***
Учебный день пролетает достаточно быстро и после двух дополнительных занятий единственное её желание — большая порция парфе с лесными ягодами в уютной кофейне недалеко от школы, которое вприпрыжку мчится исполнять она как можно быстрее. Девушка была всего в одном повороте от предмета своих мечтаний, когда ей пришлось обратить внимание на быстрые звуки ударов и тяжелые вздохи — что характерно для драки достаточно ожесточённой. Эта улица всегда была малолюдна и ей стало не по себе, вдруг кого-то убивают средь бела дня? Она была против насилия в любых его проявлениях и всегда отстаивала права тех, кто нуждался в этом. Быстро достав телефон и крепко зажав его в руке, чтобы чуть что, полицию сразу вызвать, омега медленно подошла к углу и аккуратно заглянула в переулок. Её глаза расширились от ужаса и она сразу помчалась туда, не думая ни о чём. — Господи, вы в порядке?! Он сидел, прислонившись к грязной холодной стене боком, держался за окровавленную руку и надрывно дышал ртом через раз, недалеко лежал человек без сознания — она очень хочет надеяться, что это именно так, но багровое пятно, что медленно начинало растягиваться под ним, наводило на не самые радужные мысли. В руке мужчины крепко был зажат небольшой нож, измазанный чем-то алым, чем — догадаться не сложно. Подбегать к незнакомцу в переулке, в ситуации практически не разобравшись — не самое лучшее её жизненное решение, но кем бы он не был, он может умереть. Всё, что она успела увидеть — на парня замахивались ножом, а он, абсолютно безоружный, был зажат между мужчиной и стеной. Что произошло затем Микан не поняла — слишком быстро. Она резко садится перед ним на корточки, отбрасывая недалеко свою школьную сумку, засовывает телефон в карман клетчатой форменной юбки и хочет взять его лицо в ладони. — Вы слышите меня? Эй, что произошло? Одну из её рук, пока та ещё не успела коснуться его лица, перехватывают, сильно сдавливая и выкручивая немного, а из-под растрепанной грязной челки на неё смотрят, опасно поблескивая, удивительные красные глаза. Теперь Микан не до конца уверена кто именно здесь жертва. — Не трогай меня, — он брезгливо девичью руку в сторону отбрасывает и пытается подняться. Ох ты ж мамочки, перед ней сидит античная древнегреческая скульптура, немного помятая, конечно. Его присутствие переворачивает внутренности омежьи: его прекрасное лицо, его черные растрепанные волосы, его глубокий голос, его непонятная властная аура, за которой хочется следовать. Тело чего-то требует — чего не понятно от слова совсем, но ничего, разберёмся. Вероятность того, что это альфа, да никакой-то там, а судя по ощущениям чистейшей крови — сто из ста, но от него… не пахнет? Микан незаметно принюхивается. Нет даже намёка на запах. Она почти поверила, что встретила своего истинного, но отсутствие запаха намекает на то, что этот незнакомец, скорее всего, всё же бета. От досады по спине девичьей проходится неприятный холодок, но на самоанализ нет времени абсолютно — ситуация явно не располагает. Парень вставать медленно начинает, и она, несмотря на запрет, помочь пытается. Кто он такой, чтобы что-то говорить ей! Ему нужна помощь и ей всё равно какие у него там бешеные тараканы в голове обитают. Ноги незнакомца удачно подкашиваются и он наваливается телом на Микан, заставляя девушку осесть. — Что в-вы? — она запинается, когда незнакомец, что без сознания практически, утыкается за её ухом носом и шумно втягивает воздух, медленно проводя вниз, ведя в область между плечом и шеей. Его тяжелое дыхание медленно становится размеренным, руки мягко обвиваются вокруг её талии, кровью пачкая школьную форму и он, безмерно измотанный, отключается окончательно прямо на ней. В растерянности, Сакура, под тяжестью тела чужого пыхтя, сидя на уже слегка расцарапанных коленях в какой-то грязной подворотне на холодном бетоне, тянется к своей юбке за телефоном, когда в чужих штанах начинает что-то вибрировать. Ей ничего не остается, кроме как достать чужой телефон (не подумайте, обычно она не лазает по штанам незнакомых мужчин) и ответить на звонок контакта, записанного как «Лука», судя по фотографии на заставке, миловидного блондина омеги. А мужчина поодаль от них всё так и не приходит в себя. А придёт ли?***
С тех пор, как к неуютному переулку подъехала, по всей видимости — она не разбирается в этом — дорогая чёрная машина со стеклами тонированными, прошло около недели. Человек, которого она приняла за милую омежку, в последствии альфой оказавшийся, мягко успокоил её, сказал не вызывать полицию и забыть обо всём этом, как о страшном сне. Ей даже было предложено немаленькое вознаграждение. Но что они о себе возомнили, чтобы она! И за помощь! Микан агрессивно грызла кончик карандаша, на уроке японского сидя в классе, рассуждая обо всём этом (ведь даже не расскажешь никому!), когда раздался громкий стук и тяжелым басистым голосом прозвучало что-то нетипичное для их будней. — Микан Сакура, пройдемте в кабинет директора. Немая сцена в классе застыла, после того, как каждый, включая учителя, удивленно перевёл взгляд на девушку в неверии. Кто-то вроде неё, на уроке, к директору? Её могут вызвать разве что грамоту за безупречное поведение выдать (относительно, конечно, но более реально), но не на уроке же. — Что ты опять натворила, балда? — её лучшая подруга Хотару шикает крайне недовольно на девушку, когда та мимо проходит. Дверь за Сакурой закрывается и Наруми приходится успокаивать класс. — Ти-ише, — мужчина призывает своих учеников к спокойствию лёгким постукиванием учебника по учительскому столу, — Сакура-чан, объяснит всё нам, когда вернется, а сейчас японский. Он весело заканчивает предложение и называет номер страницы с заданием под всеобщий тяжелый вздох.***
— Сколько? — Он спрашивает холодно, практически с порога, не церемонясь, с какой-то с затаённой агрессией смотря на девушку ни в чем неповинную, пока она не может понять, что вообще происходит. — Ч-что? Перед ней сидит тот самый парень из переулка, вальяжно развалившись на диванчике напротив, перед этим выгнав директора. Кто он такой, чтобы так вести себя? Судя по его дорогому, она, опять же, плохо разбирается в этом, прикиду, этот парень — важная шишка. — Моё спасение, сколько ты хочешь за него? — Он на спинку дивана откидывается, безразлично обводя кабинет директора взглядом. За ним стоят двое массивных людей в черных костюмах — не то, чтобы он не был в состоянии защитить себя, но так безопаснее, особенно, с последними событиями в связи. — Не люблю быть в долгу, — это правда, отчасти, но не настоящая причина его появления тут. Всё началось с Луки и его рассказа, крайне восторженного, про девочку-героиню, этакую Сейлор Мун современности — в два высоких хвоста волосы завяжи и вылитая, ну, — что отказалась от кругленькой суммы за его спасение. Он-то знает людей и их низменные мотивы: они все лживые, мерзкие и алчные, делающие всё только личной выгоды ради. На фоне этого у них разгорелся нешуточный спор и на кон был поставлен новенький красный Макларен, последнего года выпуска, что стоит в гараже у его друга — ну чем не прекрасный стимул принять вызов. Но и это тоже не совсем та причина, по которой он сидит в этом обшарпанном, по личным меркам, месте. Тот запах, что он ощутил, неосознанно, уступив инстинктам, прижавшись к её шее. Ещё совсем слабенький, нераскрывшийся, девственно чистый, но уже ощутимый. Он занимался саморазрушением чёртову неделю, убеждая себя, что ему показалось, а если и нет, то ему это не нужно ну никак. Привязанности — то, что держит тебя на месте. Да и сказки про истинность в его понятии — ну такое себе. Но звериное начало внутри него иначе думает, пасть скалит, а слабенький голосок подсознания теперь каждое утро навязчиво бьёт ему по вискам: давай, подчини её, давай же. — Да что ты думаешь о себе?! — омежьи глаза расширяются от гнева, щеки наливаются румянцем по той же причине и она импульсивно подрывается с диванчика, — не знаю, как принято у других людей, но я за помощь не возьму ни йены, чёртов ты кусок идиота! Мы обсудили это с тем парнем ещё в прошлый раз. Обычные люди не повышали на него голос так давно, что он даже забыл каково это и немного опешил, а тут в придачу и оскорбление. Что там обычные люди, любой, чей тон ему не понравится, нарывается на серьёзные проблемы. «Ей жить надоело?» — он опасно глаза прищуривает и температура в комнате, по ощущениям девушки, падает градусов на пару. — Сколько? — голос незнакомца становится ещё более безэмоциональным, чем был до этого и ей хочется убраться отсюда поскорее, но вместо этого она преодолевает расстояние до него в один большой шаг, смотря сверху вниз, чего он никому не позволил бы, а если такое и случалось, то эти не очень умные люди уже никогда ни на кого не посмотрят. Охрана дёргается в её направлении, но он останавливает их жестом руки. Своим лицом приблизившись к его на критическое расстояние, выразительно спину прогнув для этого, уперев руки в боки, она медленно говорить начинает. Их глаза на одном уровне, опасный блеск в алых пугает даже крепких мужчин лет на двадцать старше их обладателя, но не её. — Если хочешь поиграть в попугая, поищи кого-нибудь другого. Ты забрал меня с урока, запугал директора, опозорил перед одноклассниками, а теперь пытаешься опорочить мои честь и достоинство. Я не знаю кто ты, но… Я. Не. Возьму. Ни. Йены. Она тихо членораздельно произносит последнее предложение и отдаляется от него. Охрана уже прикидывает куда можно будет деть девичье тело и сколько на всё времени потребуется — такого их вспыльчивый господин не простит точно. Все эти секунды он мог дышать только ею, слабый персиково-клубничный аромат мягко пропитывал воздух между ними и его медленно вело. Запах только начал раскрываться, а уже такой эффект. Занятно. Она разворачивается на плоских каблучках своих балеток и собирается уже сердито вылететь из кабинета, когда слышит позади себя. — Нацуме Хьюга, запомни это имя. Ну, началось.