***
Прошел год со свадьбы Намыка и Гюльфиды. За это время у них появился наследник — Енги. Намык, первое время тосковавший по Эсме, наконец-то смог разглядеть в законной жене свою настоящую любовь. А после того, как она родила ему мальчика, он и вовсе стал в полном смысле слова носить её на руках. Гюльфида счастлива рядом с мужем. Муса радовался за друга и славил Всевышнего за то, что тот уберег его от никому не нужной свадьбы. Жарким весенним днем, с полными руками тяжелых коробок, Билги идет по дворцу. Ноша её тяжела — в день рождения Анны дети султана решили испечь любимый торт именинницы, а некоторые русские знакомые прислали подарки. От тяжести и жары, Билги идет, склонив голову, не видя ничего вокруг себя. Внезапно она с кем-то сталкивается и едва не роняет подарки на землю. — Аккуратнее! — доносится до неё знакомый голос и всё внутри девушки сжимается. Она поднимает голову и замирает — перед ней Муса ага. — Извините, Муса ага, — шепчет девушка. — Это торт и подарки для Анны и они тяжелые. Я не хотела… Билги не договаривает под пристальным взглядом стражника. Он смотрит на неё, разинув рот. — Ничего страшного, — отвечает Муса, найдясь. — Прости, запамятовал твоё имя. — Меня зовут Билги, Муса ага, — говорит она, кланяясь. — Да-да, Билги. Ты говорила, что подарки тяжелые. Так давай я помогу тебе, — предлагает Муса, улыбнувшись. — Не стоит, Муса ага, — возражает Билги, заливаясь краской. — Я сама справлюсь. — И всё-таки я помогу их донести, — настаивает Муса, забирая злосчастные коробки из рук девушки. — Ещё не хватало, чтобы ты столкнулась с повелителем. Билги, на ватных ногах, покорно бредет за ним до комнаты Анны. Эти минуты кажутся ей вечностью и когда они оба оказываются у покоев учительницы, Билги тяжело вздыхает. — Держи, — говорит Муса, отдавая ей коробки. — И передавай поздравления учительнице. — Спасибо, Муса ага. Я передам, — отвечает Билги, заливаясь краской. — Ты давно живешь во дворце? — интересуется Муса. — Что-то я тебя раньше не видел. — Оно и не мудрено, Муса ага. Вы всё время заняты, в своих делах и хлопотах. — Билги снова краснеет. — А я уже лет пять во дворце живу. — Ты себя хорошо чувствуешь, Билги? — взволновано спрашивает Муса. — То бледнеешь, то краснеешь. Может, тебе лекарь нужен? — Не извольте беспокоиться, Муса ага, со мной всё хорошо, — заикаясь, говорит она. — Как знаешь. До встречи, Билги, — отвечает Муса, пожимая плечами. Билги кланяется и, наконец, заходит в комнату Анны. Та замечает пылающие щеки подруги и подходит к ней. — Бог мой, Билги, что с тобой? У тебя щеки красные, как самый спелый гранат! Ты не заболела? — Заболела, Анна, — отвечает Билги, глупо улыбаясь, и облокачивается на дверь. — Как?! — воскликнула Анна. — Что с тобой? Да поставь ты уже эти коробки, присядь и рассказывай, что за недуг тебя одолел. — Ой, Анна! Это же тебе наследники передали в день рождения! Но Салиха-султан просила без них не распаковывать подарок. А остальные коробки — это подарки от твоих соотечественников, — тараторит Билги, ставя коробки на рояль. — Спасибо, — отвечает Анна, улыбаясь. — Но ты мне так и не ответила, что за недуг с тобой приключился? Хотя, я догадываюсь. Неизлечимый недуг, именуемый любовью. — Анна! — воскликнула Билги, покраснев. — Что ты такое придумываешь? — О, я ничего не придумываю, — смеется Анна. — Расскажи мне! Я ведь умру от любопытства! — Да мне и рассказать нечего, — говорит девушка, отводя взгляд и снова заливаясь краской. — Несу я, значит, подарки и сталкиваюсь с Мусой ага, едва не роняя все эти коробки. Честное слово, Анна, мне было так тяжело, что смотреть по сторонам никак не получалось! Словом, он помог мне донести все это до твоей комнаты. — Вам удалось поговорить? — Немного. Он спросил моё имя и давно ли я живу во дворце. А потом справился о здоровье, — ответила Билги, пожимая плечами. — А когда мы попрощались, он сказал «До встречи!». Анна, что это может значить? — Всё, что угодно, Билги, — Анна лукаво смотрит на подругу. — Но, раз уж Муса ага заметил тебя однажды, то, будь уверенна, уже никогда не забудет.***
Анна с Билги гуляли по саду, весело болтая. Билги увлеченно что-то рассказывала, совершенно не замечая ничего вокруг. Анна же первой увидела предмет обожания подруги и в её светлой голове родилась идея. — Муса ага, добрый день! — поздоровалась она. — Добрый день, Анна! — поздоровался в ответ мужчина и смущенно добавил: — Добрый день, Билги. — Добрый день, — опустив взгляд, ответила она. — Ох, я совершенно забыла! У меня же урок! — воскликнула Анна и, поклонившись, сказала подруге: — Извини, Билги, но нашу прогулку придется прервать. Едва девушка вдохнула, чтобы сказать Анне, что никаких уроков сегодня нет, как та уже была далеко. — Как твоё здоровье, Билги? — спросил Муса, чтобы заполнить неловкое молчание. — Вашими молитвами, Муса ага, — ответила Билги, не поднимая взгляд. — Я рад. Ты не возражаешь, если я составлю тебе компанию, раз уж ваша с учительницей прогулка не состоялась? И перестань, наконец, краснеть, иначе вызову к тебе лекаря и ты будешь пить самые горькие лекарства из тех, что только существуют! — Как прикажете, Муса ага, — пролепетала девушка, стараясь унять дрожь в руках. Муса жестом пропустил девушку вперед, и они вместе побрели по саду. Анна, спрятавшаяся за деревом, довольно улыбнулась. Медленно шагая, Муса внимательно слушал веселые истории Билги. В какой-то момент, Муса поймал себя на мысли, что эта девушка не вызывает в нем прежних волнений и страхов, с ней легко и интересно. Кроме того, он был склонен думать, что Билги нравится ему. Билги время от времени бросала короткие взгляды на Мусу, внимательно изучая его своими синими глазами. Муса старался не подавать виду, что заметил, как она смотрит на него, чтобы не смущать девушку, но иногда они встречались взглядами, и Билги становилась красной как помидор. Муса только улыбался и продолжал что-то рассказывать. Они гуляли и гуляли, погрузившись в молчание. Казалось, темы для разговоров исчерпаны, а уходить никому не хотелось. Наверное, впервые в жизни, Муса почувствовал себя живым. Раньше, до знакомства с Билги, он ощущал себя так только на службе. Но эта маленькая хрупкая девушка, с черными, как крыло ворона, волосами, перевернула его мир с ног на голову. Рядом с ней он мог расслабиться, позволить себе не думать о различных опасностях, бесконечно нависающих над повелителем и Османской империей. А как она смеется! Это самый чистый и красивый смех, что Муса когда-либо слышал. Мужчина бросил взгляд на Билги и их взгляды снова встретились. Но, к удивлению Мусы, она не залилась краской. — Что, Билги, не хочешь пить лекарства? — со смешком спросил Муса. — Не хочу, Муса ага, — ответила Билги, улыбаясь. — Вы так описали мне предстоящие мучения, что я решила держать себя в руках. — Молодец! — похвалил её Муса и крикнул: — Билги, аккуратнее! Билги, не заметив лежавшую на земле ветку, споткнулась и упала прямо в руки стражника. Муса крепко держал её. — Простите, Муса ага, — шепнула она, не в силах оторвать взгляд от него. — Ничего, — ответил он, продолжая прижимать Билги к себе. — Ты в порядке? — Да, Муса ага, — сказала Билги, отстранившись. — Вот я растяпа! Не заметила глупую ветку… — Не настолько она и глупая, — улыбнулся Муса. — Пойдем, я провожу тебя. Не хватало ещё, чтобы ты где-то по пути ногу сломала. Билги улыбнулась и, взявшись за предложенную Мусой руку, пошла к дворцу. Подвернутая нога не болела, но Билги решила воспользоваться небольшой хитростью и, сильнее прижавшись к Мусе, немного прихрамывала. Тот, увидев, как девушка ковыляет, припадая каждый раз на другую ногу, едва сдерживал улыбку. — Ну, вот мы и пришли, — сказал Муса. — Постарайся ни с кем не столкнуться и не подвернуть ногу по дороге к покоям Анны. — Постараюсь, Муса ага, — ответила Билги. — С Вашего позволения. — До встречи, Билги, — стражник тепло улыбнулся спутнице. Билги кивнула головой и побежала к Анне, забыв о «подвернутой» ноге. Муса долго смотрел девушке в след. Когда тонкая фигурка скрылась из виду, он тяжело вздохнул. — Не могу поверить своим глазам, Муса ага, — раздался рядом голос Намыка-паши. — Ты ли это, друг мой? — Не понимаю, о чем ты, паша, — отозвался Муса. — Кто эта молодая особа, что ты так тяжело вздыхаешь? — Намык смотрит на друга, а в его глазах отражаются смешинки. — Билги, помощница учительницы, — ответил Муса, продолжая смотреть туда, где скрылась девушка. — Прекрасное имя, — на распев, в тон товарищу, сказал Намык. — Намык-паша, прекрати! — Муса сурово глянул на тайного советника. Намык старался сдержать улыбку и смех, но глядя, как его добрый друг хмурится, ничего не получалось. Паша подумал, что, если однажды встретит эту девушку, покорившую сердце стражника, обязательно поблагодарит за то, что так вовремя появилась в его жизни. Шли дни, сменяясь ночами. Билги продолжала искать встречи с возлюбленным, обставляя всё так, словно встречи эти были случайными. Но, если бы она только знала, что и Муса искал её взглядом везде, где можно было, и уж если бы она узнала, как часто он думает о ней, то потеряла бы сознание от счастья. Так и сегодня, пока Анна была на уроке, Билги шла по саду, надеясь встретить любимого. Она чувствовала, что Муса должен с минуты на минуту появиться, но его всё не было. Билги присела на лавочку, подставляя смуглое лицо под летнее солнце. На улице стояла жара, но девушку бил озноб. Душа холодела, будто предчувствуя что-то плохое. Прождав целый час, Билги вздохнула и пошла во дворец, вглядываясь в лица всех проходивших рядом людей. На завтра всё повторилось снова — Билги сидела на скамейке и ждала, когда же появится Муса. Сердце девушки неслось галопом, а мысли путались. «Неужели он больше не хочет меня видеть? Может, я сказала что-то такое, что его обидело? Или повела себя неподобающе? Вот бы увидеть его, хоть на минутку… выяснить всё и попросить прощения». Прождав Мусу, Билги двинулась в сторону гарема. На следующий день, снова сидя в саду, Билги терпеливо ждала. Ожидание сводило её с ума, разрывая душу в клочья. «Лучше бы он сказал, что не желает меня видеть прямо в глаза, чем вот так мучил. Было бы не так больно. Ох, Муса ага, за что Вы так со мной?». Подождав ещё немного, Билги поняла — он не придет. Когда она зашла в комнату к Анне, на той лица не было. Сердце Билги оборвалось. — Анна, что случилось? — слабым голосом спросила она. — Анна! — Билги, — Анна говорила тихо, — кое-что случилось… Присядь. — Анна, не томи, пожалуйста! — взмолилась Билги. — Билги, дело в том, что Муса ага, — Анна запнулась, — он был на задании. Эти дни его не было во дворце, и он не успел тебя предупредить, что уедет. — Ох, хвала Всевышнему, — выдохнула Билги, и, решив, что это всё, заулыбалась. — Я уж думала, что он больше не хочет меня видеть. — Билги, он ранен, — выпалила Анна, не смея смотреть на подругу. Улыбка исчезла с её губ. Глаза наполнились слезами и страхом. Голос отказывался слушаться. — Как? — шепотом спросила Билги, бросаясь к выходу. — Он без сознания, — говорит Анна, загораживая собой дверь. — К нему пока нельзя, но лекарь говорит, что Муса ага справится. Он сильный. — Я должна его увидеть! — сквозь слёзы сказала Билги. — Пусти меня. Пожалуйста! Анна прекрасно понимала подругу, ведь если бы, не приведи Господь, что-то случилось с султаном, она разгромила бы ведь дворец, только бы увидеть его. — Пойдем, я отведу тебя, — шепнула Анна, обнимая девушку. — Держись и молись, чтобы он как можно быстрее очнулся. Дорога до покоев Мусы казалась Билги вечностью. У его кровати сидел Намык-паша. — Добрый день, Намык-паша, — поздоровалась Анна. — Добрый день, Анна, — ответил он и кивнул Билги. — Добрый день, Билги. Бедная девушка, увидев дорогого её сердцу человека с перевязкой, такого бледного и измученного жаром, прижалась к подруге, скрывая слёзы. — Как он? — тихо спросила Анна. — Ещё не очнулся, но лекарь говорит, что он справится с этой бедой, — ответил паша. — Нам нужно надеяться на чудо, и молиться так горячо, как только мы умеем. Анна, можно Вас на пару слов? Анна кивнула, выходя следом за Намыком, оставляя Билги наедине с Мусой. Когда за Анной и пашой закрылись двери, Билги встала на колени возле раненого. — Добрый день, Муса ага, — захлебываясь слезами, шепнула Билги. — Я ждала Вас в саду три дня, а Вы всё никак не приходили. Если бы Вы знали, что я себе только надумала и, о, Всевышний, лучше бы оказалось, что Вы больше не нуждаетесь во встречах со мной, чем видеть Вас здесь… таким. Намык-паша говорит, что Вы поправитесь, и я искренне ему верю. Я буду молиться за Вас день и ночь. Если Вам будет угодно не видеть меня, я исполню Вашу волю. Но исполните и Вы мою — очнитесь. Вернитесь ко мне. Ходите по дворцу, смейтесь над шутками Заира. Это будет лучший подарок для меня. Я не знаю, Муса ага, доведется ли мне когда-то Вам это сказать и прилично ли говорить вообще такое, но… я люблю Вас. Так люблю, как никого раньше не любила. Поэтому, прошу, вернитесь! Будьте со мной. Найти в себе силы сказать что-то ещё Билги не смогла. Она рыдала до спазмов в горле, держа Мусу за руку. Билги, словно маленькая девочка, до сих пор верящая в сказки, искренне надеялась, что он откликнется на её слова, откроет глаза и обожжёт взглядом карих глаз… Но, нет — Муса по прежнему лежал без сознания. Только морщинка на лбу разгладилась, словно сон его стал спокойнее. Вскоре в покои стражника зашёл лекарь, сказав, что она сможет навесить его завтра. Билги сопротивлялась, но Анна всё же смогла убедить подругу послушаться. Следующим вечером, Билги снова пришла к Мусе. Она справилась о его здоровье у врача, но тот сказал, что ему стало хуже — жар усилился, изрядно его вымотав. Девушке разрешили побыть со стражником. Билги снова сидела рядом с любимым и не могла унять слёз, шепча, как сильно она его любит, как он важен для неё и что она бы всё отдала, лишь бы он очнулся. Убитая горем, потрясённая случившимся, вымотавшаяся волнениями, Билги не заметила, как Муса открыл глаза. Пару раз моргнув, он медленно перевел взгляд на сидящую рядом девушку. — Билги, — хрипло позвал он. — Моя Билги… — Муса ага, — встрепенулась она, — как Вы? Я позову лекаря. — Не надо, — тихо ответил Муса, накрыв руку Билги своей. — Побудь со мной. И перестань плакать. — Как прикажете, Муса ага, — отозвалась девушка, смахивая слёзы. — И как тебе не стыдно? Я лежу на смертном одре, а ты до сих пор мне «выкаешь», — слабо улыбнулся Муса. — Билги? — Я здесь, Муса ага, — она села ближе. — Я люблю тебя. Возможно, я тороплюсь с признаниями, но не сказать тебе этого — непростительная ошибка, — говорит Муса и кашляет. — Прости, что не предупредил о своем отъезде — дело было срочным. Мне и минуты не дали, чтоб хоть записку тебе передать. — Ничего, главное, что Вы… ты, — поправила себя Билги, — жив. А теперь я всё же позову лекаря. Отдыхай. Муса легонько коснулся губами ладошки девушки. Когда Билги сказала Анне и Намыку, что Муса ага очнулся, паша тут же послал за лекарем. После недолгого осмотра, тот сказал, что опасность миновала и через пару дней Муса ага сможет вставать с постели, а ещё через три дня сможет вернуться на службу. Слух о том, что Муса очнулся, быстро разошелся по дворцу. К нему постоянно заходили гости: одним из первых пришел султан, и они долго беседовали, затем заглянул Заир, рассказывая последние новости. Чуть позже пришел Намык, а за ним — Анна. Последняя рассказывала Мусе о Билги: как она волновалась, как переживала о том, что он не приходит. Сердце мужчины сжималось от мысли о том, что Билги решила, будто перестала быть нужной ему. Муса подумал, что именно её любовь и удержала его на грешной земле, выхватив из липких лап смерти. Билги приходила к нему так часто, как того позволял лекарь. Анна, всегда и всё понимающая, отпускала подругу. Прошло три дня, и Муса стал подниматься с постели. Он ещё слаб, но верная Билги всегда рядом. Султан знал о нежных чувствах между молодыми людьми и, видя их вместе, останавливался, чтобы справиться о здоровье охранника. — Как твое здоровье, Муса ага? — спросил султан и на этот раз. — Вашими молитвами, повелитель. Мне уже гораздо лучше, — ответил Муса. — Думаю, одними моими молитвами тут не обошлось, — улыбнувшись, султан посмотрел на покрасневшую Билги. — Рад, что твои силы возвращаются, и ты можешь проделывать такой путь. Билги, он в точности выполняет указания лекаря? — Да, повелитель, — Билги поклонилась. — Муса ага прислушивается к его советам. — Хорошо, — султан улыбнулся. — Желаю тебе скорейшего выздоровления, Муса ага. — Спасибо, повелитель. С Вашего позволения, — говорит Муса и склоняет голову. — С Вашего позволения, — эхом отзывается Билги. Придерживая мужчину под руку, они выходят на улицу. Медленно, не спеша, пара идет в сторону сада, ведя тихую беседу. Султан наблюдает за ними с балкона своих покоев. Рядом с ним стоит Анна и улыбается. — Кто бы мог подумать, что однажды Муса ага откроет своё сердце женщине? — задумчиво произносит султан, обращаясь к самому себе. — Всё однажды случается, повелитель. Особенно, чудеса. Особенно, если в них верить, — тихо отвечает Анна. Махмуд переводит взгляд с влюбленных на учительницу и тонет в её небесно-голубых глазах. Он понимает, куда она клонит и шире улыбается. Коротко кивает головой и нежно-нежно целует. Билги неторопливо, размеренно, подстраиваясь под Мусу, шагает по саду. Муса ещё не полностью оправился от ранения и быстро устает, но девушка не дает ему расслабляться — после небольшого перерыва они снова продолжают идти. — Устал? — нежно спрашивает Билги. — Немного, — со смешком отвечает Муса. — Давай присядем. Билги согласно кивает. Солнце, некогда палящее, теперь движется на запад, забирая с собой жару, и дарит городу немного прохлады. Ожившие цветы и растения, наконец, вздохнули свободно, подняв головы вверх. Ароматы, разносившие по саду, казалось, можно резать ножом — настолько сильными они были. Муса, умостившись на скамье, разглядывает девушку, пока она зажмурилась, подставив смуглое лицо под уходящие лучи солнца. В такие моменты, сердце верного стражника начинало нестись галопом, вырываясь из груди, а душа пела такие песни, которых Муса никогда раньше не знал. Ему хотелось смотреть на Билги всю жизнь, слышать её смех, смотреть в прекрасные синие глаза, ощущать присущий только ей аромат и знать, что она ждет его. Муса задавался вопросом: а что изменилось бы, если бы Билги вдруг исчезла из его жизни? Он долго размышлял над этим вопросом и понимал, что на него нет ответа и представить свою жизнь без неё он уже не может. Она вплелась в него так глубоко, что ничем не достать, не вырвать её из его сердца. Муса не понимал, где заканчивается он и начинается она. — Моя Билги, — шепчет Муса девушке на ухо, — моя спасительница… — Я же ничего не сделала, — так же шепотом отвечает она. — Ты спасла меня ещё тогда, когда едва не сбила с ног, — улыбнулся Муса. — Я ведь и не жил до тебя, а просто спал. И вдруг появляешься ты, такая хрупкая и смешная, переворачивая мой мир с ног на голову. Послушай, Билги, я хочу, чтобы ты знала, что мои намерения и мысли в твою сторону чисты. Ты не должна сомневаться в искренности сказанных мною слов. С тобой одной я желаю засыпать и просыпаться, с тобой одной я желаю состариться… — Муса, не нужно, — просит Билги дрожащим голосом. — Я никогда не сомневалась в твоих словах и никогда не усомнюсь. И твои желания полностью отражают то, чего хочет моё сердце. Но, Муса, суждено ли нашим желаниям сбыться? — То есть? — Муса, ты — офицер, человек из благородной семьи. И кто я? Девушка, купленная на рынке, привезённая из далёкой страны… Я и родителей-то своих не помню, — с горечью говорит Билги. — Билги, — нежно зовёт Муса, поворачивая её лицо к себе. — Я всё улажу. Доверься мне. Пожалуйста, Билги. — Как прикажете, Муса ага, — по-прежнему тихо отзывается Билги. — Но я хочу, чтобы ты знал: как бы не сложилась жизнь, я всегда буду рядом. Мне не важно, кем я буду приходиться тебе, главное, чтобы рядом… Посидев ещё немного, они отправляются во дворец. На пятый день Муса вернулся на службу, хоть повелитель и был против этого — он считал, что охранник ещё не достаточно окреп и что ему нужно отдохнуть. Но Муса вежливо возражал, отвечая, что служба лечит лучше всяких лекарств. Султан тепло улыбался ему, замечая, что сила любви тоже имеет целебные свойства. Муса, стушевавшись, кивал головой. Так, идя по коридорам дворца с очередным докладом повелителю, Муса решил, во что бы то ни стало обсудить одну важную для него вещь. — Повелитель, — смущённо сказал Муса после доклада о выполнении поручения султана, — я бы хотел… если позволите… я… — Говори же, Муса ага, — в глазах султана прыгают смешинки. — Что ты хотел сказать? — Я бы хотел жениться, повелитель, — решившись, отвечает Муса. — Жениться? Вот как? — переспрашивает повелитель, встаёт с места и подходит к окну. — Я знаю, что Билги из простой семьи и такие браки не приветствуются, — говорит Муса, сжимая ладонью рукоятку клинка. — Но… — Наконец-то, — изрёк султан после небольшой паузы. — Простите? — Наконец пришло то время, когда сам Муса ага решил жениться, — с улыбкой отвечает султан. — Что ж, Муса, раз ты так решил и раз твои намерения благородны, то у меня нет оснований перечить этой свадьбе. Иди к Билги и скажи, чтобы готовилась к торжеству. — Как прикажете, повелитель! — просияв, воскликнул Муса и, поклонившись, выбежал из покоев султана. Муса бежал к Билги на всех парах. Запыхавшись, он останавливается у места их встречи. Девушка уже ждет его, нежно улыбаясь. Муса, ничего не говоря, крепко сжимает Билги в объятиях и долго не выпускает. Наконец, успокоив дыхание, он сообщает Билги, что повелитель дал разрешение на их брак и лично распорядился о подготовке к торжеству. Бедная Билги, ошарашенная такой новостью, не моргая смотрит на Мусу. Осмыслив всё сказанное ним, она прижимается к мужчине всем телом, роняя слёзы счастья. Подготовка к свадьбе шла полным ходом: будущие супруги даже не успевали свидеться, валясь с ног под вечер. Султан не мог нарадоваться на преобразившегося, воспрянувшего духом Мусу — тот так и летал, порхал по дворцу, глаз его блестел, а губы постоянно тронуты улыбкой. Намык-паша однажды поделился с повелителем наблюдением, что, когда последний распорядился о свадьбе Гюльфиды и стражника, Муса места себе не находил, бродил по городу, словно тень. Султан согласился с этим мнением, признав свою не правоту. Так же султан согласился, что насильно мил не будешь и всё в этом мире должно происходить по любви. Намык, вспомнив, как страдал по Эсме и как затем горячо полюбил законную жену, не мог не согласиться. А в это самое время Билги и Муса в разных частях дворца, смиренно исполняли приказания швей — те сначала снимали мерки, затем, раскроив ткань, делали намётки, а ещё через время делали очередную примерку, чтобы посмотреть, как сидит платье на невесте и не топорщится ли ничего на костюме жениха. Муса ради любимой Билги был готов стерпеть любые муки, пройти босым по горячим углям и отправить в мир иной тысячи врагов голыми руками, но только не эти мучительные длительные примерки. — Ну, что? Готово? — морща лоб, спрашивает Муса. — Не спешите, Муса ага, — отвечает швея. — Не видите, что ли, что шов на плече не аккуратный? — О, ради Аллаха, пусть он уже будет не аккуратный, только отпустите меня! — говорит Муса. — Можно ли так, Муса ага? — подаёт голос вторая швея. — Это же не просто одежда, а свадебное убранство! Ваша невеста будет такая красавица, что глаз не оторвать! — Ай, ваша взяла, — ворчит стражник и, вспомнив о невесте, расплывается в улыбке. — Если Билги выдерживает это, то и я смогу. Швеи улыбнулись и продолжили кропотливую работу. Через три часа всё было готово, и Мусу отправили во дворец нести службу. Он ужасно хотел увидеться с невестой, побыть с ней хоть пару минут, но решил, что свадьба всего через неделю и тогда он увидит её в свадебном наряде и больше никогда не отпустит. Билги тоже очень скучала по возлюбленному и целыми днями рассказывала Анне лишь о нем, а та с удовольствием слушала и немного жалела, что не может поделиться с подругой своими нежными встречами с повелителем. Да оно и к лучшему. О таком лучше помалкивать. А между тем, время летело, и сегодня Билги стала женой Мусы ага. Праздник получился шикарным — султан расстарался. Разнообразие блюд кружило голову, а заводная музыка не стихала, не давая гостям скучать. Сидя за разными столами, Муса и Билги то и дело переглядывались. Им порядком надоело быть порознь и хотелось сбежать так далеко, чтобы никто больше не тревожил их. Повелитель, не без помощи Анны, произнёс тост, намекнув молодым, что они свободны. Муса, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, подошёл к жене и, взяв её под руку, повёл в семейные покои. Сказать, что Билги нервничала, значит, ничего не сказать. Она ужасно волновалась, ведь Муса — первый и единственный в её жизни мужчина. Ей хотелось показать, что она хороша во всем, что она может сделать его счастливым не только на всю жизнь, но и на всю ночь. Муса тоже переживал, пытаясь придумать, как сделать всё так, чтобы ей было не больно, и чтобы их первая ночь стала одной из лучших в их жизни. Не найдя ни одного решения, которое бы устраивало его, стражник подумал, что нужно следовать велению сердца. Тогда всё получится именно так, как надо. И у них всё получилось. От близости любимого мужчины, от того, что он так нежен и ласков, у Билги кружилась голова. Девушка, лёжа у Мусы на груди, думала, глядя на шрам от раны, что теперь он только её и она будет оберегать его от бед. — Билги, — тихо зовёт её Муса, — моя милая Билги, всё хорошо? — Да, любимый, — отзывается она, зажмуривая глаза. — У тебя ничего не болит? — встревожено спрашивает мужчина, надеясь, что не был слишком груб с ней. — Как-то ты напряглась и… — Муса, душа моя, — Билги поднимается на локте, и свет от пламени свечей мягко играет на её лице. — У меня ничего не болит. Просто я увидела твой шрам на груди и вспомнила, что однажды едва не потеряла тебя. Мужчина улыбается и смотрит на жену с такой нежностью, что Билги готова проглотить язык за то, что в этот прекрасный день вспомнила прошлое, да ещё такое грустное. — Моя милая Билги, — Муса заправляет ей за ухо выпавшую прядь волос, — только твоими молитвами и твоей любовью я остался жив. Теперь мне ничего страшного не грозит, ведь ты со мной. И я от этого очень счастлив. Поцеловав Билги, Муса удобнее улёгся на постели и уснул сном младенца. Спал он крепко и видел что-то хорошее, доброе и хотел поделиться этим с любимой, но на утро не смог ничего вспомнить. Утром Билги, как обычно, пришла к Анне, чтобы помочь одеться и сделать причёску. Но учительница уже была готова к новому дню. — А! Билги, — радостно воскликнула Анна, увидев подругу в зеркало. — Хорошо, что ты пришла. Каково это — быть женой самого Мусы ага? — Это великолепно! — отвечает Билги, обнимая подругу. — А кто тебе помог собраться? — Мелек, — говорит Анна и опускает взгляд. — Прости, Билги, но ты теперь замужняя женщина и твой статус стал выше. Ты уже не простая девушка из гарема… Я попросила султана приставить ко мне другую девушку. Не подумай плохо, но… — Ох, Анна! — шепчет Билги и снова обнимает Анну. — Как же я тебя люблю! — Ты не обижаешься? — обрадовано спрашивает Анна. Билги кивает головой, не произнося ни слова. Анна, как и раньше, садится за рояль и поёт одну из любимых песен. Билги по-прежнему с нескрываемым восторгом слушает пение подруги и удивляется, как такая хрупкая девушка может так красиво петь. Так, сидя в покоях Анны, девушки болтают, делясь впечатлениями и переживаниями. Муса идёт по дворцу, стараясь меньше попадаться на глаза — он, конечно же, обожает Билги, но в силу своей скромности, ему трудно терпеть бесконечные насмешки Намыка и Заира. Два месяца уже прошло, а они никак не успокоятся! Мусе почти удаётся проделать нужный путь, как на весь двор звучит тонкий детский голос: — Добрый день, Муса ага! Первое, о чем подумал стражник — сделать вид, что не услышал. Но, потом передумал и обернулся. — Добрый день, Яхзы, — он присаживается перед мальчиком. — А ты подрос! — Скоро буду большой, как ты! — отзывается мальчишка. — Ну, не совсем скоро, но однажды — точно. Ты хорошо себя ведёшь? — Да, Муса ага. — Яхзы на миг задумывается, хмурится и спрашивает: — Муса ага, ты же обещал навещать меня. Так почему не держишь слова? — Яхзы, я же на службе и поэтому у меня мало свободного времени, — говорит Муса, ловя себя на мысли, что совершенно забыл про мальчика и чудом вспомнил его имя. — Но, если ты будешь добр и поверишь мне ещё раз, то я обещаю, что обязательно буду навещать тебя чаще. Хорошо? — Ладно, — соглашается мальчик. — До встречи, Муса ага! Вечером, когда Муса вернулся домой, Билги подобрав нужный момент, спрашивает: — Муса, не подумай, что я за тобой слежу, но кто этот мальчик, с которым ты сегодня разговаривал? — Яхзы, — отвечает Муса с набитым ртом. А прожевав, продолжает: — Когда янычары затеяли бунт, то подожгли Стамбул. Мы тушили пожары, и мальчишка был в доме — тот уже почти сгорел, всё было в дыму и огне. Родители его погибли. Я вынес его на улицу и отдал соседям. Но он увязался за мной, как собачонка. Пришлось привести во дворец. Не бросать же мальца? Он живёт с поварами. Заир присматривает за ним. — Муса, — начинает Билги, опуская глаза, — так может, мы заберём мальчика к себе? А что? Яхзы хорошо здесь будет — не всю же жизни ему при кухне жить? Мы его грамоте обучим, Анну попрошу — она будет с ним французским заниматься. Да и мне помощник не помешает… Муса согласно кивал. В общем, он не возражал, чтоб забрать Яхзы — мальчик нравился ему. Да и, в конце концов, сам Муса был бы рад сделать что-то хорошее для него. Но что-то в словах Билги показалось ему необычным, подозрительным. В голове пронеслись тысячи и тысячи мыслей и лишь одна постоянно возвращалась. Видя, как Муса меняется в лице, Билги улыбается. Она знает, что он уже догадался обо всем. Наконец, Муса поднимает удивлённые глаза на жену и Билги просто кивает. — Скоро, душа моя, у нас появится первенец, — шепчет она, гладя по волосам сидящего перед ней на коленях стражника. — Я буду просить Всевышнего, чтобы это был мальчик. — Пусть это будет мальчик или девочка, или оба сразу — мне всё равно, — тихо говорит Муса. — Главное, что бы вы все были здоровы, и я смог дать вам достойную жизнь. Утром следующего дня Муса и Билги пришли за Яхзы. Мальчик был ужасно рад. Он прижимался к Билги, плача от счастья. А Билги, такая ранимая и восприимчивая, всё сильнее обнимала его, нашёптывая, что теперь у них всё будет хорошо. Муса, как настоящий отец, взял парнишку на руки и понёс в его новый дом. Спустя семь месяцев, Билги родила мальчика, которого назвали Онур. Муса смеялся, дескать, чем больше в этом мире честных людей, тем более мужчин, тем лучше будет жизнь. Яхзы с интересом разглядывал братика (да-да, именно братика, ведь Муса настоял, чтобы малыш звал его «отец», а Билги — «мама»). Яхзы, как настоящий мужчина, изо всех сил помогал Билги, выполняя её поручения без лишних слов. Муса также нёс службу у султана. Билги хлопочет по дому, поддерживая семейный очаг, воспитывает детей, успевая поболтать с Анной. Анна же с удовольствием занимается с Яхзы и постоянно отмечает его способность к французскому языку. Билги гордится старшим сыном, хоть и старается это особо не показывать. Билги часто говорит подруге, что сам Аллах послал ей Анну, ведь если бы не она, точнее, не её день рождения и не огромное количество подарков, то она никогда не столкнулась бы с Мусой ага… Муса, честно говоря, тоже самое говорил Намыку. Последний улыбался и отвечал, что именно он, паша, напророчил стражнику счастье. И, к всеобщей радости, это пророчество сбылось.***
Стоя на балконе и глядя на столицу, султан бросил взгляд во двор. Там, вместе с Салихой, шехзаде Абдульмеджитом и Абдульхамидом, малышом Енги, весело играл Яхзы. Салки были в самом разгаре, когда строгая, но любящая мама Гюльфида вышла к детям и позвала Енги. Следом за Гюльфидой вышла и Билги. Яхзы, сделав пару прыжков, успокоился и пошёл за мамой. Салиха с братьями тоже пошли во дворец — скоро начнётся урок. Глядя, как дети уходят из сада, повелитель тяжело вздохнул. — Что случилось, повелитель? — нежный голос рядом вывел Махмуда из размышлений. — Анна, — шепнул он, тепло улыбаясь учительнице. — Ничего не случилось. Просто этот щебет — настоящая музыка для меня. Сейчас они маленькие, не обременённые взрослыми проблемами и абсолютно счастливы. Но, как же быстро растут дети!.. Казалось, совсем недавно Салиха была маленькой и я, беря её на руки, так боялся сделать больно. Или Гюльфида… и вот она уже замужем, у неё уже есть свои дети. Придёт время, и сыновья решат жениться. Но, знаешь, к чему я до сих пор не могу привыкнуть, Анна? — Мне кажется, речь пойдёт об одном смелом стражнике. Не так ли, повелитель? — пара небесно-голубых глаз смотрит на султана и от этого взгляда хочется летать. — Ты догадлива, голубка, — отзывается Махмуд. — Мне до сих пор не верится, что Муса ага стал мужем и отцом. Но это очень хорошо. — Я же говорила, повелитель, — шепчет Анна, — чудеса случаются. Особенно если в них верить.