Часть 2
31 марта 2019 г. в 01:57
Кикё узнал о своем бессмертии в семнадцать лет, когда спрыгнул с моста на дно озера. Он уходил на дно быстрее камня, задыхался, а затем закрыл глаза и на миг увидел пустоту.
В следующую минуту он раскрыл глаза и оказался на поверхности.
После того, как возвращение к жизни произошло на глазах у Бьякурана, Кикё был избран лидером Венков с условием того, что больше никто об этом не узнает.
Но сейчас Кикё лежит голый в душе с торчащим ножом в сердце и думает, что где-то жизнь свернула не туда. Наверное, ему стоило задуматься о том, что рано или поздно нож Дейзи обернется против него. Скорее всего, это было очевидно, когда хранитель Солнца начал переспрашивать по несколько раз. И уж после фразы про готовность Кикё умереть, тому явно не стоило обнажаться.
Бытие лидером Венков — это череда тяжелых выборов, вся ответственность за которые лежит на одном человеке. Когда ответственность за Венков переплетается с добровольной ответственностью за Дейзи, порой становится тяжело дышать.
О них с Дейзи не знал никто. В холодном взгляде Кикё всегда было невозможно прочитать хоть малейшую привязанность, и на встречах они всегда держались поодаль. Только иногда, если приступ Дейзи проявлялся на людях, Кикё неизменным ритуалом подходил ближе и шептал про короля и стражу или придумывал другие метафоры, держа хранителя Солнца за плечи. Все окружающие предпочитали считать это ответственностью лидера и, видимо, в какой-то момент их уверенность заразила и Дейзи.
Кикё везде и во всем ищет рациональность, и один факт того, что он никогда не думал разорвать их отношения перечеркивает все его принципы. Хранитель Облака предпочитает быть разумным и последовательным, но ставить жизнь одного хранителя Солнца выше любых отрядов — это не идеально, это не правильно, это не тот путь, который должен избрать лидер Венков.
Но Кикё продолжает исподтишка выбирать Дейзи, а не капризы Бьякурана, и считает это самым серьезным решением своего существования. В конце концов, на службе у Бьякурана Джессо любой человек рискует потерять душу в погоне за деньгами и способами удовлетворить босса, а у Кикё душа здесь, рядом, лежит, свернувшись комком, и дрожит, душа, вонзившая ему нож в тело.
После вдоха Кикё открывает глаза, и от увиденного хочется умереть заново. Кровь, сперма, слезы. Можно было бы и умереть в этот раз.
— Я жив, Дейзи.
От хриплого голоса хранитель Солнца подскакивает. Кикё хочется послать его к черту раз и навсегда, но когда он видит эти по-детски громадные глаза, поражена смотрящие на него, когда он чувствует, как Дейзи бросается со своими рваными эмоциями трогать воскресшего любовника и рыдать вновь, у хранителя Облака замирает сердце.
Быть вместе с Дейзи часто невыносимо. Успокаивать человека, только что вырезавшего сотню людей, потому что «голоса в голове приказали» — очень сложно. Не потому что Кикё есть дело до этой сотни людей, а потому что, пока у Дейзи трясутся руки, он ненароком может и убить, если расслабиться.
Кикё больше расслабляться не планирует.
Он ставит условие, что Дейзи больше к нему не прикоснется, пока не сходит в очередной раз ко врачу. Хранитель слушается, и Кикё кажется таким глупым весь этот пафос, который соблюдают люди на верхушках. Если Дейзи едет крышей, то он по законам должен пить водку и продолжать углублять проблемы с головой. Но в этой реальности они немного разумнее, и на следующий день Дейзи меняют курс.
Кикё остается рядом с ним и вроде даже прощает, но больше не остается слишком долго рядом, не принимает душ вместе с ним и не остается на ночь.
У Дейзи в груди все ужасно ноет, но он знает, что заслужил. В конце концов, Кикё слишком долго его терпел.
— Может, сходим в магазин?
Эта странная фраза звучит из уст хранителя Солнца после очередного боя. Линии сражений кажутся одинаковыми после той бури в отеле, и он старается раствориться в каждом из них, поразить как можно больше тел и разорвать их внутренности, как будто пытаясь показать, что творится в его голове.
Дейзи стоит напротив очередных убитых людей и отталкивает одно из тел, подходя ближе к Кикё. Тело постепенно становится собственным, и половина ящерицы вновь исчезает в коробочке в груди.
— Магазин? — Кикё усмехается, окидывая взглядом хранителя. Подобные бытовые мелочи кажутся особенно абсурдными, когда на руках в буквальном смысле кишки людей. — Серьезно?
— Ты говорил, что любишь персики. Я знаю рядом неплохой магазин. — Дейзи растерянно сжимает зайца в руках и выдыхает. — Вернее, сам магазин ужасный, но персики там вкусные. Если ты и правда любишь персики, то я просто обязан туда зайти.
Для того, чтобы привести в порядок то, что было разрушено, требуется решимость. И эта решимость должна быть куда сильнее, чем та, которой зажигают кольца и побеждают в боях.
— Хе-хоу. Персики, — повторяет Кикё и с некой издевкой смотрит на хранителя. — Ну давай.
Дейзи выдерживает тяжелый взгляд и выходит из здания, перепрыгивая через трупы, прижимая трупы к себе поближе. Решимость, которая нужна, ставит всю жизнь под риск, и каждый выбор может оказаться чересчур важным. Это страшно и ответственно, но парень не может представить, как сложно должно приходиться Кикё.
Поддерживать отношения, когда перед глазами то и дело оказываются галлюцинации — сложно. И Кикё это всегда знал, то и дело давая все новые шансы. Но поддерживать отношения, когда пытаются убить — совсем другое. И Дейзи знает, что согласие пойти за персиками — это новый шанс, куда более драгоценный, чем ранее.
На новых таблетках Дейзи довольно долго, чтобы прийти в порядок, и даже какие-то магазины кажутся довольно уютными. Хранитель просит Кикё подождать, и через несколько минут, выйдя из магазина, протягивает тому пакет с персиками вместе с букетом маргариток, другой рукой зажимая зайца.
— Хочешь загадку, Кикё? — шепчет Дейзи, широко раскрывая глаза.
Кикё скептически оглядывает парня и склоняется, чтобы почуять запах цветов. У маргариток из магазинов слишком слабый запах, может, потому что это редкие цветы, которые не заливают литрами фальшивых духов. Лидер Венков выпрямляется, но ничего не забирает, кивая в ответ на предложение:
— Да.
— Не бракованный, очень глупый и очень благодарный. — Глаза Дейзи так и остаются распахнутыми, пока тот нервно бормочет слова.
— Ты, — с усмешкой отвечает Кикё, оглядывая Дейзи, так похожего сейчас на неразумного ребенка.
— Пострадавший, очень умный и очень верный. — Последнее слово дается хранителю с трудом, и это очевидно для них обоих.
— Я, — убрав усмешку, тихо отвечает Кикё.
— Кто ты?
— Стража.
От ответа, вылетевшего с губ, у Кикё перехватывает дыхание. Он чувствует себя влюбленным подростком, сраженным этими честными глазами, и понимает, что вторая пафосная глупость — это стараться держать свои эмоции. Кикё обладает достаточной властью для того, чтобы теплые глаза не ставили его в беззащитное или идиотское положение.
— Кто я?
— Ты мой король, — отвечает шепотом Кикё, не замечая сам, как голос становится все тише и тише.
Хранитель Облака хватает Дейзи за руку, которой тот держит зайца, и ведет короткой дорогой к их дому. К черту приличия, к черту отстранённость, к черту весь пафос, глупости и предубеждения, лидер Венков имеет право послать то, что мешает ему жить спокойно и искренне улыбаться, глядя на любовника.
— Ты не дослушал, Кикё, — растягивает Дейзи, но послушно идет за ним.
Когда надо восстановить отношения, эмоции потерпевшего, а вернее, их наличие, и несдержанность — два лучших и самых важных признака. Если Кикё срывается и тащит Дейзи в направлении их места обитания, то это значит, что на самом деле, Кикё совсем не плевать и вряд ли это изменится. Такая победа важнее для хранителя Солнца победы в любом сражении.
Дверь захлопывается, и хранитель Облака заставляет Дейзи выпустить зайца из рук, схватывая парня за плечи и вжимая в стену:
— Ну! Скажи, что я там не дослушал.
Дейзи видит, что Кикё теряет обладание, и внутри, примерно за коробочкой, вживленной в области сердца, загорается маленькая надежда, распаляющая решимость в несколько раз сильнее.
— Ты не дослушал последнюю загадку, Кикё. Что думает король о страже?
Оставаясь в руках хранителя Облака, Дейзи подается вперед, внимательно оглядывая мужчину. Все внутреннее нутро ящерицы пробуждается, и у парня пробуждается ненормально сильное желание провести языком по щеке Кикё.
— Король… Не знаю, Дейзи. Ты мне ответь, что король чувствует.
У Кикё все тот же скептический, почти издевающийся голос. Он не может представить, какого это: доверять после всего пережитого. Но глаза Дейзи прямо напротив кричат, что все еще можно исправить, и внутренний подросток хранителя Облака воет во весь голос, что надо учиться прощать ошибки других. Голос внутреннего подростка на этот раз хочется слушать.
— Король любит стражу, — опешивший от требования лидера, отвечает Дейзи и отстраняется, не ожидая от себя такого чистого признания.
Кикё зарывается в грязные волосы и забирает пакет с персиками и букет маргариток, убирая руки с плеч хранителя. Дейзи сейчас открыт максимально, как после своих приступов, только сейчас с ним все в порядке и доверяет он честно. Это кажется очень непривычным, но предельно приятным, и на губах лидера Венков появляется улыбка.
Дейзи целует его, прекращая извиваться и ходить вокруг да около как мельтешащаяся ящерица, тихо смеется и трется о плечо Кикё. Все вмиг становится простым и понятным, и это кажется невероятно глупым, ведь все происходит действительно как в человеческих рассказах, книгах и фильмах. Все говорят, что любви не бывает, что она только в книжках, и потому то, та легкость, появляющаяся, когда Дейзи говорит «те самые три слова», кажется ни к месту.
Загадка раскрыта, и Кикё отвечает на поцелуй, пропуская сальные волосы через пальцы и опуская пакет с букетом на пол. Это выходит так искренне, что все глупости — об излишнем пафосе, о табу на эмоции, о фальшивости любви — все глупости исчезают. Если только детям можно быть искренними, то Кикё готов называть их детьми на время, пока они наедине друг с другом.
Людям свойственно заблуждаться в сомнениях об отсутствии любви в реальной жизни, и когда Кикё зовет его в душ, Дейзи это понимает.
Внутри Короля как будто расцветают маргаритки, но это уже совсем не больно.