутинке трещин на отполированном множеством рукавов дереве. – Здесь надо всё хорошенько обдумать.       -Да что тут думать! Я пойду и уничтожу этот якорь! А потом... потом..!       -Вот именно! Потом – что? У тебя есть гарантии, что это не повредит Алларосу? Что он не тронется умом, например? А если нет – то не загнётся от навалившейся на него разом двухлетней боли? Выдержит ли его сердце такой контраст? Ты бы вот хоть раз о нём подумал вперёд себя, Павус! И ещё: у нас через две недели состоится Священный Совет. Это очень важно, и мы не можем допустить, чтобы Инквизитор явился на него в таком состоянии, в котором он был до этого ритуала. Там будет решаться наша судьба!       -Я знаю об этом Совете. Я уехал из Тевинтера под предлогом представительства на нём, если честно. Но, чем бы он ни кончился, я не намерен больше покидать... Аллароса. Никогда. Если мне придётся сложить полномочия – так тому и быть. Если придётся продать имение и переехать в казармы без ванны и фиников – так тому и быть. Что бы он ни сделал, я приму это. Как бы его ни мотало по эмоциям – я это выдержу. И согласен на что угодно, кроме того, чтобы оставить его снова. Только решать это должен именно он, а не этот бездушный голем.       -Я поняла. Но не может ли это подождать? Мы все любили нашего Инквизитора именно таким, каким он был, его силу и чуткость, его сострадание и большое сердце... и мы все желали бы вернуть его. Но я уверена, что разрушение амулета повлечёт за собой много боли и нестабильности для него. А на том Совете он как никогда должен быть сильным.       -Каждая минута пребывания в таком состоянии отдаляет его от самого себя. Когда он очнётся, то многие из прежних решений будут казаться ему неправильными. Он вложил душу в Инквизицию, и всё, что касается её судьбы, должен определять именно он. К сожалению, боль обрушится на него, да. И пережить её – только его задача. Я буду рядом и сделаю всё, что смогу, но нам осталось только надеяться, что он всё ещё достаточно силён для этого рывка. Поверь, я понимаю, о чём говорю, это та же боль, что заставила меня добираться сюда через полмира и терпеть все эти тумаки и неудобства. Это не важно. Вся моя прежняя жизнь причиняла мне боль каждый день...       -Ненавижу признавать твою правоту, имперец, - её губы скривило презрение. – Да вот, помнится, в тот раз ты тоже был весь такой по уши любящий, но это не помешало тебе его бросить.       -Да не бросал я, я просто уехал налаживать дела на родине...       -И остался там жить. И не давал о себе знать два года. И сказал ему, что должен оставить его ради высшего блага. И...       -Вот когда ты так говоришь, звучит ещё хуже, - понуро признал Дориан. – Знаю я, что всё это – нажье дерьмо... У меня нет никаких неопровержимых гарантий, кроме своего слова, Искательница. Я многое пережил и много передумал за это время. Многое понял. В основном, то, что не хочу жить без него больше ни минуты. Глупо сравнивать, конечно, но и для меня эти годы не были лёгкими.       -Сама не верю, что говорю это... Иди и сделай то, что решил. А потом – положи всю свою никчёмную жизнь на то, чтобы Алларос больше никогда не страдал. Я буду пристально за тобой следить. И клянусь, убью тебя голыми руками, если ещё хоть раз увижу, что ты причиняешь ему боль. Если нарушишь своё слово, то будешь иметь дело с возрождённым орденом Искателей в полном составе. Мы найдём способ превратить твою жизнь в ад, а смерть – в долгое мучение, - она достала меч из ножен и поцеловала холодное лезвие. – Вот тебе мой обет, магистр Павус.       Дориан молча кивнул. Он отлично понимал, что Кассандра не нарушит своего слова. Как и то, что исполнять свой обет ей не понадобится. Хватит этого замкнутого круга боли. Сегодня всё начнёт возвращаться на круги своя.       -Где я могу найти его? – серьёзно спросил он, поднимаясь.       -Работает у себя в покоях. Алларос теперь удивительно мало спит.

***

      Дориан с мрачной решимостью самоубийцы шагал по знакомому двору, пытаясь хотя бы отдалённо вообразить, на что будет похожа эта встреча. Та, которая не давала ему толком спать вот уже несколько недель. Новые подробности, выяснившиеся после разговора с Кассандрой, перечеркнули все его предыдущие догадки, порождая новые, более зловещие. Чёрт, да когда уже кончится эта винтовая лестница! Когда-то он летал по ней туда-сюда по сто раз на дню, а теперь она казалась удручающе бесконечной, словно путь висельника к гильотине.       Дверь в покои Инквизитора была приоткрыта, трепещущее пламя от магической лампы бросало на пол длинные колеблющиеся тени. Нежданный гость замер на мгновенье, пытаясь унять дрожь по всему телу. Вот он, тот миг, ради которого он здесь. Что ж, надо просто взять и сделать то, что решил. А что потом – уже не так важно. Собравшись с мыслями, Дориан постучал в приоткрытую дверь, словно прыгнул с огромной высоты в ледяную воду.       -Да, войдите.       Голос было не узнать. В нём было столько металла и холода, что, казалось, он не принадлежал живому существу.       -Добрый вечер, милорд Инквизитор, - через силу ответил маг, наконец переступая порог комнаты. И тут же тугой комок ужаса упруго толкнул его в грудь откуда-то изнутри.       Сидевший за столом эльф лишь отдалённо напоминал того, кого он знал ранее, чей образ гнал его через всю карту мира, заставив наплевать на всё вокруг. Льдисто-голубые застывшие глаза, неестественно белая кожа, не скрывавшая голубых дорожек вен, даже губы почти белые; заострившиеся черты лица, хранящие однообразное выражение маски покойника, резкая морщинка между бровей, неестественная худоба... В по-городскому коротких, неровно обрезанных тусклых волосах ярко выделялось множество белых нитей... Это существо не внушало ничего, кроме смертного страха и могильного холода, наяву являя того самого холодного демона, жалкие отголоски которого раньше прорывались наружу лишь иногда, чтобы забирать жизнь врагов.       -Магистр Павус, - Инквизитор удостоил гостя мимолётным взглядом, словно «магистры павусы» пробегали мимо его комнаты табунами каждые пять минут. – Чем обязан?       -Я приехал в качестве представителя от Магистериума для присутствия на Священном совете, - Дориан еле заставил свой голос звучать ровно. – Не подпишите ли верительную грамоту? - его трясло от неимоверного напряжения, но выдержка первоклассного мага помогала сосредоточиться на цели. Сперва – цель, остальное потом. Цель обнаружилась в виде тускло пульсирующего красного огонёчка под тонкой рубашкой эльфа. Тевинтерец проследил взглядом цепочку и прикинул план действий. У него будет только одна попытка, и при её провале это жуткое существо убьёт его не моргнув и глазом.       -Да, сюда кладите, - Инквизитор кивнул на край стола.       Время словно растянулось, пока он делал пять шагов до стола на непослушных ногах. Вблизи эльф ощущался ещё более жутким, чем казался издали.       Отставить истерику. Вытеснить все мысли. Рассчитать действия. Положить шуршащий пергамент перед ним. И подождать ровно одну секунду, пока льдистые глаза зацепят первые строчки грамоты...       Дориан резким движением коснулся виска эльфа, что есть сил надеясь, что дезориентирующее заклинание не подведёт...       Оно подвело. Странное существо должно было потерять сознание, но оно лишь дезориентировано потрясло головой, словно прогоняя досадное головокружение...       Но этого хватило. Тевинтерец молниеносно дёрнул цепь, подкрепляя своё движение соответствующим заклинанием. Сорванный медальон сверкнул в воздухе рубиновой каплей. Падение на каменный пол не причинило ему абсолютно никакого вреда, но Дориан изо всех сил отчаяния и разрушительной магии наступил на него кованым каблуком. Раздался слабый хруст, и филактерия превратилась в кучу осколков. Алые капли не разлились по полу, а забурлили, словно кипя. Через несколько секунд от них не осталось и следа.       Одновременно с хрустом комнату наполнил нечеловеческий крик, эхом отразившийся от каменных стен. Инквизитор вскочил из-за стола и упал на колени рядом с медальоном, делая судорожные пассы, но исправить было уже ничего нельзя. На полу лежали лишь пустые прозрачные осколки.       Эльф застонал и обхватил голову. Её ломило так, словно она собиралась разорваться на части. Стон был полон боли и отчаяния, но он был живым. Дориан в оцепенении наблюдал, как Алларос корчится от боли, не понимая, надо ли что-то делать и что именно. Непомерное напряжение покинуло его, уступив место слабости. Маг опустился на пол и легко коснулся плеча Инквизитора.       -Алларос... Как ты?       -Что. Ты. Наделал.       От этого глухого рыка сердце магистра ушло в пятки. Но потом он увидел глаза. Зелёные, чистые, осмысленные. Полные злости. Ненависти. Боли. То есть, всё получилось? Хвала Андрасте!       -Здравствуй, amatus. Не передать, как я соскучился...       -Да как ты смеешь!!! - рявкнул Алларос, резко выбрасывая руки вперёд. Вихрь ледяных шипов снёс Дориана с места и приковал к стене. Несколько вонзились в его тело, но выпитые эликсиры не дали им войти глубоко, хотя и это было достаточно больно.       -Пожалуйста, послушай меня....       -Не хочу ничего слушать! – Инквизитор от души прописал нежданному гостю в лицо, и тот в полной мере осознал, что значит иметь такого врага. И откуда у этой маленькой конфетки такая тяжёлая рука?! – Ты уехал на свою грёбаную родину! Налаживать свои грёбаные дела! Так вперёд и с песней! Какого хрена ты выпрыгиваешь из ниоткуда и считаешь, что можешь распоряжаться моими чувствами, как тебе вздумается?! Я решил свой вопрос, тебя он больше не касался!       -Я приехал к тебе. Приехал просить прощения и сказать, что я всё понял. И что больше никогда тебя не оставлю.       -Мне твои слова на хрен не нужны! Ты трепло, Павус! Трепло и трус! – ещё удар. Хорошо, что у него нет кинжала и посоха под рукой. Хотя такому магу, как этот долиец, они и не требуются для отнятия жизни. Если бы хотел – убил бы запросто магией, ну или банально свернул бы шею. А значит надежда есть... – Тут и без тебя всем нормально было, но нет, ты этого пережить не можешь и специально приехал всё портить! Я этого не потерплю! Вали назад в свой Тевинтер, здесь тебе нечего делать! Тебя здесь никто не ждёт и никто не держит!!!       Дориан никогда даже не подозревал, что Алларос умеет так орать. Это был настоящий ураган, настоящая истерика, до исступления, которая приковывала к стене не хуже ледяных шипов.       -Вообще-то держит, - тевинтерец кивнул на шипы, из-под которых уже сочилась кровь.       -Вали. Отсюда, - Инквизитор махнул рукой, и лёд осыпался звонкими осколками. – У тебя две минуты, Павус. Потом я за себя не отвечаю, - он по детски вытер рукавом слёзы, что струились непрерывным потоком из потемневших от горя зелёных глаз. Помогло плохо. Алларос осел на пол, закрыв лицо руками и разразился такими рыданиями, что Дориан с удовольствием четвертовал бы себя живьём, если бы это хоть немного помогло. Надо выдержать.       Магистр быстро наложил несколько лёгких исцеляющих «заплаток» и подоплз к эльфу, чтобы обнять, но был отброшен к двери мощным телекинетическим ударом.       -Вали, я сказал, - прорычали откуда-то из-за ладоней.       -Я не уйду, - он потёр виски, пытаясь справиться с болью от удара головой. – Я знаю, какого будущего хочу, Алларос. Наконец я знаю. Более того, теперь мне хватает смелости, чтобы это признать. Я хочу будущего с тобой. Любого, где есть ты. И я готов строить такое будущее. И быть с тобой до тех пор, пока не позовут предки, или как ты там говорил... Мне не важно, что для этого придётся сделать. Для начала – я вернулся. Вернулся, чтобы больше никогда тебя не покидать... – к концу своей речи Дориан постепенно добрался до сидящего на полу Инквизитора и осторожно обнял его. Тот дёрнулся, но отчего-то не вложил в свой рывок достаточно силы. Тевинтерец расценил это как хороший знак и продолжил: - Я идиот. Идиот, которому не хватило ума распознать кое-что важное, что было у него прямо под носом. Которому не хватило духу сражаться за это важное. Ты тогда сказал, что я смелый, потому что сбежал от отца, чтобы остаться тем, кто я есть. Здесь и сейчас я намерен отстаивать то, что мне дорого.       -Убирайся.       -Послушай... - Дориан взял его ладони в свои, отнимая их от лица. Впервые за эти годы его лицо так близко. Искажённое болью, но живое, родное... - Я должен был говорить это тебе каждый день, не знаю, почему не говорил, может, потому, что я трус. Но я с этим покончил. Я люблю тебя. Слышишь?       -Перестань трепаться и уходи.       -Нет.       -Выметайся, я сказал!       -Нет.       -Я тебе не верю и не хочу тебя видеть.       -Я понимаю. Это потому, что я сделал то, что сделал. Но сейчас признаю, что ошибся. Знаешь, я никому ничего подобного никогда не говорил, ведь для меня это значило бы уязвимость. Но теперь я не боюсь. И готов повторять это столько раз, сколько нужно, чтобы ты простил меня и поверил мне снова. Извини, Алларос. Я люблю тебя. Я свой выбор сделал. Лучше поздно, чем никогда, да?       -Не лучше. Сворачивай болтовню и исчезни.       -Нет.       -Сгинь с глаз моих!!!       -Нет.       Очевидно, общение зашло в тупик. Дориан обычно не мог похвастать огромным терпением. Вообще никаким не мог похвастать, если честно. Но в его груди горело что-то настолько важное, перед чем всё остальное меркло и рассыпалось в прах. Наконец он видел свою правду и свой путь, и слова Аллароса его абсолютно не ранили. Он понимал, что это говорит вся его боль, доселе сдерживаемая разрушенной филактерией. И это его расплата за содеянное. Но Инквизитор придёт в себя. Раны исцеляются. И он изо всех своих сил был намерен этому способствовать.       -Мне что, собственноручно тебя упокоить? – в исступлении простонал эльф, подкрепляя свои слова электрическим разрядом, который вновь отбросил незваного гостя к дверям и заставил кровоточить его породистый нос. На столе медленно загоралась верительная грамота.       -Если ты так хочешь, - Дориан твёрдо встретил взгляд лихорадочно блестящих зелёных глаз. – Если это и впрямь то, что сделает тебя счастливым. Тогда я не боюсь. Просто подумай как следует, исправить это уже будет нельзя.       -Тебе ли читать лекции о неисправимом?! – снова завёлся Инквизитор. Мебель и стены в комнате начали покрываться колючим инеем.       -Кассандра?.. Ой, да брось, я знаю, что вы здесь, ни с чем не перепутаю храмовничьи штучки! – закатил глаза Дориан в ответ на глухую тишину. В области двери магия не превращалась в лёд, а будто втягивалась в неизвестное пространство. Из-за косяка тут же выглянули три обеспокоенных лица.       -Так это правда! Кто мне скажет, почему его не казнили?       -Потому что он герой войны, Каллен, - сердито отозвалась Жозефина, - и вроде как не совершал никаких преступлений, - но, судя по её взгляду, она тоже была абсолютно не в восторге от ночного визитёра.       -Тогда я просто его убью! Потому, что мне кажется это правильным, а потом садите меня в тюрьму или казните – как вам нравится!       -Если Алларос захочет моей смерти – воля его, но тебя, Блондинчик, я поимею во всех позах, без лириума ты так себе храмовник, - сплюнул Дориан.       -Так, отставить смертоубийство! – наконец влезла Кассандра. Она подошла к тихо рыдающему эльфу, села рядом и обняла его, как родного брата. Несколько секунд она просто гладила его по голове, шепча что-то успокаивающее, а потом сняла с пояса флягу. – Я так рада тебя видеть, Алларос... не передать... выпей, пожалуйста, слышишь, родной, выпей, тебе станет легче...       Звякнула пробка, и покоцанный породистый нос уловил знакомые ароматы трав успокоительного сбора. Неведомым никому способом Искательница уговорила эльфа сделать несколько глотков. Каллен подошёл к столу и сбил разгорающееся пламя полотенцем.       -Ему надо поспать, так что все вон, - непререкаемым тоном заявила леди Монтилье, сверля Дориана сердитыми серыми глазами. – Комнат нет, спи на конюшне, - отрезала она, как только магистр Павус открыл рот. – Где хочешь спи, только не отсвечивай. Не знаю, почему Кассандра тебе верит, но тебе здесь не рады, - антиванка зло прищурилась, - и я позабочусь о том, чтобы ты об этом не забыл.       Кассандра верит? Так это она поговорила с этими ярыми апологетами Инквизиции? Вот уж воистину, удивительное рядом.       -Это ничего, - проникновенно заверил её тевинтерец, - я найду себе местечко. Едва ли все здесь такие же злобные, как ты.       -О, ты и понятия не имеешь, - хмуро усмехнулась Жозефина, помогая подруге довести Инквизитора до кровати. Концентрация зелья, похоже, могла повалить бронто, судя по тому, как Алларос обмяк и как расфокусировался его взгляд. – Хватит с него на сегодня. С нас всех хватит. Ты приехал в тревожное время, чтобы сделать его ещё хуже. Мы все за тобой следим, имей в виду. Оступишься – пощады не будет. Мои отношения с Домом Отдохновения уже давно изменились в лучшую сторону... – яростно шептала леди посол, пока они с Кассандрой укладывали измождённого эльфа.       И правда, пусть поспит. Вряд ли Инквизитор сможет сейчас внять хоть толике здравого смысла. Но это не важно. Однажды сможет. Дориан не знал, сколько времени понадобится Алларосу на восстановление, но в том, что оно произойдёт, он ни капли не сомневался. И тогда всё, что он так давно хотел сказать, будет наконец услышано и понято. Только вот принято ли? Что ж, это ещё предстоит узнать...

***

      Следующие две недели были нервными и незабываемыми абсолютно для всех.       Всю первую неделю Инквизитора неконтролируемо трясло, стоило только Дориану появиться рядом. А тот, как назло, околачивался рядом почти всё время, по-дурацки улыбаясь и глядя на начальство умильнее, чем на родную матушку. Алларос скрипел зубами и сжимал кулаки, но тевинтерца больше не атаковал, хотя сила его воли, расшатанная накатывающими эмоциями, трещала по всем швам. Пару дней он безобразно скандалил, требуя, чтобы «этого павлина надутого» выгнали прочь, но все кругом будто напрочь оглохли (движение брови Кассандры иногда давало такой неожиданный эффект).       То, что магистру многие были не рады, он понял в первую же ночь, когда уютно устроился в коридорчике, рядом с инквизиторской дверью. Гость раскатал лежак, сунул под него тёплую руну и переночевал весьма недурно, но под утро нашёл целую толпу дохлых крыс и гору таких же тараканов, не считая прочих неизвестных тварей, за периметром охранного контура. Имперец пожал плечами, но в добытую с кухни еду выявляющий яды амулет на всё же засунул. И не зря.       Говорить с Инквизитором о чём-либо серьёзном он больше не пытался, но сопровождал его практически везде, игнорируя грязные эльфийские ругательства и закатывание глаз. Поэтому Алларос искренне желал провести остаток жизни, забившись в угол кровати, но дела гнали его из комнаты. Многие вопросы он хотел пересмотреть, да и напряжение от нахлынувших эмоций было просто невыносимым, заставляя начинать и заканчивать свой день на тренировочном плацу. Дориан был тут как тут, правда, просто сидел в отдалении, не предлагая спарринги по причине банального желания жить. Он с умилением следил, как костлявая фигура эльфа день ото дня приобретает прежние приятные очертания. Ведь единственное, что долиец делал чаще, чем истерил, это ел. Алларос мёл буквально всё подряд, словно вспомнив вкус еды, начав-таки невольно слушать потребности брошенного в небрежении тела. Пелена безразличия, спавшая с его глаз, заново открыла ему все тонкости бытия, слишком острые, но такие знакомые и важные. Инквизитор пытался погрузиться в объяснения Жозефины по поводу Священного совета, но сосредоточиться было очень трудно. Он злился на себя, на советников, переспрашивал по нескольку раз и, измотанный отсутствием результата, уходил на плац сеять разрушения. Антиванка качала головой, мрачно сверлила Дориана взглядом, но пока что молчала, стараясь подготовить для эльфа только всё самое важное в максимально краткой и понятной форме.       На второй неделе тевинтерец с удовольствием отметил, что вместо слёз, криков и ругательств получает лишь презрительный взгляд и игнорирование, что можно было трактовать как наметившийся прогресс. Инквизитор также был замечен за неделовыми беседами с Калленом, вниманием к музыке, доносившейся из таверны, а ещё – на конюшне, упоённо воркующим со своей галлой (кажется, очень добрый знак). В принципе, всё постепенно налаживается, и весьма неплохими темпами, удовлетворённо решил магистр, в очередной раз устраиваясь на нагретом солнцем камне, дабы понаблюдать за тренировками долийца.       -Пошёл прочь, - не отрывая взгляда от мишени, рыкнул тот. Влажные короткие волосы прилипли ко лбу, на чётко прорисованных мышцах спины блестят бисеринки пота. Вот одна капелька покатилась вниз... Дориан проследил её взглядом и окончательно потерялся. – Повторить для особо пафосных? – вспыхнул Алларос, разворачиваясь.       -Ты со мной разговариваешь? – потряс головой тевинтерец, отвлекаясь от брезжащих на горизонте влажных фантазий.       -Я с тобой не разговариваю. Я приказал тебе убраться.       -Я принёс тебе поесть, - примиряюще развёл руками Дориан. – Хочешь? Ты уже пару часов тут прыгаешь.       -Ничего мне от тебя не надо! – прошипел эльф, с бессильной ненавистью глядя на аппетитный мясной пирог в руках «врага».       -А это не «от меня», это «от Жозефины», - хитрое подмигивание. Алларос недоверчиво приблизился. Пирог выглядел божественно, а пах – и того лучше. Инквизитор быстрым точным движением выхватил его из руки посланника и от души укусил, ненавидя себя за слабость. – Я передам ей «спасибо» от тебя.       -Отлично. Катись колбаской.       -Нет. Вдруг тебе ещё что-нибудь понадобится?       -Мне НИКОГДА ничего от тебя не понадобится, ясно?       От его ледяного тона по спине пробежали мурашки. Камень стал неожиданно холодным, а в воздухе сгустилось напряжение. Дориан тут же пожалел, что не захватил второй пирог, чтобы кинуть в эту кипящую злостью конфетку.       -Никогда не говори никогда, - развёл он руками. – Никогда не знаешь, что может...       Лицо Инквизитора исказилось болью. С коротким вскриком он упал на песок, прижимая к груди левую руку. Ладонь неимоверно ярко светилась и стреляла зелёными искрами. Воздух рядом с ними стал невыносимо тяжёлым и тягучим. Каждый поток искр сопровождался острой дёргающей болью, исторгая из груди мага болезненные звуки. Дориан несколько секунд смотрел на это с растерянностью и страхом. Какой-то древний ужас коснулся его сердца, заставляя тело цепенеть, а разум хаотично метаться в поисках избавления. Вблизи концентрация магии ощущалась ужасным давлением, становилось трудно дышать...       Магистр упал на колени рядом с Инквизитором. «Дай руку», - тяжело выдохнул он. Зелёное свечение уже охватывало всё предплечье эльфа, разбрасывая всё более внушительные потоки жалящих искр. Алларос сам не понял, почему повиновался. Словно сознание, сбитое с толку резкой, пронзительной болью, перестало сопротивляться. Дориан поднял его руку и резко встряхнул, добавляя пару нужных слов, искренне надеясь, что его идея сработает...       С пальцев мага сорвалась огромная шаровая молния небывалой силы и концентрации. Несколько секунд она по инерции летела вверх, а потом оглушительно взорвалась где-то в небе, на мгновенье озарив Скайхолд мертвенно-зелёным светом.       Какое-то время они приходили в себя, молча сидя на песке. Тевинтерец продолжал держать его руку, которая теперь выглядела абсолютно нормально. Ужасное давящее чувство ушло, им обоим дышалось теперь свободно, но маги продолжали сидеть на траве, оглушённые происшедшим.       -Это... что сейчас было? – еле слышно выдохнул Алларос, поднимая на магистра усталый растерянный взгляд.       -Не знаю. У тебя хотел спросить... – медленно отозвался тот. Он всё ещё держал его руку. И его лицо так близко... Ностальгия уколола Дориана в грудь. Да они же разговаривают! Как когда-то раньше, тихо и доверительно, от сердца к сердцу, глядя друг другу в глаза. – Я просто спровоцировал сброс лишней энергии, и, видимо, угадал. Но почему это произошло? Такое вообще раньше случалось?       -Спасибо... – тихо, устало. – Нет, я не знаю, что происходит. И правда было похоже на резкую сублимацию магии. Было очень больно, я растерялся...       -Это не важно, всё позади, - Дориан крепко обнял эльфа, беззастенчиво пользуясь ситуацией. И мог поклясться, что на мгновение почувствовал, как тот выдыхает и расслабляется в его объятиях... В следующую же секунду его грубо оттолкнули.       -Ещё раз ко мне прикоснёшься – останешься без руки, - холодно проинформировал Инквизитор. Очевидно, он окончательно пришёл в себя.       -Тогда у меня в запасе ещё целых две попытки, - усмехнулся тевинтерец.