***
Изначально дипломатическая миссия планировалась как встреча на нейтральной территории, но после зимы и объединения кланов, Узумаки поменяли условия и прислали приглашения непосредственно в Узушио. Более того, они совершенно непрозрачно намекнули, что были бы «счастливы» если бы на встрече присутствовали представители обоих кланов. Изначально — изначально! — по плану в состав группы входили Хаширама и Тобирама. Сенджу-старший как непосредственный вдохновитель, а Сенджу-младший как надежный аргумент в переговорах — деловая хватка у него была не в пример лучше. За дипломатию братья отвечали в тандеме уже довольно давно, еще до того как умер их отец. Вообще-то, это была довольно скользкая тема. Хаширама был первым бетой главой клана Сенджу, что поначалу многие восприняли неоднозначно — он был, несомненно, сильнейшим, но не производил впечатление лидера. Вдохновителя — да, но не лидера, который может учитывать потребности и возможности каждого. Увы, у Сенджу-старшего была одна плохая привычка, судить людей по себе, иными словами, считать их лучше и сильнее, чем они были на самом деле. Вот тут-то и вступал в дело Тобирама, который в пику брату, считал людей априори хуже, чем они есть на самом деле, а в делах исходил из возможностей слабейших воинов клана. Такой подход давал возможность придерживаться золотой середины, которая, как показало время, оказалась выигрышной стратегией. Хаширама вдохновлял и зажигал «волю огня», а Тобирама прикрывал слабые места и прорабатывал нюансы. А потому, не сложно догадаться, что отправлять в Узушио только одного из них было недальновидно, если не сказать откровенно глупо. Без младшего брата Хаширама выставит себя дураком и наверняка пойдет на кучу уступок, лишь бы подписать мирный договор с алыми демонами, в ущерб деревне в целом и себе в частности. Тобирама же, без старшего брата, не сможет вызвать должное доверие у Узумаки, а без него, опять же, не может быть и речи ни о каком мирном соглашении. Исходя из всего вышеперечисленного, на переговоры они собирались отправиться вдвоем оставив дела деревни на Мадару, как на третьего непосредственного основателя Конохи. Это позволило бы решить сразу несколько проблем. Во-первых, это удовлетворило бы жажду власти Учих — оказанное доверие еще больше привило мысль, что они часть деревни. Во-вторых, обленившийся Мадара, наконец, поучаствовал бы в делах деревни и понял многие процессы управления, от которых по каким-то причинам отдалился, не проявляя почти никакого интереса. В-третьих, в дипломатической группе отправился бы один из старейшин Учиха — Абэно, один из тех, кто полностью поддерживал своего главу, что опять же имело кучу плюсов и несло минимальное количество минусов. Но чертов паршивец испоганил все планы! Мадара наотрез отказался отпускать пацана одного, то есть без себя. — Вы вообще в курсе, что творится в мире? — патетично вопрошал он, тем же вечером, в доме совещаний, после того как узнал что Хаширама вписал имя Чигу в списки делегации в качестве проводника. — Да что ему будет грозить в отряде Сенджу и Учих? — легкомысленно отозвался Хаширама, пользуясь случаем и отодвигая от себя свитки. Тобирама же злорадно ухмыляясь, подпирал плечом стену возле окна. — Вы что, котята слепые, сами дорогу найти не сможете? — напустился на друга лохматый ужас Конохи. — Зачем вам тащить с собой Чигу? — Как зачем?! — в тон ему всплеснул руками Бог Мира Шиноби. — Узушио скрыт за барьерами, без толкового проводника мы месяцами будем плутать по болотам. — Максимум день-два, — педантично внес свою лепту Тобирама. — Может три, но это если зарядят дожди. Карта которой они располагали, была составлена кланом Сенджу и конкретный координат Узушио она не имела. Скрытные Узумаки отказались высылать как карту, так и проводника, обосновав это тем, что шиноби, которого величают Богом, не составит труда их отыскать. Конечно же, Хаширама клюнул на сей сомнительный комплимент и не стал настаивать. Барьеры и печати алых демонов действительно доставляли хлопот — пробраться в Узушио без ведома хозяев было делом за гранью возможного. Впрочем, по приглашению было не намного легче. Толковый проводник действительно мог облегчить задачу, но и без его услуг они бы добрались. — Не скажи! — не согласился вдруг Хаширама. — Помимо этого, не будет лишним, если с нами будет кто-то, кто уже знаком с Узушио и его обитателями. Нам необходимо произвести должное впечатление, от этой встречи многое зависит! Узумаки слишком сильны и умны, чтобы упустить такой шанс и не подписать с ними мирный договор! — Хм, — тут не согласиться Тобирама не мог. — Но все же… — К тому же, Чигу-кун сказал, что был бы не прочь навестить знакомых и планировал летом отправиться в Узушио один, но раз мы идем сейчас, то он с радостью составит нам компанию… как же он сказал?.. убьет двух зайцев один выстрелом, кажется. Новость о планах менестреля Мадару не обрадовала. Учиха насупился, отчего жесткие складки в уголках глаз обозначились четче, после чего мрачно изрек: — Тогда я иду тоже. Переубедить главу клана Учих не вышло даже у Хаширамы. На провокационный вопрос Сенджу-старшего, заданный немного обиженным тоном: — Неужели ты не доверяешь мне? Мадара воспринял несколько неадекватно, буквально прорычав в ответ что-то вроде: — Я. Сделаю. Это. Сам! После чего вышел в окно, хотя обычно всегда пользовался дверью — Тобирама подозревал, что Мадара считал оконный проем недостаточно респектабельным выходом для главы клана Учиха. Остаток дней отведенных под подготовку к миссии, ни Мадары, ни менестреля, ни даже Кагами, видно не было. Но утром, в день миссии, и менестрель, и Мадара явились на место сбора одними из первых. — Тобирама-хан! — заорало лохматое чудовище, начиная махать им метров за двести, — Ками-сама! Чигу рад видеть вас! — Чигу-кун! — обрадовался Хаширама. — Славно выглядишь, тебе идет. — Правда?! — мальчишка польщено зарделся, оглядывая себя и свою походную одежду, явно из учиховского гардероба — просторный темно-синий плащ с разрезами, светлые штаны, белый оби, бинты на икрах и привычные уже тэнгу-гета на босу ногу. Если бы не обувь, да отсутствие подсумков мальчишку можно было принять за шиноби. Шиноби Учиха. Тобираме даже показалось, что на спине у мальчишку окажется фирменный герб красноглазых, но ни учивы, ни какого-либо другого знака там не обнаружилось. Впрочем, спина не пустовала, там менестрель пристроил свой странный инструмент с двенадцатью струнами, который, как только сейчас заметил Тобирама, по форме очень напоминал гунбай Мадары (который точно так же висел за спиной у владельца). Хаширама тоже это сходство приметил и не преминул поинтересоваться, что это такое. — О! Это моя любовь и моя жизнь! — восторженно отозвался малец, перекидывая, столь ненавистный Тобираме, инструмент со спины в руки. — Гитара! Кто бы только знал, сколько мне сил пришлось положить чтобы достать ее! К слову, это мне в Узушио сделали, на заказ! Бабла тогда отвалить пришлось хренову тучу, но оно того стоило… ой! — Не выражайся, — отрезал Тобирама. — Чем вам хрен не угодил? Хороший овощ… или вам васаби не нравится? Тобирама прищурился и уже было занес руку, чтобы облагодетельствовать макушку коронным воспитательным ударом, но наткнулся на тяжелый взгляд Мадары. Тот мрачно глядел на него, но молчал. Видимо, жаргонизм мальца достал и его. По маковке паршивец все-таки получил еще раз — не дело бросать начатое на полпути — после чего Сенджу-младший отправился инспектировать отряд. Перед отправкой следовало все еще раз проверить, дабы на полпути не полезли сюрпризы. А они полезли, правда, оттуда, откуда никто не ждал, даже такой параноик со стажем как Тобирама. Планируя маршрут внося корректировки по мере изменения состава группы, альбинос ожидал чего угодно, начиная от банальной непогоды, заканчивая нападением опытных клановых шиноби. Но того, что проблем доставит не мальчишка-не шиноби, а сам глава клана Учиха, он предположить не мог. Начиналось все довольно неплохо, но уже через три часа Мадара потребовал устроить привал. Через три чертовых часа пути в темпе быстрого шага! Объяснять как-то свое желание красноглазый счел ниже своего достоинства, но уже к вечеру все в отряде поняли причину — и причина эта была отнюдь не рада. — Чигу не устал! — скрестив руки на груди, упрямо гнул свое менестрель, глядя на Мадару как на идиота. Впрочем, не он один. Тобирама смотрел на недруга как на таракана, что плавает в тарелке с мисо-супом. — Это тропа довольно сложная для простого человека, — хмурился Мадара, после чего уже кинул недобрый взгляд на Тобираму. — Говорил же, что нужно идти по тракту! — И делать крюк в несколько десятков миль? — возмутился альбинос. — Ты в своем уме? Мы и так идем едва ли не прогулочным шагом! Со всем этим багажом и твоим дружком, мы потратим на дорогу в три раза больше времени! — Так не надо было тащить все это барахло! — ответил на выпад Учиха. — Твое желание подтереть задницу Узумаки похвально, но не думаю, что этот хлам поможет подписать мирный договор! Хаширама, что дернулся на звук начинающейся ссоры с желанием развести оппонентов в разные стороны, мигом сдулся услышав последние слова друга. — Подарки — идея брата, — уничижительно произнес Тобирама, глядя на красноглазого с непередаваемым злорадством. Тот не растерялся и невозмутимо продолжил атаку: — Ага! А тебе и на это мозгов не хватило! Ни капли такта. Где же такому булыжнику понять человеческие эмоции. Ты бы, небось, притащился в гости с пустыми руками и опозорился, идиот! Хаширама воспрянул духом, но сказать ничего не успел, Тобирама доведенный гундежом кровника, вызывающе процедил сквозь стиснутые зубы: — Действительно, куда мне до вас, Мадара-доно. Весь день как курица-наседка носитесь с этим тухлым яйцом! Не знаете куда пристроить, чтобы воняло поменьше. — Эй! — тут уже возмутился менестрель. — Я вообще молчал и даже не пел! Что за наезды? — Молчать! — рявкнули оба шиноби, от скрещенных взглядов, искрило не хуже чем от столкнувшихся в бою кунаев. На фоне ругающихся мужчин, менестрель оторопело открывал и закрывал рот, пока к нему не подошел Хаширама и сочувствующе не положил на плечо ладонь. — Скоро привыкнешь, — пообещал он.***
Дипломатическая миссия с присвоенным ему рангом «А» ощущалась на все «S+». Тобирама всерьез подумывал ввести возможность присваивать сразу два плюса к сложности миссии. За многие годы знакомства, Тобирама знал Мадару как жесткого, порой жестокого, бойца и лидера, который сразу после прихода к власти, подчистил ряды несогласных. Умного, хоть и не особо гениального, стратега способного вести за собой войска и затяжные войны. Самодура и эгоиста, который ставил во главу всего свои желания и клановую выгоду. Он не считался с мнением других, всегда твердо веря, что он лучше всех знает, как следует поступить. Ни старейшины, которых он терпел исключительно из вежливости к традициям, ни отец, пока был жив, не являлись для него авторитетами, чтобы хоть сколько бы то ни было прислушиваться к ним. Исключением был Изуна, тот порой мог повлиять на брата. Да, пожалуй, Хаширама, с которым у них была общая мечта. Об этих двоих он по-своему заботился, хотя частенько костерил Сенджу-старшего на разные лады. А вот Изуну он оберегал, следил даже во время боя, успевая приглядывать за младшеньким и в случае чего всегда приходил на помощь, когда у того дела шли не важно. Стоило Тобираме поднажать и зажать младшего Учиху в угол, как тотчас вмешивался Мадара, а следом за ним Хаширама и битва из «один на один», перерастала в «два на два», что приводило к максимальным разрушениям поля боя. Что братья Сенджу, что братья Учиха, работали слажено, прекрасно дополняя друг друга и прикрывая слабости. Но Изуна помер — привет учиховским ирьенинам — после чего Мадара словно погас. Пылкий и порывистый, он легко воспламенялся и горел нестерпимо ярко. После смерти младшего брата Мадара едва тлел, а аура огня вокруг него сменилась на затягивающую тьму в глазах. Даже запах, словно изменился, вобрав в себя аромат кладбищенской земли, где Учиха проводил довольно много времени. Тобирама знал, что изменения в друге волновали его брата. Попытки Хаширамы хоть немного «растолкать» друга чаще заканчивались неудачей и неудивительно, ведь именно Тобираму он винил в смерти Изуны. Отчасти он был прав, но в то же время, все понимали, что будь ниндзя-медики Учих расторопнее и опытнее, если бы затяжная война не подточила запасы медикаментов… кто знает, но шансов на выживание было бы явно больше. Мадара тлел, а запах кладбищенской земли все больше пропитывал волосы и одежду, начиная въедаться в кожу, когда Тобирама по просьбе Сенджу-старшего отправился на миссию по сопровождению обоза богатого торговца Игараши Ханзо. Альбинос полагал, что неожиданная просьба брата была связана с Мадарой, Хаширама наивно полагал, что если он не будет мозолить глаза главе Учих, то тому полегчает. Со своей стороны, Тобирама был не против отдохнуть и от Мадары с его апатией и обвинениями, и от брата, что оказался совершенно не готов к управлению таким количеством людей. Потому, не возражая, отправился на миссию. Где и повстречал одно лохматое чудовище, которое позже доставил в Коноху. И Мадара — черт бы его побрал — ожил буквально на глазах. Тобирама мог только гадать, что же связывает этих двоих, но связь эта была совершенно точно крепка. Мадара бдил за мальчишкой в разы сильнее чем за Изуной, что в целом было понятно — не шиноби, бета, тщедушный пацан, ко всему прочему излишне болтливый. Такие слабаки живут либо незаметно, либо не долго. Но менестрель отказывался жить согласно социальному статусу — неприметно, а потому Мадаре приходилось ломать голову, над вторым пунктом. Вместе с ожившим Учихой, расцвел и его собственный брат. Он не понимал, что именно произошло с его другом, но даже ему, бете, без чуткого нюха и сенсорных способностей, было отчетливо видны изменения в красноглазом. Мадара злился, ругался, костерил всех в отряде, не разбирая, кто Учиха, а кто Сенджу, придирался ко всем мелочам, так, словно… Если бы не возраст действующих лиц, то Тобирама, вполне, мог поверить в версию внебрачного ребенка, выдвинутую Хаширамой, но возраст Чигу говорил сам за себя — не мог же Мадара стать отцом в десять лет! Даже у таких сильных альф гон начинается не раньше шестнадцати. Вакханалия длилась уже полторы седмицы, когда они, наконец, достигли Абэко — крупнейший портовой город, из которого им следовало отправиться на остров к алым демонам. О том что Узушио располагался на острове сообщил Чигу. — Ну, надо же! — всплеснул руками Хаширама, чем привлек внимание пары посетителей за соседними столиками. Их группа остановилась в небольшой гостинице на окраине города, чтобы перекусить, помыться и отдохнуть. Судно на котором они собирались отправиться еще только следовало найти, а пока группа шиноби преспокойно ужинала. Новость о том, что им предстоит морское путешествие взбудоражила Сенджу-старшего, отчего он позабыл про еду и засыпал менестреля вопросами. — Получается, Узумаки укрывают барьером целый остров? — Ну, чет типа того, — прочавкал в ответ заморыш, алчно косясь на десерт сидящего рядом Мадары. Тот делал вид что не замечает этого и спокойно ужинал — удивительно, но факт, сладкое глава клана Учиха любил. — Обычные корабли проплывают мимо. Только приблизившись на определенное расстояние можно увидеть остров, но в целом высадиться не проблема, а вот найти саму деревню не зная где она — невозможно. — Тогда, как ты нашел ее, Чигу-кун? — полюбопытствовал Хаширама. — А, — махнул палочками мальчишка, отчего кусок рыбы зажатый между ними, вылетел и, описав дугу, шлепнулся в чай Мадары. Учиха на мгновение замер, после чего невозмутимо поменял свою чашку и чашку Чигу местами. — Меня вынесло на берег острова по чистой случайности. Менестрель заглянул в чашку, свернул губы бантиком и покосился на чай Тобирамы, что сидел напротив, но наткнувшись на убийственный взгляд красных глаз, сглотнул и отказался от задумки. — В каком это смысле? — резко поинтересовался Мадара, отвлекаясь от чая и десерта. — Что значит, вынесло на берег? — Ну, — мальчишка увлеченно вылавливал из чая кусок жареной рыбы. Пальцами. После чего невозмутимо съел, заставив Тобираму поморщиться. — В прямом. Водой и вынесло. Чашка в руке Учихи отчетливо хрустнула. — Чигу, не заговаривай мне зубы! — рявкнул он, с грохотом ставя чашку на стол. — Тю… Мадара-сама, ну вот зачем вам это? — легкомысленно сюрпнул чаем менестрель, но видя, что его сверлят взглядом, со вздохом ответил: — Ну, знаете, как это бывает, случайное стечение обстоятельств и шторм на закуску. Это история совершенно не интересная, а вот то, что было дальше уже дает простор воображению! Только представьте себе, в Узушио есть пара кирпичных зданий! Это не ваши деревяшки с бумажными дверями, а почти коттеджи с евроремонтом!.. Мальчишка и дальше травил байки об Узушио которые охотно слушал Хаширама, быстро переключившийся с темы острова и моря, на саму деревню. Но не Мадара. Тот сначала сверлил тяжелым взглядом мальчишку, потом пару минут прожигал взглядом стену, после чего вовсе вышел из залы, лишив их своего общества. — Хм, — немногословно, но выразительно прокомментировал сей спектакль Тобирама, не спеша, впрочем, озвучивать обуревающие его мысли. Чтобы в прошлом не случилось с менестрелем, Мадара не знал об этом, а пацан в свою очередь не собирался его в это посвящать. Конец обеда прошел довольно мирно. Мальчишка рассказывал о своих похождениях в Узушио, даже не предпринимая попыток взять в руки инструмент, за что Тобирама самолично отдал паршивцу свой десерт, после чего направился в купальню, попутно отправив пару теневых клонов исследовать город на предмет других шиноби. Несмотря на то, что в их отряде присутствовал Бог Мира Шиноби, его младший брат известный изобретатель и быстрейший ниндзя их поколения, и до кучи, сам Учиха Мадара во всем своем лохматом великолепии, Тобирама настоял на стандартной смене дозорных, хотя и сомневался, что на их группу кто-то посмеет напасть. Пока Сенджу-младший отмокал в купальне и размышлял над тем как же они будут добираться до острова (Чигу заверил, что у него все схвачено), как пришли воспоминания одного из только что развеянных клонов. Его брат, в компании мелкого паршивца, решил прогуляться в район красных фонарей. Неужели не нашел себе компанию получше? Взял бы для моральной поддержки своего дружка — Мадара никогда не упускал случая пропустить чарку другую в компании девиц. Хотя, зная брата, Тобирама был почти на сто процентов уверен, что инициатором похода был менестрель… И все бы ничего, если бы этот идиот, именуемый Сенджу Хаширамой, не потащил с собой кошель со всеми их деньгами! А зная брата, с деньгами можно будет распрощаться в самое ближайшее время. — Что за идиоты?! — риторически вопросил у небес, вернее у дощатого потолка купальни, Тобирама и поспешил смыть пену с волос, после чего, наскоро вытеревшись, направился в раздевалку. Если он не поспешит, они останутся без денег.***
Район красных фонарей встретил Тобираму крайне приветливо. Сколько он себя помнил, подобные места вызывали у него смешанные чувства. С одной стороны, он как и любой мужчина посещал эти края и даже получал нечто похожее на удовольствие. С другой стороны, именно эта оговорка «нечто похожее» и портило общие впечатления. Район красных фонарей был пропитан ужасающим количеством феромонов, что полностью дезориентировало его, буквально полностью лишая обоняния. Чтобы понять всю степень дискомфорта, нужно уточнить, что если бы Тобираме предоставили выбор между зрением и обонянием, он бы выбрал второе. Но помимо этого конкретного минуса, было и лично субъективное мнение Тобирамы, что подобные места обитель всего того, что он так презирал. Опьяненные настойками омеги, опьянены феромонами последних альфы и просто пьяные беты, источающие не феромоны, а алкогольные пары. Здесь человеком правил далеко не разум, а нечто более низменное. Как в переносном, так и в прямом смысле. Каждый раз, переступая порог квартала, Тобирама чувствовал непривычную гамму эмоций. Как и всякий альфа, на него не могли не действовать феромоны омег, пусть и не течных. Это его безусловно злило — отдавать управление телом органу отличному от мозга, было против его принципов. Но та самая «альфячья» сущность, которую он едва ли не презирал в такие моменты, давала о себе знать, желая вырваться на свободу и показать себя во всей красе. Это претило убеждениям Тобирамы, а потому настроение его резко падало, что, впрочем, ни капли не смущало проституток. Будь то омеги, или беты, все как одна они липли к нему, на подсознательном уровне чувствуя силу. Подобное поведение, продиктованное низменными инстинктами не делали девушкам чести, а потому Тобирама выдерживал в их компании от силы час-полтора пустых разговоров за саке, после чего решительно брал то, зачем приходил. Вот и в этот раз, только он переступил порог района красных фонарей, как нос тут же забил запах духов с феромонами и просто чужие феромоны уже без примесей. Сенджу-младший чихнул и решительно направился к одному из лучших заведений этого места, именно там была замечена парочка придурков, которым, по прикидкам Сенджу-младшего, оставалось жить не более пяти минут (он лично об этом позаботится!). Заведение встретило его парочкой миловидный девчушек — камуро, которые подхихикивая в ладошки и стреляя глазками поприветствовали его и попытались проводить в одну из свободных комнат. — Меня ждут, — хмуро отрезал он, взирая на девчушек крайне строго, отчего те должны были стушеваться, но вместо этого залились краской и переглянувшись, пригласили его следовать за ним. — У нас сегодня просто праздник! — пояснила одна из них, мелкими шажками семеня по коридору. — Такие клиенты пожаловали! — Шиноби видно сразу! — подхватила вторая, поглядывая на Сенджу, как ей, вероятно, казалось томно из-под густо накрашенных ресниц. Но добилась только того, что у Тобирамы руки зачесали всыпать малявке, чтобы поменьше глазела на взрослых мужчин и думала о том, как найти себе другую работу. Хотя, не ему критиковать образ жизни других людей — его собственная работа была в разы хуже. — Проходите! — Оказывается они уже дошли до комнаты и девчушки рассредоточившись по разные стороны, синхронно потянули седзи, открывая вид на… злого как тысяча чертей Мадару. Немая пауза продлилась добрых четверть минуты, после чего Учиха возмущенно возопил: — Чего тебе от меня надо, ублюдок?! Какого дьявола ты меня преследуешь?! От его голоса, две девушки, что активно прижимались к нему с боков, вздрогнули и также вопросительно уставились на замершего в дверях Тобираму. Тот в свою очередь одарил Учиху гневным взглядом, но ничего не ответил. Вместо этого повернувшись к любопытным девчушкам, что пялились то на Мадару, то на него. — Знать не знаю этого человека, — холодно проинформировал он их. — Я ищу своего брата и его друга. Камуро, та, что побойчее, скорчила задумчивую моську, шаловливо уперев кончик указательного пальца в губы. — Но господин, у нас нет никого, похожего на вас, — она выразительно глянула на его белые волосы. — Нет, — Тобирама почувствовал себя идиотом. — Мы с братом совсем не похожи. У него прямые длинные черные волосы, черные глаза и смуглая кожа, одежда гражданская, а с ним вероятно не в меру болтливый мальчишка, больше похожий на ежевичный куст… На этой фразе встрепенулся Мадара, отчего подавился саке. Пока красноглазый откашливался, камуро сноровисто задвинули седзи и сорвались с места, предварительно сцапав с двух сторон Тобираму за рукава. — А! Так бы сразу и сказали, что вы друг Чи-куна! Идемте! — Мы всегда рады друзьями Чи-куна! — подхватила вторая. — Они в гиацинтовом зале, на третьем этаже. — С ними должна быть… — Стоять! — грохнуло позади и в коридор вывалился Мадара. Девчушки послушно замерли, а Тобирама едва сдержал едкую усмешку. — Только не говори, что Чигу здесь! — Хорошо, не скажу, — все же издевательски ухмыльнулся альбинос. — Ты!.. — Учиха сверлил его злобным взглядом. Учитывая взвинченное состояние красноглазого и не особо отличающегося терпением Тобираму, дело могло вполне принять не лучший оборот, но тут между ними влезли камуро. — О! Господин шиноби, вы тоже знаете Чи-куна? — бесстрашно вопросила одна из них, пялясь на Мадару снизу вверх. — Знаю! — рыкнул тот, но все же перевел взгляд с Тобирамы на девчушку. Альбинос фыркнул, но от комментариев отказался. Не время и не место. — Тогда, если вы изволите проследовать за нами, мы проводим вас в гиацинтовый зал! — предложила вторая. — Изволю! — все еще раздраженно, но уже без ноток бешенства, ответил Учиха. — Прекрасно! — слаженно пропели камуро и поспешили по коридору. Мужчинам не осталось ничего другого, кроме как последовать за ними. По пути до гиацинтового зала, Учиха и Сенджу друг друга показательно игнорировали, но стоило камуро распахнуть седзи, как проявили удивительное единодушие — замерев на пороге с выражением крайнего непонимания на лицах. В зале царил настоящий бедлам и столпотворение. Начать стоит с Хаширамы, который восседал едва ли не в центре зала, облепленный хихикающими девушками, в количестве четырех штук, красный как рак и с широкой блаженной улыбкой полного кретина на лице. Поодаль развалился менестрель, положив голову одной из куртизанок на колени, а ноги на пустой столик, он что-то активно вещал, делая паузы, для того, чтобы хомячить крупные виноградины, что клала ему в рот еще одна девушка. В другом конце комнаты царило безбашенное веселье — две синдзо танцевали с веерами, еще одна мучила странный инструмент менестреля, по форме напоминающей гунбай Мадары. — Какого хрена тут происходит?! — озвучил мысли Тобирамы Мадара, за что альбинос его мысленно поблагодарил, ибо сам был не уверен, что сможет выдавить из себя что-то более или менее цензурное. На мгновение к зале повисла тишина. Одиноко тренькнула струна и лопнула, заставив синдзо испуганно ойкнуть. — О! Мадара-сама! — помахал ему менестрель, не спеша, впрочем, вставать или хотя бы оторвать голову от коленей хихикающей девушки. — Чи-сан… — неожиданно покаянно влезла перед Учихой девица с инструментом в руках, тем самым не дав главе клана Учиха ответить на столь сомнительное приветствие. — Я случайно… — Ох, — кажется, искренне расстроился менестрель, но взглянув на синдзо, которая едва сдерживала потоки слез, только махнул рукой, тепло улыбнувшись: — Не расстраивайся, Имаи-чан! Это легко починить! — Тобирама! — наконец заметил его брат и попытался было встать ему навстречу, но запутавшись в собственных ногах, шмякнулся на подушку обратно. Девицы захихикали и потянулись облепить Сенджу-старшего покрепче. — Почему ты здесь? Неужели что-то случилось? — Ты. — Альбинос прожег его взглядом, с трудом оторвав оный от млеющего на чужих коленях менестреля. — Ты случился. — Я? — искренне изумился тот. Но Тобирама не ответил, взирая на старшего брата сверху вниз, с такой яростью, что тот икнул и начал выпутываться из рук куртизанок. Безуспешно. Мадара тем временем, за шкирку поднял менестреля и потащил того к дверям. — Мадара, что ты делаешь? — уставился на друга круглыми глазами Хаширама. — Разве не видно? — прорычали в ответ. — Чигу здесь не место! — Но он же уже взрослый… — с сомнением поглядел на менестреля Сенджу. — Плевать я хотел на возраст! — Уважаемый господин, — в дверях возникла еще одна куртизанка, но в разы респектабельнее нежели те, что уже пребывали в зале. На первый взгляд ей можно было дать что-то около тридцати, но Тобирама знал, что женщины мастерицы скрывать как лицо, так и возраст, а потому мысленно прибавил к указанной цифре минимум пять лет. — Что-то случилось? Казалось бы, вопрос был адресован Мадаре, но Тобирама заметил, как женщина стрельнула глазами в сторону мальчишки. — Ока, это тот самый друг о котором я тебе рассказывал! — отозвался менестрель, не дав Мадаре ответить. — О! Вот как… — взгляд женщины изменился, став мягче. — Вы знакомы? — Тут же поймал ее взгляд Учиха. — Как давно? Но опытная куртизанка уже ушла в защиту, патетично прикрыв рот рукой и собрав легкие улыбчивые морщинки в уголках глаз. — Я всего лишь старая знакомая Чигу. Думаю, он и сам вам расскажет, если сочтет нужным… — Да черт он что расскажет! — неожиданно яростно прорычал Мадара и Тобирама понял, что менестрель постоянно уходит от ответов про свое прошлое, которым так активно интересовался красноглазый. Они встретились больше месяца назад, но, кажется, о том, где шлялся менестрель все эти годы, Мадара так и не узнал. И судя по нарочито невинному выражению лица мальчишки — и не узнает. Поняв, что ответа от женщины он не получит, глава клана красноглазых потащил менестреля дальше по коридору в сторону выхода. — Идем, брат. — Непреклонно скрестил руки на груди Тобирама, но это было лишним — Хаширама, явно переживая за тушку мелкого паршивца, уже спешно прощался с девушками и направился следом за парочкой, ссору которой они застали уже на улице. — …мы всего лишь гуляли… — Ты… — Мадара ткнул пальцем в плечо мальчишки, отчего тот поморщился и обиженно надулся. Мужчина с хрустом сжал пальцы в кулак и убрал руку подальше, явно борясь с желанием ткнуть в гаденыша разок другой. — О чем вообще думал? Потащился в квартал красных фонарей! Да еще и ночью! В место, где все пропитано либо феромонами, либо притираниями, либо просто алкоголем! Совсем идиот?! — Ой, да ладно вам, Мадара-сама! Чигу уже не маленький. — Вот именно, что не маленький! — зло отозвался шиноби, не реагируя на друга, что пытался оттащить его от надувшегося мальчишки. — Что? Потискать потаскух захотелось? Или приключений на задницу поискать? Взгляд менестреля заледенел. Он уже не дулся, напрягся как натянутая тетива, готовая выстрелить. — А если и захотел? — с вызовом ответил он. Мадара аж вырываться перестал, брови поползли вверх, скрываясь за лохматой челкой. Даже Хаширама малость растерялся и выпустил друга. Тобирама нахмурился, но продолжил по старой привычке наблюдать и анализировать. Чутье в этом месте ему было недоступно, но глаза все еще были при нем и он прекрасно видел, что мальчишка действительно зол. Впервые за все время их знакомства. — Ты маленький полудурок! — начал было Учиха, но менестрель перебил: — Я взрослый и могу делать что захочу! Хоть, как вы говорите, «потискать потаскух», хоть дать потискать собственную задницу! Моя задница, что хочу то и делаю! — Ты… — А эти «потаскухи» — с непередаваемым отвращением повторил он, явно задевшее его словцо, — во сто крат лучше вас! Они хотя бы не убивают направо и налево, как это делаете вы, шиноби! — Маленькая неблагодарная дрянь! — рявкнул Мадара, вскидывая руку чтобы отвесить подзатыльник, но менестрель его опередил и со всей дури зарядил краем деревянной санадлии прямо в незащищённую голень Учихи. — Лжец! — выкрикнул он, и, взглянув прямо в глаза Учихе, глухо добавил на грани слышимости: - И трус. После чего развернувшись, убежал прочь, умело затерявшись в толпе и оставив троих мужчин смотреть ему в след. Мадара первые мгновения невидяще смотрел вслед, после чего было дернулся за ним, но его удержал Хаширама, буквально повиснув на друге. — Пусти! — обернулся к нему Учиха, светя своими шаринганами на всю улицу. — Успокойся, Мадара! — воззвал к разуму друга Сенджу-старший. — Вам нужно остыть. — Остыть? Да, я его сейчас поджарю! Он пнул меня! Меня! — Заслужено, — равнодушно пожал плечами Тобирама и удостоился испепеляющего взгляда полного ярости. — То есть сравнение с потаскушками тебя устраивает? — ядовито уточнил он. — Не скажу, что необычайно рад этому, — по-прежнему холодно ответил альбинос, без каких-либо неудобств глядя недругу в глаза. — Но малец ведь прав. Эти, — он нарочито саркастично ухмыльнулся, — потаскушки, действительно лучше нас. И видя искреннее непонимание во взгляде недруга и брата, пояснил: — Сами посудите. Куртизанки живут, не трогая никого, тихо и мирно. Их нельзя назвать примером для подражания, но в отличие от нас, они не развязывают войн, в которых гибнут тысячи людей. В том числе, к войне не имеющих никакого отношения. — Тогда может тебе стоит сменить род деятельности? — вызывающе поинтересовался Учиха и Тобирама ответил ему долгим тяжелым взглядом. Воздух между ними загустел и едва ли не пошел искрами. Народ что и до этого — с начала ссоры между менестрелем и красноглазым — обходил их стороной, сейчас вовсе спешил убраться как можно дальше. Послышались звуки захлопывающихся окон и сквозь какофонию запаха прорезался откровенных аромат страха. — Хватит! — между ними встал Хаширама, глядя на обоих непривычно твердо. И когда увидел, что слова подействовали, уже тише добавил: — Думаю, нам всем, — выделил он, — нужно остыть. Утверждение было не лишним, а потому Тобирама только дернул плечом и направился к выходу из квартала. Он и сам не ожидал, что все извернется таким образом. Чертов Мадара взорвался на пустом месте! Не хотелось признавать, но мальчишка был прав не только в том, что оценил куртизанок так высоко, но и в том, что он уже сам в состоянии решать, куда ему идти — тискать кого-то или давать кому-то тискать себя. И сразу же после этих мыслей, с ужасом осознал, что в глубине души благодарен Мадаре за этот взрыв, потому что он высказал то, что сам Тобирама не имел права высказывать. Более того, он не имел права даже чувствовать что-то подобное, как желание запретить мальцу куролесить в квартале красных фонарей. Выйдя, наконец, за ворота и вдохнув чистый воздух, он вдруг с удивлением обнаружил, что может легко взять след менестреля. Неуловимый обычно, смазанный запах, словно усилился и Тобирама уловил в нем нотки чего-то смутно знакомого. Скорее даже, хорошо знакомого, настолько хорошо знакомого, что уместнее сказать «приевшегося», а оттого и незаметного. Подумав еще немного, Тобирама, сам не зная для чего, взял-таки след.