family

Дома почти гробовая тишина. — А с папой все будет хорошо? — негромко и обеспокоенно спрашивает Минсок, пока стоит у стола, где хлопочет Чонгук и смотрит как красиво переливается микстура в стеклянной баночке. — Конечно, солнышко, он просто немного приболел, — Чонгук присаживается на корточки, целует его в макушку и смотрит с добротой в его детские глаза, полные светлой надежды и искреннего беспокойства. Минсок в ответ ответственно кивает, в точности, как это делает Чонгук, заставляя папу расплыться в улыбке и ещё раз поцеловать его в макушку, от которой приятно пахнет тем самым детским шампунем с веселым дракошей. Чонгук сосредоточено режет лимон и кладет в огромную кружку с чаем, высыпает из упаковки таблетки и разламывает их пополам, потому что Юнги боится ими подавиться, они просто огромные, кто их вообще придумал. Накладывает варенье, которое Чимин и Тэхен передали им пару дней назад, узнав о простуде Юнги, а Минсоку дает облизать ложку. Ставит все на поднос, берет с полки градусник, дает Минсоку нести капли для носа и платочки, он ведь тоже переживает и очень хочет помочь папе поскорее выздороветь, и они вместе идут в комнату. Юнги тихонько дремлет на кровати, подложив ладони под голову, повернувшись на бок и сопя из-за заложенного носа. — Может, не будем его будить, пап? — Минсок озабочено шепчет Чонгуку, дергая за низ кофты. — Давай не будем. — Ему надо выпить лекарства, — Чонгук аккуратно ставит поднос на комод рядом с кроватью и зовёт Минсока, который стоит в дверях и все ещё настаивает на своём. — Но он же спит! — Минсок в протест топает ножкой. Он и сам знает, как болит голова, слезятся глаза и подташнивает, когда его будят рано утром в школу. А Юнги и так плохо, как же он будет чувствовать себя, если его ещё и разбудить? — Минсокки, помнишь, что врач сказал принимать таблетки строго по времени? — Чонгук наклоняется к нему и пытается все объяснить, как Юнги обычно делает, только терпеливее, и это почти всегда срабатывает. Минсок озадаченно кивает и понимает, что очень не хочет, чтобы папе было нехорошо. — Только давай аккуратно, ладно? — Минсок просит Чонгука, шепча в ладошки тихо-тихо. — Чтобы у него голова не болела. — Юнги, — Чонгук шепчет словно не ему. — надо выпить лекарство, — говорит еле слышно, садится на край кровати и прислоняется губами к его лбу, смотря на него с лёгкой горечью, что не остаётся без внимания Минсока, крайне внимательно наблюдающим за ним, контролируя, как строгий учитель. — У него горячий лоб? — Минсок наконец-то подходит, садится с другой стороны и смотрит на красное лицо Юнги, боясь прикоснуться. Он знает, что высокая температура — это не норма. Чонгук утвердительно кивает, тяжело вздыхая. — Нехорошо. Юнги открывает глаза, с трудом глядя на свет, потягивается и смотрит на Чонгука и Минсока с широкой улыбкой. После странных болезненных снов, не имеющих никакого смысла, но излучающих тревогу, увидеть лица родных — так прекрасно, так освежает, почти исцеляет. — Папа, как ты себя чувствуешь? Болит что-нибудь? Вот капли, на, — Минсок ответственно отдаёт ему капли, которые он все это время сжимал в руках вместе с платочками. Юнги весь опухший и красный, глаза слезятся, а под носом блестит, но Минсок все равно обнимает его маленькими ручками прижимая к себе крепко. — Ты пахнешь лекарствами. — Это ничего, — Юнги поправляет сползшие рукава Минсока. — Скоро я поправлюсь, и мы обязательно пойдём гулять и есть мороженое, — Юнги улыбается, но его голос хриплее обычного и сначала пугает даже Чонгука. — Твой голос похож на медведя, — Минсок своим детским голосом пытается подражать, но получается очень смешно. Он что-то невнятно восклицает и убегает к себе в комнату. Чонгук устало улыбается Юнги, ложась рядом с ним впервые за долгое время. Ему действительно тяжеловато одному, без Юнги и его поддержки, Минсок иногда капризничает и отказывается без него засыпать, и Чонгук сам иногда хочет начать капризничать вместе с ним: перестать есть кашу по утрам и отказываться идти на работу. — Спасибо, что ухаживаешь за мной, Чонгукки, — Юнги приподнимается и целует его медленно, тягуче, радуясь, что зараза, с которой он слег, не передастся ни ему, ни Минсоку. Он болеет только неделю, но уже так скучает по прогулкам с ними, по играм с Минсоком и поцелуям с Чонгуком, что выть хочется. — Скажи «а», — Чонгук наливает горькую микстуру в ложку и отправляет скривившемуся Юнги в рот, сразу давая запить вкусным чаем. Юнги ощущает себя одного возраста с Минсоком, но безумно счастливым, что в момент, когда лихорадит и ломает от температуры и усталости, рядом с ним есть они. Его семья, опора и поддержка. Минсок прибегает с любимым плюшевым медвежонком и гордо вручает его Юнги. — Он будет веселить тебя, если мы будем заняты. Мне он помогает, правда, — Минсок приглаживает его шерстку и кладет Юнги на колени, шепча в плюшевое ухо что-то на прощание. Минсок с удовольствием просидел бы с Юнги весь день, они бы разговаривали обо всем на свете (ведь папа знает все-все), читали разные книжки с картинками и без, играли в настольные игры, рисовали кошек (которых так любит и Минсок, и Юнги) и смотрели телевизор, но ему приходится ходить в школу и делать уроки, а Чонгуку нужно работать и готовить какую-никакую еду, поэтому Минсок представляет, как Юнги, должно быть одиноко, когда все расходятся, но с плюшевым мишкой ему точно-точно будет чуточку веселее. — Спасибо большое, солнышко, — Юнги вот-вот готов заплакать от того, как преданно и с какой добротой и заботой Минсок отдает ему любимую игрушку, с которой еще год назад везде носился, что-то ей вечно рассказывал и никому не давал даже посмотреть на нее, а теперь так трепетно делится ей с ним. — Как прошел твой день? — Ой, — Минсок делает серьезное лицо, закатывая глаза и набирая воздух, чтобы начать длинный рассказ, пока Юнги и Чонгук удобнее устраиваются на кровати, приобнимаясь, Юнги кладет голову на плечо Чонгука, подсаживает между ними медвежонка и внимательно слушает. Минсок рассказывает, как получил пятерку по математике и физкультуре, но тройку по английскому (весь в родителей), как помог однокласснику собрать рассыпавшиеся ручки и карандаши, когда все убежали в столовую, как чуть не опоздал на автобус домой и, конечно, как сильно скучал по ним. — А еще мы с папой хотели приготовить тебе пирог, но у нас больше нет муки. Но это уже папа тебе расскажет, как искал ее по всем ящичкам, а когда нашел — бум — и все рассыпал. Юнги заливается громким смехом и хлопает в ладоши, а у Чонгука и Минсока проскакивает одинаковая мысль — они успели жутко соскучиться по его смеху. Но это значит, что он идет на поправку и совсем скоро они полным составом будут шумно готовить пироги на выходных, а потом вместе мыть кухню, гулять по парку, болтая о чем-то, заставляя прохожих беззвучно умиляться их уютной прогулке. Юнги больше не будет пить большие и горькие таблетки, Чонгук наконец-то заснет в его объятиях, а Минсок не будет переживать о том, что папе грустно и плохо, когда все расходятся. — Когда ты выздоровеешь, готовься к атаке моими поцелуями, — шепчет Чонгук, нежно проводя ладонью по горячей щеке, которая потихоньку приходит к нормальной температуре. — И моими! — Минсок неуклюже ложится рядом с Юнги и тоже гладит по щеке, правда, как ласковую кошку, но Юнги в ответ и правда довольно мурлычет. Действуют невкусные лекарства, общество Чонгука и Минсока или все вместе, но Юнги становится лучше буквально на глазах. Он шутит, болтает, а его голос становится все меньше «похож на медведя». Тревожность отпускает Чонгука, а увидев, что Чонгук не переживает, волноваться перестает и Минсок. Все приходит к гармонии. И уже через пару дней они втроем идут покупать муку для пирогов и покорять киоски с мороженым в ближайшем парке, наслаждаясь поздней весной.