family

В доме пахнет уютом: свечками с пряным ароматом, вафлями, что Юнги готовит, пока слушает песню, которую Минсок придумывает на ходу, цветочным спреем для волос, который Чонгук прыскает на кудрявые волосы их маленькой принцессы Сохен, чтобы они лучше расчесывались. И пусть за окном хмурится и срывается осенний дождь, общее настроение сильно отличается от погоды. — Очень хорошая песня, Минсоки. Обязательно запиши её на диктофон, — Юнги обнимает его, хлопает по спине, улыбаясь. Минсок серьёзно кивает, раздумывая над названием песни, понравится ли она кому-нибудь ещё и нравится ли она ему самому. Привычку много думать он так ловко перенял от Юнги. — Позови всех к столу, пожалуйста. Чонгук заплетает Сохен маленькие косички, пока она одевает свою куколку, лепеча, не выговаривая половину букв, что-то детское — невнятное, но такое умилительное. Чонгук хихикает и зашедший в комнату Минсок смеётся в ответ. На малышку Сохен трудно смотреть без лучезарной улыбки. — Папа приготовил вафли, Сохени, — Минсок помогает сестре надеть кукле туфли, хотя она его даже не просила. Ему нравится быть старшим братом, защитником от задир и помощником в трудных ситуациях. Он помогал кормить её, когда она была совсем крохой, качал, чтобы она заснула, игрался и веселил ее, радуясь самому. — Вафли? Это такой шладенький хлебушек? — Сохен отвлекается от куклы и пытается вспомнить что это такое, прислоняя пальчик к виску, как это часто делает Чонгук, когда думает. Минсок рассказывает ей что это, а потом и рецепт, что подсмотрел пока Юнги готовил, а Чонгук за этим наблюдает с щемящим сердце трепетом в душе и ярким блеском в глазах. Минсок самозабвенно рассказывает Сохен все, что знает сам, увлекая ее больше, чем некоторые мультики, в то время как в детстве, брат Чонгука мог просто так дать ему подзатыльник и остаться безнаказанным. — Пойдем, папа, наверное, уже заждался, — Чонгук заканчивает причёску с непослушными волосами, целует их обоих в маленькие макушки и бежит с ними наперегонки на кухню. На большом столе их уже ждут вафли с сиропом, чай и фрукты. Юнги обнимает Сохен и надевает ей на розовое красивое платье разноцветный слюнявчик, зная, что она та ещё грязнуля, и все садятся за стол. Минсок уже так по-взрослому берет вилку и нож, чтобы аккуратно нарезать еду, а Юнги чувствует маленький укол где-то внутри — их маленький Минсокки становится таким большим, взрослым, серьёзным прямо на их глазах. Это замечательно, но вместе с тем совсем капельку грустно. Чонгук замечает, как Юнги перестаёт жевать, смотрит на все пустым взглядом и глубоко погружается в думы о том, что время утекает сквозь пальцы, все меняется слишком быстро, их дети взрослеют, а они не могут за этим процессом поспеть. Сохен уже два годика, хотя кажется только вчера они узнали, что она появится на свет. Минсок уже перешёл в третий класс, но ведь совсем недавно он ещё не умел читать. Это заставляет тревожиться о скоротечности бытия. — Эй, Юнги, — Чонгук гладит его по шее, заставляя посмотреть на себя. Мягкий, поддерживающий взгляд Чонгука, его шепот и тёплые касания безотказно действуют лучше любых успокоительных. — Я всегда с тобой, все будет хорошо. Нет, все будет просто супер, — Юнги робко усмехается, а Сохен, радостно глядя на них, хлопает в ладоши, уже успев запачкать руки. — А как вы познакомились? — Минсок обращает внимание на себя, выглядя задумчивым. Почему-то раньше он никогда не думал об этом, но он все больше понимает, что отношения с кем бы то ни было — трудная вещь и неосознанно восхищается тому, как родителям удаётся оставаться такими нежными с ним, сестрой и друг другом. — Вы никогда не рассказывали. — Да, да! — Сохен снова хлопает в ладоши, но теперь с требованиями все рассказать. Даже несмотря на то, что она не до конца понимает, о чем они собираются говорить. — Ласкажите, ласкажите! Юнги, кажется, слегка покрывается румянцем, а Чонгук подсаживается к нему ближе, чтобы приобнять. — Мы любили много веселиться в университете, — Чонгук ищет правильные слова, чтобы не сказать еще совсем детям, что их родители каждые выходные проводили как последние, пропускали скучные пары, закрывшись где-нибудь в укромном месте и помогали друг другу списать на экзаменах, думая, что никто не знает. Но все это было после того, как они вообще смогли заговорить друг с другом. — Мы начали общаться благодаря Чимину и Тэхёну, — Юнги пожимает плечами, закрываясь ладонями. Какими же неловкими чудиками они были. — Они видели, что мы постоянно переглядываемся, но никогда не разговариваем друг с другом. Игры в гляделки казались вечными, пока Чимин не взял под руку Чонгука, а Тэхён — Юнги, и не заставили их хотя бы поздороваться. Возможно, через пару недель они пожалели, потому что те начали написывать им о своих чувствах друг к другу, потом звать на бесконечные тусовки, а потом, на какое-то время пропали, не появлялись на учебе и в социальных сетях, совсем забыли о друзьях, полностью растворившись друг в друге. — Дядя Чимин! Дядя Тэхён! — Сохен восклицает, узнав знакомые имена. Чонгук с Юнги её хвалят, но Минсок замечает, что она смотрит в окно, и тихо смеётся. — И Есан, — Минсок напоминает ей имя мальчика, что неуклюже идёт между ними под маленьким зонтиком в резиновых сапожках, и родители наконец-то видят, что к ним вообще-то пришли гости. Сохен и Минсок со всех ног бегут к двери встречать их. — Открывайте, детишки, Санта пришёл, — за дверью слышен наигранный голос Тэхёна и ответное на него хихиканье Чимина и Есана. — Но сейчас только щентябрь, — Сохен задумывается и не открывает дверь, не давая сделать это и Минсоку. — Вдлуг это не они, Минсоки. — Это мы, Сохени, мы! — кричит через дверь Есан и услышав знакомый такой же немного писклявый детский голос, девочка улыбается и даёт брату их впустить, подпрыгивая на месте как зайчонок. Тэхён наклоняется, сгребает их в охапку и крепко обнимает. От него пахнет осенью, дождём и медом. — Ты похож на худенького медвежонка, — замечает Сохен, когда он встаёт, кудряшки падают ему на лицо, а из-под пальто выглядывает большой коричневый свитер. Тэхён скромно смеётся и даёт ей пять за хорошо подобранное сравнение. Чимин и Есан тоже лезут обниматься, гордо показывают большой торт и машинки разных марок, которые принесли с собой. — А на кого похож я? — спрашивает Чимин, широко улыбаясь самой обворожительной улыбкой. — На обычного дядю Чимина, — пожимает плечами Сохен и тыкает пальцем в его мягкую щеку. Тэхен и Минсок смеются над ним, а Есан целует его в эту же щеку, показывая взглядом, что для него он самый-самый, даже если обычный для других. Минсок, Сохен и Есан бегут играть в гостиную, забыв про все остальное, пока взрослые собираются на кухне травить байки, рассказывать новости и уморительные истории, и вспоминать былое время. Юнги всё ещё немного грустно, когда он замечает, как подрос сын Тэхёна и Чимина, как Минсок показывает им как правильно делать что-то, как у Сохен получается выговорить какое-то сложное слово, и она бежит, чтобы рассказать всем об этом, и её начинают хвалить, а она застенчиво улыбается, берет со стола яблоко, вместо лежавшей рядом конфеты и убегает обратно. Взросление — это здорово, это неизбежно и правильно, он многократно вторит себе и снова вливается в шумный, веселый разговор. Чонгук это замечает и многозначительно подмигивает ему, взяв за руку под столом и положив голову на его плечо. За столом куча вкусностей и горячий чай. За окном наконец-то выглядывает солнце, подчеркивая красоту золотой листвы. В воздухе витает смех и голоса его самых близких людей, руку сжимает любовь его жизни, а в соседней комнате почти не ругаясь, можно сказать даже дружно, играются их ещё маленькие, но уже такие повзрослевшие дети, которые научили их чувствовать, осознавать момент, в которым живёшь прямо здесь и сейчас. А сколько ещё таких драгоценных моментов их ждёт впереди?