Горизонт вечности

И каждый раз все начиналось заново. Он видел разные сны, но все они были только об одном. Эти наваждения заводили его в тупик. Каждый раз когда закрывал глаза он видел прошлого себя. Он видел прекрасную сказку, красивый город, людей. А потом сказка превращалась в сплошной кошмар. Эти картинки сжимали его тело и душу ядовитым плющом, сдавливали его, стискивали в объятиях, заставляя лишь кричать и плакать. Хвататься руками за реальность, пытаться освободиться, распутать самого себя, но оно насильно держит его. И иногда просто стоит смириться. Прикрыть глаза, глубоко выдохнуть и заставить яду съесть тебя, а растению вырвать еще бьющееся сердце. Погрузиться в столь реальное и скребущее сердце прошлое. Арно открыл глаза и сощурился, прикрывая глаза руками. Настало утро, за окнами пели петухи, а за дверьми во всю были слышны голоса. Парень улыбнулся, вставая с кровати, откинув в сторону тонкое одеяло. В комнате пахло лавандой и сладким виноградом, впрочем как и всегда. Он осмотрелся по сторонам, заметив, что все уже давно не спят. Арно вышел из комнаты, под ногами скрипело дерево, из-за угла шел приятный аромат свежего хлеба из печи. За столом сидели отец, мать и брат, разливая по потертым стаканам теплое молоко и нарезали хлеб. После долгих годов обучения в Монполье парень глубоко вдохнул тот родной запах дома, наслаждаясь родными лицами. Маленький мальчик подскочил со стула и подбежал к Арно, крепко вцепившись в его штанину. Они оба рассмеялись и парень поднял брата на руки, легко поцеловав в макушку. - Арно, садись, - отец головой кивнул на стол и юноша усадил брата, а сам сел рядом с ним. - Так непривычно видеть тебя здесь, за столом. - Четыре года пролетели так быстро, - с улыбкой выдохнула мать, погладив сыновей по голове. - Как тебе Монполье? - Монполье не сравнится с родным Авиньоном, - хихикнул Арно, нежась и ласкаясь в руках родной матери. Он глянул на мать и легко улыбнулся, надкусывая хлеб. - Там очень умные люди, я многому научился. - Весь Авиньон только и говорит о тебе, - отец отложил кружку с молоком. - У тебя единственного в городе есть свидетельство фармации университета Монполье. Пока ты ехал сюда мы получили столько писем от графов, все хотят тебя личным лекарем. - Правда? - встал со стола юноша, смутившись. Его лицо покрылось ярким румянцем и Арно сел за стол, неловко сжав рукав рубахи. - Я-я не ожидал этого. - Арно, мы гордимся тобой, - мать погладила парня по плечи, поцеловав в лоб. - В тебе есть что-то, дорогой. Уж мы то знаем. Внезапно Доктор моргнул глазами, осматривая родителей и самого себя. Он был добр, мил и приятен всем. А также умен не по годам. В школе он с легкостью выучил латынь, перечитал все возможные книги, прекрасно читал молитвы и пел песни. Учителя были в восторге, а родители гордились. И он отправился в Монполье учиться дальше, вдохновившись медициной. Ведь что может быть лучше спасать и лечить людей? Наивный мальчик. Прекрасный студент и талантливый выпускник. Он отличился среди всех своим складом ума, сообразительностью, а также невероятно мягким характером, добрым сердцем. Он учился у лучших на тот момент профессоров, днями и ночами изучал труды Авицены. Доктор лишь выдохнул. Смотреть эту прекрасную картину семейного идиллия было настоящей пыткой для него. Он просто наблюдатель, он даже не мог сказать родителям насколько же скучает и любит их. Но каждый полный любви взгляд отца, прикосновения матери и смех брата сыпали соли на рану. Даже больнее, душа кричала, а тело содрогалось каждый раз от мнимой боли. Это словно какие-то мучения, наказание за всего его грехи. За то, что не смог сделать. Или за то, что сделал? Доктор встал из-за стола, отойдя от наивной болтовни семьи и со скребущим сердцем обвел взглядом дом. Который раз уже в голове у него вертится лишь одно слово: родной. Мужчина подошел к окну и заглянул в него, оглядывая двор. Свежая изумрудная трава, раскидистое абрикосовое дерево, под которым лежат переспелые фрукты, вдалеке виднеется виноградный сад, а дальше него лавандовое поле. Как красиво. Это не сравнится с нынешней Францией, где красоту ценят уже не так, как раньше. Раньше все было совсем иным. И сейчас наблюдая столь сочный пейзаж он с замиранием сердца выдыхает и глаза начинают невольно слезиться. Сколько лет назад это было? Сколько лет он забыл, стер из своей головы? Он чувствовал себя таким отрешенным, незнающим, собирающим огромный паззл, общая картинка которого является сплошной черный цвет. Доктор скатился вниз по стене, прижав руки к лицу, сжимая волосы. Это тело, эти воспоминания, эти эмоции. Они не его, он хочет поверить в это, но трудно получается. Хаотично разбросанные мысли не хотели сходиться, вопросы один за одним крутились в голове. В груди что-то с треском начинает рваться и мужчина с тоскливой обидой понимает, что это рвется его душа. Картина перед глазами поплыла и мгновенно перед ним было что-то другое. Знакомый особняк, наполненный мехами, картинами известных на тот момент художников, под его босыми ногами мягкий ковер, дубовые двери с хрустальными ручками. Не столь богато, но со вкусом. Доктор повернул голову в сторону трех персонажей, что стояли недалеко от него. У мужчины перехватило дыхание. Заплаканный и травмированный услышанной новостью Арно стоял неподвижно и выглядел таким жалким, затравленным и опустошенным. Парень рассеяно пошатнулся и что-то шепнул самому себе, опустив голову. Доктор медленно направился к людям, что вяло обменивались между собой редкими фразами. И мужчина понял, что произошло. Разгорелась чума. Болезнь с востока наступала быстро, рьяно и охватывала целые страны, пожирая людей, обгладывая их кости. Не жалея ни детей, ни стариков, ни женщин. Столь жестоко и так... реально. Во Французском королевстве первым под удар попал именно Авиньон. Никто не знал точно, кто был первым зараженным и как эпидемия пришла сюда, но когда первые пачки людей трупами слегли по средине улицы, стало понятно - это конец. Подобно скоту люди умирали друг за другом. Это ужасало. И ужасало того молодого врача, который сейчас стоял и мелко дрожал от беспомощности. Это было страшно, очень страшно. Город увядал и гнил буквально на глазах. Арно потерял работу когда граф де Мерсье умер от болезни. Парень был растерян, поражен до глубины души и сейчас просто шмыгал носом с рядом стоящей четой погибшего и их еще маленькой дочкой. Доктор проронил первые слёзы, наблюдая, как дрожащими руками молодой эскулап заколачивает досками дверь графа. Остро в голову бьют воспоминания тех дней, проведенные в поместье. Он был не только их лекарем при поместье, но еще и частью семьи. Они не жалели денег для Арно, вкусно кормили и дорого одевали, звали на ужины его семью. Граф и графиня видели в нем сына, а их дочь старшего брата. Доктор облокотился о заколоченную дверь, опустился на грязный от ботинок ковер и закричал, сжимая грубый ворс. Больно. Не хочу вспоминать. Помоги. Его хрустально хрупкая и маленькая душа разорвалась на части от боли и отчаяния. Маленький комок обиды, печали и тоски вырвался наружу, разрывая плоть. Он кричал так громко, что в голове зародилась секундная мысль о том, что призраки прошлого его сейчас услышат. Мужчина схватил себя за плечи и зажмурил глаза от головной боли, что тугим узлом застряла где-то во лбу. Яркие картины раз за разом пролетали в голове, наполняя сочными воспоминаниями мозг. Сейчас он ощущал себя каким-то нестабильным куском эмоций, которые скопились за сотни лет. Которые вырвались наружу, оставляя после себя горькое послевкусие, ком в горле и металлический привкус во рту. - Арно, не плачь, - ласковый голос графини де Мерсье вырвал мужчину из пучины боли. Доктор моргнул и напряженно взглянул опухшими глазами на женщину. Но она смотрела не на него. Графиня аккуратно положила в дрожащую ладонь Арно мешочек с золотом, крепко сжав и нежно огладив по пальцам. Ее руки дрожали также сильно, как сам Доктор бился в отчаянном треморе. Но она стойко держалась, пытаясь сдержать все внутри себя, не дать слабину. - Иди домой, милый. Поешь и отдохни. Арно осекся, поднял голову и положил мешок в карман. Парень колебался с минуту, а после крепко обнял графиню, размазывая слезы по бледному лицу. Он не оборачиваясь пошел к выходу, тихо поблагодарив ее. Доктор сосредоточился, вдохнул и выдохнул. Крепко сжал свою руку, унимая дрожь, встал и поспешил за самим собой. Впереди еще много страданий. Зачем Рут это сделала с ним? Или это была она? Почему Рут и та девочка одно целое? Что еще они прячут в пучине своей сути. Мужчину легонько толкнул в плечо проходящий мимо человек в довольно необычных одеяниях. Доктор машинально извинился и дальше хотел было догнать Арно, как резко оцепенел. Он неосязаемый, наблюдатель собственных воспоминаний, который преследует призраков прошлого. Он в полуобороте взглянул на уходящее от него существо в златых латах и плаще, что ярко блестел в проблесках луны. Тугой капюшон скрывал лицо незнакомца, но он четким и ярким пятном выделялся во всей этой серой массе горожан. Лишь на секунду человек обернулся к нему, показывая в глубине своего капюшона чарующую плотную пустоту. И яркие искры на месте глаз заставили сердце остановиться, а сам вид существа застыть на месте. - Кто Вы? - с подозрением в дрожащем голове проговорил Доктор. Он ничего не ответил, лишь полностью к нему повернулся, сложив одну пару рук замком на груди, а вторую за спиной. - Это Вы причастным к этому? - Доктор обвел руками город, остановивший ход своей жизни. Люди замерли, вокруг стояла напрягающая тишина, которая была громче дыхания мужчины. - Зачем? - Это Рут захотела, - спокойно ответило существо и Доктор задрожал. Голос его был столь мощным, но в то же время тихим и размеренным, эхом бился о липовые стены города, словно пытаясь успокоить, но также заставить биться в страхе. - Она хотела чтобы ты вспомнил. Мужчина сглотнул тугой комок в горле: - Зачем она это сделала? Существо лишь промолчало и с интересом прижало голову к плечу. В груди Доктора зародился маленький комок разочарования и обиды. Он хотел было что-то сказать, но лишь молча закрыл рот и развернулся, поспешив за своей копией. - Он не в восторге, Аин, - гоготнул Гало, покручивая меж когтистых пальцев рук крохотные звезды. - Я вижу, - печально ответила Рут и присела на бочку. Доктор не видел ее, в принципе она и не хотела этого. Но она также не посмела заглянуть в поток его воспоминаний, лишь убедиться как поживает сам мужчина. И как поняла Рут, он не в духе. Девушка подперла кулаком лоб и громко выдохнула. Люди проходили мимо нее и даже сквозь нее и это отдавало внутри неприятным холодком, когда как космическая сущность пристроившись рядом с ней игрался с крохотными звездами меж рук. - Теперь, если ты расстроена, то выслушаешь нас? - едко метнул Гало, сжав в руке сияющий шар. - Нет, - хмуро ответила Рут. - Вы мне жить не даете. - Ах да, - сущность поднял в локтях руки, слегка покивав головой. - Тебе ведь нравится жить в неведении, в какой-то коробке, весело смеясь со своим дружком-французом, при этом порча все отношения с ним из-за каких-то отрывков жизни, да, Аин? - Не называй меня так, - беззвучно с легкой злобой ответила девушка. - Вот так значит, - зашипел Гало, скрестив руки на груди. Из его плаща из звезд и пыли образовались еле видимые, полупрозрачные, астральные руки, которые схватили девушку за запястье. - Я дал тебе это имя. Я люблю тебя как своих звезд и каждый раз ты меня, нет, нас всех отвергаешь! Что он тебе сказал, Аин, что?! Она молчала. И в голове пронеслись воспоминания. Всегда были миры. Всегда был фонд, всегда были люди, всегда были и объекты. Всегда, раз за разом. Но один раз была дверь. И был за дверью один Король. - Ничего, - девушка вырвала свою руку из хватки существа и повернулась к нему спиной. - Скажи мне, - его голос треснул стеклом, эхом разрастаясь по пространству. Рут дрогнула, она впервые слышала его таким... потерянным и разбитым? Столь сильное существо мирозданий сейчас хватается за нее, словно за последнее, что у него есть. А словно ли? - Я это ты. Ты это мы, просто скажи. - Просто, - девушка сомкнула губы в тонкую полоску, сжала кулаки и зажмурила глаза. Она пыталась не плакать и не вспоминать эту дверь и что за ней было. И кто там был. Рут громко выдохнула и схватилась за подбородок, сжимая. - Дай мне время, Гало. Прошу, дай время.

на его(ее) лице столько сожалений. разбитых надежд, несказанных слов, не принятых решений. неиспытанных чувств. не узнанной свободы. только живое может так сильно бояться смерти. только живое может так сильно скорбеть о не прожитой жизни.